Прах бабочки

Я пришел к Ганнибалу в отчаянии - я боялся снова сбежать, снова проснуться не у себя дома, снова увидеть кровь на руках. Ганнибал не оттолкнет. Но я еще не знал, какую цену приходится за это платить. *** Когда же я пришел к Ганнибалу, тот накормил меня вкусным ужином. Как всегда, это было очень качественное и экзотическое блюдо. После ужина в воспоминаниях шел провал - я утонул в тяжелом, лихорадочном сне. Просто взял - и уснул. А проснулся совершенно не просто. Я попытался открыть глаза, но не смог этого сделать. Я попытался пошевелить руками, но они оказались связаны. Меня охватила паника. Прислушался: отдаленно где-то капала вода, мерно и надоедливо. Обоняния достиг запах смрада, сырости, гнили. Начал перебирать в памяти последние воспоминания: Уинстон, Алана, снова дома, чужое крыльцо, большая библиотека, теплые глаза... Лицо моего психоаналитика. Его легкая ухмылка. - Ганнибал, - севшим голосом позвал я в пустоту. Ответом мне был мерзкий скрип железной калитки, потом шаги, отдающиеся эхом. - Уилл? - Где я? - Ты в безопасности. Судорожный вздох, я чувствую чужое тепло у своего лица. - Где я?! - повторяю грубее, ожесточеннее, напористее. - Тебе не о чем беспокоиться, Уильям, - слегка шершавые пальцы касаются щеки, заставляя вздрогнуть от неожиданности. Я лишен зрения, и все чувства обострены. Тело пронизывает холод, я наконец-то осознаю, что все это время был без рубашки. Горла касается тонкий, еще более холодный предмет. -Что ты делаешь? - испуганно хриплю, стараясь отодвинуться, но сзади - каменная стена. Вот бы срастись с ней сейчас, так прочно, насовсем. Предмет вгрызается в плоть, так легко входит глубоко под кожу, разрезая тонкий слой эпителия, разрывая вены, артерии. Травмируя, портя, уничтожая. Я сначала хрипло стону от боли, кусая губы, вздрагиваю от легких прикосновений его пальцев, страдая от кромсающего меня лезвия. А потом просто ору в голос. Сначала руки - от запястья, поперек линий вен, но не задевая сустав, прямой полосой до локтя, к плечу, шее, груди. Одним махом он разрывает кожу на моих ребрах. Не касается живота. Принимается за другую руку. Потом он пару раз бьет меня по лицу, приводя в себя. Потом снова холод лезвия, я слышу, кажется, как рвутся мои мышцы, как поддается остроте кожа, как стекает вниз кровь. Слышу скрип от соприкосновения металла и кости. Это была моя ключица, поэтому звук получился даже более впечатляющий, шокирующий, чем ощущения. На периферии сознания я слышу: - Ты еще интереснее, чем я думал. И тишина. *** Разбитая губа саднит, к ней невозможно прикоснуться, поэтому мне приходится ловить ртом затхлый воздух с ароматом плесени и чьих-то останков. Я боюсь сделать лишнее движение, и, как оказывается зря - я не чувствую боли. Я вообще не чувствую своего тела. И этот факт меня пугает. Зрение, осязание, чего я лишусь еще? Я слышу его приближение издалека. Его шаги, шуршание его костюма, это оглушает меня, но его голос, властный и спокойный, заставляет меня затаить дыхание: -Очнулся? Я слабо киваю, я, наверняка, в придачу ко всему, сорвал голос. Зачем он пришел? Я слышу - он садится напротив меня, пахнет чем-то жареным, и, наверняка, вкусным. Моих опухших губ касается что-то горячее, но мягкое. Я слишком сильно был голоден, чтобы думать о том, какого черта я беру еду из рук этого психопата, о том, что я беру, о том, что у меня что-то все-таки болит. Я открываю рот шире, принимая, наверняка, очередной деликатес. И только после того, как я расправился с едой, Ганнибал спрашивает: -Вкусно? Я снова киваю. Мне очень трудно дается это, но я не хочу, чтобы мой собеседник задерживался тут, если не собирается меня убивать. - Знаешь, что это? Я молчу, ожидая ответа. Руки, по видимому, совсем затекли, я медленно начал ощущать свое разбитое и изуродованное тело. -Ты никогда не мог подумать, что тебе будет настолько приятно есть... Свою возлюбленную? Осознание того, что сказал Ганнибал, приходит ко мне с запозданием. По виску течет холодный пот, я трясусь, не обращая внимания на боль во всем теле. Алана? Она... Мертва? Только что я... О боже! К горлу подкатывает тошнота, мне становится чрезвычайно дурно. Ганнибал оставляет меня наедине со своими мыслями. Алана. Этого не может быть! Как?.. Тысячи вопросов - и не одного ответа. Ни единственного. *** Когда он пришел в следующий раз, я был готов к этому. Ненависть переполняла меня, пожирала без остатка. Впервые за столь долгое время Ганнибал снял с моих глаз повязку. Свет, такой тусклый в этом осточертевшем подвале, резанул по глазам, голова начала неумолимо раскалываться. Спустя несколько мгновений я увидел все: каждый блок в стене, ржавые кольца и цепи, плесень в каждом уголке помещения и... Свое тело. Оно было вымыто, а раны залечены, хотя я представлял это несколько иначе. И этот гуманизм Ганнибала заставил лишь сильнее кипеть от ярости и жаждать расправы. Я смотрел на него с такой злобой, что если бы взглядом можно было убить, я бы сделал это. Во мне еще оставались силы бороться. А он лишь улыбался мне, так нежно, как улыбаются гордые родители, видя успехи своего чада. Он присел передо мной на корточки, а я набрал в рот побольше слюны и плюнул ему в лицо, щурясь презрительно, скаля зубы в злой насмешке. Он ответил ухмылкой, достал платок и вытер им лицо. - У тебя чудесные глаза. Особенно, когда ты зол. Как бы хотелось мне запечатлеть этот момент. И тогда он взял меня за подбородок, зафиксировав мое лицо, а пальцы другой руки развели мои веки. И эти самые пальцы проникли в мою глазницу. Сначала я думал, что умру. В ушах звенело от собственного крика, я захлебывался в крови, которая стекала по моей щеке, попадая в рот, сочилась из губы, прокушенной в агонии. Ганнибал делал все методично и неспешно, наслаждаясь моими страданиями, поглощая мою душу. Закончив, он, скорее всего, вытер каждый палец по отдельности платком, сложил его и убрал в карман. Его руки, должно быть, идеально чисты. Теперь я был совсем слеп, моя сущность рассыпалась на куски, не желая мириться с реальностью, которую дарил мне он. И я был зависим от неё. *** Несколько дней он приходил ко мне и только молча кормил, а я смиренно брал все, что он мне давал. Я отчетливо слышал стук его сердца. Даже лучше шагов, лучше капели, лучше скрипа калитки. Его сердцебиение отличалось от человеческого, но так я мог выделить его среди всех других. Со временем мое сердце начало стучать в унисон. Мое сердце напоминало птицу, закрытую в клетке, зверя, загнанного в угол. А потом он перестал приходить. Я был сломлен окончательно, я лишь жаждал его болезненного внимания, его тепла рядом, его голоса. Не столько меня волновал голод, как его отсутствие. Я звал его, пока не сорвал голос. Но он не приходил... *** Не знаю, сколько прошло времени с его последнего визита. Кровь в ушах стучала, и я несколько раз падал в обмороки. Меня, кажется, посещали галлюцинации, но лишь незначительные. Что могло с ним случиться? Я готовился к смерти. Я очень жалел, что не мог с ним попрощаться... *** ...А когда он пришел, я не мог удержать своего счастья. Сил не было, но мое сердце трепыхалось, как крылья бабочки, я шептал его имя, задыхаясь от восторга, когда он целовал мое лицо. Наши губы слились в поцелуе, и я едва не захлебнулся в охватившем меня безумии. А потом он вонзил нож в мою грудь. Я оторопел, потому что абсолютно не ожидал подобного. Я коснулся его лица дрожащей рукой, чтобы определить его эмоции, но их не было. Он не улыбался, не хмурился, он был холоден и непоколебим, как скала... - Я не люблю тебя, Уилл. Мое сердце пропустило удар. Ганнибал провернул нож в ране и вынул, а затем надорвал мне горло. Я хотел что-то ответить, но не смог - голосовые связки оказались повреждены. Он знал, что так будет. Он сделал это специально. Чтобы я не мог ответить. Первый удар ножа сломал мне ребро, поэтому Ганнибал не побрезговал проникнуть мне в рану пальцами, медленно и аккуратно, явно наслаждаясь ощущением тепла внутри меня, и выломать многострадальное ребро. Меня трясло, я пытался кричать, но связки не поддавались, я плакал, хотя это приносило лишь еще больше мучений. Я чувствовал все, каждой клеточкой своего организма я чувствовал Ганнибала, малейшее его движение. Поэтому, когда спустя несколько махинаций Ганнибала он добрался до моего сердца - я уже больше ничего не чувствовал. Кровь застыла в жилах, разум начал терять реальность, и я провалился в темноту. Мое сердце, лежащее в его ладони, дернулось пару раз и замерло, чтобы больше никогда не начать биться вновь. *** Ганнибал делал все точно, выверено промывая сердце и натирая его специями. Следил за временем, обращаясь с блюдом бережно, как мать с ребенком. Процесс приготовления был так же приятен, как и его результат. Готовое сердце в фольге приятно пахло, от него поднимался мягкий пар. Ганнибал подал блюдо так, словно обслуживал важного гостя. Сегодня он надел свой лучший костюм, сел, положил салфетку себе на колени, стараясь, чтобы локти не касались стола, как положено по этикету. Лектер взял один из серебряных ножей и слабо покрутил, ловя на него свое отражение. Оно довольно улыбнулось своему хозяину, и он приступил к пиру, пробуя каждый кусочек и подолгу держа его во рту, наслаждаясь вкусом. На тарелке оставался последний, когда по щеке Ганнибала пробежала слеза. Платок, который был вынут из кармана, все еще был в крови, им же Ганнибал утер слезу. - Я соврал тебе, Уилл. Я люблю тебя. Закрыв глаза, Лектер наколол на вилку последний кусочек своего возлюбленного. Последний кусочек оказался горче остальных.