Политика Вы сделали поэтом, Мне лишь одно известно божество. Вы - королева Франции, Но разве дело в этом? Вы - королева сердца моего.
Решиться, возможно, надо было раньше или вовсе не решаться, а так, как сегодня, зря он. Даня понимал, что делает глупость со всех сторон, но, если ты не совершаешь шаг вперед, то ты делаешь шаг назад. И поэтому прилетел в Сочи, купил огромный букет, направился по адресу, который дала вездесущая и всезнающая Женька Медведева. Она же сообщила, что родителей Анны уже неделю нет в курортном городе, и не будет еще не меньше недели. Хорошо, наверное, было бы решиться там, в Пекине, как только его накрыло пониманием, куда приплыли все чувства и все годы в качестве тренера этой веселой, но такой сдержанной и выдержанной девочки. Ухнуло не сразу, даже не сразу после ее победы. На показательных. Смотрел и крутило, что все, все проходит, вот и его Аня сейчас возьмет и пройдет. И услышал сам себя - его Аня. Никому не хотел отдавать. Надо было сказать, надо. Не смог. Он попросту обалдел от откровения, которое стало явным. Давайте так, на работе Даня работал. И в 23 только работал, и сейчас, почти десять лет спустя - тоже. И во всех пигалицах, с которыми и над которыми трудился изо дня в день, видел только пигалиц, инструмент достижения наивысшего результата. Своего тоже. С Анькой возился много, но она и хлопотное хозяйство оказалась. Фигурное катание любила, а прыгала плохо. Возился. Потом ломалась ни с того ни с сего или и с того, и с сего. Вечно восстанавливалась как в последний раз. В общем, столько нервов вымотала, что после этого, или полюбить, или возненавидеть. Вышло вот полюбить. Дурь собачья, ничего хорошего. Можно так и карьеру профукать. Да и кто поверить в любовь, заметил, когда стала чемпионкой. Сам бы Глейхенгауз в жизни в такую внезапную влюбленность после триумфа не поверил. и из-за этого тоже метался. К сегодняшнему дню дометался. Идет сдаваться.Мне ваше имя - небесная манна, Вашим Величеством Пусть вас зовёт другой. Ах,разрешите звать вас просто Анна, Быть вашим, Только вашим телом и душой.
Встретила его Аня удивленно, но радостно. Затащила в квартиру. Все время о чем-то ворковала, восхищалась огромным букетом, а у него в голове билось только одно: “Анечка, любимая!” - И представляете, Даниил Маркович, только сегодня вас вспоминала, когда с Ильей разговаривала,- щебетала девушка. - Может, и мне уже пора становиться для тебя Даней?- нелепо отреагировал на имя Авербуха тренер. Анюта засмеялась: - Даня и Аня, будет смешно! Нет, я так не могу, Даниил Маркович, вы же мой педагог! - Ну, тогда буду звать тебя Анной Станиславовной,- пошутил в тон и наконец, кажется, удачно. - Еще смешнее,- покачала головой Аня.- Я даже не знаю, что должно произойти, чтобы я стала для вас Анной Станиславовной. Наверное, если только мы сильно поругаемся. Но мы же не поругаемся? Развернулась, пристроив наконец букет к другим, видимо, подаренным поклонниками. Взгляд у Щербаковой был цвета темного меда, светлого топленого шоколада, в нем плескалось солнце Сочи на закате. - Значит, между нами ничего не изменится?- уточнил хореограф. Юное личико задумчивым, даже на лбу пролегла морщинка: - Ну, а что у нас может измениться?- Аня непонимающе улыбнулась.- Все же, кажется, хорошо? - Может, я влюблюсь в тебя,- кривовато улыбается Глейхенгауз. В ответ раздается серебряный смех-колокольчик: - Я вряд ли удостоюсь такой чести! - Удостоишься,- и веселье резко обрывается. Смотрят друг на друга настороженно, опасливо, пока до фигуристки не доходит, что именно ей сказали, окончательно.Я не могу ответить вам на чувства, Ведь я Его Величеству верна. Вам власть дана в любовницы, Мне, право, очень грустно, Но страсть в душе священника смешна.
- Вы ведь сейчас так пошутили?- наконец решается на вопрос девушка, хотя понимает, что Даниилу Марковичу не до шуток. - Нет,- мужчина смотрит теперь прямо и даже сурово. - Зачем вы приехали в Сочи?- наконец выдыхает Аня и садится на ближайший к ней стул в комнате. - Чтобы сказать тебе о своих чувствах,- откровенно отвечает Даниил. - Вы мой тренер, я вам доверяю,- сделала паузу, поправилась- доверяла. Как мне теперь возвращаться? Как с вами работать? - Неужели ты бы хотела, чтобы я притворялся, надеясь в тайне на взаимность?- для Глейхенгауз это непонятно. - Даниил Маркович, я посвятила свою жизнь фигурному катанию, потому что люблю его. Этот спорт. Я думала, что мы с вами единомышленники. Идем одной дорогой. Делаем общее дело. Я всегда могла рассчитывать на вашу честность в оценках. А теперь я не буду знать, что вами руководит: влюбленность, жалость, обида или наше общее дело. Ваши слова все рушат! - Я буду твоим тренером так же!- попытался поспорить Даня. - Уходите. Все изменилось, мне нужно подумать,- негромко, но твердо просит девушка. И он встает, чтобы уйти, понимая, что не забудет этого отказа. Но если дело только в тренерстве? - Ань, если я попрошу Этери Георгиевну работать с тобой, мы можем попробовать?.. Замирает, замолкает.Мне Ваше имя - святое причастье, Вашей ли Светлости доли желать иной? Ах,разрешите без вашего участья Свершить мой путь, мой грешный, Грешный путь земной.
- Даниил Маркович,- фигуристка ищет слова, чтобы выразить мысль как можно точнее,- у нас с вами большая общая история. Будет ложью сказать, что я не испытываю к вам нежных чувств. Вы мой тренер. Вы для меня важный и близкий человек. Очень важный. Очень близкий. Девушка вздыхает, опускает глаза в пол, потом вскидывает на мужчину у двери: - Но, Даниил Маркович, мне дико даже представить, что я посмотрю на вас как на мужчину. И мне нелегко думать о том, что вы увидели во мне женщину. Все это странно, глупо и дико. Резко вздыхает, выдыхает и заканчивает: - У меня есть любимый человек. И, естественно, это не вы. Еще один настороженный взгляд на мужское лицо: - Попросите Этери Георгиевну работать со мной лично. Или Сергея Викторовича. Кого угодно… другого. Вот и вся история. Стоило ли из-за нее тащиться в этот суетливый курортный город? Безусловно, нет. Но, что сделано, то сделано. Что рухнуло, то рухнуло.