Forever

Под ультрафиолетовым свечением, что мешается с небесно голубым цветом, на золотом свету отражался серый дым. По белой и слегка грязной плитке скользил шелк рубашки. В углу стоял огромный куст с колючими, но пушистыми листьями. Он придавал свежести закуренной в край комнате. Свет заставлял глаза неимоверно сильно слезиться и краснеть, запахи сигарет и других благовоний чесаться нос, а музыка за дверьми резала уши. Веки тяжелели и вот-вот норовили сомкнуться. В доме только два человека, и пускай на первый взгляд этого мало, но для ощущений достаточно, чтобы провалиться в усталость и проспать до конца жизни. Дверь открылась с мерзким скрипом. Звуки из комнаты раздались в ушах громче. Из-за сильного расчесывания немного пошла кровь. Глаза заболели из-за концентрации внимания на пришедшем человеке, заслезились и покраснели ещё сильнее. Мужчина подошел вплотную. Присел на колени рядом, намочив одну ногу в разлитом вине. — Выпей. В глазах замелькали черные мушки. Их след не получается отследить — они постоянно упрыгивали куда то дальше, а после возвращались назад. Они игрались до тех пор, пока не переросли в огромные цветные пятна. Красные, синие, зелёные, фиолетовые... Можно было бы пересчитать все цвета и их количество, но рука не смогла подняться. Ее что-то крепко прижало к полу и выбило все оставшиеся силы напрочь. Горячий пепел от сигареты упал на другую руку, слегка обжигая ее. Комната заполнена дымом уже сбившийся со счета количества выкуренных бычков, а легкие тонули в тумане, превратились в пепельницу. В рот попала какая то холодная жидкость. Слегка сладковатая и освежающая. Без запаха. По воспоминаниям похожа на воду из фильтра, что налили в грязный стакан от вина. Мерзко. Голова отдергивается с неконтролируемой силой в стенку, лишь бы не пить эту дрянь из немытого стакана. Перед глазами вновь всплывают игривые черные мушки и красные пятна. Фиолетовый свет сменяется на синий, но также продолжает резать в глазах. — Я в сознании, прекрати. Рука с грубой силой хватает за волосы, натягивая смотреть на себя. Губы расползаются в пьяной улыбке, а за дверью играет милая музыка. Мозг фантазирует под нее милые картинки, а губы напевают слова. — Maybe my soulmate died, I don't know... — Maybe i don't have a soul... Глаза закрываются, теряя надежду поймать игривых мушек, что весело скачут по красным цветам. Дрожащие руки нащупывают уцелевший сверток и пытаются поджечь его. Вот только не получается. Их что-то останавливает более теплое и слегка сырое. Это что-то окутывает и пытается остановить дрожь, пытается растереть охолодевшие концы пальцев. Приходится с силой открыть уже заснувшие глаза, чтобы понять что это. — Зрачков почти не видно, хватит. — Их никогда не видно. Одна из рук освобождается от плена и падает на тёплую щеку. На ней размазан след темно-красной помады. Вероятно ее поцелуй сильно въелся в кожу и отмыть его будет не просто. Ресницы дрожат как и руки. Все тело отдает дрожью и холодом. — Твоих тоже. Глаза скользят из стороны в сторону, либо продолжая свою прежнюю игру, либо сбиваясь в ритме и здоровье, либо просто разглядывая человека напротив. Рука падает на пол с брызгами бордового вина. Золотой свет, что так старательно отражал дым, перешёл на лицо, подчеркивая пушистость прикрытых черных ресниц. На плечах тяжесть чужих рук. Они скользят, путая сознание. Их много... Они везде... На губах отдается вкус вина. Мозг путается в галлюцинациях и реальности сильнее, а глаза наполняются свинцом. Из уголка разбитых губ стекает фильтрованная вода, смешанная с вином. Помада на губах размазалась сильнее. Кончик пальца легонько бьет по носу. Чужие губы чмокают в щеку, оставляя подобный след от помады, но уже менее яркий. Тело заваливается рядом, отдавая вибрацией по стене. Музыка в комнате сменилась. — Fever... Перед глазами поплыли хрустальные рыбки. В их прозрачных телах блестел свет цветных ламп, проскальзывая сквозь прозрачный скелет. Они медленно махали длинными шелковыми плавниками из стороны в сторону перемещаясь по воздуху. Бабочки порхали светящимися крылышками. Особенно смелые крохи приближались к телам, устраиваясь на одежде и волосах. Из углов комнаты прорастали листья папоротника. По потолку и между плиткой пророс мох. Запах в комнате мешался с сигаретами, травой и лечебным паром. Сладкий... На секунду пропал слух сменяясь пищащим сигналом. В глазах поплыли огни — светлячки устроили танцы, гоняясь из угла в угол... — You're my angel... — ...angel baby... — Ты тоже видишь их? — Рыбок? Они красивые, — по щеке скатилась слеза. — Да...

***

Улицы оглушала сирена красно-синих мигалок. Люди в форме проникли в квартирку, пропитанную воспоминаниями и кислыми запахами сигарет с безалкогольным алкоголем. Эмоции и пережитые моменты трусливо прятались в углах под листьями папоротника, прикрываясь рыбками, светлячками и бабочками. Магнитофон выдохся, лишь легонько от ветерка потряхивал антенкой. Лунный свет наполнял комнату, выражая свое сожаление воспоминаниям. В ванной лежало двое. Они обнимали друг друга, прижимаясь сильнее и отдавая последнее тепло. В волосах запутались крылатые крохи. Разлитое вино впиталось в пол, забирая с собой вечер. Глаза закрыты, тела расслаблены... От них остались воспоминания. Живые... Облики беззаботных людей, надеющихся на будущее, на мечты. Тех людей, что жили живее всех живых. Тех, что гремели яркими аксессуарами. Что носили разноцветные свитера и футболки. Кутались в пушистые шарфы зимними вечерами и танцевали на кухне. Смеялись, играли и продолжали жить, под предлогом смерти... Два светлячка присели на магнитофон. Из него раздались тихие звуки песни: — ...me gustas tu... Они покружились вокруг друг друга, вылетая в окно к большим огням города...