Время, занятое жизнью

В первые три года после окончания войны каждый раз при встрече ты смотрела на меня, но не видела. При случайном столкновении на Косой аллее или в коридорах Министерства, где я и вовсе редко появлялся, твой взгляд был направлен сквозь моё лицо. Тогда я думал, что это твой способ выражения презрения или игнорирования, еще не понимая, что так ты отгораживалась от воспоминаний о войне, ведь я был единственным свободным Пожирателем смерти. На четвертую годовщину победы, когда я волею случая попал на бал в министерстве — мой испытательный срок и стажировка в аврорате подошли к концу, и я получил официальное приглашение — ты посмотрела на меня и на этот раз действительно увидела. Я думал, что ты вздрогнешь или отведёшь глаза, но ты продолжала смотреть, и твой взгляд горел ярче всех огней в этом зале. Мне хотелось подойти, но я не знал для чего — пригласить на танец или извиниться, возможно, и то, и другое. Вечер закончился довольно рано, и я отправился домой, продолжая думать о маленьких всполохах в твоих глазах. В следующий раз мы встретились в начале осени в лифте Министерства, когда я возвращался с ночной смены в Отделе магических происшествий и катастроф, а ты ехала домой. Всего два этажа и несколько минут неловкого молчания заставили меня здорово понервничать, иначе я не знаю, как объяснить брошенное тебе в спину короткое «пока». Волосы хлестнули меня по лицу, когда ты резко обернулась и смерила взглядом с головы до ног, после чего кивнула и направилась к камину. Субботним утром я долго не мог уснуть, вспоминая запах груш и мёда, который я почувствовал у лифта. К середине октября мы стали чаще пересекаться в коридорах и даже несколько раз говорили о работе. Я чаще молчал: мне нравилось слушать, как ты в пух и прах разносишь волшебников, использующих проклятые вредноскопы и поддельные обереги. Иногда ты долго смотрела на меня, и тогда я вспоминал, что должен поддержать разговор, а не просто молча кивать. Я был весьма удивлён, когда Поттер пригласил меня на аврорскую вечеринку в честь Хэллоуина. Во-первых, я не был аврором, а во-вторых, мы с Поттером всего пару раз работали вместе над общим делом. Да и мне всегда казалось, что для Поттера 31-е октября значит нечто иное, чем просто канун Дня всех святых. Ещё больше я удивился, когда в первый день ноября ты ворвалась в мой небольшой кабинет, который мне выделили совсем недавно. Я гордился тем, что смог добиться чего-то сам, пусть даже это была каморка с моим именем на двери. — Почему ты не пришёл? — Твои волосы были растрёпаны больше обычного, а грудь под мантией вздымалась, словно от быстрой ходьбы или бега. Вероятно, моё лицо выражало полнейшее недоумение, потому что ты глубоко вздохнула и повторила: — Почему ты не пришёл на вечеринку в честь Хэллоуина? — Я не думал, что там меня будет кто-то ждать, — ответил я, внутренне похвалив себя за выдержку. Сам того не ожидая, я почувствовал воодушевление от твоего присутствия. А ещё я снова уловил сладкий запах груши с мёдом. — Я ждала тебя, — ты сделала шаг ко мне, пока я продолжал стоять возле шкафа с документами. Я сунул руки в карманы брюк, предпочитая делать вид, что ни капли не заинтригован твоими словами, и спросил: — Для чего? — Хотела провести время в дружеской обстановке, — мне показалось, или ты покраснела? — Я не хочу с тобой дружить, Грейнджер... Твоё лицо резко вытянулось, а губы приоткрылись в замешательстве. Ты сделала шаг назад и потянулась к ручке двери, продолжая смотреть в пол. Я не мог упустить свой шанс: — ... но я бы хотел сходить с тобой на свидание, если ты не против. Я знал, что ты давным-давно рассталась с Уизли и сейчас ни с кем не встречалась, если верить колонке светской хроники, но всё равно не ожидал, что ты широко улыбнёшься и ответишь согласием. Спустя два дня мы встретились в небольшом маггловском ресторанчике, где готовили идеальную итальянскую пасту. Я был благодарен тебе за выбор места, так как не хотел увидеть нашу встречу на первой полосе Ежедневного пророка. Мы проговорили весь вечер, я наслаждался каждой секундой, и, судя по твоему взгляду, ты тоже. Проводив тебя до ближайшей точки аппарации, я до конца пытался быть джентльменом и просто попрощаться, поблагодарив за вечер. Но от твоих волос по-прежнему пахло грушами и мёдом, несмотря на то, что мы два часа просидели в зале, пропахшим томатным соусом и базиликом, что я не смог сдержаться и поцеловал тебя. Ощущение твоих губ было ещё лучше, чем в моём воображении, а я воображал наш поцелуй довольно часто, можешь мне поверить. То, с какой уверенностью ты отвечала на поцелуй, заставило меня крепче обхватить тебя за талию и прижать к себе. Стон, родившийся где-то в глубине твоей грудной клетки, передался мне через поцелуй, и я почувствовал, как вся кровь приливает к члену. Собрав всю силу воли, которая, как я надеялся, всё же у меня оставалась, я обхватил твои плечи и сделал шаг назад. Твои глаза снова горели тем пламенем, который я заметил на приёме в Министерстве, а рот был притягательно приоткрыт. Мне дважды пришлось прочистить горло, прежде чем я смог сформулировать мысль: — Спасибо за волшебный вечер, Грейнджер. Ты прыснула, что было совсем не в твоём стиле: — Я думаю, после такого волшебного завершения нашего свидания, ты можешь называть меня по имени. Ты исчезла в вихре аппарации, а я ещё долго смотрел на то место, где мы только что целовались, прежде чем вернуться домой. Мы начали встречаться, и всё казалось правильным, пока в Ежедневном пророке не вышла статья, обнажающая нас "до костей". Она пестрела фразами вроде "чистокровный сноб", "героиня войны", "пожиратель смерти" и "перспективы". Я начал задумываться о нашем возможном будущем, но, когда попытался поговорить об этом, выслушал только получасовую тираду о методах и непрофессиональных качествах Скитер. Особенно меня позабавило, что ты собираешься прижучить Риту. Я очень хорошо запомнил нашу первую близость, потому что в тот момент я впервые в жизни почувствовал такое единение с кем-то. То, как ты раскрывалась под моими ладонями, словно цветок кувшинки ранним утром, заставило хотеть тебя ещё сильнее. После секса мы долго лежали напротив друг друга, я рассматривал твои редкие веснушки на лице и теле, которые никогда бы не заметил раньше. Твой взгляд упал на мою потускневшую татуировку, и мне захотелось спрятаться. Тогда ты протянула свою руку — ту, на которой не было шрама — и погладила кончиками пальцев моё предплечье. Я ещё не говорил об этом, но я жаждал прощения. Я не хотел снисхождения магического мира, который требовал искупления моих грехов, только лишь твоё. Но, когда я решился выдавить из себя эти слова, ты нежно прикоснулась к моим губам и заставила замолчать. Нашу первую размолвку я тоже помню хорошо. Ты была в моей квартире, которую я снял сразу после суда. Отца посадили в Азкабан, а мать уехала во Францию. К тому времени часть нашего хранилища конфисковали в пользу пострадавших от Волдеморта семей, но мой трастовый фонд был неприкосновенен. Квартира была небольшая и находилась в маггловском районе, потому что я пытался избежать общества, в котором меня осуждали. Я быстро научился пользоваться некоторыми изобретениями магглов, но не все они работали из-за магического фона. Когда я услышал звук разбившейся чашки, я ворвался в кухню с палочкой на изготовку. Ты стояла, облокотившись бедром о стол. Через твоё тело проходили судороги, а лицо выражало агонию. Я подошёл ближе, не зная как помочь, но прежде чем успел что-либо сказать, прежде чем успел наколдовать диагностическое заклинание, ты схватила свою палочку и исчезла. Тебя не было на работе несколько дней, я отправил десятки сов, не получив ответ, но даже тогда я не волновался. В больнице святого Мунго тебя не было, так что я отправился к Поттеру. Его красноречивый взгляд, когда он записывал на кусочке пергамента твой адрес, придал мне ускорения, поэтому уже через 10 минут я был у входной двери твоего коттеджа. Вид твоего мертвенно-бледного лица ошарашил меня настолько, что я тут же перешёл в наступление: — Почему ты не отвечала на мои письма? — Мне нездоровилось, ты сам видел. Я бы не смогла удержать перо. Твой голос был сухим и бесстрастным, из-за чего я сразу почувствовал неладное. Ты постоянно опускала взгляд и не посмотрела на меня ни разу, с тех пор как я зашёл. — Гермиона, что происходит? — Ты продолжила молчать и только сильнее обхватила себя за плечи. — Почему ты не хочешь поговорить об этом? — Здесь не о чем говорить. — Ты была дома все дни? Почему ты не обратилась в больницу святого Мунго? — Откуда ты знаешь? — Ты впервые взглянула мне в глаза, и я, наконец, увидел хоть какую-то эмоцию на твоём лице. — Следишь за мной? — Я беспокоился о тебе. Ты сбегаешь из квартиры, а потом не отвечаешь несколько дней. Поттер знает о том, что с тобой происходит? — Знает, — ответила ты резко, отчего я вздрогнул. — Я могу что-то сделать? — Можешь повернуть время вспять и не дать своей сумасшедшей тётке мучить меня? Из комнаты будто высосали весь воздух. В этом вакууме я ничего не слышал, а только лишь чувствовал быстрое биение своего сердца. Мне и в голову не приходило, что твой приступ мог быть последствием длительного действия Круциатуса. Среди этой оглушающей тишины я не сразу услышал твой голос: — Извини, я не должна была так говорить. Ты не несёшь ответственность за те события. Наверное, я слишком долго таращился в пустоту, потому что тебе пришлось окликнуть меня два раза, прежде чем я понял, о чём ты спрашиваешь. — Драко, может быть присядешь на диван? И сними, наконец, пальто. Ты вышла из гостиной, затем зазвенела посуда. Я воспользовался твоим предложением и в это же время разглядывал обстановку комнаты, в которой находился уже без малого двадцать минут. Всё было выполнено в приятных светло-бежевых тонах, кое-где в углах были видны отошедшие уголки обоев, мебель была не новая, но на вид крепкая. У дальней стены стоял большой шкаф, набитый книгами. Было по-грейнджеровски уютно. Я принял стакан воды, который ты принесла из кухни, и не отрывал от тебя глаз, пока ты садилась в кресло напротив. Мгновенно осушив стакан наполовину, я уставился на тебя в нерешительности. — Ты можешь задать любые вопросы, а я постараюсь на них ответить, но не требуй от меня слишком много. Хотел ли я вообще знать эту часть твоей жизни? Я отчётливо понимал, что мои чувства к тебе уже проросли слишком глубоко, чтобы притворяться равнодушным. — Когда это началось? — Через месяц после окончания войны. Я была в Норе, когда всё тело сковал приступ. Сильнее всех напугалась Джинни, но, как истинная гриффиндорка, быстро взяла себя в руки и смогла отправить меня в Мунго. — У этого есть название? — Нет, просто один из видов посттравматического расстройства в совокупности с контузией. — Целители назначили план лечения? — Я пью некоторые экспериментальные зелья, правда сейчас гораздо реже, чем 4 года назад. И после каждого приступа я хожу к целителю разума. — Это помогает? — Иногда. Я уставился на сцепленные перед собой руки, пытаясь понять, но в моей голове что-то всё равно не складывалось. — Почему ты не сказала мне сразу? Почему хотя бы не послала патронус? Я видел, как вы с Поттером обменивались сообщениями таким способом. — Не думаю, что сейчас справилась бы даже с заклинанием левитации. А сам-то ты умеешь вызывать телесный патронус? В твоём голосе я уловил усмешку, и мои губы растянулись в улыбке, когда я принял вызов: — Нет, но я мог бы научиться. — Это не так-то просто, Драко. — Я способный ученик. В тот вечер я остался у тебя. Ты лежала обнаженная в моих объятиях, по всей спальне разливался аромат благовоний, которые ты часто зажигала после секса. Притянув твоё тело ближе и уткнувшись носом в твои волосы, я прошептал: — Пойдёшь со мной на предстоящий бал в Министерстве? — Я уж думала, ты попросишь в самую последнюю минуту. — В твоём голосе была мягкость, какая бывала перед тем, как ты погружалась в сон. — Конечно, я пойду с тобой, Драко. В середине следующей недели ты стала чувствовать себя лучше и предложила провести первую тренировку в зале подготовки авроров сразу после работы. Я и не рассчитывал, что у меня выйдет в первый же день, но всё равно чувствовал себя разбитым. В тот вечер я пытался потренироваться дома, но добился лишь того, что мой член попытался прорваться сквозь домашние штаны, ведь моё лучшее воспоминание было связано с тобой и твоим запахом. К пятнице я уже научился вызывать голубое свечение патронуса, которое смог удержать достаточно долго. Ты подбежала и обняла меня, после чего мы простояли, целуясь, около пятнадцати минут, пока нас не выгнали прибывшие на тренировку авроры. Во вторник вечером я ждал тебя на лестнице перед входом в коттедж, чтобы вместе отправиться на Рождественский бал. Когда ты вышла ко мне, я даже не заметил какого цвета на тебе платье, просто тёмный цвет. Я рассматривал твои изгибы так долго и так пристально, что ты покраснела. Я смог только выдавить безыскусный комплимент и предложить ладонь, чтобы вместе перенестись в фойе Министерства, где для праздника создали зону свободной аппарации. Весь вечер я не мог отвести от тебя глаз. Даже когда я ходил за напитками между танцевальными партиями, всё равно продолжал глазеть на тебя. Но я забыл: всегда есть кто-то, кто смотрит на тебя, пока ты смотришь на кого-то другого. Двигаясь по направлению к буфету, я столкнулся с Асторией Гринграсс. Объявили белый танец, и она решительно пригласила меня, чего я не ожидал в силу того, что мы никогда не общались в школе, хотя и были знакомы друг с другом. Заиграла медленная мелодия, и мы двинулись по залу. Я держал некоторое расстояние между нами, а моя ладонь покоилась на её спине аккурат между лопатками. Астория что-то говорила, я как мог поддерживал разговор, а сам думал о том, чтобы ты поскорее вернулась в зал, и мы бы наконец-то отправились домой. Тут я заметил копну твоих волос прямо у выхода и, извинившись перед Асторией, поспешил за тобой. Выскочив в коридор, я увидел, как ты быстро движешься к фойе с лифтами. — Гермиона, подожди! Ты не ответила, а лишь ускорила шаг. Мне не составило труда догнать тебя и схватить за локоть. Отдёрнув руку, ты прорычала: — Оставь меня в покое! Я приподнял брови в недоумении, а затем рассмеялся. Ты прищурила глаза, и я был уверен, что сейчас заколдуешь меня, но ты лишь снова двинулась по коридору. Тогда я вытащил волшебную палочку: — Экспекто патронум! Голубое свечение сформировалось в телесного патронуса, который принял форму койота. Он заскользил вокруг меня лёгким шагом, и я направил его в твою сторону. Ты остановилась как вкопанная и медленно повернулась ко мне. — Не думал, что ты узнаешь так. — Я прочистил горло и глубоко вздохнул. — Гермиона Грейнджер, я люблю тебя. Все мои счастливые воспоминания связаны с тобой. Патронус растворился в воздухе, и в следующее мгновение я уже держал тебя в своих объятиях. — Я тоже люблю тебя! Я так разозлилась, когда увидела тебя с ней, прости меня. Мы направились к каминам, потому что связь с моей квартирой была открыта, и прежде чем мы нырнули в проём, ты обхватила меня за руку и произнесла: — Драко Малфой, ты должен объяснить мне, какого чёрта твой патронус — койот! Я постараюсь игнорировать тот факт, что вы очень похожи внешне, — ты рассмеялась, довольная своей шуткой, а я сделал вид, что не согласен с твоим сравнением. Когда наступил март, твои приступы снова дали о себе знать. Иногда ты злилась на меня, говоря, что я слишком волнуюсь. Тогда, чтобы не поссориться окончательно, ты оставляла меня в квартире, а сама возвращалась в свой коттедж. Мы всё ещё не начали жить в одном месте постоянно, ведь тебе нужно было своё пространство, куда можно сбежать. Иногда ты злилась, и тогда тебе требовалась моя любовь и забота. Любить тебя стало агонией. Я не всегда угадывал твоё настроение, тогда я мог быть безжалостным в своих словах. Мне казалось, что ты требуешь от меня невозможного, и в такие моменты я был уверен, что эти хрупкие отношения сгорят в пламени разногласий. Наш маленький мир был слишком тесен для нас двоих. Внезапно на работе мне дали напарника, и это оказалась Астория Гринграсс. В тот же вечер за ужином в ресторане, где проходило наше с тобой первое свидание, я рассказал тебе о ней, чтобы избежать недомолвок и очередной ссоры. Ты лишь пожала плечами, ничего не ответив. Я был уверен, что ночь мы проведём в твоём коттедже, но ты извинилась и сказала, что плохо себя чувствуешь. Ты снова закрывалась, а у меня больше не было сил противостоять тебе. На следующий день я совершенно случайно узнал, что ты уволилась из своего отдела. Об этом говорили все: в коридорах, в лифтах и даже в кафетерии. Я бросил все дела, поручив их выполнение Астории, и отправился в твой коттедж. У меня был свой ключ, так что я беспрепятственно вошёл туда. Мебель и некоторые вещи стояли на местах: вот старый обеденный стол с кривой ножкой, вот пуфик, на котором всегда лежал плед, вот книжный шкаф. Несколько книг не хватало, другой бы и не заметил исчезновения, но я слишком хорошо знал эти полки. Я поднялся на второй этаж, чтобы осмотреться, но уже тогда я знал, что не найду в шкафу твою одежду. В ванной я также не обнаружил несколько полотенец, твою зубную щётку и лечебные зелья, но косметика и мои вещи были на месте. Как будто ты сбежала, прихватив только самое нужное. Я в эту категорию, очевидно, не входил. Вот так ты исчезла из моей жизни, как мне казалось, навсегда.