Штрихи

Под ногами небо расплывается бликами, вытекает из дозволенных границ, разлетаясь по краям дороги. Поражает голубизной и быстро высыхает. Лужи заполнили всю дорожку, от чего люди прыгают по ним вне зависимости от возраста. Багровые листья кружат в ночи, темная даль на их фоне грустна и одинока, как художник обронивший где-то вдохновение. Руконгайская осень плаксива, неприветлива, но невозможно тепла, наверно пытается помочь адаптироваться каждому к новому сезону года. Не помогает, идеи для полотен, не приходят после окончания августа, из-за бурного начала сентября. Он ворвался в жизнь Кенсея забыв напомнить о том, что летняя пора также мимолетна, как и его желание творить. Месяц вломился в открытые настежь окна, сбросил со стола масляные краски перепачкав дощатый пол, устроился на балконе, одарил ознобом и холодной батареей, как это всегда бывает в Обществе Душ. Мугурума завесил коричневыми шторами мастерскую от любопытных, со страхом дотронувшись до кисточек намокших в стакане с водой. Осознав, вдохновение догорело, как и уголь в камине. Это нормально перегорать. Твердил заваривая десятую кружку чая с мятой, подкидывая отсыревших дров, в каменное изваяние непонятной формы. Накручивал, обманывал себя старался отвлечься, а может и правда ему не стоит рисовать пейзажи и портреты на потерянную голову. Без желания творить, моменты не оживают на холстах, а становятся жалкой копией с поблекшими красками. Оставив глупую затею дорисовать заказ, Кенсей уходит в подсобку проверить запас листов, пастели, карандашей. Рукой нащупывает рубильник и тянет вверх, да новые технологии помогают не ломать нос в темноте подвала. Хотя если вы при нем хоть раз назовёте это место подвалом, будьте готовы сражаться на кисточках. Здесь так называемый штаб для идей, фотографии интересных мест, картины, кисти, краски и пластмассовые фрукты его ученицы рисующей натюрморты. Спустившись в помещение и вдохнув пару клубов пыли, Кенсей подходит к мольберту занавешенному плотной тканью. Хватается за края и стягивает подымая к потолку пушинки. Мерцающая лампочка освещает творение и художник тяжко вздыхает, замечая помарки в работе зеленоглазки. Он не принимается исправлять, касаться своими кистями чужой работы, значит претендовать на выгоду от нее. Маширо способна доработать или начать с нового листа без его упрёков. Критиковать и учить художник способен всегда, особенно, когда вдохновения на свой порыв увы не хватает. Дожидаясь девчушки, Кенсей меряет шагами комнату, каждый раз удивляясь разным значениям. Хроническая усталость с дождями усиливается, парень никогда не любил гулять под каплями. Сейчас скучая по привычному ритму жизни он лишь слушает дробь капель по крыше из комнаты, с приоткрытой дверью. Нездоровая бледность лица, становится ясно — свежий воздух давненько не проходил через лёгкие. Кенсею нужен пинок, взбучка, но вечно занятые друзья зависают на работе, клерки невозможные. — Я принесла пончики от Рангику! Мугурума оборачивается, на лестнице, опираясь на перила стоит девчушка. — Где тебя носило в такие холода? — Да брось погодка чудная, вышел бы проветрился, Кенсейчик. Мужчина пожимает плечами. Куна хмурится, скоро она принесет санки от Рукии и посадит на них учителя, с горем пополам вывезет из дома, что бы показать, как первый снег оседает на кронах. — Тебе стоит работать над стилем, а не ходить не пойми где. — Сидя в четырех стенах мир не познаешь, учитель. Кенсея бесит от этого упоминания. — Если хочешь зарабатывать на жизнь будь добра учиться, я твои промахи исправлять не собираюсь. Маширо злиться сжимая стакан с чаем в руках. Позволяет слишком много её картины это не труд из-под последних сил, а плод тысячи размышлений и штрихов. — Кенсей, прекрати, деятельность от этого не становится хуже. — Послушай, я хочу, как лучше, но относится безответственно и не заканчивать начатое это неправильно. — Неправильно заставлять себя брать кисточки без энтузиазма, хватит мучаться, иди найди причину творить дальше. Брось затею закапывать талант, оставаясь в прошлых картинах, не совершенствуясь. Постоянство главная цель художника, перемены никогда не сулят хорошего, они лишь заставляют предать традиции, сформировавшие его, как личность. — Не указывай человеку, имеющему больший опыт. — Неблагодарный! Где тот человек показавший мне магию света на холстах, тот кто не брал крупных сумм от аристократов рисуя по зову сердца? — Я больше не зову музу по имени, а она не трогает сердце, выгореть и охладеть к любимому делу предательство для интеллигенции. — Кенсей, чёртов механизм сломавшийся изнутри. Мугурума подымается по ступеням, Куна следует за ним. — Хочешь, забыть прошлое? — Нет, оно должно стать фундаментом для нового, его нельзя исчерпывать до конца.—говорит Маширо останавливаясь напротив. Художник подходит к кухонному столику, на котором лежит лезвие кинжала запечатанное в чехле. У Маширо холодеет в области грудной клетки, окна настежь пускают ледяной ветер сгребающий со стола простые карандаши. В руках блестит серебром острие подушечками пальцев, скользит вдоль, кровь падает на пол, одновременно с дождем. — Механизм не подлежит замене, Маширо. Девушке страшно, впервые она видит, изменения в настроении, кажется она окончательно довела учителя. Кенсей подходит к тому самому заказу —свадебный портрет клана Кучики. Крепче сжимает рукоять. — Стой, не вздумай! Куна могла бы броситься под кинжал получив шрам, защитив картину, но взгляд пробивающий на страх отпечатался на роговице и не прошел с морганием. — Закрой рот. Мугурума полоснул по портрету, после творец продырявил насквозь. Ровно пять дырок явились результатом ссоры двух близких людей. — Стоит отдать деньги Бьякуе. В ящике нашелся конверт, ни произведя лишнего звука, Мугурума оделся, накинув пальто, не оглянулся на дом и мастерскую бездушно захлопнув дверь. Маширо не смогла сомкнуть уста, тихо упала на стул пытаясь сдержать крик, выпечка остывала на том месте, где собралось кровавое пятно. Этот разрез послужил началом конца в карьере именитого мастера. *** Дворы сливаются воедино приводя каждого в подворотни, за углами хижин и домишек, часто встречается смрад парящий над землей. Двое в хакама серых тонов параллельно ухоженным улочкам бредут в сторону площадки. За спинами инструменты, выходцы районов Руконгая отдают все песни бедным пытаясь раскрасить лужи грязи и крови в цвета радуги. На руках ещё остались следы от наручников недавний патруль поймал за несанкционированное выступление и продержал в одиночных камерах. А потом за недостатоком мест для настоящих нарушителей закона выпустили под шумок криминальных новостей. Будто ничего и не было. Шухей проводит пятерней по слипшимися от пота волосам, улыбается солнцу и поправляет лямки натирающие чуть сгоревшие плечи. Компаньон прячет глаза за ярко-желтыми очками и мечтает о холодном душе и булочках с корицей. Дурные мальчишки вместо учебы в академии Шинигами скрываются с гитарами и прожигают дни. Изуру правда имеет на это полное право второй год обучения закончен на отлично, а вот Хисаги в который раз проваливает вступительные. Бродячий музыкант влюбленный в свое дело, никак не сядет за книги, вызубрив необходимый материал. — Музыка это мое, — убеждается Хисаги. — Из-за арестов, меня могут исключить по твоей милости, Шу. — Душнила.—отзывается брюнет высовывая язык напоказ. — Дурачина, сколько ещё ты собираешься помогать Рангику в пекарне? Хицугае скоро надоест вытаскивать тебя из передряг, увольнение маячит на горизонте. — Я смогу прожить без точных наук, каллиграфии, других прелестных знаний. Изуру знает об этом, друг много читает, часами задерживаясь после ночных смен в центральной библиотеке. — Твой ум не должен пропасть даром, в академии ждут таких как ваше высочество, Хисаги Шухей. — Вот только места там для элиты. А мы отбросы общества гуляющие по округе, дарящие музыку для тех кто не способен услышать ее на концертах. Гитарист пригвозден к Руконгаю навечно, бросать родные места и детей умирающих от голода то, чего он никогда не допустит. Ведь для малышей, родителей парниша пример стойкости, веры в счастливое будущее. Пускай по нему плачут студенческие скамьи, плевать, талант рождённый в стенах хибар останется с ними навсегда. — А вдруг муза покинет, выпрут с работы, что тогда? — К этому моменту я стану успешным, и проведу концерт для всех слоев общества. — Самоуверенный черт. Как только Хицугая терпит. — Я лучший в своем деле. Изуру искренне смеётся мыть посуду это достойно, не поспоришь. Парни доходят до заведения с деревянной вывеской, где на крыльце курят девушки в традиционных одеждах. Невысокий парень с серебром на ресницах и волосах, подметает территорию проговаривая проклятья, очевидно они касаются Шухея. Дамы начинают шептаться, когда "ловелас" машет им рукой, они вздыхают и чуть ли не падают к его ногам со ступеней. Изуру краснеет, а вот Хисаги спокойно игнорирует прекрасную половину человечества, проходя к начальнику. — Хицугая-сан, я вернулся. Тоширо не оборачивается, крепче сжимает веник, заносит над головой и постукивает по макушке, высыпая пыль дорог на работника. — Надеялся ты останешься там на месяц, Шухей. — Капитан Сой-Фонг растаяла под обаянием Изуру, выпустив пораньше. — С возвращением, принимайся за работу. Тоширо вручает орудие чистки и разгоняя официанток проходит в пекарню лично следить за ходом выполнения поручений. — Сегодня в семь? — Да. Они играют в семь часов каждый день на одном и том же месте, кроме вечеров за железными прутьями. Кира не жмёт руку, спешит домой перевести дух. Хисаги чувствует неприятную чесотку от песка и скулит от этого. — Клиентов отгоняешь, дорогой. — Мне и так хорошо, зай. Мацумото засучивает рукава, ёжится от ветра, спускаясь к другу. — Раздевайся я оболью тебя из шланга. Шухей начинает пятится назад суматошно в поисках выхода. Сдается, когда Ран предлагает пропустить пару бокальчиков за ее счёт, понимая этот вечер они проведут за блеванием в кустах. Юркнув между исписанными стенами, Мацумото регулирует кран, берет резиновый шланг в руки и направляет на темноволосого собирающего мурашки по всему телу в единый комок стыда. Он закрывает глаза расставляя конечности в стороны, будто готовится принять целый торт в лицо, но получает ледяной струей с головы до пят. Златовласка хохочет держась за живот, наблюдая, как Хисаги пытается убежать от стихии в подвал пекарни. Не получается там давно дежурит человек неподпускающий даже на метр неблагодарного работника. Воду перекрывает Хицугая уставший платить бешенные счета за коммуналку. — Тоши, всё веселье испортил. Директор кидает Шухею чистую форму и отправляет на кухню, к его любимым моющим средствам и щеткам.

***

Пыль клубится, лица вокруг с радостью смотрят на новые одеяния города полного трущоб. Даже так он прекрасен, пусть летняя зелень стаптывается в коричневую массу, тысячами подошв жителей. Широкие шаги по центральной площади, очередной бег от ответственности. Он это знает, но не сбавляет темп, кутаясь в шарф сильней. Кенсей не знает, как возвратиться, стыд показаться Куне бьёт под дых. Пальцы дрожат, теряя привычную чувствительность, больше нет смысла их беречь. Пойдет на стройку или забирать документы из Академии и становится тем кем хотят дети. Шинигами. Без чувств, храбрым воином, у которого инстинкт убийцы притупляется только при виде щенка. И то не факт. Вечный сон музы, заставляет задуматься о реалиях жизни. Подумать только, у него нет запасного варианта, чем жить если искусство вымрет, покинет закоулочки? Тяжёлым трудом, крепкий, справится, оставив место для Маширо. Вечер плавно спускается по стенам, как бродячий кот к прилавкам на базаре в надежде ухватить рыбью голову. Оживленные руконгайцы перешептываются, тащат табуретки и выстраивают полукругом. Кто беднее находят газеты, старые покрывала, картонные коробки, устраиваются на них. Мугурума рождённый в похожих районах, вспоминает детство, только тогда он не умел красть, в силу возраста. Перебиваясь подачками от доброй тётушки. А сейчас, как самый настоящий дурак, отказывается от приличного заработка. Решает остаться, некуда спешить встаёт в глубине толпы, пытаясь согреться от чужого тепла. День проходит сумбурно к счастью без штрафов за разбитые тарелки, кружки, графины. Шухей все ещё дрожит от душа подаренного голубоглазой бестией, но надевает шапку, согревая ладони дыханием. Ран прячет руки в варежках, она мёрзнет всегда, даже летом на солнце. Идёт поодаль, считая птиц кусающих зачерствевшие остатки хлеба. Она всегда с ним, боевая подруга с золотистыми локонами, иногда подтрунивающая, но готовая поддержать в любом безумстве. Хисаги косо смотрит на нее, не затирает про учебу, слишком странно, устала. А парень ещё тащит её на выступление. — Уверена, что хочешь пойти? — Я не в отношениях, а вечером все равно нечего делать. — Неужели починила кран? — Да, постучала по трубам и готово Страшная женщина. Шухей смеётся, его пихают в бок, что бы не нахватался лишних смешинок. — Я никогда не пропускаю ваших выступлений. Без них засыпать тоскливей.— Рангику ускоряет шаг заприметив людей ожидающих концерт. Это льстит. Изуру пытается скрыться от фанаток. А они бросают ему белые платки, готовые идти под венец. Рангику разгоняет дам, прося не отвлекать музыкантов. Кира переводит дух и берется за скрипку. Зал замирает, взоры устремлены на парней, начинающих творить сказку. Кенсей не понимает, вроде персонаж для этих мест обычный. Тогда почему к нему такой восторг со стороны низших сословий. Чем он берёт? Харизмой? Прирожденный лидер для восстаний на Руконгайской земле? Район начинает петь в унисон, голоса сходятся мелодично, Шухей делает голос устойчивее, стараясь сделать так, что бы его услышал каждый. Изуру не сбиваясь играет композицию и многие в шутку начинают подражать. Они играют незатейливую песенку, но о ней знают все, наверно впитывают, как колыбельную с малых лет. За годы работы портретистом Мугурума научился читать людей, как открытую книгу. Парниша перед ним невыносимая трудяга забивающая гвоздь на свое будущее. С каждым труном гитары он начинает узнавать самого себя. Только вставщего на кривую дорожку творческого пути. Кровь наставника начинает разогреваться, тише успокойся, ты незнакомец собравшийся учить его уму разуму? Сначала разберись с проблемами, а потом кидайся к другим с советами. На площади постепенно уменьшается количество слушателей, время позднее, у многих семьи или неотложная ночная работа. Кенсей чувствует озноб по телу, но не уходит. Внимание привлекает картонная коробка с медными монетками, скорее всего ребята заберут заработок. — Эй, Шу, я отнесу в приют неподалеку, а ты иди высыпайся — Рангику собирает деньги и кладет в карман. — Спасибо, и вправду, надо передохнуть — Хисаги пропускает зевок. Кенсей и подумать не мог, в Руконгае остались добрые люди живущие своим творчеством. Казалось, всех давно поглотила рутина, обглодала до костей испустив дух интеллигенции, но эти парни настоящее исключение из правил. С них бы взять пример, познакомиться поближе и найти выход из своей ситуации. Только приближающаяся простуда не даёт необходимых сил, главное добраться до дома, а завтра он найдет парнишку и расспросит обо всем. Шухей замечает высокого мужчину из последних сил волочащего ноги, хочет вмешаться, помочь. Подходит со спины и касается плеча. — Ты в порядке? — Не лучший день, поссорился с подругой, потерял смысл существования. — Хочешь поговорим и выпьем? — Лучше оставь координаты,а то валишься с ног. Хисаги улыбается называя адрес пекарни, а Мугурума обещает прийти и просто так излить душу незнакомцу с гитарой. Шухей грузит на плечо инструмент, жмёт руку Изуру, смотрящему с азартом на друга, и по темным улочкам бредет в сторону дома с обветшалыми стенами. Художник чувствует дрожь в пальцах не от холода, а от желания творить.

***

— Верни пончики засранец, Хисаги! Шухей прячется за стульями стоящими на столе, он не успел позавтракать, встал не с той ноги, умудрившись опоздать на утреннюю смену. Ран сегодня выходная, прикрыть некому, и он молится небесам, что бы Хицугаю дёрнуло начальство на очередное совещание. — Не надо строить мне баррикады. Выходи. Работник не отвечает, увлечен поглощением пончика с шоколадной глазурью. Тоширо делает дыхательную гимнастику. Не помогает. Мимо проходит новенький несёт сковородку в мойку, начальник отбирает ее, толком не остывшую и идёт давать бой воришке. — Ну, держись там. Хисаги выползает из укрытия и перебирая конечностями движется к выходу. Хицугая не пойдет на улицу, клиенты дороже, а если они увидят его разьяренного со сковородкой, дневной выручки не видать. Тоширо подбегает к убегающему парню, у которого карманы набиты круасанами, кусками тортиков и баночкой с черным чаем. Готовится замахнуться и забрать продукты, но звоночек оповещает о посетителе. Директор заведения подпрыгивает роняя сковородку на оголившуюся спину посудомойщика, взвигивая Хисаги закрывает глаза, инстинктивно цепляясь за штанину. — Доброе утро, вы открыты? — Да-да, проходите. — Ваш сотрудник уже зубами в меня вцепился, можете его оттащить. — Сейчас. Шухей, начинает, что-то мычать, мол не отдавайте этому демону. Кенсей замечая того самого вчерашнего парнишку, окликает голубоглазого ещё раз. — И два кофе пожалуйста! — Конечно! Момо займись пятым столиком. — кричит уже на кухню пекарю. Пепельноволосый мальчик исчезает. — Расцепи челюсти, дружок. Хисаги успокаивается отпуская одежду того самого парня, что вчера стоял на площади до самого конца. — Извини, обычное утро. Хисаги встаёт отряхиваясь, и на секунду засматривается на приподнятые уголки губ. Черт они же парни, а он перед ним на коленях стоял, где-то плачет мечта о отношениях и тянет узел. — Поговорим? — Да я не против, при тебе меня хотя бы не убьет начальство. Кенсей смеётся и приглашает за стол. Они садятся друг напротив друга. Тоширо подходит через минуту с двумя чашками кофе и одним тирамису. — Комплимент от заведения, если понадобится ателье этот юноша заплатит. — Благодарю, я могу с ним поговорить? — Да, только не рассказывайте, что сотрудники нашей пекарни страдают лёгкой стадией бешенства. — Договорились. Шухей выдыхает, ему грозит выговор и урезка зарплаты, ура, мир ты прекрасен. — Зачем столько сладостей? — Для беспризорников. — Ты был таким же, как и они? — Гонялся с палками, рылся в мусорных корзинах и давал стрекоча, от патрульных. Да, я их полная копия. — Неплохо играешь, почему решил этим заняться? — Вдохновился на одной выставке, там были такие картины, на них лилась настоящая жизнь Общества душ, всех сословий. И мне захотелось написать музыкальную историю нашего мирка. Кенсей замирает, ложкой отламывает кусочек лакомства, вспоминая тот день. — Я автор тех самых картин. — Серьезно? Не шутишь? Кенсей достает ручку, расписывается на руке в подтверждение собственных слов. Хисаги узнает подпись. — Не думал, что буду делить стол с такой легендой. — Брось, это прошлое, я давно выгорел, но когда вчера явился на твой концерт, увидев полсотни заинтересованных глаз, понял, ради чего брал кисточки в руки. — Сколько ты не рисуешь? — Два месяца, а сейчас у меня начинается ломка, я не могу писать людей на улицах, нужно, что-то особенное. — Думаю, ты найдешь это, рад, что вернул желание творить, а сейчас прости но меня зовут мыть посуду. — Иди, я не держу. Хисаги вспоминает алый румянец на своих щеках и зачем то касается костяшек. — Я Шухей Хисаги бродячий музыкант Руконгая. — Кенсей Мугурума известный художник Общества душ. Они не равны по статусу. Таким парам может быстро наскучить общение и они не захотят ютиться под одной крышей. Кенсей не убирает руки,наоборот приподнимает их ладони, чуть наклоняясь вперёд и невесомо касается губами. Хисаги осматривается по сторонам, кажется он влип. — Увидимся. Шухей сбегает, сбивая дыхание и уже на кухне мочит голову в раковине. Хинамори подаёт полотенце, читая в глазах лёгкую влюбленность. — Крепись, Шу. — Он глазами меня пожирает, что делать? — Покрутить бедрами и согласится на свидание, если позовет. Хисаги слизывает воду стекающую по подбородку. Классный совет, даже не возразишь. Кенсей тянется к салфетке и ручкой черкает примерные черты лица. Набросок проявляется быстро, художник прикусывает губу и замышляет нехорошее. Следующие строки определенно введут в ступор юношу. Если хочешь портрет иди за мной. Сворачивает салфетку подписывая для Шухея. Забирает вещи в проходе сталкиваясь с Ренджи, парнишка на нервах, оно и понятно свадьба на носу. Хлопает по плечу, Абарай, кажется на недостигаемых высотах и ничего не слышит. Ему надо заказать свадебный торт нелегкое задание, но подопечные итак зашиваются предкувшая торжество. Шухей и Момо выходят с кухни, посетитель подбегает к сотруднице, начиная объяснить, что ему необходимо. Она просит занять место в зале и обсудить непростой заказ. Хисаги протирает столы перед началом дня. Конвертик привлекает внимание, музыкант разворачивает салфетку. На ней знакомые руки с черными браслетами, отчётливо виднеются выступающие вены. Чуть выше плечи, массивная грудь и лицо без глаз. Для них нужно детальнее рассмотреть молодого человека, Шу восхищается вот только возникает вопрос.. Как поступить с этой информацией? И ответа не следует, Хисаги в размышлениях идёт натирать кружки, в кармане остаётся салфетка, греть сердце.

***

Легкие шаги девушки отдаются в стенах покоев главы клана Кучики. Маширо сглатывает в таком месте она в первый раз, ее в парке нашла прислуга и передала желание господина Бьякуи видеть зеленовласку у себя. Куна решила согласиться, не подозревая о предложение уважаемого человека всего Общества душ. Преодолев длинный коридор, художница находит нужные седзи и неуверенно стучит. — Входите — слышится чуть грубый голос. — Куна Маширо, приятно познакомиться. — Я наслышан о тебе, присаживайся, хочу предложить кое-что, за неплохую прибыль. Маширо садится на татами, и смотрит на властного мужчину. — Слушаю, Кучики-сан. — Закончи портрет, понимаешь это мой подарок молодожёнам и я не хотел бы лишиться его. У Маширо холодеет внутри. Она вспоминает то самое полотно. — Плачу двойной оклад, хотел бы увидеть тебя никак ученицу Мугурумы Кенсея, а как самостоятельную личность. Перед глазами кинжал, алая пелена, порез прошедший между бракосочетующимися. Плохая примета. В её ли силах исправить, ошибки учителя? Куна сомневается, но в этом доме не хотят слышать отказов. Никогда. — Торжество через три дня?—спрашивает девушка, понимая, срок — ничтожно малый. — Верно, так ты согласна на это? Художницу осеняет моментально. — Да, я приму ваш заказ, спасибо за доверие. — Знать должна поощрять такие юные таланты. — Удачного вам дня. Куна стоит у входа в поместье, кучу листьев ветер разбрасывает в стороны, она принимает важное решение в жизни и надеется не подвести людей. Став той кем бы он гордился.

***

Шухей сбежал с рабочего места, благо Хицугая умчал на рынок за фруктами для торта. Хинамори прикроет его тушку, но он все равно планирует вернутся до прихода начальства. По адресу или зову души, он ищет нужный дом, и по подсказкам жителей находит. Строение привычно для этих мест. Для шедевров много не надо: гуашь, кисточки, вдохновение. Этой простотой Хисаги дышит и живёт, понимая, Кенсей не зазнавшийся творец на побегушках у богачей. Он также верен Руконгаю. И это влюбляет Шухея сильнее всего. Толкнув дверь, Шу заходит. В доме опрятно и приятно пахнет цветами, возможно одеколон знакомой или ученицы Кенсея. Он не ревнует, просто представляет девушку и мелодию, которая ей пошла бы к лицу. — Эй, Кенсей, ты где? — Спускайся в подвал! А вот здесь он бы засомневался. Кенсей мог оказаться маньяком. Мешкает, но ладони невидимой Рангику подталкивают к лестнице. — Привет. Музыкант осматривается, и на инстинктивном уровне приоткрывает рот, ещё бы он в мастерской кумира. Кенсей наливает чай в стороне, передает Шухею, спрашивая с горящими глазами. — Нравится? — Бесподобно, я хочу стать героем на твоих холстах. — Тогда выбирай позу и начнем. Пустится во все тяжкие? Да, им бы точно гордилась Мацумото. Пока Кенсей находит краски и кисточки, Хисаги снимает верхнюю одежду, оголясь до пояса. Узнал, о таком виде соблазнения от пьяного Тоширо на новогоднем корпоративе. Мугурума возвращается из кладовой, кадык дёргается. Этот парень разложился на диване, подперев левой рукой голову, второй оглаживая свои бедра, а ноги чуть раздвинул. Волосы спали на лицо и он облизнув пальцы зачесал назад, ожидая реакции. Выдержка у художника небесконечная, но он постарается. Кенсей начинает творить и непонимает в какой момент срывается делая совершенные штрихи на листе. Как ещё вчера это могло держать его в узде? Сегодня есть я и ты. И возращенное вдохновение заставляющее рисовать портрет мальчонки, что нагло занял место в сердце Мугурумы. Карандаш плавно идёт по бумаге, словно он сам художник на начальном этапе. Кенсей не сводит глаз вырисовая тонкую полоску губ, Шу не двигается, боясь спугнуть музу. Муза в это время сидит перед мольбертом, продолжая бороться за мечты этих двоих. Краски не нужны, художник играет тенями в графическом стиле. — Ты великолепен. Музыкант влюблен в руки художника. Они поймали азарт и рождают искусство мгновенно. Минуты текут натурщик не роняет слова, дожидается окончания работы, тело начинает неметь. Ему бы размяться, но он здесь не просто так. По подсчетам творца ещё пять минут. Шухей понял он остался здесь на два часа, Хицугая определенно рвёт и мечет. Ничего, выкрутится. — Готово, хочешь взглянуть? Хисаги подходит к мольберту и вместо ненужных слов, стукается губами. Кенсей притягивает его к груди и углубляет поцелуй, кусая нежные уста, намекая на доминирование. Шу мнет губы любовника, до припухлости. Жадно целуются, пытаясь напиться нектаром страсти, отдаляются медленно, растягивая удовольствие. Кенсей падает на колени пальцы проходят по торсу, оставляет засосы, Хисаги стонет, плывет в объятиях. Кричит при сильном укусе, в качестве извинений Кенсей зализывает ранки на теле. Музыкант приподнимает подбородок, в глазах маленький огонек страсти, наклоняется и поцелуй на шее расцветает бутоном у сонной артерии. Пальцы ещё недавно рисовавшие брюнета впиваются в шею сжимая ее. Хисаги сглатывает и тут же ощущает вкус соленых губ на своих. Ласкают друг друга изучая позвоночный столб, и не хотят отстранятся, но делают это вспоминая о том, что надо выдыхать. — Надо идти, а то меня уволят. — Мы ещё встретимся? — Обязательно, мой любимый художник. Мугурума один в мастерской планирует делать рамку для портрета Шухея. Хисаги видит, как некая девица направляется к Мугуруме. Они пересекаются взглядами. А у Маширо появляется причина для сплетен с Мацумото. Куна находит вдохновленного Кенсея, улыбается портрету, но не ему. Учитель подходит к ней. — Маширо, ты была права, простишь меня? — Только, если мы выполним заказ клана Кучики. — Шутишь? — На полном серьёзе, партнёр. Кенсей крепко обнимает зеленовласку. Перемирие лучший подарок Вселенной.

***

Момо в ужасе бегает от одного стола к другому, Рангику планирует заказать платформу для тортика весом около семи килограммов. — Ран, а как нам его тащить? — На тележке повезём. — А если камень попадет под колесо? — Будем искать новое место для работы. Хинамори грустнеет. — АЙ-АЙ, ОТПУСТИ! — Так, мои поварята, вот вам доставщик торта. Хицугая узнав о прогуле от других сотрудников решил запрячь Хисаги и заставить его привезти блюдо на банкет. Хисаги пытается спасти уши, за которые тянет Тоширо. — Спасибо, Тоши. — Итак, если с тортом, что-то случится я выпотрошу твои кишки, отдав тело на эксперименты безумного Маюри, понял? — Понял-понял, только отпусти. Хицугая гладит по головке, послушного мальчика. — Выдвигаемся, Шу у нас остался час. Шухей подходит к торту, берет его на руки и все окружение слышит, как у него хрустит в спине. Маширо съедает почти все блюда представленные на торжестве и даже отнимает ножку курицы у Кенсея. Они вдвоем несмотря на недовольство Бьякуи почетные гости. — Как в тебя столько влазит? — Растущий организм требует, много подпитки. — Кушай, саранча ты моя любимая. Куна кидается ложкой салата в учителя, но он успевает увернуться. — О, драка едой я с тобой Маширо — Рангику кидает пончик. Мугурума не растерявшись ловит зубами. — Ран, ты привезла торт? — Я проконтролировала Шухея, к счастью торт довезли. — Он здесь? — удивляется Кенсей. — Да, твой ненаглядный с которым ты точно сосался перед моими картинами, сейчас явится. Мацумото хихикает. Вот кому точно не до смеха, так это Ренджи, музыканты, которых он нанял опаздывают, а церемонию скоро начнется. Кира, как свидетель пытается отвлечь друга, но не знает, как. Решение проблемы находится в толпе, Хисаги пытается разогнуть спину после марафона с тортом. — Абарай, скрипки найдутся? — Да, эти нехорошие люди хоть инструменты привезли. — Иди к алтарю я все устрою. Ренджи слушается друга и пулей бежит к священнику, в ожидании невесты. Шухей не успевает подойти к столу, как его втягивают в неприятности. — Справимся? — Изуру не смей сомневаться в бродячих музыкантах. Они занимают свои места неподалеку от места бракосочетания. Невеста делает шаг. Музыка начинает литься отовсюду, а Хисаги напевает мелодию. Ренджи выдыхает последний раз перед сумасшедшей семейной жизнью. Свадьба в самом разгаре. — Шухей, ты был прекрасен на сцене. — А больше ничего не хочешь сказать. — Я люблю тебя, мой музыкант. Они хотят поцеловаться, но.. — Извините, вы Хисаги? — Да, это я — Шухей видит мужчину в темных очках. — Куросаки Ичиго, хотел бы предложить вам концертную программу по Обществу душ, можем ли это обсудить, скажем завтра? Хисаги не знает, что и ответить. — Соглашайся дурак, я все равно за тобой поеду. Шухей смотрит на Кенсея. И понимает, что нашел самого дорогого человека. — Согласен. Ичиго оставляет контакты. А две взбалмошные девицы тянут Шухея в сторону невесты. Рангику держит за талию, Маширо за ноги, а стоящая рядом Хинамори красочно извиняется перед ним. Рукия кидает букет. Шухей его ловит. Хицугая поперхнулся газировкой. У Хисаги алеют щеки. — О, я не против — подкалывает Кенсей. Парень целует в лоб. В далёком будущем, но не сейчас. Мы штрихи одного рисунка. Мы исполнение нот для красочных звуков.