Всё, что мне нужно тут.

      Я снова прошёл весь Сноудин. Это уже 3 раз за этот день. 25 раз за эту неделю. 74 раз за этот месяц. 752 раз за этот год. Я видел и запомнил в этом захолустье абсолютно всё и, если мои дни будут тянуться так и по мою кончину, то мне нечего делать в этом дурацком мирке.       Все мои понедельники, пятницы, вторники, среды такие схожие меж собой, а в пример для сравнения можно взять почти всё что угодно: от таких же бесполезных жизней таких же обитающих здесь монстров, до. взять хотя бы. надгробья на кладбищах. Я не понимаю, как можно их различать, да ещё и умудряться находить там своих ускорявшихся друзей. Помню, когда гулял по нашему кладбищу, то меня брала тоска и отвращение от этих покосившихся камней с пропащими именами, ибо они напоминали мою жизнь, но я резко оторопел, когда увидел среди таких строк имя своего брата. Я пробыл в крайнем изумлении ещё с минуту, пока до моего несуществующего мозга наконец дошло, что у этой могилы и моего брата из общего только имя.       Я помню это затхлое подобие пирса для единственной блохастой лодки на всё подземелье. Здесь я впервые опробовал табачный смог. Помню водился тогда с какой-то местной шпаной из-за того, что они иногда сжаливались надо мной и отдавали бычки от своих дешёвых сигарет, хотя это сложно назвать сигаретами, такую разбодяженную дрянь нужно было ещё поискать, и остатки огненного коньяка от Гриллби. Единственное, что меня спасло от этой швали, так это то, что тогда у соседних группировок начались какие-то тёрки, то ли из-за того, что кто-то с противоборствующих сторон обоссал дерево на районе у первых, то ли из-за неудачной шутки про мамку, так или иначе пришлось выбирать союзную сторону, а потому свора, в составе которых был я, выбрали банду «Красные Розы». Это был неправильный выбор. Честно? Когда было собрание, где они выбирали своих союзников, я был у Маффет, меня туда провел какой-то очень задорный монстр, конечно он завел меня в такое место для своих карамельных намерений, но слава тонким синим Парламента, я потерялся в толпе, да так в углу и оставался, пока все события разворачивались без меня. А «Белые Розы» одержали верх. Алых почти всех перебили. Я сбежал в испуге, как крыса и горжусь этим. Лично мне на поле боя не было места, я в конфликте не участвовал и не интересовался этим. Я передал своих? Кодекс чести? К Джек Дэниэлс’у с колой это все, не для этого я был рождён на этот свет. Они для меня никто ровно настолько, насколько и я для них. Нет бычков от сигарет и пластиковых донышек с напитками под градусом? Я пас.       Еще немного пошатавшись около этого пирса, я опустил руки в карманы, и не церемонясь, достал стильную сине-белую коробочку Собрания с одного и пластиковую газовую холодно-фиолетовую зажигалку с другого кармана. Это вышло на автомате. Иногда я могу выкурить пачку за день, а потом удивляться тому, где я просрал свою никотиновую пряность.       Привычный щелчок кремня образовал небольшое скопление искр, что поглотило пламя. Момент и тлеющая папироска уже меж моих зуб.       Пора выдвигаться, тем более что старая новая точка моих скитаний уже мелькает средь бездушных стволов сосен.       А вот и она, торчащая гнилая палка из промёрзшей земли. Помню раньше здесь был крест и небольшой бугорок. Будучи ещё шкетом, когда я впервые набрёл на это место, в мою голову скреблись навязчивые мысли, будто монстры, что захоронили здесь своего будь то родственника, друга или просто близкого себе, просто напросто забыли о нём. Под печальным впечатлением от этой унылой картины я приходил на это место поскорбить за тех, кто кинул этого несчастного на вечное одиночество. Около года раз в неделю я навещал упокоенного, оставлял конфетку и подливал в рюмочку коньяк, что оставляли мне те придурки.       Твою маму, ещё одна закончилась, просто удивительно как быстро они улетают. Быстрое заученное движение и я уже снова наполняю свои ребра табачным смрадом.       О чём это я? Ах да., а потом это как-то забылось само собой. Сейчас-то я уже понимаю, что те пустые рюмки, что я заполнял спиртом, пустошил какой-нибудь алкаш из-под ёлки, что не любил конфеты, а потому их всегда было достаточно много, мне приходилось их выкидывать, пока они не превратились в зловонную массу, а сама могила была не более, чем обычной шуткой.       Откуда в подземелье вообще могла взяться вера в Иисуса? Монстры этой туфтой не маются, вера давно тут погасла, но если можно было бы представить., всего лишь пофантазировать, то если она и выжила бы, то я глубочайше сомневаюсь, что мы верили бы в какого-то безжалостного мужлана в небе. И дело даже не в том, что мы никогда не видели неба, нет. дело в том, что здесь нет индивидуумов, что впадают в смуту и начинают молить о пощаде со словами «чем я такое заслужил?"/"где я нагрешил?» или, что ещё смешнее, «я никогда ни о чём не просил тебя, но.» и бла-бла-бла. Нет, у нас в подземелье не бывает такой несправедливости, здесь каждый имеет свои эквивалентные права, как у любого другого монстра, если кто-то пожизненно страдает, то мы все пожизненно страдаем.       Тем временем, уже глубокая ночь. Наверняка мелкий уже дома и пытается расслабиться после напряжённого дня на работе, где он трудился не покладая своих локтевых костей. Он достоин похвалы, но я стыжусь хвалить его, ибо считаю свои слова незначимыми.       А вот и мой устаревший домишка. Деревянный и просевший в грунте. Не знаю, кто его проектировал и проектировал ли вообще. но они явно не знали, что такое фундамент и с чем его есть, либо у них плохой вкус в породе для стройки зданий. Разноцветная гирлянда уже давно не светилась, а маленькие лампочки в отдельных местах либо полопались, либо перегорелись. Эта деталь уже не добавляла какой-то радости в душу, как это было ранее, сейчас она была профессионалом по части уныния и меланхолии. Все эти тонкости составляли картину крайне депрессивеую, от того я и поспешил к крыльцу, чтобы скорее зайти и не видеть эту дыру.       Ключи от этого притона у нас были одни и всегда находились у моего брата, он говорил, что так безопаснее. Поэтому первое время, имея такую власть в своих руках, когда Санс приходил домой, он закрывал двери на замок, чтобы не впустить меня ненароком вовнутрь. Первое время я ночевал на улице, где ко мне приставали какие-то пьяницы и воры, но кроме зажигалки и сигарет у меня ничего не было для них, хотя им и этого было достаточно, но а потом я с помощью шпильки приноровился открывать двери, к сожалению для моего брата. Санс, конечно же, расстроился, но виду не подал. С тех пор у него такая традиция — запирать двери для меня.       Поэтому я рыскаю у себя где-то в карманах в поиске моего билета в тепло и нахожу его наконец. Маленькая шпилька с облупившейся черной краской на ней входит в щель для ключа и издавая приятные глухие стуки и щелчки проникает в нужные щели и наконец отпирает подступь. Внезапно вспоминаю о сиге и лихорадочно пытаюсь её затушить об свою кость. Когда всё кончено, делаю глубокий вдох и.       Делаю неспешный шаг..