трудный для восприятия

Кан не может сдержаться от короткого вдоха. Это действие по отношению к коллеге кажется неприличным и слишком юношеским для поведения зрелого альфы. Но Ё Хан подходит ближе, коротко сжимает чужую ладонь и отворачивается, чтобы медленно двинуться к столу. Га Он больше ничего не говорит и выходит из кабинета, даже не оглянувшись. Интересно… Судейский состав буквально кричит о идентифицирующей принадлежности каждой персоны. Ё Хан настоял на этом, упоминая дискриминирующие нотки в прошлом интервью главного судьи Чжи ЮнШика. «Будут ли нам доверять, увидев в судейских креслах трёх альф?» — вопросил он тогда. Через время получил на руки две папки и остался ими доволен, если не считать ударившее в грудь лицо Ким Га Она. О Чжин Чу не вызывала в нём никаких чувств. Идеальная коллега, не помешает, не создаст проблем. Она ярко выраженная бета: незаметная, обычная, неброская, легкоуправляемая, но проявляющая настойчивость и консерватизм. Кан видит в ней необходимую долю силы: уровень недостаточен для того, чтобы возвыситься над ним, но вполне заметен для зрителей. Принадлежность самого Ё Хана никогда не ставили под сомнение. Вылитый альфа с детства, несмотря на трудность характера, который быстро адаптировался под обстоятельства. Гибкий, ловкий, давящий, заметный и оглушающий. Не для всех, разумеется, Га Он, вот, на него не реагировал, и это всё ещё вызывало интерес. Да, в конце концов признаёт мужчина, Ким интересный, но недостаточно для того, чтобы сбить его с намеченной цели. Кан прокладывал путь слишком долго, чтобы потянуться за чужим ароматом. Младший судья пахнет неопределённостью. Кан встречается с ним в коридоре и думает, что Га Он пахнет «чем-то между» — вот так, без определения, без конкретного слова. Он пахнет чем-то между сотнями чётких определений, но для самого Га Она конкретики нет. Он кажется безликим, но таким чётким, характерным, что завлекает и раздражает нос. Это пробуждает интерес и реакцию тела, но Ё Хан одёргивает себя: он не собирается сбиваться с пути. Поэтому он позволяет парню поставить прослушку в кабинете, следить и копать под себя. Взрыв решает всё и ничего одновременно. У парня всё ещё лицо Исаака, запах, будоражащий сознание, и желание влезать в неприятности. Ё Хан чисто из миротворческих порывов забирает парня к себе домой. Он говорит себе, что дело далеко не в том, что внутри всё сжимается от злости и раздражения на Кима! Он всего-то не может позволить парню истекать кровью на полу в своём кабинете. В конце концов, мир ещё не идентифицировал этот аромат! Неужели никто не заинтересовался этим чёртовым запахом, вынуждающим стискивать зубы?.. Илия проводит его презрительным взглядом. Ё Хан просто по-человечески не может расслабиться, ощущая её присутствие в доме. Он слышит, как она катается по коридору в инвалидном кресле, и сжимает зубы. Если бы она не была альфой, ему было бы проще, но это трудно. Илия, в добавок, подросток — это чудовищно трудно для его сознания, но не сложнее, чем Ким Га Он.       — Я прибью тебя, если ты что-нибудь сделаешь с ним, — говорит она, наблюдая за тем, как он снимает с парня рубашку.       — Как видишь, он прекрасно справляет сам. Брысь отсюда. Во рту всё пересыхает, когда взгляд натыкается на татуировку. Пальцы тянутся к чернилам, но он тут же отдёргивает их под презрительное «Извращенец». Немо выругавшись на племянницу, он берёт себя в руки и занимается ранами, уповая на то, что всё быстро затянется и не оставит следов на теле. Он героически разжимает губы, когда заканчивает перевязку и позволяет себе выйти из спальни. В коридоре пахнет Илией и им самим. Это запах дома, одиночества и тишины. В голове тут же проясняется и приходит осознание того, что можно было воспользоваться ситуацией и вдохнуть запах Га Она, напрямую коснувшись носом его шеи. Плечи передёргивает от неприятия, а в голове снова проносится чужое «Извращенец». Именно с таким выражением лица и ужасом на него смотрит парень, когда приходит в себя. Кан мысленно цокает, с недовольством проклиная себя за то, что вообще караулил у чужой постели, потому что Га Он искренне напуган. Удивительным образом всегда холодный и собранный, Ким умудряется прошибать его своими эмоциями и скручивать внутренности в узел.       — Ты в безопасности — это всё, что тебе следует знать, глупый омега. Га Он ожидаемо оскаливается, но при этом выглядит беззащитным и смертельно уставшим. Такой его вид ранит Ё Хана в сознание, взывающее к инстинктам. Рассудок орёт «оберегать», «защищать всеми способами», «ты не справился», а тело напрягается под безупречным контролем.       — Глупый, потому что лезешь куда не надо. Кто тебя научил становиться между опасностью и альфой, Ким Га Он?       — Ну простите, что не дал Вам умереть, судья Кан. Мужчина хмурится, оглядывая прикрывшиеся глаза и ладонь, сжимающую одеяло на груди. Наверное, предполагалось, что слова прозвучат едко, но получается устало, бессильно, так, что хочется поддаться внутреннему альфе. Ё Хан уходит от греха подальше. Этот омега ему не принадлежит, чтобы так кидаться с заботой. Хватит с него стресса на сегодня. Правда, получается так, что Га Он и есть сам стресс. Он преследует его сутками напролёт, отчего-то никак не в силах окрепнуть, а ещё у парня сильно сел иммунитет из-за предстоящей течки. На подавителях он сидит несколько суток, при этом редко попадаясь на глаза, или же сам Ё Хан не суётся в дом, оставляя племянницу на защите всего. Дома, он имеет в виду. И всё же, Ё Хан злится и медленно сдаётся. Илия расцветает, без конца воздействуя на парня. Мужчина наблюдает за ними и сжимает руки в кулаки, потому что Га Он охотно поддаётся на цепкие фразы подростка. Он не воспринимает её как альфу, заботится, старается подружиться и вскоре перешагивает через её недоверие и агрессию. Рана раненой в детстве альфы не затянется никогда, но Га Он её пропускает мимо глаз и зовёт ужинать. Дом пропах Га Оном. Сознание плывёт от безрассудности парня и ревёт, разрываясь от инстинкта поставить младшего судью на место, потому что Га Он повышает на него голос и не боится выступить против.       — Ты сознательно это делаешь, Ким Га Он, или просто не осознаёшь, кто перед тобой стоит? — цедит мужчина, сжимая руки от ярости. Только самоконтроль не позволяет ему действовать как тупое животное, не даёт давить на омегу запахом и психологически.       — Ты бессердечный, Альфа! Устраняешь всех, кто тебе мешает! Ты ни перед чем не остановишься! То, что ты делаешь, зверство!       — Зверство?! Да ты хоть знаешь, что это такое?! Га Он всё равно стоит. Даже сквозь ярость, застилающую глаза, Ё Хан умудряется отмечать, как задрожали чужие руки и сжались плечи. Ё Хан вдруг осознает: «нет, Га Он не должен сжиматься, ничто не должно ставить его в такое положение», но сознание разрывается под чужим упрямым взглядом. Ким, может, и боится, но продолжает наступать на него. Илия появляется как из ниоткуда. Касается чужих пальцев, сжатых в кулак, и постепенно они поддаются, расправляясь. Ё Хан злится ещё больше, потому что Илия смотрит на него так, словно говорит: смотрит, он поддаётся мне и расслабляется. Внутри всё грызётся и зверь внутри ревёт. Кан запахивает халат и уносит ноги. Он не будет сходить с ума из-за племянницы. Она ребёнок! Чёртова девчонка, которой удаётся одним касанием усмирить состояние омеги. В конце концов, Кан понимает, что всё пустое: Га Он продолжает копаться в дерьме, наживает себе проблемы, носится, как умалишённый, то создавая неприятности, то помогая решать. В этом весь он — холодный, нестандартный, эмоциональный, нетипичный, безумный и всё ещё интересный. Интересный, как бы не доводил его до белого каления. Они завтракают и ужинают вместе. Подстраиваются под парня, тают под его просьбами и мягкостью, становятся на его защиту и не замечают, как свыкаются с появившимся ощущением дома в доме. Ё Хан не скоро осознает, что Ким Га Он пахнет, как Ким Га Он. Как бренд — как наименование парфюма. Га Он пахнет индивидуальностью и особенностью. Га Он щекочет нос и будоражит сознание, умудряясь заводить в ловушку одновременно с этим вызывая желание напасть и присвоить. Кан знает, что это не закончится ничем хорошим, что рассказать нужно слишком многое, и скорее всего он сойдёт с ума от беспокойства. А может даже обезумеет, пытаясь удержать защитные инстинкты в узде, но он позволяет Га Ону проникнуть в его жизнь, даже не осознавая, что Га Он давно в ней обосновался.