Жизнь и сновидения — страницы одной и той же книги.
Артур Шопенгауэр
Завтрак…или обед. Да, может уже и ужин. Как тут разобрать? Шторы закрыты наглухо, не пропуская ни одного лучика света. Мама старалась изо всех сил, но я боролась до конца. Я снова и снова хлестала себя по щекам, ходя кругами по комнате. Скоро голова начала кружиться, а ноги подкашиваться. Я едва успела ухватиться за спинку кресла. Мучения. Бесконечные и невыносимые. И во сне, и на яву. — Изи, можно к тебе? — послышался тихий стук в дверь. Смахнув надоедливые кудряшки со лба, я выпрямилась, подойдя к двери. Открыв её, я устало улыбнулась своей сестре. — Мама и папа уехали на скачки. Хотели и меня с собой взять, но у меня внезапно разболелась голова, — задорно протараторила высокая, стройная девушка лет восемнадцати с оливковыми глазами и тёмно-русыми волосами, собранными в модную, высокую причёску. — Жози, часто у тебя эти приступы. В следующий раз они просто не поверят, — ответила я, садясь за косметический столик. — Ой, это совсем не проблема! Я всегда найду причину остаться с тобой, — заливисто рассмеялась сестра, кладя руки на мои плечи. Тяжело вздохнув, я накрыла своей ладонью её тёплую, изящную ручку. — Изи, ты сегодня выглядишь намного лучше, чем вчера. Посмотри, какая ты у меня красавица, — проворковала сестра, внимательно всматриваясь в зеркало. Нехотя подняв глаза, я увидела в отражении двух девушек, совсем не похожих друг на друга. Одна выглядела, как фарфоровая статуэтка с тёмно-русыми волосами, круглым, румяным личиком, очаровательными ямочками на щеках, пухлыми, розовыми губами и искрящимися жизнью глазами медового цвета. А вот вторая девушка напоминала призрака. Бледно-мёртвенная кожа, тонкие, сухие губы, копна кудрявых, каштановых волос обрамляла истощённое, худое лицо с острыми скулами. Только большие зелёные глаза горели отчаянным упорством. — Что же дальше, дорогая? Я ведь скоро выйду замуж…лорд Престон предлагает уехать в Уэльс в его зимнее поместье. А ты останешься здесь, — вкрадчиво сказала сестра, наклоняясь к моему лицу. Её тёплое дыхание скользнуло по моей щеке. Я вздрогнула, словно от озноба. Мы смотрели друг на друга в зеркале, не моргая. — Мама уже перестала искать тебе женихов. В Лондоне все прознали про твои странности. Даже самый бедный лорд не приедет свататься к тебе, моя Изи, — горестно вздыхая, продолжила сестра, поглаживая мои выпирающие из-под платья косточки на плечах. — Что дальше? Дом умалишенных или могила? — спросила русая девушка в отражении, заботливо поправляя кружевной воротник моего фиолетового платья, которое выглядело траурно-чёрным на фоне воздушно-розового моей сестры. — Жози, я не хочу об этом говорить. Я же тебе тысячу раз рассказывала об ужасных кошмарах, которые мне сняться. Я не могу…не могу позволить себе заснуть, — резко встав со стула, я направилась к зашторенному окну. — Бедный наш папа. Ну, хоть одна из дочерей не опозорит его перед высшим светом и продолжит род де Бомон, — ласковый голос сестры ударил мне в спину. Обернувшись, я удивлённо уставилась на застывшую улыбку на родном лице. — Жози? — выдохнула я, отступая назад. В сердце защемило. — Не возможно сопротивляться чарам Морфея. Никакие микстуры, танцы, музыка не помогут тебе. Таково твоё человеческое бремя. Ты бессильна, — голос сестры понижался с каждым произнесённым словом, а благородное, доброе лицо размывалось, превращаясь в чёрную воронку. С сиплым стоном я схватилась за шторы в попытке сорвать их с окон, но вместо ткани мои пальцы безрезультатно заскользили по металлу. Отвратительный скрежет моих ногтей, царапающих непробиваемую поверхность и тихий, злорадный смех наполнили пространство. — Изабелла, твоё удивительное упорство забавляет меня. Пытаешь спрятаться от меня на яву, осознанно убивая себя этим, — тихий, холодный, как лёд голос заставил меня метаться по комнате, в поиске выхода. Я как птица беззвучно билась о стены, пока фигура по середине комнаты медленно перевоплощалась в стройного, высокого мужчину с пепельно-русыми волосами и острым, хищным лицом. — Здесь ты в моём распоряжении, — бархатный, ласкающий слух голос был насквозь пропитан наслаждением. — Оставьте меня в покое! За что мне это?! — закричала я, барабаня кулаками в дверь. — Мне интересно, Изабелла. Мне просто интересно, — крепкая, мужская рука легла на моё плечо, заставляя повернуться. Я пыталась унять дрожь в теле, но стоило мне увидеть его слишком правильное, красивое лицо искажённое кривой, высокомерной ухмылкой, как из меня вырвался отчаянный, протяжный стон. Глаза! Где же его глаза?! — Что может быть более всепоглощающим и опустошающим, чем страх? — прошептал мужчина, медленно проводя острым лезвием по моей шее. Крик. Мой надрывный крик и потом тишина. Распахнув глаза, я громко вдохнула, хватаясь потными ладонями за горло. Ни следа от пореза. Я жива. Оглядевшись по сторонам, я вернулась в смутную реальность. Серые, голые стены, стул, больше похожий на табуретку, маленькое окошко и кровать, насквозь пропитанная моим холодным потом. — Мисс де Бомон, пора завтракать, — раздался вежливый, женский голос с едва заметным ирландским акцентом. Я продолжила лежать, всматриваясь в высокий, белоснежный потолок. — Мисс де Бомон, — уже громче обратилась ко мне медсестра в накрахмаленном белом халате с аккуратным голубым воротничком. Я перевернулась на бок, чувствуя, как моё костлявое тело пытается смять твёрдую постель. — Элиза, спасибо. Но я не голодна, — ответила я, впиваясь своими острыми локтями в матрас и приподнимая себя на помятую подушку. — Сегодня Вас навестит леди Престон, — напомнила мне медсестра, сев на табуретку у моей кровати и положив поднос себе на колени. Я пробежала безразличным взглядом по аппетитным блюдам, пытаясь вспомнить, сколько времени прошло с тех пор, как я видела свою сестру. — Вам нужны силы, мисс де Бомон, — с искренним сочувствием проворковала женщина лет пятидесяти с маленькими карими глазами, грубым, мужественным лицом и милой родинкой на подбородке. Я устало выдохнула, кивая в знак согласия. — Вот и прекрасно, — одобрительно улыбнулась Элиза, зачерпывая ложкой горячее пюре. — Изи! Моя дорогая! — воскликнула молодая женщина в пышном, бирюзовом платье, торжественно взмахнув веером. Я не смогла скрыть улыбку при виде моей всегда жизнерадостной Жозефины. Пробежав через весь зал и наполнив его свежим, цветочным ароматом, моя сестра заключила меня в свои крепкие объятия. — Боже мой! Как же я скучала по тебе, Изи, — прошептала женщина, не заботясь об упавшей на пол шляпке. Замечая, как внимательно нас разглядывали санитары, я тихо засмеялась. Конечно, кто бы мог поверить, что я кровная родственница такой красавицы. — Так…ты над своей старшей сестрой смеешься?! — изображая возмущение, воскликнула Жози. — Как я могу! Никогда в жизни, — ответила я, нагинаясь, чтобы поднять её шляпку. — Я только что от твоего лечащего врача. Он говорит, что ты идешь на поправку, — проворковала сестра, изящно садясь на стул и подбирая юбку. — Неужели? Похоже ты уже внесла оплату за следующие пол года? — иронично сощурилась я, отдавая ей шляпку. — Изи, зачем ты так? Разве здесь с тобой плохо обращаются? — проговорила сестра, нервно теребя в руках свой веер. — Нет. Но помочь мне никто не может. Я просто доживаю здесь последние дни, —спокойно призналась я, с любовью отмечая, что сестра ни чуть не постарела за эти года. — Боже мой. Что ты такое говоришь? Тебе всего 29 лет, — залепетала Жози, вглядываясь в моё измученное лицо. — Я чувствую себя на век старше, — выдохнула я, переводя взгляд в окно. — Ладно. Не будем об этом. Ты же до сих пор не видела своих племянников, — отмахнувшись от моего уныния, сестра достала из маленькой, золотистой сумочки две карточки. — Это называется «фотографией». Теперь не надо позировать часами для художников. Занимает буквально несколько секунд, — протараторила Жози, передавая мне черно-белые изображения своих детей. Пухленькая девочка лет восьми с горделивым взглядом своего папы держала за руку маленького, улыбающегося мальчика лет трёх с очаровательными ямочками на толстеньких щёчках. — Маргарет и Альберт, — с нежностью произнесла сестра, наблюдая, как я провожу указательным пальцем по гладкой поверхности нового научного чуда. — Альберт так похож на тебя, Жози, — вздохнула я, думая о том, сколько я потеряла, находясь в заточении. — Ой, да. А Марго вся в папу. Упрямая, решительная и любознательная. Я ей много рассказываю про тебя. Ей очень интересно, — сказала сестра, накрывая своей ладонью мою руку. Я опасливо подняла на неё глаза, отстраняясь. — А рассказывать то и нечего, правда? Только если иметь ввиду мою жизнь до того, как мне исполнилось двенадцать лет. А вот потом уже…сплошной кошмар, — процедила я сквозь зубы, отдавая фотографию сестре. — Перестань, Изи. Я стараюсь изо всех сил, — укоризненно покачав головой, вздохнула Жози. Заметив слёзы в уголках красивых, оливковых глазах старшей сестры, я почувствовала себя виноватой. Ведь только она навещала меня с тех пор, как… — Прости меня, Жози. За всё, — прошептала я, сгибаясь по полам от охватившей меня боли. Казалось, меня бросили в костёр вместо дров. — Милая…моя дорогая сестрёнка. Если бы я только знала, как тебе помочь, — прижав меня к своей груди, пролепетала Жози. — Я рассказываю своим детям о том, что у них прекрасная тётя. Талантливая, умная и красивая. Я рассказываю им о том, как ты давала концерты для лордов-канцлеров в свои семь лет, играя на фортепиано сложнейшие произведения Шопена, Баха, Бетховена. Я показываю им твои прекрасные рисунки. Альберт обожает твой натюрморт с персиками. Помнишь, который ты подарила мне на мой день рождения? — объясняла сестра, нежно гладя меня по голове. Я судорожно вздрагивала, сдерживая рыдания. Я помнила всё. Особенно, тот яркий и счастливый период моего детства. Жизнь была насыщенной самыми разными красками. Наша семья была дружной и сплочённой. Как же хочется повернуть время вспять! — Ты ещё рисуешь, Изи? — вкрадчиво спросила Жози. Открыв глаза, я отодвинулась от сестры. — Доктор не показал тебе мои произведения искусства? — выпрямившись, я решительно вытерла слёзы. Вместо ответа Жози потупила глаза. — Тогда зачем ты спрашиваешь? — хрипло возмутилась я. Обиду и злость на свою несправедливую участь, я выплёскивала на свою сестру. — Ты рисуешь…этого странного мужчину. Только его, — едва слышно проговорила сестра, судорожно раскрывая и закрывая веер. — Потому что он главный герой всех моих кошмаров. Вся моя жизнь состоит из них, — ответила я, сглатывая горький ком из безнадёжности и отчаяния. — Я знаю. Но всё-таки зачем ты и на яву изображаешь его? — опасливо спросила Жози. Я думала, что смогу быстро найти ответ на этот вопрос, но как оказалось это было не так-то легко. Растерянно оглядевшись вокруг, словно ища поддержку от молчаливых санитаров, я лишь лихорадочно вздрогнула. Пауза затянулась. Сестра смотрела на меня с искренней жалостью и желанием понять. Внезапно тревога поднялась к горлу. В окне промелькнул до боли знакомый силуэт. Русые волосы, гордый, хищный профиль. Я вскочила со стула, отбежав к ближайшей стене. Страх полностью окутал меня. Лихорадочно моргая, я засунула руку в карман. — Я не сплю…это не сон, — бормотала я себе под нос, царапая ладонь щепкой. — Изи, что такое? — встревожено спросила Жози, поднимаясь на ноги. — Мне надо идти…передай маме, что мне очень жаль. Я надеюсь, она меня когда-нибудь простит, — протараторила я, поспешив к здоровым санитарам, стоящим у выхода. — Изи, пожалуйста, не уходи! — услышала я голос сестры, пропитанный насквозь отчаянием. Чего мне стоило не обернуться?! Сердце разрывалось в груди, пока я неслась по коридору в свою тюремную камеру. Туда, где я смогу быть одна. Почти одна. Деревья кренились к земле, тянулись своими ветками, как руками к почве, будто моля о помощи. Ветер был безжалостен к ним, так же как судьба ко мне. Я сидела у маленького, закрытого окошка, безучастно наблюдая за этим безмолвным страданием. Могут ли эти создания ощущать боль, так же как и я? Я мяла в руке деревянную щепку, отодранную мной с пошарпанного подоконника. То и дело протыкая ей свою кожу, я проверяла, сплю я или нет. Я проводила дни, одержимо рассматривая трещины на недосягаемом потолке, будто мысленно пытаясь просочиться через них наружу и почувствовать дуновение ветра на своей сухой, бледной коже. Услышав скрип открывающейся двери, я успела спрятать щепку в карман своих серых штанин. — Мисс де Бомон, доброго вечера, — прогремел грубый, мужской голос. Острые, хитрые глаза молодого санитара окинули меня с ног до головы. — Добрый вечер, — бросила я, вытягиваясь, как струна. Медбрат подошёл ко мне, нагло рассматривая моё измученное лицо. — Доктор Элбот, передал Вам несколько таблеток, — отрапортовал мужчина, вытаскивая из кармана маленький коробок. — Спасибо, — кивнула я, практически выхватывая из его рук «посылку». Не обращая на него никакого внимания, я открыла коробок и тут же отправила таблетки себе в рот. — Вы же знаете, что они экспериментальные, мисс де Бомон? Официально их ещё не одобрили, — с нескрываемой насмешкой сказал санитар, наблюдая, как я судорожно проглатываю таблетки. — Да, — решительно ответила я, отворачиваясь к окну. В голове поднялся скрежет. Оглушительный. Виски сдавило, и казалось, что мой череп должен был вот-вот лопнуть. Но самое главное я не спала. Я мучилась, вертясь, как юла на холодном полу, но не спала. Меня бросало в пот. Ноги отнимались, руки дрожали, но я не спала. Шум в ушах усиливался, переходя в звон. Я билась головой о стену, но самое главное я не спала. Похоже я начала выть, как волк на луну, поэтому ко мне в комнату ворвались санитары, и не обращая внимания на моё яростное сопротивление, вкололи мне что-то. Я царапалась, кусалась, пытаясь остановить их, и объяснить, что мне не нужна их помощь, но они не слушали. Скрежет и звон неизбежно утихали, конечности переставали дрожать. Тело расслаблялось, пока моё сознание цеплялось за остатки самоконтроля. Но лекарство уже бежало по моим венам, полностью отменяя действие спасительных таблеток. — Что нам с ней делать, Эвелин? — донёсся глухой, мужской голос. — Папа… — выдохнула я, пытаясь нащупать руками пространство, но вокруг была пустота. — Чарльз, я перепробовала всё, но она отказывается спать. Закатывает истерики, бьёт себя. Говорит, что к ней приходят чудовища и убивают её во снах, — вторил встревоженный, усталый женский голос. — Это же бред, Эвелин. У неё слишком сильно развито воображение, — пробормотал мужской голос, в котором сквозило раздражение. — Она у нас очень впечатлительная… Жозефина сильнее. У неё практичный ум. Её ждёт счастливый и выгодный брак. А вот что ждёт Изи… — тихо лепетал женский голос, то и дело пропадая. — Мама! — крикнула я в темноту, кидаясь вперёд. Как же давно я не видела своих родителей! Я ощутила твёрдую почву под ногами. Сильный порыв ветра ударил мне в спину, подгоняя. Издалека послышался лай собак. Наконец-то темнота рассеялась и впереди забрезжил солнечный свет. Я жадно вдохнула воздух, пропитанный свежестью осени. Лай собак становился всё громче. Остановившись, чтобы отдышаться, я огляделась вокруг и сразу узнала Деламерский лес, в котором я любила гулять с сестрой. — Вперёд! — раздался требовательный, мужской голос. Оглянувшись, я увидела множество красных точек, приближающихся ко мне. Я начала отходить назад, ошарашенно наблюдая, как точки быстро обретают формы наездников в традиционных, красных мундирах. Топот лошадей сотряс почву под моими ногами. Когда мои глаза окончательно привыкли к ярким лучам солнца, я заметила стаю гончих собак, бегущих впереди охотников. — Вон она! За ней! — крикнул один из наездников, и ему тут же вторили остальные. Они что имеют ввиду меня?! Со всех ног кинувшись в самую гущу леса, я ощущала, как всё вокруг меня шумит, движется, словно весь лес был единым, живым организмом. Я слышала оглушительный лай собак, топот копыт и возбуждённые возгласы раззадоренных охотников. Они догоняли меня. Повинуясь инстинкту, я бросилась к одному из деревьев. Хватаясь за колючие ветки, я полезла наверх. — Хитрая лисица попалась, — услышала я голос снизу. Обхватив всеми конечностями ствол дерева, я посмотрела вниз. Мне удалось забраться достаточно высоко, чтобы собаки не могли меня достать. Мужчины в красных мундирах хищно улыбались, подняв головы. — Что Вы делаете? Я человек! — взмолилась я, пытаясь достучаться до охотников. — Мы знаем, дорогуша! — грубый, вульгарный смех раскатился по лесу в унисон с визгливым лаем гончих. Знакомый липкий страх вонзился в меня, как тысячи иголок. Голова начала кружиться. Я из последних сил держалась за ветки. — Руби! — донёсся гогот снизу. Посмотрев вниз, я с ужасом увидела, что дерево окружили пятеро мужчин с топорами. Они начали рубить ствол, не переставая смеяться надо мной. — Пожалуйста! Остановитесь! — закричала я, ощущая, как с каждым ударом топора дерево наклоняется. «Лисичка будет нашей! Из маленькой лисички получится красивый воротник!» — Запели мужчины, всё быстрее размахивая топорами. — Помогите! Кто-нибудь! — взмолилась я, от страха зажмурив глаза. Последнее, что я услышала перед падением был протяжный собачий визг. — Нет…не надо. Не трогайте. Не смейте меня трогать, — не открывая глаз, забормотала я, чувствуя чьи-то настойчивые руки на своей талии. — Изабелла, успокойся. Это всего лишь сон, — произнёс родной голос. Я дернулась, упираясь руками во что-то тёплое. — Открой глаза, — ласково попросил до боли знакомый голос. С опаской подняв веки, я увидела аристократичное лицо своего отца. Глубокие, карие глаза, длинный нос, тонкие губы, острый подбородок и аккуратные тёмные усы. — Папа, они хотели меня убить, — выдохнула я, утыкаясь в грудь мужчине. — Это твоё бурное воображение, Изабелла. Слишком много читаешь, слишком много играешь. Хватит. Ты уже взрослая, — холодный, безучастный тон его голоса заставил меня отпрянуть. — Ты…опять ты, — прошипела я, задыхаясь от ярости. — Кто же я? — чужая, кривая ухмылка на родном лице. — Кошмар! Мой бесконечный кошмар! — мой сиплый крик потерялся в оглушающей пустоте. Карие глаза сверкнули злорадством. — Таблетки не помогли, Изабелла. Это только оттянуло неизбежное, — вкрадчиво протянул низкий, бархатный голос, который не мог принадлежать моему отцу. С отчаянным криком я огляделась вокруг, ища хоть что-то колющее или режущее. Кабинет отца был до мельчайших деталей воссоздан моим подсознанием. Я резко оттолкнула от себя перевёртыша, бросаясь к ружью, весящему на стене. Папа всегда запрещал мне трогать его. — Не подходи, — угрожающе процедила я, с трудом нацеливая дуло в лицо того, кто прятался за образом моего отца. — Изабелла, неужели ты выстрелишь в меня? — родное лицо скривилось от обиды и возмущения. — Хватит! — рявкнула я, ставя палец на спусковой крючок. — Ты уверенна, что это сон? — сощурилось чудовище под личиной моего отца. Ещё крепче сжав двумя руками старое ружьё, я судорожно сглотнула. Мой взгляд быстро пробежал по кабинету. Всё было так реально. — Я думаю, ты ещё помнишь тот несчастный случай…правда, Изи? — снова родной голос такой знакомый и приятный. Мои руки предательски задрожали под гнётом хлынувших воспоминаний. — Покажи своё настоящее лицо! — потребовала я. Мой голос сорвался на крик. — Изабелла, опусти ружьё. Ты же не хочешь навредить своему отцу, — монотонно проговорил мужчина, который всегда вызывал во мне желание отвести глаза. Мужчина, которого в Лондоне все боялись и уважали. — Ты…это сон, — поперхнувшись горьким комом в горле, прошептала я. Отец поднял руки, словно в знак капитуляции, а потом резко вонзил пальцы в свои глаза. Я вскрикнула от неожиданности, с ужасом наблюдая, как он умело вытаскивает их из глазниц, не обращая никакого внимания на хлынувшую по лицу кровь. — Господи… — выдохнула я. Выронив ружьё, я отбежала к стене, не в силах отвести взгляда от этого страшного действа. Чудовище вытянуло вперёд окровавленные ладони, на которых лежали глаза. Они продолжали моргать. — Хватит…пожалуйста, — едва слышно прошептала я, прикрывая руками своё лицо. — Я ничего не могу с этим поделать, Изабелла. Такова моя природа…моя сущность, — голос моего отца понижался, появлялась хрипотца. Я прерывисто дышала, чувствуя ужас каждой клеточкой своего тела. — Можем ли мы пойти против своего создателя…стать чем-то большим, чем было изначально задумано? — говорило чудовище, произнося каждое слово с многозначительным придыханием, словно рассуждая вслух о самом сокровенном. Осторожно убрав ладони от своего лица, я нашла в себе смелость посмотреть на безглазого мужчину, качающего головой из стороны в сторону. Тёмные волосы медленно светлели, лицо обретало острую форму, в кровавых глазницах виднелись зубы. Схватившись за сердце, я сползла вниз, больше не в силах терпеть. Мне казалось, что комната начала расплываться, обретая странные изогнутые очертания. — Я могу чувствовать чужую боль и страх. Поглощая и насыщаясь ими, как чистым, горным источник, — мягко объясняло чудовище, бережно поднося к губам вырванные глаза. Я не могла поверить, что передо мной происходило варварское поедание живой плоти. Зубы в его глазницах грызли и пережёвывали с наслаждением хищного зверя. Этот звук звенел в моих ушах, разрывая меня на пополам. Агония была просто невыносима. Бросившись к двери, я споткнулась, упав на пол. Тяжёлые шаги прямо у моей головы. — Изабелла, что ты чувствуешь, когда просыпаешься? — моё тело подняли, как пушинку с земли. Онемев от страха, я уставилась в лицо чудовища. — Я хочу поговорить с тобой, Изабелла, — наклонив голову на бок, объяснил мужчина плотоядно облизывая окровавленные губы. Самое ужасное, что рты в его глазницах вторили ему, открываясь в унисон с произносимыми словами. Я лихорадочно замотала головой, словно пытаясь проснуться. — Поговори со мной, — протянул ласковый, бархатный голос, который никак не мог принадлежать такому чудовищу. Его пальцы впивались в мои плечи, не давая снова упасть. Он был так близко, что хотелось кричать из последних сил. Но я, прикусив до крови губу, сдержалась. Одобрительная ухмылка скривила его рот. — Я…чувствую облегчение…успокоение, — каждый слог застревал в моём горле, и мне приходилось его выталкивать из себя. — Облегчение. Как это? — светлые брови чудовища нахмурились. Толчок и я оказалась прижата к стене. Мужчина ждал моего ответа со странным и несвойственным ему напряжением. — Это когда твои гнетущие мысли рассеиваются…тело расслабляется. Ты чувствуешь спокойствие…безмятежность, — шептала я, судорожно вдыхая. Опустив голову, чудовище причмокнуло, будто подвергая мои слова сомнению. — Как это сложно…у Вас людей. Столько эмоций, желаний, страхов. Ваша жизнь наполнена таким разнообразием, — в низком голосе проскользнуло что-то похоже на досаду. Рты в его глазницах открылись, словно вбирая воздух и готовясь на меня напасть. Ещё больше вжавшись в стену, я приготовилась умереть. Уже в тысячный раз. — Я вижу твои мечты, Изабелла. Любовь…продолжение рода…прощение, — делая многозначительные паузы, перечислил мужчина, придвигаясь ко мне. Я смотрела на него, до боли сжимая ладони в кулаки. Как он смел проникать в мои сокровенные мысли! Как он смел украсть у меня жизнь! — Злость. Потрясающее чувство, правда? Сильное, порывистое. Так же как желание близости, — понизив голос до шёпота, чудовище обхватило своими длинными пальцами мой подбородок. Трепетно и нежно, чем ещё больше испугало меня. — Тебе этого не понять, ведь так? Ты просто плод моей больной фантазии, — набрав воздуха в грудь, прошипела я, пытаясь отодвинуться в сторону. — Я намного больше, чем просто фантазия, Изабелла, — злорадная улыбка растянула красивые губы, покрытые запекшейся кровью. — Почему ты мучаешь меня? — едва слышно спросила я, ощущая, как его пальцы скользят вниз по моей шее. — У человека есть много инстинктов, которым он повинуется. Мой создатель наделил меня только одним, — ласково ответил мужчина, доставая из кармана своё лезвие. Я дёрнулась в попытке вырваться, но он резко сдавил мою шею. — Может ли это наскучить…приесться? Мне хочется большего, Изабелла, так же как и тебе, — бархат его голоса никак не сочетался с его кошмарным лицом. Сиплый стон сорвался с моих дрожащих губ, когда я ощутила холодное лезвие на своей коже. Озноб пробил меня, как только я услышала треск ткани, с ужасом понимая, что он разрезает декольте моего платья. — Я видел мечты мужчин…их плотские желания обладать женщинами. Они находят в этом наивысшее наслаждение. Мне хочется знать, как это, — шептало чудовище с зубами вместо глаз, оголяя мою грудь. От возмущения и страха я не знала, что говорить, что делать. Он ещё никогда не вёл себя так. Почему чудовище просто не убьёт меня, как делал это прежде?! Не обращая внимание на слёзы, катящиеся по моим щекам, мужчина наклонился и приник своими окровавленными губами к моим. Мы застыли, как каменные изваяния. Наступили самые длинные секунды в моей жизни. Только безумный стук моего сердца и его безжизненные, холодные, как лёд губы. Отодвинувшись, чудовище разочарованно выдохнуло. Рты в глазницах попеременно закрывались и открывались, как врата ада. — Ничего не чувствую, — словно самому себе сказал мужчина, наконец-то отпуская меня. Я быстро закрыла ладонями свою обнажённую грудь, отвернувшись от чудовища. Горячие слёзы с новой силой хлынули из глаз. — Плоть…человеческая плоть, — услышала я шёпот сзади. Обернувшись, я увидела его гордый, острый профиль, повёрнутый в сторону двери. Он словно указывал мне путь. Моё тело дёрнулось вперёд. Ухватившись за ручку, я резко потянула на себя. Надрывный кашель сотряс меня. Обезумевшим взглядом я скользнула по высокому белому потолку. Шумно выдохнув с облегчением, я поняла, что проснулась. Прошла неделя с тех пор, как я перестала видеть кошмары. Просто перестала. Врачи созвали консилиум, чтобы обсудить мой удивительный случай, и пришли к выводу, что экспериментальные таблетки вылечили меня от моего странного недуга. Но я знала, что это было далеко от правды. Была ли я рада такому внезапному освобождению от кошмаров? Конечно. Но я не верила в то, что моё мучение пришло к концу. Ещё два месяца я молилась, закрывая глаза, боясь, что он вернётся. Только спустя пол года я начала спокойно засыпать. Но по утрам я продолжала царапать себя щепкой, чтобы удостоверится, что бодрствую. Аппетит улучшился. Мой организм медленно восстанавливал силы. Я стала своего рода достопримечательностью больницы, так как я была единственной, кто пошёл по-настоящему на поправку. Жози приехала и забрала меня к себе в поместье, не смотря на недовольство своего мужа. Впервые за 17 лет я почувствовала себя свободной. Я жадно вдыхала свежий, зимний воздух. Я наслаждалась морозными рассветами, выходя на балкон. Я начала жить, расценивая каждый день, как дорогой подарок. Я спала крепко, восполняя все мучительные, бессонные года. Мне ничего не снилось. Я просто проваливалась в тёплые объятие темноты, теряясь в успокоительной пустоте, а, просыпаясь, чувствовала приток энергии. Дни я проводила в компании своих племянников. Маргарет не сразу привыкла ко мне. С опаской обходила стороной, внимательно наблюдая за моими передвижениями. Конечно, девочка была наслышана о «безумной тётушке Изабелле» от своего отца. Зато маленький Альберт не отходил от меня ни на шаг, следуя за мной по пятам, как хвостик. Мальчик расспрашивал меня обо всём на свете, просил играть ему на фортепиано, собирал подснежники в саду и дарил мне, каждый раз от смущения краснея и очаровывая меня своими ямочками на пухлых щёчках. Спустя пару месяцев и маленькая Марго начала садиться на диван в гостинной, внимательно слушая, как я играю этюды Шопена. Скоро девочка начала ходить со мной на прогулки по саду, спрашивая меня о моих «приключениях» в больнице. Ей были интересны все самые неприглядные подробности. Конечно, я приукрашивала скучные, бесцельные дни взаперти смешными историями о санитарах и врачах. Маленькая голубоглазая Марго с пшеничными косичками внимала каждому моему слову. Лорд Престон так и не свыкся с моим присутствием, выказывая презрение при каждом удобном и неудобном случае. Командировки у него случались всё чаще, неотложных дел становилось всё больше. — Жози, похоже я разрушаю твой брак, — сказала я, наливая горячий чай в фарфоровые чашки. Дети бегали во дворе, играя в догонялки под присмотром няни. — Ох, милая. Он уже давно разрушен. Порадовав отца, я обрекла себя на безбедное, но несчастное существование с мужчиной, у которого долгий и страстный роман с самим собой и своими орденами, — пролепетала моя сестра, нарезая яблочный пирог. Криво ухмыльнувшись, я подняла глаза к чистому небу, на котором не было ни одного облака. — Они никогда не приедут сюда, — пробормотала я, ощущая болезненную дрожь в пальцах. — Изи, им нужно время. Ты же знаешь, какие они у нас упрямые, — поспешила успокоить меня Жози, непринуждённо отпивая чай. — Ты выбрала меня, а не родителей. Они тебе этого не простят. Даже ради племянников, — проговорила я, переводя взгляд на детей, бегающих во дворе. Их звонкий, заливистых смех разливался, как чистый ручей. Жози громко вздохнула, улыбнувшись с грустью в медовых глазах. — Изи, ты моя семья, — кратко и искренне призналась сестра. В порыве нахлынувших эмоций я взяла её изящную ручку и, нагнувшись, прильнула к ней губами со всей благодарностью, уже давно поселившейся в моём сердце. Прошло два года. Дети подросли. Лорд Престон перестал приезжать даже на праздники. Слухи о странной эпидемии, охватившей мир, дошли и до нашего отдалённого поместья в Уэльсе. Люди не просыпались. Впервые прочитав об этом из газет, меня охватила ужасная тревога. Одна мысль о том, что есть болезнь, из-за которой любой может навечно заснуть, пугала меня. А что если я заражусь и попаду в бесконечный кошмар, из которого не будет выхода?! Каждый день я засыпала и просыпалась с этой мыслью. Каждое утро я бежала в комнаты к Марго и Альберту, проверяя их самочувствие, потом шла к своей сестре. Постучавшись в её дверь, я ждала с замиранием сердца, когда она звонко назовёт меня по имени и пустит к себе. Тогда я с облегчением выдыхала, ощущая невыразимую словами радость. Страх снова вернулся в мою жизнь. На сердце было тяжело от груза моих жутких воспоминаний, от неизвестности, от отсутствия лекарства, от опасности, таившейся по близости. Тревога съедала меня изнутри. Жози как всегда не унывала, стараясь поддерживать в доме порядок. Я восхищалась её внутренней силой. От детей мы скрывали все плохие новости, пока не позволяя им окунуться в тягостную, взрослую жизнь. — Тётя Изи, я пойду почитаю книгу в саду, — весело бросила Марго, беря с собой новое произведение Жюля Верна. Мой подарок на её десятилетие. — Конечно. Только на солнце долго не сиди. Скоро будем ужинать, — ответила я, прикрывая ладонью глаза от ярких лучей солнца. Пока служанки накрывали на стол, я помогала Альберту раскрашивать эскиз натюрморта. Жози примеряла новые платья, крутясь перед зеркалом. Через полчаса стол был накрыт. Альберт схватил колокольчик и позвонил, давая знать сестре, что пора возвращаться. Я встала у порога, вглядываясь в тропинку, ведущую в сад. Из-за поворота должна была как всегда выбежать голубоглазая девочка с длинными русыми косичками. Но прошло время, а Марго не появлялась. Альберт снова затряс колокольчиком. — Вот маленькая забияка! Хочет, чтобы мы за ней пришли, — проворковала Жози, решительно направившись в сад по тропинке. Я пошла за ней, чувствуя, как всё внутри холодеет. Перед глазами стоял туман. Когда я увидела Марго, спящей на траве в обнимку с книгой, я сразу всё поняла. — Милая, пора ужинать. Давай, хватит играться, — пролепетала сестра, наклоняясь к дочке. Девочка мерно дышала, не открывая глаз. Повисла пауза. — Марго, вставай! — встревоженный возглас Жози озвучил поместье. Едва сдерживая рыдания, я обняла Альберта, рвущегося к беспробудно спящей сестре. Каждый день к нам приезжали по несколько докторов. Мы с Жози встречали их, провожая в комнату Марго, внимательно наблюдая и слушая. Лекари со всех уголков страны пробовали свои силы, надеясь получить щедрую сумму за излечение дочки лорда Престона. Все они даже не представляли, как ей помочь, но всё же старались получить желаемое, забрасывая нас заумными и пространными речами. Через месяц бесполезных визитов врачей Жозефина отчаялась. Я впервые увидела свою сестру в таком состоянии. Она перестала быть самой собой. От жизнерадостной и весёлой сестры ни осталось и следа. Проводя дни в комнате своей спящей дочки, Жози погрузилась в уныние. Я взяла на себя управление поместьем. Впервые в жизни мы поменялись местами. Альберт не отходил от меня ни на шаг, всё время спрашивая о маме и сестре. Мальчик переживал беду, пришедшую в его дом, по-детски надеясь, что завтра всё волшебным образом станет как прежде. Цветущая Жозефина превратилась в бледного призрака. Я старалась из-за всех сил поддерживать её, вселять в неё надежду, постоянно читая ей о редких случаях излечения больных. Настаивала на том, чтобы она ела, напоминая о том, что у неё есть сын, которому тоже нужна мать. Жози только молча кивала в ответ, не отрывая затуманенных глаз от своей спящей дочки. Сидя в гостинной, я просматривала документы. За эти пол года я научилась многому. Была вынуждена научиться. Воспитание и забота об Альберте лягли на мои плечи. Я старалась держать всё под контролем, в особенности состояние моей горюющей сестры. Маленькая Марго спала и похоже ей снились добрые сны. Её личико озаряла мягкая улыбка. Только это могло меня утешить. Ей не снились кошмары. Ветер ещё с самого утра нагнетал хмурые тучи. Двери ходили ходуном, сопротивляясь плохой погоде. Окно в гостинной резко распахнулось, поддавшись сильному порыву ветра. Документы разлетелись по комнате, как свободолюбивые птицы. Подобрав юбку, я встала из-за стола, чтобы поднять их с пола. — Мисс де Бомон, к Вам врач из Парижа, — донёсся чопорный голос дворецкого. — Хорошо. Пусть зайдёт, — не поднимая глаз, сказала я. Быстро собрав документы, я поправила помятую юбку и пригладила кудри, выбившиеся из высокой причёски. Послышались неспешные, мягкие шаги. Я тихо откашлялась, закрыв окно. Надежда ещё теплилась во мне. Хотелось верить, что однажды появится тот, кто сможет вылечить малышку Марго. Погрузившись в раздумья, я смотрела на опавшие листья во дворе. — Мисс де Бомон, — вкрадчивый, бархатный голос разнёсся по комнате, окутывая каждый миллиметр пространства. Я замерла. В голове поднялся скрежет. Омерзительно знакомый. Этого не может быть! Не поворачиваясь, я сжала руки в кулаки, до боли вонзая ногти в кожу. Надо было проверить. Я не сплю! — Похоже я хорошо подгадал время для визита, — произнёс тягучий, убаюкивающий голос из моих кошмаров. — Нет…нет. Это не правда, — забормотала я, продолжая стоять на месте. Мотая головой из стороны в сторону, я отказывалась оборачиваться. — Неужели ты не поздороваешься со старым другом, Изабелла? — ласковый и в то же время холодный голос заставил меня вздрогнуть всем телом. Схватившись за ручку, я распахнула окно настежь, впуская внутрь промозглый ветер, чтобы отрезвить себя, чтобы выгнать призрак прошлого. — Я всё думал, какой будет твоя жизнь без меня. И хочу сказать, что я приятно удивлён, — два мягких шага и тихий, злорадный смех. — Изи, кто это пришёл? — донёсся голос сестры. Страх пронзил меня. Я резко развернулась. Дорогой, бежевый костюм, шляпа такого же цвета, лакированные чёрные туфли, длинный коричневый зонт с золотистой рукояткой и непроницаемые, чёрные очки, прикрывающие глаза. — Жози, я разберусь! — сипло крикнула я, ощущая липкие щупальца ужаса, покрывающего моё тело. Услышав звук закрывающейся двери, я тяжело выдохнула. Кривая, самодовольная ухмылка на лице страшного гостя заставила меня отшатнуться назад. — Как это возможно? Ты…не настоящий…ты не можешь быть настоящим, — зашептала я, хватайся руками за своё горло. Мне не хватало воздуха. Наклонив голову на бок, мужчина быстро сократил между нами расстояние. Демонстративно сняв с руки кожаную перчатку, он медленно провёл указательным пальцем от моего лба до подбородка. Это было тёплое, человеческое прикосновение. Игривое и лёгкое. — Господи, — сдавленный, протяжный стон сорвался с моих губ. — Я свободен, так же как и ты, — ласково протянул низкий голос. — Я гуляю по этой земле, пробуя на вкус всё, что доступно Вам. Людям. И мне нравится, Изабелла, — говорил оживший кошмар, опаляя меня своим терпким дыханием. — Свобода прекрасна, ведь так? Я знаю, что ты снова начала играть на фортепиано, рисовать, читать, — красивые губы шевелились в невыносимой близости от моих, но я не могла сдвинуться с места. В моей голове не было мыслей. Я просто смотрела на мужчину, образ которого мучил меня на протяжении всей моей сознательной жизни. И на этот раз это был не сон. — Может сыграешь для меня своё любимое произведение. Токката и фуга ре минор Баха, если я правильно помню? — самым дружелюбным тоном сказало чудовище, касаясь кончиком носа моей щеки. Я судорожно моргнула, слыша своё гулкое сердцебиение. Резко отпрянув, чудовище взмахнуло зонтом и прокрутилось вокруг своей оси, словно в танце. Так легко и непринуждённо, будто он не убивал меня бесчисленное количество раз. Замерев, я наблюдала, как он подошёл к фортепиано и бережно провёл своими длинными пальцами по клавишам. — Люди так предсказуемы и хрупки. Я не понимаю, почему я должен был прислуживать Вам. Не обижайся, Изабелла, ты не относишься к остальным. Ты исключение, — дружелюбный, доверительный тон его голоса вызвал во мне волну отвращения. Сев на диван, мужчина вальяжно закинул ногу на ногу. — Для эксперимента я выбрал четырёх человек разного возраста. Так вот двое из них покончили с собой. Первый пожилой библиотекарь выбросился из окна. Второй парень, только достигший совершеннолетия, утопился в горной реке. Третья женщина сгнила заживо, заперев себя в чулане, чтобы изолировать себя от своих троих детей. Слабаки. Самое досадное, что никто из них и половины твоего пути не прошёл, — с откровенным самодовольством делился со мной гость, качая ногой в такт своим жестоким, циничным словам. — Ты боролась, хотя у тебя тоже были мысли о смерти, но тебе хватало мужества сопротивляться, — с почти искренним уважением, говорил мужчина. Я бессознательно подалась вперёд, будто всё моё существо нуждалось в этом разговоре. — Семнадцать лет это большой срок для человека. Получается, что мы с тобой уже родные. Бок о бок, спина к спине, сердце к сердцу. Ведь так любят говорить люди? — ехидная улыбка растянула красивые, правильные губы. Вздёрнув подбородок, мужчина наслаждался тем, как я дрожала, стоя перед ним. — Ты отнял у меня жизнь, — прошипела я, едва сдерживая яростный порыв наброситься на чудовище. — Нет. Я просто позаимствовал у тебя лучшие годы. Но это было нужно для важного эксперимента, Изабелла. Может быть я смогу загладить свою вину. Пора тебе познать мир. Я отправляюсь в кругосветное путешествие и приглашаю тебя разделись его со мной. Ведь ты, как и я, провела жизнь в заточении, — без тени сожаления парировал оживший кошмар, игриво вскинув брови. Его наглое предложение звучало как насмешка над моей невыносимой болью. Как он мог даже помыслить, что я соглашусь?! — Кем ты себя возомнил? Всемогущим? — бросившись вперёд, сипло прошипела я. Моя подавленная истерика вырывалась наружу, как я не старалась её сдержать. Я не сразу осознала, что сократила между нами расстояние и теперь стояла в паре сантиметров от него. Мне нужно было тут же отойти подальше, но я осталась стоять, прожигая ненавистного гостя безумным взглядом. Опустив голову, мужчина довольно причмокнул, заметив как полы моего синего платья касаются его чёрных туфель. — Я пошёл против своего Создателя, ослушался его и запер в тюрьме, из которой он навряд ли выберется. Так что можешь сделать выводы, — злорадно ответил мужчина, снимая шляпу. Я шумно вдохнула, разглядывая его густые, пепельно-русые волосы. — Порок. Вот это самое сладкое в человеческом мире. Всю жизнь Вы проводите, мучаясь от соблазнов. Кто-то не в силах сопротивляться искушению, а кто-то… — подавшись вперёд, чудовище резко схватило меня за руку и потянуло к себе. — Отпусти меня, — процедила я, пытаясь вырваться из цепких рук. С лёгкостью усадив меня на колени, мужчина хищно облизнул губы. Я уже хотела закричать, но осеклась, вспомнив, что тогда я подвергну опасности мою сестру и племянников. — Умница… — сладко протянуло чудовище, одобряя моё решение. Прерывисто дыша, я чувствовала, как его острый подбородок упирается в моё плечо. — Я отнял у тебя возможность познать, что такое удовольствие. Мне кажется, я задолжал тебе, Изабелла, — низко прошептал мужчина, медленно подтягивая вверх юбку и оголяя мои ноги. — Мне ничего от тебя не нужно. Просто оставь меня в покое, — едва слышно прошипела я, вонзая свои ногти в его руки. Его хриплый смех волной прокатился по моей спине. — Любовь ты нашла в своей сестре и племянниках, а как же прощение? — спросило чудовище, приникая тёплыми губами к моей шее. Я вздрогнула, словно его слова ударили меня наотмашь. Дёрнувшись вперёд, я снова попыталась вырваться. — Мама простила тебя за то, что ты сделала? — приторно-ласковый голос разрывал меня изнутри, пока цепкие руки поднимались к груди. Я судорожно тряхнула головой, сопротивляясь ужасным воспоминаниям, наводнившим моё сознание. — Ты напала на неё с ножом, порезала ей лицо. Бедная моя Изабелла…как легко потерять грань между реальностью и сном, — протянуло чудовище, беря меня за подбородок и заставляя посмотреть на него. Горячие, как лава слезы разъедали мою кожу. Я так не хотела помнить ту боль, которую причинила. Я так хотела, чтобы в материнских глазах не было отвращения и страха, чтобы отец не отворачивался от меня с презрением. — Я думала, что убиваю тебя, — выдохнула я в лицо своему кошмару. Его чёрные, непроницаемые очки запотели от моего дыхания, пропитанного ненавистью. — Я знаю, — красивые губы растянулись в хищный оскал. Со сдавленным хрипом я замахнулась, но он успел перехватить мою руку, прижимая меня к себе и страстно целуя. На этот раз его губы были тёплыми. Я билась в его стальных объятиях, как птица в клетке. Не обращая внимание на моё яростное сопротивление, мужчина продолжал покрывать поцелуями мои щеки, подбородок, шею, грудь. Его хриплый, низкий смех и моё сдавленное шипение наполнили гостинную. В какой-то момент я перестала сопротивляться. Закрыв глаза, я ощутила безнадёжность каждой частичкой моего существа. Боль захватила меня, поглотив мой разум. Я горела в адском костре. — Белла…сдаешься? — спросило чудовище, нежно скользя рукой по моему бедру. Он трогал моё тело так, как будто оно ему целиком принадлежало. Я лишь шумно сглотнула, открыв глаза. Наступила тишина. Та, которая кажется будет длиться вечность. Он смотрел на меня, мерно дыша. Медленно достав из кармана лезвие, мужчина приставил его к моему горлу. Всё как в тех кошмарах. Только теперь это было на яву. — Тётя Изи! — донёсся детский голосок со двора, вырывая меня из болота. Моё сердце бешено забилось в груди. Я жадно вдохнула, наблюдая, как светлые брови чудовища одобрительно поднимаются. — Нет! — решительно выдохнула я, упираясь в него коленями. Короткая, острая боль, и мужчина поднялся, тихо посмеиваясь. Я обхватила ладонями своё горло. — Это тебе на память от меня, Изабелла, — ласково протянул оживший кошмар, с наслаждением облизывая окровавленное лезвие. Ловко надев шляпу и взяв в руки зонт, он склонился в реверансе, словно актёр в конце спектакля. Не сказав больше ни слова, непрошенный гость двинулся к выходу. — Тётя Изи, я собрал ромашки для мамы и Марго, — воскликнул Альберт, сталкиваясь с незнакомым, элегантным мужчиной в бежевом костюме и чёрных очках. Я быстро вытерла слёзы, поправила платье и кинулась навстречу. — Какой хороший мальчик, — самым дружелюбным тоном сказало чудовище, ласково потрепав мальчика по голове. Альберт широко улыбнулся мужчине, прижав к груди букет полевых цветов. — Это мой старый знакомый. Он уже уходит, — протараторила я, вставая между племянником и чудовищем, готовая защищать мальчика до последнего вздоха. — Прощайте, мисс де Бомон, — вежливо кивнул мужчина и неспеша двинулся по коридору, будто мы только что закончили светскую беседу. Я провожала взглядом неторопливо удаляющегося паука, в сети которого я попалась много лет назад. С холодной учтивостью и безмерной жестокостью он вытягивая из меня жизненные силы. — Я тоже хочу себе такую шляпу, — сказал Альберт, поднимая на меня свои наивные, серые глаза. Присев на корточки, я крепко обняла его, молясь, чтоб этот «гость» никогда не вернулся. — Иди, порадуй маму и сестру, — нежно прошептала я, отправляя мальчика наверх. Малыш побежал по лестнице с радостным кличем. Тяжело выдохнув, я подошла к старому, антикварному зеркалу. В отражении на меня смотрела худая женщина с кудрявыми, каштановыми волосами, большими, зелёными, искрящимися от слёз глазами, в которых навсегда поселилась грусть. Глубокие морщины на её аристократичном, строгом лице, служили доказательством многолетних мучений. Из-под высокого воротника её синего платья виднелся тонкий, длинный порез. Одинокая капля крови стекала вниз, прячась под тёмными кружевами.