Почему?

Ледяной воздух и приятный запах ёлок витали по городу. Улицы пестрели яркими гирляндами и разнообразными украшениями. Из динамиков играла «Кабы не была зимы», вызывающая у каждого приступ ностальгии по любимому мультику детства. Люди радовались и покупали подарки своим близким. Один Арс был крайне недоволен тем, что Антон, решил притащить его на каток. Мало того, что Попов уже был уставшим от продолжительной пьянки (её, к слову, тот самый Шастун и устроил), еще и к грандиозному удивлению Шаста, Арсений никогда не катался на коньках. Попов на льду был похож на тех самых корову и курицу из известных поговорок. Но была одна проблема… Арса могло еще и укачать на льду, а с похмелья шансы такого позора увеличивались в геометрической прогрессии. — Не парься, у нас впереди ещё два часа аренды коньков. За это время мы мир, конечно, не покорим, а этот каток вполне возможно. — радостно сообщает Шаст, смотря на его неуклюжие попытки проехать. Арсений расцветает в улыбке и становится ярче и светлее всех гирлянд и фонарей катка, и впервые чувствует себя хорошо на льду. Крик вороны вырывает Арсения из потока воспоминаний и возвращает в реальность — к мягко ложащимся сумеркам. Касается рукой плиты, смахивая пыль, и привычно кладёт на могилу васильки. — Твои любимые. — в его голосе невыраженная боль. — Я помню… Арсений садится на обшарпанную голубую скамейку и достаёт гитару. Тяжело вздыхает и поудобнее устраивает инструмент на ноге. «Am, F, Dm, E.» — прокручивает в голове аккорды, не хочется всё-таки испортить песню. «Сомнительные у меня конечно слушатели, но для первого раза неплохо. Наверное.» — Попов печально улыбнулся. Поставил каподастр на второй лад и начал играть. Полилась мелодия длительного и сначала спокойного, затем надрывного проигрыша. Тихие и спокойные сначала, постепенно становящиеся громче, в припеве совсем кричащие слова на куплете затихали снова. А потом взлетали в крик, продолжая раскачивать эти крылатые качели. Каждая строчка ворошит воспоминания. Каждая строчка пропитана отчаянием и болью невысказанных чувств. Каждая строчка режет без ножа. Последний припев был спокойным и тихим, в отличии от своих предшественников. Захлёбываясь слезами, Арсений дрожащими руками закончил песню и бессильно опустил голову. — С днём рождения, Антон. — прошептал Арс. — Я тебя люблю. И знаешь, я так соскучился… Чёртов апрель. Он забрал у Арсения, человека с которым можно покорить мир, начиная с катка. Человека, которому предназначалась самая яркая улыбка. Человека, у которого счастье было чертой характера. Апрель забрал у Арсения Антона. Месяц что должен был стать счастливым, стал кошмаром. — После стольких лет? — Всегда. — звучит в фильме любимый многими момент. Шаст и Попов в очередной раз пересматривали Гарри Поттера одним из холодных зимних вечеров. Погода подвела, за окном выла ужасная вьюга. Любезное предупреждение МЧС о холоде и метели ребята проигнорировали и собирались идти на любимый каток, ссылаясь на «там постоянно ошибаются, а вообще нам всё нипочём». Они так и не дошли до катка когда жестокая правда настигла их. Проклиная всех и каждого, в том числе и МЧС, парни бежали к Арсению домой, ведь к нему было ближе, а по закону подлости рядом не было ни одного открытого заведения. Ребят выпили чай и досмотрели вторую часть Даров смерти. — Знаешь, Арс, есть что-то хорошее и в такой плохой погоде. — вдруг изрёк Шастун. — Не могу не согласиться. — поддержал его Попов. Арсений вырвался из захлестнувших его мыслей и таких прекрасных, таких тёплых воспоминаний, которые теперь делали нестерпимо больно. Три года. Три ужасных года. — Тебя уже три года нет со мной… — тихо произнёс Попов. — Мне было двадцать два. Тебе было девятнадцать. Сейчас мне двадцать пять. Почему тебе всё ещё девятнадцать?.. Почему, Антон?.. Почему?.. — он словно обращался к себе и в тоже время говорил с Антоном. Но, как? Для чего Арсений говорил с Шастом, который его уже не слышал? Это успокаивало. Он не раз рассказывал ему о своих чувствах и всегда как впервые. Арс знал, что никогда не получит ответ от своего незримого собеседника. Он реалист. Не будет как в сериале по Первому каналу. Когда Попов в очередной раз обратиться к Антону, давно умерший не выйдет из дверного проёма и не сообщит что это была ошибка, что он жив и просто скрывался. Такого не будет. Но такой диалоговый монолог мог отрезвить и утихомирить разбушевавшиеся чувства, которые Арсений так старательно сдерживал. Значит, всё не так страшно? Наверное… Он успокоился, руки всё ещё дрожали. С тех пор как Шастуна нет, он постоянно дрожит. Может это нервы? А нервы от депрессивного состояния? Тремор и травмы. Какая ирония. Как в недавно прочитанной книге. Там всё не слишком хорошо закончилось… Антон много раз просил Арсения оставить его. Начать наконец-то свою жизнь, которая не будет избита постоянной заботой и часами проведёнными в больнице, рядом с другом. Попов всегда отказывался, а затем долго переживал по поводу этих слов, и Шаст все никак не мог понять, почему. Теперь Арсений сидит в палате и сжимает длинные, холодные, бледные пальцы, на которых сейчас было одно единственное голубое кольцо из бисера сплетённое когда-то Оксаной, в знак бесконечной дружбы его и Арса, своими тёплыми, с таким же, но сиреневым колечком. Антон молчит несколько минут, тяжело дыша, пока не начинает очень тихо говорить, почти шептать. — Ты приближаешься к смерти на моих глазах. Подарил мир и смысл, а теперь его лишаешь. Я видел это и понимал, что ничем кроме присутствия в твоей жизни не помогу. — Попов хочет что-то сказать, но в горле встаёт ком. Арсений зарывается носом в их сплетённые руки. Он дрожит. Казалось, что в ожидании этого страшного дня, когда болезнь заберёт Антона, слёзы закончились. Громкий и затяжной писк аппаратуры режет слух Попова. Он смотрит на идеально ровную полоску на экране, затем на не вздымающуюся грудь Антона и его спокойное лицо. Арсений улыбается уголками дрожащих губ, по щекам крупными кристаллами скатываются слёзы. Он рад, что его Антону больше не больно. — Засыпай. Ты найдёшь свой потерянный рай. — одна из любимых песен Шаста. Какая ирония. Почему она пришла к Арсу сейчас? Наверное, потому что Антон обязан попасть в рай. Даже если рая нет, он туда обязательно попадёт. Арсений поднимается со скамейки, укладывает гитару в чехол и долго смотрит на памятник. На кладбище уже опустилась темнота. — Мне уже двадцать пять лет. Почему тебе до сих пор девятнадцать? Антон, почему? — слёзы больше не лились, слова больше не говорились. Точь-в-точь как тогда. Всё вокруг вмиг стало таким бессмысленным. Он почувствовал такую же безысходность как три года назад. Чувство вины захрустело костями его разума. В голову Арсений приходит мысль: «Все ли я сделал, чтобы не допустить эту смерть? А вдруг я мог ещё как-то помочь? Почему я не предотвратил?» Сначала было облегчение, ведь Антон освобождён из оков болезни. А потом пришло чувство новое и ужасное. Горе, разделённое с кем-то, становится меньше по силе переживания, а разделённая радость — сильнее и дольше. Поэтому родственники и друзья человека, столкнувшегося с утратой, берут себе какую-то часть чужой боли. А Попов закрылся ото всех и от всего и утонул в своих переживаниях. Даже с Оксаной, той что знала о его любви он не поделился. А она была самым близким человеком после Антона. А каком принятии утраты может идти речь, когда он только недавно перестал отрицать происходящее? Он хотел выключить, удалить эту боль. Жаль, что такая кнопка не предусмотрена. Горе — не болезнь и его невозможно вылечить, а Арс отдал бы многое за это. Медленный вдох и рваный выдох. Ещё один вдох и выдох. Дыхание восстановилось. Взглянув на букет васильков и могильную плиту, Попов подхватил гитару и сказал на прощание: — Почему ты не со мной?.. Почему?.. Этот немой вопрос останется там. И на него не найдётся ответа. Ужасные дни. Ужасные ночи. И протяжное воющее горе.