Всё это — лишь веселье и игры До тех пор, пока кто-нибудь не влюбится. Но ты уже купил билет, Так что пути назад нет. Мы кружимся и кружимся, как лошади на карусели, Догоню ли я любовь? Об этом я никогда не смогу рассказать; я знаю, Погоня за тобой похожа на сказку, но я Чувствую себя так, будто накрепко приклеен к этой карусели. Эта лошадь слишком медленная, Мы всегда так близко друг от друга, Почти, почти — мы просто шоу уродов! Melanie Martinez — Carousel
Хотелось бы проснуться от приятно закончившегося сна, где ты наконец осуществил все свои мечты, теплых невесомых поцелуев любимого человека на губах? И Хёнджин был бы не прочь, только вот разлепить глаза пришлось от настойчивого телефонного звонка, продолжавшегося, по ощущениям, уже часа полтора-два. Хван протянул руку к прикроватной тумбочке, нащупал смартфон длинными пальцами. Затуманенный взгляд беспорядочно бегал по яркому экрану, пытаясь вычитать хоть одну букву, но голова буквально раскалывалась на осколки от громкой мелодии, что трубила из динамиков безустанно. И зачем он только поставил ее на рингтон? Смирившись с тем, что сон окончательно и бесповоротно прерван, Хван нажал на зеленый кружочек внизу дисплея и тут же услышал радостный голос своего лучшего друга. -Хээй, Джинни! -на лице говорящего явно играла самая искренняя улыбка.-Чонин приехал, представляешь? Ой, ты, наверное, спал.Чего я звоню-то…-парень говорил настолько быстро, что мозг Хёнджина не успел обработать весь словесный поток. Зацепился только за «спал» и «Чонин». На другом конце трубки послышалась возня и чей-то звонкий смех.-Короче, -голос перешел на шёпот.-К нам приехал тот знаменитый цирк, как-то по-французски называется, но ты понял. Чонин очень хочет сходить в парк аттракционов, а я боюсь оставаться с ним наедине. Можешь, пожалуйста, составить нам компанию? Хёнджин готов был выть, рвать и метать. Его беспардонно разбудили в семь утра, это он уже заметил, как только зрение вернулось в норму, так еще и ради какой-то откровенной чуши! Никакого «знаменитого цирка, но ты понял» он не знал, а тем более не хотел лезть в непонятные отношения его друзей. -Чан, -после минуты молчания Хван вздохнул и вымолвил свое первое слово за десять минут, что идет разговор.-Я очень сильно устал вчера, благодаря тебе не выспался и сегодня. Какой, твою мать, парк аттракционов? -парень пересилил себя и встал с кровати, вставляя ноги в домашние потрепанные собакой тапочки. Пока шел на кухню, выслушал еще десять минут нескончаемых причитаний Бана насчет Чонина и их дружбы, которую Хёнджин бессовестно предает спустя столько лет. — Ладно, заткнись уже. Я тебя понял, приду в шесть! Разговор расстроил Хвана еще больше, чем раннее пробуждение. Мало того, что Крис напрочь забыл про сложное психологическое состояние друга, он так же наплевал на его интересы. Хёнджин ненавидит цирки всей своей душой, если она вообще имеется, как настойчиво утверждают все философы. Но парень уже месяц чувствует себя мешком с картошкой, с трудом заставляет поднимать свою задницу с дивана и идти на учёбу, а затем сеансы с психологом. Горький дешевый кофе бодрил лучше любого энергетика, потому что от него выворачивало все тело наизнанку. Хёнджин ловким движением стянул с верхней полки небольшую записную книжку, ручка привычно лежала внутри. На столе лежала полупустая пачка сигарет, из которой он вытащил еще одну раковую палочку и зажал зубами. Его врач, Ким Сынмин, советовал бросить пагубную привычку, якобы она влияет на нервную систему, а от того и на ежедневное помятое состояние. Но Хван знал, что единственное пагубное в его жизни — это сраные походы два раза в неделю к господину Киму, где он вынужден делать вид, что ему лучше и никакие кошмары его вовсе не беспокоят. Зажигалки рядом не оказалось, пришлось довольствоваться огнем конфорки, иначе с какой еще целью в его квартире стоит плита. Пропустив дым в легкие, Хёнджин блаженно откинул голову на спинку стула и сомкнул тяжелые веки, которые упорно не закрывались по ночам и так же тяжело открывались по утрам. С темнотой перед глазами думалось в разы легче, яркие картинки сами собой приходили в голову, привлекая к себе все внимание. Парень принялся строчить что-то в дневнике, все еще плотно смыкая глаза. Наверняка, все написанные слова уже смешались в кучу, Хёнджин никогда не читал своих заметок, и так прекрасно все знал и помнил. Сами подумайте, как тяжело забыть сон, который снится на протяжении месяца. Меняются в нем лишь детали — какие-то исчезают, другие появляются, но суть та же. Именно эти мелкие изменения записывает парень каждое утро после пробуждения, а потом рассказывает их Сынмину. Тот лишь качает головой и что-то помечает в бланке пациента. Вместе с сигаретой закончились и воспоминания о прошедшем ночном кошмаре, Хван захлопнул книжку и убрал ее на специально выделенное место на кухне — самый левый от стола навесной кухонный шкафчик.***
Бан Чан и Ян Чонин дружили с самого детства, будучи соседями и детьми близких друг другу семей. Чан защищал маленького и хрупкого Чонина, а тот, в свою очередь, всегда одаривал его такой теплой улыбкой, что в самый сильный мороз можно было зажариться. Были не разлей вода, пока Чонин не осознал, что питает совсем не дружеские чувства к своему хёну. А Бан словно ощущал это влечение каждой клеточкой тела и отдалялся от друга, игнорировал его сообщения часами, отказывался пойти прогуляться по городу. Младшему не хватало сил видеть каждый день из окна своей комнаты лучшего друга, возвращавшегося домой в компании девушек-старшеклассниц. Тогда Ян решил уехать учиться в старшую школу в столицу и тем самым ограничить общение с Чаном редкими переписками и видеозвонками. Это был самый сложный шаг в его жизни, который в последующем внес долгожданное спокойствие. Не видеть Чана оказалось куда проще, чем он предполагал. А вот Бан страдал, страдал от неразделенной, как ему казалось, любви к малышу Чонину, которого знал еще с пеленок. Это чувство сильно пугало, заставляло внутренние органы сжимать до размеров атома. Пытаясь избавиться от симпатии, добился лишь пустоты в глазах напротив и до безумия холодных нот в словах «Я уезжаю, хён. Завтра». Если бы он знал, чего только стоила эта маска безразличия Чонину, наверняка бы заплакал, скрутившись в комок прямо на земле у ног Яна. Они сами себя лишили счастья недосказанностями и беспричинными опасениями. Именно в этот сложный период на пути Чана появился Хван Хёнджин, настоящий сгусток оптимизма и энергии. Внутри Хвана словно скрыт моторчик, вынуждающий к бесконечному хаотичному движению. За это парня часто оскорбляли в школе, называли неуравновешенным и ненормальным. Но нет в этом мире ничего вечного, даже внутри Хёнджина сломался какой-то компонент последовательной цепи, окунув с головой в бочонок с меланхолией. Конечно же, старший знал о кошмарах, что так внезапно стали мучать его еще одного лучшего друга (назвать его новым — осквернить Чонина, он не стал «старым», чтобы пришлось менять. А замен Яну нет и быть не может), старался самостоятельно разобраться с причинами их возникновения, но работа эта непосильна для студента юридического факультета. Поэтому немного напрягся и отыскал для Хвана одного из лучших психологов во всем городе, однако и тому было трудно пробраться в чужие мысли, Хёнджин неохотно делился переживаниями и часто лукавил, вырываясь из лап Сынмина в свою теплую постель. И вот Чонин вернулся в родной город, к чему Бан сначала отнесся относительно спокойно. Но стоило только увидеть родное и некогда любимое лицо вблизи, как сердце снова сделало кульбит. Ян улыбался и рассказывал о своих приключениях в Сеуле, показывал фотографии на телефоне, активно жестикулировал и периодически задевал руками друга. А Чан снова утопал в шоколадных глазах и ничего не мог с собой поделать.***
Холодный октябрьский ветер сходу ударил в лицо, подорвав длинные вороные волосы с широких мужских плеч. Хёнджин стоял возле подъезда, втягивая ноздрями вечерний свежий воздух и ощущая себя живым и настоящим, а не пластиковым и бесформенным мальчиком из собственных кошмаров. Часы на телефоне показывали «17:45», значит, стоило поспешить, ведь пообещал быть в шесть возле входа в парк аттракционов, черт бы его побрал. Встретившись с друзьями, Хван немного успокоился, и все равно эта вылазка не приносила ему абсолютно никаких положительных эмоций, но желание славного малыша Чонина — закон! К этому негласному правилу он привык с первых дней общения с Чаном и спорить не собирался. Металлические лошади плавно двигались под музыку и радостные вскрики детишек, представлявших себя ковбоями, принцами или прицессами. Тонкая натура Джинни не могла не отметить красоты карусели, поэтому он залип, глядя на гипнотическое поднятие лошади вверх-вниз. На одной из них Хёнджин заметил антагониста своих снов — пожирающая темнота, принявшая силуэт человека. Все голоса слились в один, твердивший: «Мы ждали тебя, Хван Хёнджин». -Хван, мать вашу, Хёнджин! -в очередной раз позвал Бан Чан, потрепав застывшего в ужасе друга. Честно говоря, он и сам знатно наложил в штаны, когда Чонин показал на безжизненное тело напротив аттракциона. Бан пожалел, что приволок сюда этого психованного паренька из-за личных проблем, которые уж точно не касались последнего. Но обратного пути нет, билеты куплены.-Ты чего? -Я… нет, все нормально. Уже началось? -хорошо проморгавшись, Хёнджин понял, что никакого человека больше не видит, все пришло в норму так же быстро, как и начался этот своеобразный «припадок». Коих до этого момента не случалось. Огромный красно-белый шатер, сделанный точно по киношному стандарту, занимал добрую часть парка. Надувные клоуны, прикрепленные по обе стороны от входа, махали своими тканевыми руками, привлекали внимание не хуже похожих фигурок на заправках или автомойках. Между резиновыми чудовищами расположилась черная табличка с каллиграфическими белыми буквами. -Ты же учил французский, да? Можешь перевести? -верещал Чонин откуда-то сзади, обращаясь к Хёнджину. Ян прыгал из стороны в сторону и вел себя совсем по-детски на фоне двух хёнов: хватал за рукава курток, тыкал пальчиками в разные стороны и что-то воодушевленно рассказывал, тянул за собой в толпу. -Âmes mortes.-не без труда прочитал Хван, надпись, похоже, рукописная и сложно различимая.-Если это действительно так, то в переводе будет «Мертвые души». Какое-то странное название для тупой детской развлекаловки.-плюнул он и перестроился в очереди, в наглую пролез вперед. Желание поскорее усесться и унять боль в ногах убило все принципы морали. Чонин надул губы, оскорбленный резким высказыванием хёна в сторону его интересов, но увидев ларек с попкорном тут же отпустил обиду восвояси. Зал окутала непроглядная тьма, отчего Хёнджин вжался в кресло и мысленно помолился, чтобы это не был очередной глюк его и без того слабо работающего мозга. Длинные шторы разъехались, открывая необъятную сцену с малюсеньким человечком посередине. Поправив цилиндр, как у Шляпника из «Алисы в стране чудес», он практически приложил микрофон к губам и заговорил: -Дамы и господа, рад приветствовать вас в нашем цирке «Âmes mortes»! -шквал аплодисментов заставил смешного парня заткнуться.-Я вас уверяю, после сегодняшнего шоу вы не будете спать еще неделю! Хёнджин хмыкнул и закатил глаза, уже представляя, как полтора часа будет наблюдать за одинаковыми трюками и пытками животных. Зато Чонинку рядом перло. От восторга он вцепился обеими руками в плечо Бан Чана, а тот крепко держал его свободной рукой за ногу. Видимо, чтобы с места не подорвался на радостях жизни. Шпрехшталмейстер (это слово Хван услышал от Яна при первом появлении Шляпника) объявил первое представление и скрылся за занавесом, забирая с собой и яркое освещение. Свет софитов устремился в одну точку на сцене, где через секунду появилось что-то несуразное и напоминающее собой облако. Нечто передвигалось по сцене, имитируя звуки рыданий, световщики еле поспевали за божьим создание, которое наконец убрало руки от лица. Парень, похожий нарядом на Пьеро из книги «Золотой ключик, или Приключения Буратино», стоял к Хёнджину спиной. Последний заерзал на месте, страх подкатывал к горлу с каждой секундой. -Я… самый грустный на свете! -внезапно заявил актер цирка, голос его необычайно низкий и хриплый. Включилось большое освещение, теперь парня можно было без проблем разглядеть каждому. Он развернулся лицом к той части зала, где сидел Хван. Смех громом среди ясного неба прокатился по рядам, заполняя собой каждый сантиметр шатра. Одному Хёнджину, по-видимому, было не смешно. -Это Ли Феликс! -пропищал Чонин, осведомленный плакатами на входе.-Я слышал, что он лучший в этом цирке.-Бан Чан понятливо кивнул головой и устремил заинтересованный взгляд на сцену. Балахон с дурацкими помпонами смотрелся на Феликсе очень странно, будто тряпье до этого принадлежало какому-то двухметровому громиле. Хёнджин прикинул, что парень будет пониже его на парочку сантиметров точно. Волосы прикрыты острым высоким колпаком, добавляющим комичности образу. Выбеленная кожа, превращавшая Ли в фарфоровую куклу, Хван готов поклясться- светилась. Вокруг циркача словно шлейф пудры тянулся, либо же он рассыпался на глазах у всех, превращаясь в белоснежный песок. На лице ужаснейшие черные точки, пародирующие веснушки. Парень ходил по сцене и драматично рассказывал о том, какой он жалкий и несчастный, как его все не любят и избивают. А самое ужасное, что люди в зале смеялись. Заливались так, что подали с кресел и не могли подняться. -Животные…-Хёнджин не отводил взгляда от Феликса, чьи глазки блестели то ли от ламп, направленных прямо лицо, то ли от хорошей актерской игры. Возможно, это действительно часть номера. Но Хвану казалось, что все здесь как-то нечисто. Он пару раз сталкивался взглядами с местным Пьеро и точно видел в его глазах боль. -Помоги мне! -прохрипел парень в конце выступления, заглядывая в лисий разрез Хёнджина. Его тут же увели со сцены, где мгновенно появился Шляпник. Но Хван проследил за Феликсом и двумя мужчинами, что вели его под руки в закулисье. Белое пятно брыкалось и пыталось сбежать, но один из великанов ударил его лицу и заволок за красную штору. Джинни потер переносицу и сильно зажмурился, что это за место такое? За что эти люди платят бешеные деньги? Перед ними только что пять минут ходил мальчик и плакал, не показывая абсолютно ничего интересного, но всех как током ударило. -Я сейчас.-кому сказал непонятно, ведь Чан и Чонин завороженно глядели на сцену, боясь упустить хоть одно действие. Хван заставил затекшие ноги принять вертикальное положение и перескочить через пару ступенек вниз. Сам не заметил, как пронесся вглубь шатра, искал глазами Феликса. Всхлипы за одной из дверей стали громче, словно сами призывали Хёнджина заглянуть. Он аккуратно провернул ручку и просунул голову в небольшую щелочку, открывающую вид на гримерную комнату. За туалетным столиком сидел Ли, водил руками по лицу и периодически смахивал слезы в сторону. Актер сразу заметил непрошенного гостя через отражение зеркала. -Заходи.-голос пропадал из-за истерики, что случилась за пару минут до прихода парня.-И закрой дверь за собой. Выполнив поручение, Хёнджин неспеша подошел ближе к белой фигуре, что так сильно манила к себе. На столе грязные ватные диски, на лице безобразие из слез и подводки. На левой щеке красовалось красное пятно. «Видимо, от удара», -подумалось старшему, разглядывавшему Феликса. Ситуация странная до невозможности, но уходить не хотелось. Только сейчас парень заметил, что кожа циркача на самом деле такая бледная. Он проводил салфеткой, смоченной мицеллярной водой, по щекам, но отпечатки оставались только черные. За нарисованными веснушками скрывались настоящие и очень красивые. -Твоя кожа…-Хёнджин схватил парня за руку, показавшуюся ледяной глыбой. Феликс будто прозрачный и ненастоящий. Покрутив маленькую ладошку парня, Хван разглядел каждый сосуд на его пальцах и кисти.-Ты в порядке вообще? -Я-да. А вот ты. Ты в порядке, Хван Хёнджин? -Феликс перестал реветь, натянул шикарную улыбку и вырвался из цепкой хватки парня. Он встал со скрипящего стула и двинулся к огромному шкафу. Ли не ходил, а буквально плыл по воздуху. Совсем нереальный парнишка. -Откуда ты знаешь мое имя? -старший больше не ощущал себя в опасности. Может быть, изящный Феликс действовал на него таким образом, а может наконец действовали успокоительные, которые Хёнджин пил без ведома врача. -Я знаю все и не знаю ничего.-беззаботно кинул белоснежный, скрываясь за массивной деревянной дверью шкафа. А вдоль позвоночника Хвана прокатился табун леденящих мурашек. Кто же ты такой, Ли Феликс?***
В добавок к никуда не пропавшему ночному кошмару добавилось еще одно безумие. И имя ему — Ли Феликс. Этот парень сводил с ума похлеще бессонных ночей и визитов к никчемному Ким Сынмину, который тупо вытягивал деньги из Бан Чана, согласившегося оплачивать сеансы, и делал вид, что старается решить проблему парня. После посещения парка аттракционов Хёнджин заснул на удивление быстро, видимо, эмоции сильно ослабили и без того совсем плохой организм. Проливной дождь барабанил по тонкому стеклу, по звуку напоминая птиц, неистово бьющихся в клетке ради свободы. Окно в комнате плотно закрыто, но все равно та была наполнена свежим воздухом с еле заметным привкусом мокрого асфальта. Деревья гнулись под настойчивым ветром, махали своими ветвями и стучали в один ритм с каплями. Сон Хёнджина был более беспокойным, чем обычно. К привычному психологическому триллеру добавился один крупный элемент. В чистом и пустом поле стоял белоснежный мальчик и молил о помощи. Хван проснулся в холодном поту, почувствовав сильно стучащее о ребра сердце . Он не помнил, о чем вчера говорил с Феликсом, совсем не помнил. Будто этот момент стерли из памяти специально. Хёнджин привычно расписал в дневнике кошмар, скурил сигарету, запив дешевым кофе, и решил позвонить Чану, чтобы спросить у него, где тот покупал билеты на вчерашнее цирковое шоу. Бан был удивлен такой просьбой, но скинул ссылку в телеграмме и пожелал приятного вечера. Хван, увлеченный загадочным артистом, отодвинул свою неприязнь к этому виду… искусства? Он не нашел более подходящих слов, потому что в голове прочно засел Феликс. А он точно был подобием искусства. Нажав на кнопку «оплатить», предрешил свою судьбу. Мест на первых рядах уже не было, пришлось довольствоваться серединкой зала, но и отсюда вид на Ли был прекрасен. Тот же монолог, что и вчера, та же фраза «помоги мне!» с прямым зрительным контактом и тот же удар по лицу от мужчины в черном костюме. Какое-то странное совпадение или Хёнджин сходит с ума? Неужели Феликс увидел парня в зале и решил повторить свой перфоманс? Хван чувствовал, как вопросов становится все больше, а вот ответов не прибавляется. Вороные волосы разлетались во все стороны, пока их хозяин сломя голову бежал вглубь шатра. Все было словно в тумане, но тем не менее ощущалось реально. Например, прикосновение холодной кожи к щеке. Только скользнув за дверь, ту самую, вчершанюю, Хёнджин оказался прижат к стене. Ли приложил руку ко рту парня и прислушался к звукам снаружи. -Тихо, Джинни, он ищет тебя.-обеспокоенное протянул Феликс и выдохнул, когда шорохи за стеной сошли на нет.-Ты зачем снова пришел? -льдышка соскочила на шею, а затем на плечи. Феликс одернул руку, будто ошпарился о разгоряченное от бега тела старшего. -К тебе. Это ненормально, Феликс. Ты выглядишь хуево, честно скажу. Худой весь, бледный, как лист бумаги, и ледяной. Над тобой смеются, тебя здесь бьют. И ты все время просишь меня о помощи.-затараторил Хёнджин, пытаясь ухватиться за хрупкое тело Ликса, но тот словно ускальзывал при каждой попытке. -Когда это я тебя просил? -губы тронула едва заметная улыбка, а глаза сощурились. Феликс сделался совсем невыносимым в таком виде. Его хотелось обнять, вжать в себя и никуда не отпускать больше. -На сцене вчера, сегодня. И во сне, Ликси, ты просил помощи во сне.-пояснил Хван, хотя уже не считал это нужным. Ли же знает все и не знает ничего — это единственное, что запомнил парень из их диалога.-Скажи мне, что я должен сделать? Мне позвонить в полицию или… -Тише, глупый! Если бы я хотел тебе присниться, то приснился бы не в кошмаре.-Феликс скорчил брезгливую гримасу и приложился плечом к стене, не отводив шоколадных глаз от собеседника.-Я их сам ого-го как боюсь! Я ничего не помню о своей жизни до цирка, знаешь ли. Но я уверен, что любил кушать сладкую вату и пить горячий какао. Точно не драться с монстрами.-он засмеялся, и этот смех был самой лучшей музыкой для ушей Хвана. Кажется, от нахождения в этом шатре у Феликса слегка потекла крыша, но ничего страшного, Хёнджин и сам такой. Если дом зальет, так зальет, и не важно с какой стороны. -Пойдем со мной, я тебя умоляю. Я куплю тебе сахарную вату и какао! -зачем пытался убедить странного мальчишку бежать не понимал, но хотел этого отчаянно. Что-то было в нем такое, что не позволяло просто взять и забыть. -Меня никуда не пускают…-тихий голос заставил старшего вздрогнуть.-Я не могу выйти, Джинни. Ни-ког-да.-глаза заблестели соленой влагой, а кулачки сжались. Если бы парень обладал нормальным, человеческим цветом кожи, то костяшки наверняка бы побелели. В зрачках Хёнджина заплясали бесы и сверкнули огни. В голове не укладывалось, что невинного мальчика держат здесь, как какого-то ублюдка! Он схватил холодное тонкое запястье и потянул за собой. Они бежали по длинным запутанным коридорам внутри шатра, казавшемся просто нескончаемым. Впереди виднелся выход, Хёнджин почувствовал свободу, будто это он сбросит все оковы, а не его новоиспеченный товарищ. Хван почувствовал пустоту, отбежав на парочку метров от цирка. Сложился пополам в попытках привести дыхание в норму и огляделся. Один. -Феликс! -позвал он, но никто не отозвался.-И когда этот маленький черт успел отвязаться? -парень плелся по пройденному только что пути, пока не врезался лбом в надувного клоуна.-Да быть того не может… Он издевается! -Хёнджин, полный решительности, ворвался в гримерку Феликса и застал того за столом. Снова плачет.-Ты почему вернулся? -Я же сказал, что не могу уйти отсюда. Но Хван уже настроился помочь белоснежке, поэтому взял его под локоть и по новой потащил по уже знакомым лабиринтам. Толкнул его к выходу, но парень словно в стену впечатался. Джинни свел брови к переносице, совсем не понимая, что же такое происходит. Тянуть за руку, кидать парня, зажимать в объятиях — все это не помогало. На свежий воздух выбирался только Хван, а Феликс всегда оставался позади.***
-Я найду способ, как тебя вытащить отсюда, слышишь? -Хван прижимал к себе ледышку, беспорядочно целуя в макушку и лоб. Тот обвивал талию старшего руками и плакал в плечо. Они пытались провернуть побег восемьдесят пять раз — Ликс считал. Он чувствовал себя котенком, которого вот-вот да утопят в темном и пыльном мешке. До знакомства с хёном даже не задумывался над тем, что не помнит ни капли из прошлой жизни. Кто его родители? Чем он занимался? Как попал в цирк? Почему он не может просто взять и уйти? -Джинни, не уходи. Мне так плохо… Кто я такой? -Феликса трясло, как стиральную машинку, даже крепкие руки Хвана не могли его осадить и обездвижить хотя бы на пару секунд. Ли разрывало от одной только мысли, что он знает всё и обо всех, кроме себя. А вот Хёнджина мучило только два вопроса: как помочь Ликсу и кто его ищет, по словам последнего. -Ты самый красивый парень на всем белом свете, Ли Феликс. Ты лучший в этом сраном цирке. И ты заставляешь меня жить. Вот кто ты.-младший постепенно успокаивался, слушая чуть хрипловатый голос друга, растворялся в его руках. Взгляд прошелся по контуру пухлых губ напротив. Светловолосая голова потянулась вперед, но Хван оказался чуть быстрее, оставив легкий поцелуй. Феликс еще раз прильнул к губам старшего, приоткрыл рот, впуская юркий язык внутрь. Холодные маленькие ладони блуждали по телу парня, влеча за собой мурашки, спрятались под футболкой и дернули ее наверх. Хёнджин слегка опешил от такого напора со стороны белоснежки, но вскоре вернулся к мокрому поцелую. Раздеть Феликса оказалось сложнее, чем разобраться со смыслом жизни. Тряпки накладывались друг на друга, переплетались, завязывались в узел, но никак не хотели распутываться. -Порви, у меня еще есть такой костюм.-подсказал Ли, уже уставший от этой сладкой пытки. Хён беспощадно расправился со злосчастным куском непонятно чего (костюмом это точно не назовешь) и вернулся к припухшим от поцелуев губам, упираясь в бедро младшего своим возбуждением. Феликс пустил руку вниз по животу Хёнджина, накрыл ладонью пах и сжал сквозь ткань нижнего белья. Хван рыкнул, окончательно теряя над собой контроль.-Возьми меня, хён. Сейчас. Повторять дважды не надо. Безобидный, на первый взгляд, Феликс оказался плохим мальчишкой, распускающим руки. В тихом омуте, как говорится. Но это не могло не радовать Хёнджина, который уже поставил белоснежку в коленно-локтевую и нежно поцеловал в каждую лопатку. -У меня нет ничего с собой.-Хван вспомнил про смазку и презервативы только сейчас, разочарованно вздохнул и уже собрался отступать, но низкий голос потребовал продолжения, несмотря ни на что. Парень под ним извивался, сжимая стенки вокруг длинных пальцев Хёнджина. Отсутствие смазки значительно замедляло ход процесса, но заставляло трепетать от ожидания обоих. Хван пару раз срывал стоны, попадая прямо по простате. Вытащив пальцы и обтерев их о старый диван, Джинни коснулся возбужденного члена Феликса. -Малыш, постарайся сконцентрироваться на моей руке и этих ощущениях, хорошо? -Хёнджин оставлял поцелуи на шее и спине парня, пока зажимал в большой ладони член парня и водил вверх-вниз по длине. Перед глазами возникла детская карусель с лошадьми, которые медленно движутся вперед, имитируя скачки. И тот силуэт, что преследует парня каждую ночь. Встряхнув головой и прогнав ненужные мысли вон из головы, Хван свободной рукой подставил головку к растянутому входу и аккуратно толкнулся вперед.-Нормально? Услышав тихое «угу», вошел до конца и на время остановился, чтобы Феликс мог привыкнуть к ощущению заполненности. На сухую шло туго и больно, в чем Хван не сомневался. Но его храбрый мальчик молчал, сглатывал боль и старался думать только о руке хёна на своем члене. -Двигайся.-попросил Ликс и подался бедрами вперед-назад, самостоятельно насаживаясь. От узости внутри Ли Хвану сносило крышу. Убрав прилипшие ко лбу пряди, он подстроился под один ритм, чтобы толчки совпадали с движениями руки. Феликс стонал под ним так пошло, что старший видел звезды только от этих звуков. Хёнджин нашел нужный угол, под которым точно попадал по комку нервов и доводил младшего до оргазма. Ли кончил, пачкая и без того грязный потрепанный диван, сжал член Хвана стенками. -Как ты себя чувствуешь? -Хван обессиленно упал на парня после того, как сам излился внутрь него, поцеловал веснушчатые щеки и тепло улыбнулся. -Счастливым и нужным.-оба понимали, что вопрос старшего заключался не в этом, но подобный ответ устроил полностью.***
Хёнджин устроился перед ноутбуком, предварительно заварил себе чашку чая и притащил с кухни сигареты. Прикурив, он принялся печатать в поисковике «Ли Феликс», чтобы найти хоть немного информации о парне, которого трахнул пару часов назад в цирке. -Блять, какой-то сюр.-усмехнулся сам себе, но поиски продолжил. Хван был уверен на все сто процентов, что нужная информация сама прыгнет в руки. Наверняка у Ли была какая-нибудь страничка в соцсетях. Но вот уже час с лишним Хёнджин не может найти ни слова про нужного Феликса. Ему даже предложили купить какой-то корм с таким названием.-Твою мать, ты вообще существуешь или я тебя придумал… Парень начинал сомневаться в собственной адекватности, но вовремя вспомнил, что Чонин тоже узнал Феликса, пусть и благодаря какому-то плакату. Значит, его точно видели все, и это не больная фантазия сходящего с ума Хван Хёнджина. Время неумолимо приближалось к утру, а все стоит на одном и том же месте. Отчаявшись, Хван решил взять свой дневник, вдруг что-то натолкнет его на мысль.15 октября … приснился феликс. просил о помощи. он меня пугает, но одновременно притягивает к себе. показывает пальцем на большое здание. это школа? названия не вижу, но точно в сеуле …
Зацепился глазами за нужное предложение сразу. Школа в Сеуле, да их же миллион! Размяв пальцы и кисти рук и заварив новую порцию чая, парень приступил к длительным поискам. Пришлось открыть список школ и гуглить каждую отдельно вместе с именем загадочного Пьеро из цирка с глупым французским названием. -Нашел! -Хёнджин вскинул руки вверх и прикрыл глаза, которые уже болели от долгого нахождения за экраном. Закурив очередную сигарету, он принялся внимательно читать статью. Увидев строчки «улыбчивый и солнечный», закивал. Это точно про его Ликса. Но с каждым последующим предложением радость находки убавлялась.«Улыбчивый и солнечный», -так отзывались о Ли Феликсе преподаватели средней школы Инчан. Молодой и привлекательный парень, выходец детского дома, являлся жертвой жестокого школьного буллинга. 15 сентября 2013, в свой день рождения, Феликс не пришел на учебу. Вечером того же дня соседи обнаружили труп на козырьке крыши дома, где проживал убитый.
-2013? -в глазах потемнело, Хёнджин потерял равновесие.-Убитый? Боже мой… Это его фото, это точно он. Я схожу с ума, я просто…-на ватных ногах поплелся к шкафчику, где хранил лекарства. Достал флакон успокоительного.-Перепутал что-то, не стоило пить без назначения. Я просто все это себе придумал.-твердил Хван, пока пустой взгляд был устремлен куда-то вперед, а рука самостоятельно писала в дневнике. Хёнджин не собирался больше ходить к Феликсу, вот серьезно. Вся эта история… Просто мозг взрывался каждый раз, когда думал об этом. Но ноги сами понесли Хвана в цирк, в комнату, где каждый раз скрывался Ли после своего номера. -Мы завтра уезжаем.-грустно произнес Ликс, жмясь всем телом к старшему. Тот выглядел потерянным и самим не своим.-Джинни, ты слышишь меня? -Да, слышу.-Хван не касался ледяной фигуры. «Он мертвый. Мертвый. Мертвый, блять!», -все о чем мог думать загруженный мозг парня. Но вслух выдал совсем другое.- Уже? Быстро вы. -О чем ты, мы уже две недели в этом городе. И ты две недели ходишь ко мне, не даешь мне умереть в одиночестве. Я буду скучать по тебе, хён! -Феликс поцеловал куда-то в уголок губ, Хёнджин резко подорвался с места, хватаясь за вороные волосы и оттягивая их в стороны. -Две недели? Как? Три дня только прошло… Я видел тебя три раза! На второй мы переспали, я узнал, что ты…-старший ходил кругами по комнате, не соображая ни черта. Он чувствовал себя самым беспомощным и жалким человеком во всем мире, прямо как в своих кошмарах. Кстати, о них. Либо Хван перестал видеть сны, либо упустил это так же, как и одиннадцать дней своей жизни. -Да, мы переспали впервые на второй день. А потом… еще. Ты чего такой нервозный сегодня? Снова приснилось что-то? -Феликс с нежностью посмотрел на парня, взял его за руки и попытался поцеловать в щеку. -С какого года ты работаешь в цирке? -Хёнджин мягко отстранился от Ликса, поджал губы и устремил взгляд в пол.-Отвечай! Сколько? -он схватил младшего за ворот рубашки и хорошенько встряхнул. -Да не помню! Где-то с 2013, кажется. Отпусти меня, Джинни! -Феликс барахтался, пока шестеренки в голове Хвана скрипели и отказывались крутиться. Это его последний день в этом городе, а хен так с ним поступает… Обидно, знаете ли. -Ты труп, ты в курсе вообще? Ты мертвый! -выпалил Хёнджин, опуская белоснежку на землю. В его глазах собрались бусинки слез, а голова качалась в разные стороны.-Прости… Боже, Феликс, прости! -Я… что? Я мертв? Совсем? -Ликс закрыл рот руками, чтобы не закричать. Не часто ему говорят такие вещи, поэтому как еще реагировать не знал. Крепкие руки Хвана прижали к себе и погладили по голове.-Расскажешь? Диалог состоялся длинный и очень плаксивый, то один, то другой срывался на плачь. Все было похоже на какой-то затянувшийся фильм ужасов, где актеров не предупредили, что они актеры и играют вообще-то по сценарию. Хвану стало так жалко Феликса, что он остался с ним ночевать. Он тоже будет скучать по веснушкам, ледяным прикосновениям и удивительному низкому голосу. Проснулся Хёнджин один, на сырой земле и посреди парка аттракционов, будто никакого шатра никогда и не было. Дошел до дома по инерции, вытащил из ящика ежедневник и записал всего одну фразу: «Феликс, я вернусь к тебе». Взял последнюю сигарету в пачке, закурил и посмотрел на экран телефона. 18:47 15 октября 2022 Как это возможно? 15 октября ему впервые приснился Феликс, то есть ночью после первого похода в цирк с Бан Чаном и Чонином. А потом, по словам Ли, прошло две недели. Или он тоже не дружит с головой. Но Хёнджин отчетливо помнил, что именно 15 октября, второй день их знакомства. Шоу начинается в 18:00, где-то в 18:15 заканчивается номер Феликса. Потом он пытался вытащить Феликса наружу, а потом они потрахались на разваливающемся диване. Не может быть сейчас 15 октября 18:47! Хван докурил сигарету, выкинул ее в окно. Там, внизу, стоял Феликс и улыбался своей ослепительной улыбкой. Он был нормально одет, а не в тряпье, как после выступления, его кожа персикового цвета приятно блестела на солнце. Хёнджин улыбнулся ему, а затем заметил темный силуэт прямо за спиной Ликси. -Мы ждали тебя, Хван Хёнджин! -пролепетал Феликс, пока тень за ним кивала. -А он нашел меня.-Хенджин вытер слезу рукой и сделал шаг вперед, шаг к Феликсу, теплому и любимому странному мальчику. И если бы немного покопался в прошлом, то вспомнил бы, как в детском доме любил наблюдать за парнем, что был на пару лет постарше, с красивой россыпью веснушек на щеках. Мало что изменилось. Хёнджин разве что оказался старше, но все еще любил веснушки.***
Бан Чан позволил себе взять пару вещей лучшего друга. На похоронах было мало человек, потому что Хван практически ни с кем не дружил даже в годы своего позитива. Родителей у Хёнджина не было, поэтому всему хламу, что остался после — прямая дорога на свалку. Чан расхаживал по квартире, ища что-то памятное и приятное сердцу. В глаза бросился ежедневник, оставленный на кухонном столе. Некоторые страницы вырваны, но парень осмелился прочитать пару выживших.15 сентября приснился кошмар. я один в поле, никого нет рядом. небо такое темное, что ничего не видно. гроза. передо мной появляется большое черное пятно.
Чан не дочитывал до конца, поскольку знал содержание кошмара Хёнджина. Перелистнул страницу.28 сентября тень делает мне больно, как люди в детском доме. чувствую себя плохо. мне больно.
14 октября существуют ли души? если да, то моя душа мертва.
15 октября Феликс, я вернусь к тебе
Чан улыбнулся, прижимая ежедневник к груди и кивая. -Ты уже вернулся к нему, родной. Да упокоит господь ваши мертвые души…