Моя госпожа...

      — Ал, пожалуйста, успокойся! — Зонтик крепко обняла помощника, едва сцепив пальцы, чтоб образовать кольцо, и блокируя руки старшего, который тяжело дышал и весь раскраснелся от гнева.       — Госпожа, прошу, отпустите меня! — конечно, мужчина мог с лёгкостью выбраться из объятий правительницы, но он хотел, чтобы она сама расцепила руки. Но, похоже, шестая делать этого не собиралась; Зонтик лишь теснее прижалась грудью к спине подчинённого и всхлипнула.       — Алебард, пожалуйста! — девушка уже плачет, стараясь хоть как-то остановить министра от необдуманных действий. А мужчина не может слышать, как его госпожа плачет, он не может вынести этого, даром, что создан из могучего оружия. Алебард вздохнул и, постояв ещё несколько секунд так, расслабился настолько, насколько смог. Зонтя снова шмыгнула носом и прикусила губу.       — Госпожа, я спокоен… — хватка ослабла, но правительница продолжала держаться за министра так, будто он сейчас пойдет разбираться с виновными. Хотя Зонтик сама виновата, не стоило вообще идти в церковь… Синяк уже начинал сходить, но сегодня Алебард все же выловил шестую в коридоре, чтобы попросить объяснить ему причину, по которой она так старательно избегала последнюю неделю. Лицо в прямом смысле слова сказало все за хозяйку. Правая рука же рвал и метал, ему хотелось как минимум самолично ударить этого жителя, как максимум — отправить его на эшафот. Поднять руку на правительницу! Немыслимо! Альбу даже в голову сразу не пришло, что Зонтик ещё не показывалась народу. Из подобия прострации старшего вывел новый всхлип. Он вздохнул и краем глаза посмотрел на трефовую.       — Моя госпожа, почему вы плачете? — вопрос наткнулся на стенку молчания, но синеглазая затихла, продолжая вздрагивать.       — Ал… — наконец прошептала девушка, а сердце Альба почти пропустило удар. От осознания, что он впервые за все время повысил голос на того единственного человека, который выше его по статусу. На ту, которая бесконечно доверяла своему помощнику, а когда тот был ещё оружием, любила и оберегала его от всего. Она и сейчас его любит, но, кажется, по-другому.       — Давайте присядем? — услышав тихое согласное угуканье, мужчина мягко отстранил от себя начальницу, усадил ее на диванчик и сел рядом сам. Теперь он мог видеть это милое личико, которому так не шли слезы и опухший покрасневший носик и которое сейчас было обезображено сходящим фингалом. Алебард осматривал черты создательницы, про себя отмечая их нежную изящность. Младшая так же в ответ разглядывала свою правую руку, стараясь что-то уловить в прищуре серо-голубых глаз и в выражении его лица. Безмолвие явно затягивалось, но оно не было неловким или тягостным. Скорее задумчивым и немного любопытным, будто спрашивающим что-то. Первым молчание прервал министр.       — Как вы красивы, — Зонтя удивлённо глянула на длинноволосого, после чего отвела глаза и, подавшись вперёд, уткнулась своим раскрасневшимся личиком в плечо старшего, вновь обвивая его ручками.       — Мы же уже об этом говорили, Алебард. Наедине общаемся на «ты», — послышался негромкий шепот, а Ал вздохнул и приобнял трефовую в ответ, чуть поглаживая ее по спине.       — Да. Простит-… Прости, не могу к такому привыкнуть. Все же, в-… ты создательница и правительница Зонтопии, а я всего лишь твой помощник, — мужчине было несколько сложно вести себя с этой девушкой по-дружески, мешала одна только мысль, что она — его хозяйка. Зонтик отстранилась, слегка строго посмотрела министру прямо в глаза и проговорила, четко выговаривая каждое слово:       — Ты, Алебард, не «всего лишь помощник». Ты — моя правая рука и единственный человек, который меня знает не хуже, чем я сама, — они смотрели друг другу в глаза, словно в гляделки играли, и никто не хотел уступать. В результате синеокая снова обняла Альба, усаживаясь к нему на колени и немного краснея от своих действий       — Как скажете, моя госпожа…