Скерцо

Её здесь нет. Это первое, о чём думает король Каспиан Десятый, когда видит своих друзей. Её, Великодушной королевы, сказания о красоте которой пережили Нарнию, нет здесь, в Стране Аслана, где оказались все её родные и близкие. Он фехтует с королём Питером, играет в шахматы с королём Эдмундом, подолгу гуляет с королевой Люси, часами просиживает с лордом Юстасом и леди Джилл в библиотеке, пробует приготовленные леди Полли десерты и обсуждает созвездия с лордом Диггори, но всё это время у него в голове омерзительным звонким молоточком стучит мысль: её здесь нет. Сначала он ничего не спрашивает. Но потом замечает, как король Питер сворачивает все разговоры о своей сестре на нейтральную тему, как уходит от ответа король Эдмунд и как наполняются слезами глаза королевы Люси. И он понимает, что это не потому, что они тоскуют о сестре. Это – страх, что они больше никогда её не увидят. И этот страх передаётся ему. Потому что зачем ему Страна Аслана, если в ней нет Её? Здесь нет королевы Лиллиандиль и короля Рилиана – и он не спрашивает Аслана, почему короли, королева и лорды и леди из чужого мира оказываются ему ближе родной семьи. У его жены и сына свои миры, и кто знает, кто ждёт их там. Для короля Каспиана важно лишь то, кого он не встретил здесь. – Ты точно хочешь услышать ответ? – спрашивает король Питер, когда Каспиан припирает его к стенке прямым вопросом о Сьюзан. Но король-телмарин молчит, и Великолепный король всё понимает правильно. – После того, как мы вернулись из Нарнии второй раз, Сьюзан стала сама не своя, – наконец начинает Питер. – Сначала она была нашей сестрой, но потом, после того, как родители увезли её в Америку – это другой континент в нашем мире – её словно подменили. Она начала говорить, что Нарнии не существует, что всё это детские сказки и нам пора вырасти. Она с головой ушла в свои заботы – учёба чередовалась у неё с бесконечными вечеринками, и не было недели, чтобы она не шла на какой-нибудь приём или концерт. Один кавалер сменял другого, а она смеялась им в лицо – она стала жестокосердной, а не великодушной. Каспиан молчит, не глядя в лицо короля, которого он привык считать братом. Ему жутко слышать эти слова, но он должен пересилить себя. – Она интересовалась лишь приглашениями, нарядами и новыми причёсками, – фыркает Питер. – Если первое время она хотя бы занималась стрельбой из лука и верховой ездой, то затем она забросила и это. Теперь она – лишь пустая оболочка нашей сестры, что носит её лицо, но не является ею. Каспиану этого достаточно. Он смотрит на лица братьев и сестры Певенси и понимает, что за их осуждением скрывается страх. Если Сьюзан так легко отвернулась от Нарнии, то это значит, что ей нет пути сюда, к её семье. И для Питера, Эдмунда и Люси это страшнее всего. И он принимает решение. Он говорит, что делает это ради них, но на самом деле – для себя. Потому что ему нечего делать здесь, если её здесь нет. Он рассказывает свой план королям и королеве – как странно произносить этот титул в единственном числе – Древности. Эдмунд настроен скептично, лицо Люси озаряется надеждой, а Питер молча встаёт и идёт с ним. – Я не могу вернуться, – произносит Великолепный король. – Но если кто и может вернуть нашу сестру, то это ты. Именно после встречи с тобой она перестала существовать. Может быть, ты сможешь вернуть ей жизнь. И король Питер отпирает дверь. ~~~~~ Каспиан оказывается в удивительном лесу, но не видит деревьев и чудесных прудов – он видит лишь Великого Льва, который смотрит на него с тоской и пониманием. Не говоря ни слова, Аслан отворачивается и уходит вглубь леса, за деревья. И Каспиан идёт за ним. – Смотри, – наконец произносит Великий Лев, останавливаясь перед пустыней, что раньше была озером. – Это – то, что осталось от Нарнии. Её больше не существует, потому что нет тех, кто в неё верит. Каспиан молчит, боясь признаться, что ему всё равно, что стало с Нарнией. Всё, что имеет для него значение – Сьюзан где-то там, одна, похоронившая свою семью и близких. – Ты понимаешь, что ты хочешь сделать? – спрашивает Аслан, поворачиваясь к Каспиану. – Я хочу найти её, – упрямо говорит король. – Я не хочу, чтобы она была одна. Аслан вновь отворачивается. – Ты окажешься в её мире, – произносит он.– Её мир станет и твоим миром. Я не могу сказать, что ждёт тебя в нём. Я не могу обещать даже того, что ты встретишь её. – Я принял решение, – упрямо говорит Каспиан. – Да будет так, – покорно вздыхает Аслан. – Но будь готов к тому, что она не верит в тебя. – Это неважно, – отвечает он. – Она может не верить в меня, но я верю в неё. Моей веры хватит на нас обоих. Аслан качает косматой головой. – Ты прожил жизнь, но ты так юн, – произносит он. – У тебя будет другая жизнь, король. И ты рискуешь потеряться в ней, как потерялась королева Сьюзан. – И ты бросишь нас? – не сдерживается Каспиан. – Я смогу лишь наблюдать за вами, направлять вас – но не помогать вам. Я могу дать тебе друзей – но не открыть дорогу назад, – говорит Лев. – Отныне ваша жизнь в твоих руках. Каспиан смотрит на пересохшее озеро. И вскидывает голову. – Я готов, – говорит он. И делает шаг вперёд. ~~~~ И оказывается на крыльце обычного дома в пригороде Лондона. На нём простой костюм из мягкой шерсти, в руках саквояж и мокрый зонт, а вокруг шумит дождь. На двери дома – молоточек в виде льва. Каспиан мгновение смотрит на него, потом неуверенно поднимает руку, мельком поражаясь перчатке на ней, и стучит два раза. Дверь открывается практически мгновенно, и он без удивления видит собственную тётю Прюнапризмию. – Каспиан! – изгнанная королева Нарнии порывисто обнимает его, почти силой затаскивая в тёплый холл дома, прочь от холодного дождя. – Наконец-то! Мы боялись, что непогода задержит тебя! – Тётя Пиа, – он облегчённо обнимает её, радуясь, что первый, кого он встретил в этом мире – его близкий человек. – Куда же ещё мне было идти?... Она отстраняется от него, и он видит, что она постарела, хоть и сохранила свою красоту. На ней удобное коричневое платье и изящный передник, волосы забраны в простой пучок – совсем не та сложная телмаринская причёска, что делали ей фрейлины при дворе. – Каспиан! – юный мальчик слетает по лестнице и, ударившись о него, крепко-крепко обхватывает за пояс. Каспиан роняет саквояж, передаёт тёте зонт и обнимает малыша. – Родриго! – восклицает он, к восторгу парнишки поднимая его в воздух. – Ух, ты вырос! Каспиан никогда не знал, как звали его кузена – того самого, из-за которого Мираз отдал приказ убить его. Но сейчас он знает, что этого мальчика, которому едва исполнилось шесть лет, зовут Родриго – но это только дома, а для остальных он Роджер. Роджер Телмар, сын испанских эмигрантов, пасынок Александра Глозелля из разведывательного управления ВМС. – Каспиан, не стой в холле, ты, должно быть, устал с дороги и промок! – беспокоится тётя. – Родриго, Каспиан никуда не уйдёт. Почему бы тебе не показать ему его комнату? – Она ласково проводит рукой по щеке сына. – Каспиан, ужин готов. Мы ждём Алехандро, он должен вернуться с минуты на минуту, но если ты голоден… – Всё в порядке, тётя, – улыбается Каспиан, беря кузена за руку. – Я подожду с вами, а пока Родриго покажет мне мою комнату. Я обещаю, это ненадолго. Я скоро от вас съеду… Он ведь и в самом деле уже скоро поселится в своём доме – маленькой квартирке в Челси – две комнаты, спальня и кухня. Но сейчас, до конца месяца, тётя Пиа и её второй муж столь любезно согласились приютить его после окончания учёбы. Родриго тянет его на второй этаж и показывает небольшую комнату с южной стороны дома. Кровать, шкаф, комод – ничего лишнего, совсем не те королевские покои, к которым он привык в Нарнии, – но Каспиан уверен, что не задержится здесь, ему ведь только надо найти Сьюзан. На первом этаже хлопает дверь, слышатся приглушённые голоса – и Каспиан понимает, что пришёл Алехандро Глозелль. Он не знает, как относиться к бывшему генералу: когда-то тот его чуть не убил, но Каспиан знает, что такое приказы, и помнит, как генерал замер, уже подняв копьё. И поэтому, подхватив кузена на руки, спускается по лестнице. Генерал почти не изменился. Ну, может быть, в бороде добавились седые волосы. Но взгляд всё такой же цепкий и острый, а осанка всё такая же гордо-прямая. – Каспиан! – протягивает Глозелль, опустив осточертевшее за столько лет обращение «Ваше величество». – Наконец-то ты до нас доехал! Твоя тётя покоя себе не находила с самого утра! Тётя Пиа взмахивает кухонным полотенцем и, сощурившись, скрывается за дверью столовой. Каспиан ставит кузена на нижнюю ступеньку лестницы. – Родриго, почему бы тебе не помочь маме накрыть на стол? – предлагает он, и мальчонка с восторгом скрывается в недрах дома. Бывший король и бывший генерал остаются наедине. Каспиан спускается в холл и с удивлением отмечает, что он выше Глозелля. А в его воспоминаниях генерал всегда был огромной фигурой, под стать Великолепному королю. Он учил его ездить верхом, фехтовать, учил основам военной стратегии и навигации по звёздам. – Я рад тебя видеть, – наконец произносит Глозелль, чуть склоняя голову. Как будто хотел поклониться. – Дорогая была тяжелой, – кивает в ответ Каспиан. И я рад встрече, генерал. Они мгновение смотрят друг на друга, потом смеются, и Алехандро Глозелль быстро обнимает Каспиана за плечи. – А ты не торопился, парень, – улыбается он. – Родриго всё утро проторчал у окна, хотя мы предупреждали, что ты будешь ближе к вечеру. – Поезд задержался из-за непогоды, – отвечает Каспиан. – Я планировал заехать в издательство, но они уже закончили рабочий день. Поеду завтра утром. Сегодня четверг. С понедельника он выходит на работу. Редактор-переводчик в издательстве иностранной литературы – не бог весть какая должность, но для вчерашнего выпускника Оксфорда неплохо. В понедельник он целует тётю, забирает из рук кузена пакет с сэндвичами на обед, и Алехандро подвозит его до издательства. Рабочие будни захватывают Каспиана, и он сам не замечает, как проходит полторы недели, и ему доставляют телеграмму, что он может въехать в присмотренные ещё зимой комнаты в Челси. На конверте написано имя адресата «Джон Телмар», и Каспиану требуется несколько мгновений, чтобы вспомнить, что это его имя. Квартирка совсем небольшая, на последнем этаже, и окна гостиной выходят на шумный перекрёсток, но зато единственное окно спальни глядит на восток, и по утрам Каспиан просыпается от того, что солнце играет бликами на соседних крышах. Первые недели проходят в блаженной суматохе новой самостоятельной жизни. Он заводит друзей в издательстве, ходит с ними в пабы, а однажды Билли Холливей вытаскивает его на футбол. Секретарша Марго Голдсмит строит ему глазки, и Каспиан каждое утро улыбается ей, а каждый вечер желает приятного вечера. Но, когда она как бы случайно говорит о премьере нового кинофильма, он делает вид, что не заметил намёка, и всего лишь отвечает, что с интересом выслушает её мнение, когда она посмотрит. По вторникам и субботам он ужинает у тёти Пии и Алехандро, иногда остаётся у них ночевать, и тогда утром они вместе идут на воскресную службу, а потом Каспиан ведёт Родриго в зоопарк, или в музей, или просто выпить горячего шоколада в кафе. Потом он вспоминает, что ищет… кого-то. Он не помнит, кого, но знает, что именно ради этого он здесь, что он ждал этого человека всю свою жизнь, и поймёт, что его поиски окончены, с первого же взгляда. Так проходит лето. В издательстве его быстро замечают, и очень скоро он перестаёт редактировать чужие тексты – ему поручают самостоятельные переводы: сначала просто журнальные статьи, потом полноценные работы. Он чувствует гордость, когда ему доставляют первую книгу, на обложке которой под именем автора красуется надпись: «Переведено: Джон К. Телмар». Он несколько мгновений с удивлением смотрит на неё, потом ставит книгу на полку, покупает бутылку хорошего испанского вина к ужину у тёти Пии и Алехандро и всё-таки приглашает Марго Голдсмит в варьете, но свидание оборачивается катастрофой. Девушка бесконечно о чём-то говорит, а Каспиан продолжает всматриваться в лица за её плечом. Её присутствие душит его, и под полночь он сажает её в кэб, не целуя на прощание, и идёт домой по пустынным лондонским улицам, с наслаждением глубоко вдыхая сырой осенний воздух. На следующее утро, приветствуя его в издательстве, Марго Голдсмит улыбается ему уже не так лучезарно. Так проходит ещё месяц. Мягкий солнечный октябрь сменяется промозглым ноябрём, дни становятся короче; его квартирка в Челси обрастает книгами и подшивками газет, на каминной полке появляются фотографии родителей, тёти Пии с Родриго, оксфордский диплом в рамке, кубок за выигранную регату «Оксфорд-Кембридж», но всё равно ощущение пустоты не пропадает. Он покупает граммофон и по вечерам слушает Бинга Кросби и Луи Армстронга, оперы в исполнении Марии Каллас и сюиты Бенджамина Бриттена, уверяя себя, что он счастлив, что это тягучее чувство незаполненности в груди – всего лишь от непривычки жить в одиночестве. Они с Родриго продолжают ходить по воскресеньям по музеям и кафе; однажды тётя Пиа отпускает сына с Каспианом в Кентербери на всё воскресенье. Мальчик одержим архитектурой, он ходит вокруг собора, высоко задрав голову так, что Каспиану приходится следить, чтобы кузен не наступил в лужу или не столкнулся с прохожими. Они съедают сэндвичи, приготовленные тётушкой, ещё в поезде, а в Кентербери Родриго слишком увлечён своей мини-экскурсией, так что они весь день ходят голодные, и обедают – ужинают – только на станции, в ожидании поезда в Лондон. Когда они возвращаются в столицу, там льёт, как из ведра, но Каспиан отказывается от предложения Алехандро переночевать у них и едет в Челси. Перед тем, как свернуть к своему дому, он заходит в паб и заказывает себе бокал шерри. Он видит её, когда официант ставит перед ним пепельницу. Идеально прямая спина, скромное чёрное платье, туфли на высоком каблуке, туго стянутый узел волос на затылке и вызывающий ярко-красный берет. Она сидит за стойкой, повернувшись к нему спиной, но ещё до того, как видит её лицо, он узнаёт её по идеальной осанке профессиональной лучницы. И по тому, как внутри него всё сжимается. Он берёт стакан и портсигар, переходит к стойке и садится через стул от неё. У Сьюзан Певенси алые губы, в цвет берета, и такие же алые ногти. Рядом с ней на стуле лежат чёрное пальто и красный клатч. На её белом, повзрослевшем, постаревшем лице – абсолютно пустое выражение; она смотрит куда-то перед собой, но не видит ни стены бутылок и графинов по ту сторону стойки, ни осуждающих взглядов бармена, ни виски в своём стакане. Перед ней на столе лежит портсигар и стоит пепельница с одиноким окурком. Пальто на стуле рядом с ней абсолютно сухое, и понятно, что она сидит здесь уже давно. Он выжидающе смотрит на неё, не боясь показаться бестактным, но она не замечает его. Она допивает свой виски, тихо ставит стакан на деревянную столешницу и, достав сигарету из портсигара, дрожащими пальцами пытается закурить. Зажигалка несколько раз щёлкает в её руках, и она в отчаянии бросает её на стойку. Каспиан замечает, что губы у неё дрожат, словно она пытается не заплакать. Он встаёт со своего места, достаёт спички и даёт ей прикурить. Она молча склоняет голову над огоньком, делает глубокий вдох и поднимает на него взгляд. И замирает, узнав его. Ему интересно, что она скажет. – Это какая-то шутка? – задаёт вопрос она. – Нет. Она отворачивается, не удостаивая его другим взглядом. – Спасибо, – роняет она, опять глядя в пустоту перед собой. Он возвращается на своё место и, садясь боком, продолжает смотреть на неё. – Сейчас вы должны сказать, что красивая молодая девушка не должна сидеть в баре в одиночестве, – произносит Сьюзан, когда молчание затягивается и тишина становится невыносимой. – А вы часто такое слышите? – вскидывает брови Каспиан. Они опять замолкают. Он тоже зажигает сигарету, и успевает выкурить половину, когда она продолжает: – Сегодня день рождения моего брата. Он пытается вспомнить, кого: Питера или Эдмунда. – Вот как? – Да, – выдыхает Сьюзан. – И вы не спросите, почему я сижу здесь, а не поздравляю его? Он уже знает, что её братья, сестра и родители мертвы. – Не думаю, что это та тема, которую вы сейчас готовы обсуждать, – говорит он. – Нет, вы правы, – кивает она и протягивает ему руку. – Сьюзан Певенси. – Джон Телмар. Пепельница громко стучит. Тонкие пальцы с кроваво-красными ногтями сминают сигарету. – Неудачная шутка, – произносит Сьюзан, вставая со своего места и собираясь уходить. Он не может её упустить, поэтому кладёт руку на её пальто, мешая ей одеться. – Приношу свои извинения, мисс Певенси, – говорит он, глядя ей в глаза. – Я не хотел вас обидеть. Она останавливается, долго смотрит на него и наконец нерешительно садится обратно. – Извиняться стоит мне, – произносит она, опять отворачиваясь. – Просто вы напомнили мне кое-кого. Из другой жизни. Странно, но её слова о том, что она помнит его, не приносят ему желанного облегчения. – Кто знает, кем мы были в другой жизни, – говорит он и кивает на её стакан. – Могу я вас угостить? Она равнодушно пожимает плечами, потом кивает. Каспиан жестом подзывает бармена: – Для леди... – начинает он и останавливается, предлагая Сьюзан самой сделать выбор. – Бокал красного вина, – говорит она. – Бокал вина для леди и шерри для меня, – кивает Каспиан. Бармен осуждающе смотрит на Сьюзан, и зло – на Каспиана. Не стоит большого труда догадаться, что он о них думает, и Каспиану хочется врезать ему, вызвать на поединок только за то, что он ошибается в своих мыслях. Но вскоре перед ними появляются два бокала. – Мы ведь с вами знакомы? – спрашивает Сьюзан, но это звучит как утверждение. – Возможно, – кивает Каспиан. – В другой жизни. – Это была детская игра, а не другая жизнь, – произносит она. – Вот как заканчиваются детские игры: кровью и смертью. Он хочет сказать, что это не так; что Питер, Эдмунд и Люси живы, и ждут её, – но понимает, что сейчас не время. Что если он скажет хоть одно слово про её семью, Сьюзан развернётся и уйдёт, и он больше не сможет найти её. – Я сожалею о вашей утрате, – только и произносит он. К его удивлению, Сьюзан хмыкает. – Так заметно? – Вы ведь сами сказали: мы с вами знакомы. Они несколько минут молчат. Неловкость в тишине сменяется умиротворением. – Я должна была поехать с ними, – внезапно говорит Сьюзан. – Не вините себя, – произносит он. – Моей вины в этом нет, – обрывает она. – Я виновата в том, что меня не было с ними. Или что я не смогла их отговорить. Страшный конец волшебной детской сказки. Он не знает, что ответить, поэтому вновь воцаряется тишина. – У вас есть зонт? – неожиданно спрашивает она. Каспиан кивает и понимает, что стук ливня в окна прекратился, сменившись равномерным шумом простого осеннего дождя. – Тогда поймайте мне кэб, – просит Сьюзан. Он послушно выходит на улицу, тормозит кэб – второй, первый проехал, не остановившись, – и просит водителя подождать минуту. Помогая Сьюзан надеть пальто, он спрашивает: – Я могу увидеть вас ещё раз? Она на миг замирает, потом достаёт из сумочки карточку. – Я работаю там до трёх часов, – говорит бывшая королева волшебной страны. – Но должна признаться, что я не самая приятная компания. – Я позвоню вам, – отвечает Каспиан и распахивает перед Сьюзан дверь. Она благодарит его, садится в кэб и уезжает. Каспиан задумчиво проводит пальцем по визитке – «Сьюзан Певенси. Адвокатская контора «Стивенс и Стивенс» – и понимает, что его поиски закончены.