Доля

***

       Шах-султан ближе к полудню вернулась во дворец к Хатидже, которая до сих пор находилась в удручающем состоянии. Недавно вернувшаяся Хатидже разделяла её настроение. Две другие султанши сидели в общей зале. Хатидже облачилась в привычное бархатное темно-зелёное платье, без платка и какого-либо украшения. Её бледное, заплаканное лицо выражало глубокую скорбь смешанную с гневом. Некогда нежная госпожа превратилась в потерявшую смысл жизни вдову. Хатидже понимала необходимость присутствия здесь Шах-султан, но она всё равно испытывала к ней какое-то внутреннее презрение то ли из-за того, что сестра нагло хозяйничает в её дворце, то ли из-за положения мужа знойной султанши, который метит в Великие Визири. Хатидже посмотрела на младшую сестру, которая сидела со своим обыкновенным лицом, выражающее высокомерное безразличие ко всему вокруг. — Ты так и будешь молчать, сестра? Или ответишь мне, наконец? — голос Хатидже хрипел от недовольства. — А что ты хочешь услышать, Хатидже? — Шах повернула голову в сторону сестры и неприятно улыбнулась. — Я хочу знать чем ты занимаешься! Почему я узнаю от служанок о каких-то твоих встречах с Рустемом и кто такая Элиф-хатун, чтобы занимать такие шикарные гостевые покои?! — вдова Ибрагима-паши на последних словах повысила голос. — Хатидже, — Шах-султан сказала это вкрадчиво и сжала руки старшей сестры в своих, от чего она брезгливо поморщилась. — Я тебе всё расскажу, когда придет время. — То есть, ты хочешь, чтобы я узнала всё последней? Когда всё уже будет решено и мне нужно будет выслушивать укоры повелителя? — съязвила Хатидже, вырывая руки из цепких пальцев младшей сестры. — Я хочу знать всё сейчас! — Хорошо-хорошо, — Шах примирительно закивала и потом тихо, словно бормоча под нос, добавила. — Но с чего же начать? — С самого начала, пожалуйста, — цокнула Хатидже, скрещивая руки на коленях. — Ладно, — Шах-султан вздохнула и начала свой рассказ. — Ты прекрасно знаешь о том положении, в котором находится Хюррем и во дворце, и, с недавнего момента, в Совете, куда она активно пускает свои корни. Ты позвала меня в столицу для того, чтобы я препятствовала усилению Хюррем, что я и делаю. Все вы, кто столькие годы жили под сводами этого дворца, дали этой женщины ту власть, что она имеет, а ведь она была простой наложницей, рабыней! — последнее слово Шах-султан подчеркнула. — Не тебе судить нас, сестра! — воскликнула Хатидже. — Легко говорить после стольких лет о тех ошибках. Мы делали всё, что было в наших силах. Посылали брату других наложниц, у нас во дворце была принцесса! Но ему всё равно. Эта Хюррем, — Хатидже скривила лицо, — причина нашего раздора с Ибрагимом, она свела Валиде в могилу! Её ничто уже не может остановить. — Может, сестра, может, — Шах-султан ухмыльнулась. — Вы сами наделяете её непобедимостью. Долгие годы эта женщина не распространяла своего влияния дальше покоев Повелителя, а потом и гарема, но сейчас, она получила власть в Совете. Нужно загнать Хюррем обратно, обрезать её щупальца. — Был бы жив Ибрагим, — начала было Хатидже, но Шах её перебила. — Но его нет! — крикнула она. — И Хюррем стала косвенной причиной этого! Но не стоит оглядываться назад, сестра. Сейчас мы имеем все шансы вернуть контроль над Советом себе. — И каким же это образом?! — Хатидже неприятно засмеялась. — Будешь пропихивать в Великие Визири Лютфи-пашу? Да его не пустят так далеко! — Это ты так думаешь, Хатидже, — Шах сохраняла самообладание. — Так думаю не только я, — огрызнулась вдова. — Хюррем будет вставлять нам палки в колёса своими нашёптываниями Повелителю, приказами этому Рустему и Айясу-паше. — Верно. Но я выбью у неё почву из-под ног, — знойная госпожа вскинула головой. — Я лишу её Рустема, который служит выгоде, а потом и Айяса-паши, который будет служить нам. — Рустем слишком предан Хюррем. Он продаст её только за какое-то своё самое заветное желание, которое ты пообещаешь исполнить, а Айяс-паша человек слабый и подневольный. Он будет исполнять поручения Хюррем до тех пор, пока она не сведёт его в могилу, чтобы сделать Рустема Великим Визирем, — Хатидже поджала губы, от чего её лицо ещё больше осунулось.       Шах-султан громко вздохнула, пытаясь подавить недовольство, и встала, чтобы пройтись по зале. Воцарилась давящая тишина. Знойная султанша, сложив руки в замок на груди, мерила помещение шагами, стараясь унять злобу на сестру, а Хатидже отвернулась и смотрела через окно в сад. Её лицо приняло отстранённо-грустный вид.