Кровосос чёртов

      Пятничная ночь в клубе превращается в попойку примерно к полуночи. Громкие разговоры людей, гремящая музыка, запахи, совершенно разные: алкоголя, прочих напитков и, наконец, сигарет; мигающие огоньки разнообразных цветов и оттенков — всё это контрастирует друг с другом, создавая безумную смесь ощущений. Петр расплывается в пьяной улыбке, что-то ему кричит почти в самое ухо, но музыка заглушает голос; не получая ответа, ведёт куда-то в сторону, за рукав толстовки ухватив. Пьер в своих желание настойчив. Они оказываются во втором этаже. Тишина, почти полная. Снизу ещё слышны лёгкие отзвуки музыки, однако не бьющей по ушам. Ставрогин на него непонимающе пялится, в то время как Петя стул подставляет, к люку на потолке тянется, чтобы открыть портал в ночную темноту.       — Пошли на крышу, — Верховенский поворачивается к нему, опасно шатаясь на стуле. Чуть не наебнувшись пару раз, они всё-таки успешно залазают на крышу клуба, погружаясь в ночную темноту и драгоценную тишину, нарушаемую стрекотанием сверчков где-то в кустах.       Николай лениво тянет его на себя, заставляя прижаться теснее, телом к телу, душа к душе. Запах сигарет и алкоголя дурманит, а порывы прохладного ветра заставляют покрыться открытые участки тела мурашками. Они сливаются в мокрый поцелуй, сердца бьются в унисон, пальцы переплетаются в замок. Николя холодными руками касается пылающей щеки Пьера, приподымая голову. Пьер забрасывает руки Ставрогину на шею, хихикает в поцелуй; будто в замедленной съёмке в глаза глупым взглядом долбится. Они чуть не падают, но Ставрогин опирается спиной о стену, а Пьер в него вжимается, снова пьяно хихикая.       — Когда-нибудь я тебя убью, — бросает Николай мимоходом, возобновляя поцелуй. Языки ходят ходуном по зубам, неприятно щекочат нёбо. Николай ловит язык Пьера, кусает, тот вскрик еле подавляет от неожиданности. А Ставрогин, блядь, настырный, не даёт жития его языка в своем рту. Так Пьер и стоит, с зажатым между зубов Ставрогина языком, в сантиметре от его губ. Смотрелось это довольно комично, но смеяться с прикушенным языком было неудобно.        — Штавлогин, отфусти, лять, — пытается проговорить он, наступая тому на ногу и руками в стену вдавливая сильней. Николай посмеивается; плечи немного сводит, в конце-концов опускает язык Пьера из заточения и, почувствовав на губах солоноватый вкус крови, слегка высовывает язык, посматривая на Петра.       — Я выпил Петю       — Кровосос чёртов, — шутливо закатывает глаза Верховенский.