Вы когда-нибудь задумывались, каково это — осознать, что Ваше безбедное тысячелетнее существование вдруг подходит к концу? Не то чтобы смерть угрожает Вам напрямую, но вполне вероятно, что жить осталось какие-то лет десять, и это в лучшем случае для демона, лишившегося всего того, ради чего он когда-то пожертвовал всем, что у него было. А может быть остались всего-то считанные месяцы или даже дни?.. Никто не может сказать точно, и уж точно никто не может понять этого демона. Ещё в начале вечера всё шло просто замечательно. Шумный маскарад, дьявольский ритуал, придворные не мешались под ногами, оставалось убрать одну ничтожную деталь, переменную. Но тут вдруг какой-то маленький маг, слабый человечек, чья жизнь осталась на отрезанной половине волоска в Ваших собственных безупречных руках, взял и буквально в пару минут лишил Вас части силы, даже не имея физического тела! Убрал из уравнения Вас, а не Вы его! Заставил сбежать, поджав хвост. А потом выясняется, что этот же самый человечек вычеркнул и самого Дьявола, из-за чего Вы уже лишились решительно всего! Нет, об этом никто никогда не задумывался, и от того экзистенциальный кризис потерпевшего существа казался ему ещё страшнее…
Время перевалило за полночь. Прохладный ветерок, нёсшийся с моря, тихо шелестел в листве дворцовых деревьев. Вальдемар, буквально выпав из «своего» царства, очутился в тенистой части графского сада, лёжа на траве недалеко от входа в библиотеку. Это уже не был тот Вальдемар, каким все ныне живущие его знали. Ростом около ста восьмидесяти сантиметров с чем-то вроде забинтованных рогов на голове и напуганными красными, почти кошачьими глазами, он, щурясь и слегка покачиваясь, поднялся на ноги и оглядел себя и своё окружение. Вальдемар ощущал в теле непривычную слабость, и казалось, что оно стало немного легче прежнего. Действительно, после разрыва одной из «связей», так называемой «сделки с Дьяволом», часть его силы ушла, отвалилась вместе с цепью. Несколько минут демон пытался прийти в себя и осмыслить произошедшее, всматривался в своё окружение, слушая ночную тишину. В нём боролись совершенно разные чувства: негодование, страх и, как ни странно, любопытство. За все века «практики» он ни разу не встречал человека, который мог бы
такое. Хотя, может быть, ему попадались лишь те, кому ещё нужно было раскрыть свой потенциал?.. В любом случае, маленькая, хрупкая Лора совершила невозможное. По крайней мере, так считал Вальдемар. Сделай она это с кем-нибудь другим, он бы, наверное, даже испытал нечто вроде… гордости? В конце концов она когда-то была его подопечной. Но ведь она поступила так именно с ним…
Врач собирался продолжить свои размышления по пути во дворец, но внезапно что-то произошло. Буквально секунда, нет, доля секунды, словно что-то перевернулось с ног на голову, нарушив прежний порядок вещей.
—
Всего лишь была… — тихо, даже удивлённо вырвалось у Вальдемара. Странная картина мелькнула у него в голове. Нечто вроде дежавю. В следующую секунду его поразила невыносимая прожигающая боль в грудной клетке, от которой он согнулся пополам, будто его пронзили раскалённым штыком. Спустя ещё секунду боль охватила уже всё его тело, перед глазами возникла кровавая пелена, зрачки расширились, а в голове возник оглушающий звон. Зажмурившись, Квестор упал на колени и схватился за голову, сжимая пальцами бинты. Казалось, словно всё тело разъедало, внутри что-то трещало, а зеленоватая кожа будто хотела слезть с тела. Квестор перестал слышать что-либо вокруг себя кроме шума, невозможно было вдохнуть или открыть глаза. Задыхаясь, он не понимал: кричит он или нет, находится он в сознании или это страшная галлюцинация. В агонии он мотал головой, пытался сорвать с себя перчатки, как будто думая, что это поможет, ведь руки ужасно жгло, и казалось, что боль поражала даже кости. Но вот по всему телу пронеслась словно волна жара, сдавив его окончательно, и, словно где-то в отдалении, послышался звон металла. Силы покинули тело, но Квестор отчаянно старался оставаться в сознании. В висках пульсировало, а в глазах за закрытыми веками рябью расходились чёрные пятна. Вдруг омерзительный распирающий треск начал стихать. Все чувства словно резко притупились, позволяя наконец сделать вдох, не испытывая столь острой боли от сжимающихся рёбер. Наконец, всё вокруг погрузилось во тьму.
***
Неизвестно сколько прошло времени, но демоническое существо всё же очнулось. Сознание медленно приходило в себя, звуки вокруг плыли, а лицо и руки ощущались непривычно тёплыми. Вальдемар повернулся на спину. Он опять лежал на траве.
С трудом открыв глаза, Квестор уставился куда-то перед собой — ни то на тёмные кроны деревьев, ни то на звёздное небо, переплетавшееся со слабо дрожавшими листьями.
— Что это со мной произошло? — тихо, словно у самого себя, спросил он, — неужели опять… — врач нахмурился и сел, передёрнув плечами. Голова кружилась, но страх и осознание случившегося стали овладевать его разумом. Снова он взглянул на руки, фартук, траву вокруг, деревья… и снова ощущение тепла на коже, но за ним ничего. Пустота, но уже не та, что раньше. Тогда была невидимая сила, проклятье, уверенность, мысль — само их существование везде сразу и нигде одновременно. Однако теперь это вакуум, а доктор лишь оболочка, опустошённая колба… Вальдемар примял ладонью траву рядом с собой.
Ничего.
Перемена, случившаяся в лице его, была столь резкой, что опередила целостное заключение в его голове.
Он всё потерял.
По сути, это большое не демон, а именно существо, потому что его лишил силы тот самый «человечек», о котором он думал ранее. Больше Вальдемар не мог ни то что прожить ещё минимум тысячу лет или переместиться в пространстве, но даже изменить свой облик, что уж говорить о возвращении в мир аркана Смерти. Конечно, в подземелье у него ещё оставались его прекрасные блестящие инструменты, но прежде чем он успел бы достать оттуда хоть что-то существенное, а не маленький скальпель из кармана фартука, в него бы уже прилетел стул. И не один.
Жалко было смотреть на этого, когда-то гордого и невозмутимого, теперь ослабевшего демона, пока он мучительно, через злость и пустые ругательства пытался вызвать хоть какую-то свою силу, заставить сжаться, сморщиться хоть один несчастный листик или цветок, столь снисходительно и простодушно глядевший на него.
— Всё должно было быть не так! Этого не может быть… не может быть теперь… это невозможно! Чёрт возьми неправильно! — сам с собой возмущался Вальдемар, сжимая и разжимая руки, срывая ненавистные теперь цветы и ломая веточки, — она не могла, не имела права, возможности… всего что угодно, чтобы… нет, это какая-то ошибка! Проклятье… Всё, всё потеряно… Я больше ничего не могу! Я… я никто…
я ничто…
Напрасно Вальдемар взывал к кому-то, пытался размышлять логически, сохранить хоть каплю былого достоинства в этой странной ситуации. Теперь он стал столь незначительным, ненужным, бесполезным.
Снова слабым. Никто не слышал криков и проклятий этого существа, никто не видел его напуганное лицо с большими глазами, никто даже не знал где он. Ни гости маскарада, которые, в большинстве своём, вообще не знали о его существовании, ни родственники графини, которые скорее были рады его отсутствию, ни даже придворные. Кто-то из последних, конечно, волновался за него. Ну точнее за результат его «профессиональных» действий. Но вот Вульгоре и Валериусу было уж точно всё равно. Одна бедная Вольта не знала куда себя деть в этом красочном шумном балагане и надеялась, что её
друг «коллега» скоро вернётся, да Властомил всё ждал следующего этапа их поистине «великолепного злодейского плана», который следовал как раз за частью Вальдемара.
Продираясь через сад до бесполезной двери, а затем по сумрачному коридору дворца к заветной библиотеке, Квестор, коим он уже, правда, не будет являться, с давно несвойственным ему, опустошающим и без того пустую душу, отчаянием думал о своей личной трагедии и проваленном плане. Теперь эта маленькая, ставшая гадкой ему, Лора вместе с этим назойливым Доктором 069 хозяйничала в «его» царстве, вернула туда настоящую Смерть, и, наверно, уже наломала рога самому Дьяволу! Иначе как ещё объяснить такой эффект?! Как дико, как смешно и в то же время несправедливо.
— Я ведь мог собраться, наплевать на всё, завершить начатое, меня бы уже ничто не остановило, она была слаба! А что в итоге? В один вечер всё с треском провалилось! Я испугался, струсил. Я убежал, хватаясь за своё драгоценное неестество. Что теперь? Я делаю то же самое… Посвятив силы и свободное время последних нескольких лет на это дело. Да, по большому счёту, мне это было не нужно, может для меня было бы лучше вообще не ввязываться в эту авантюру… объединение магического и реального миров… хаос… как глупо. По-детски. Есть надежда, что Он справится, но я уже ни в чём не уверен. Ни в чём, как смешно! Ах, мои далёкие человеческие года… как странно всё это было. Сколько я отдал ради того, чтобы стать тем, кем я был. Был ещё пол часа назад… — жаловался Вальдемар, глядя куда-то в одну точку, не моргая. Прошлое и настоящее проносилось перед его глазами, порой вызывая в нём нервные усмешки и сожаление.
— Но даже если Он справится… что будет дальше? — Квестор остановился перед входом в библиотечный зал, — план будет исполнен, наступит хаос… но как же я? Я! Тот, кто сделал больше всех! Ему больше не будет до меня дела, Он не вернёт мне мою власть над Смертью,
моё могущество. О да, не вернёт. Не будет надобности. Может, заключить очередную сделку? Но на что? Зачем? Впасть в рабство? Стать одним из тех придворных-подхалимов? Не-е-ет, это неприемлемо, это унизительно. Отныне я выше сделок с Ним, — алые глаза недобро блеснули и Вальдемар улыбнулся краешком рта, — Я никогда не буду кому-либо прислуживать, — решительно открыв деревянные двери, он шагнул в тёмное пространство, — и раз уж Его «цепи» так легко разрушить, то пусть сам испытает то, что пришлось испытать мне.
За всё придётся платить.
Высокая тёмная фигура двигалась в полумраке мимо бесконечных книжных полок, на которых стояли тысячи и тысячи старых и новых, цветных и серовато-бурых книг, выглядывавших наружу своими корешками. Вальдемару не требовалось столько же света, сколько людям для того, чтобы видеть предметы вокруг себя. Ему, как кошке, было достаточно слабых источников света: мерцания звёзд в ночном небе или догорающей спички, чтобы чётко знать куда он направляется. Что же касается библиотеки, то он знал каждый поворот и угол наизусть. В центральной её части, над камином, большое обвитое плющом витражное окно тусклым сиреневатым светом выделяло вишнёвые кресла и столик. Справа, под узенькой тонкой чёрной лесенкой на второй ярус, тёмным провалом выделялся вход в библиотечный кабинет. Но доктор направлялся не туда. Резко свернув налево и пропустив несколько рядов, он подошёл к стеллажу, стоявшему у стены. Быстро дёрнув одну за другой красную, кожаную и чёрную с золотом книги, он устремился в открывшийся перед ним спуск в подземелье.
Холодные каменные стены поблёскивали, освещаемые редкими факелами. Лестничный спуск казался бесконечным, уводя всё дальше под землю, пугая своей нерушимой замкнутостью. Чем больше было пройденных ступенек, тем сильнее каждый попадавший сюда смертный начинал тосковать по свету и свежему воздуху. Однако тяжёлое впечатление от спуска оказывается либо обманчиво, либо слишком слабо. Нехитрый, на самом деле достаточно небольшой туннель лишь готовит посетителя к тому, что ждёт его впереди. Лифт с коваными вратами, из ниоткуда подсвеченный кроваво-красным светом — почти что рукотворный портал в преисподнюю. В центре жуткая табличка с замко́м, спасающая от нежеланных смельчаков, гласит: «Руки, запятнанные кровью, смогут повернуть ключ. Познай тяжесть своих грехов и войди». Необычайно символично, если посмотреть на того, кто обитает в этих подземельях. Обладал ли сам автор этого изваяния нездоровым чувством самоиронии, или же грешник попросил его о вечном напоминании? Навряд ли кому-то известно…
Бросив на неоднозначную декорацию упрямо-испытующий взгляд, тень преодолевает врата и через несколько секунд постепенно исчезает на шумно уплывающей вниз платформе. Алые пятна света скользят по точёному профилю, выделяя резкими тенями скулы и нос, а рубиновые глаза, прикрытые ресницами, превращая в тлеющие угольки. Мрачные мысли одолевали разум Квестора. На несколько секунд шахта погрузилась в непроглядную тьму.
— Познай тяжесть грехов… — тихим эхом прозвучал его голос, почти что неслышимый из-за работающих механизмов — …моих грехов. Вестник расплаты всегда нависал надо мной. Похоже, процесс начался, и впереди будет ещё много интересного…
Лифт остановился. Железные ворота со скрипом открылись, впуская в кабину рыжий свет и позволяя продолжить путь.
Тишина непременно окружала каждого в этом подземном царстве. Почти ничто не напоминало о том кошмаре, который творился здесь несколько лет назад, и ничто не тревожило покой единственного постоянного обитателя, который и сам двигался почти бесшумно. Оказавшись во всё ещё освещённом люстрой зале, Квестор и не заметил, как пересёк предбанник со сменной формой, так и оставшись в испачканном халате. Теперь на это просто не было времени. Да и какой смысл одевать в дорогу новый халат и стерильные перчатки? О да, в дорогу! Потому что Квестор принял важное и, пожалуй, оптимальное решение. Он больше не собирался оставаться в Везувии. Сосредоточив все свои умственные и физические силы, Вальдемар начал хладнокровно продумывать план собственного спасения. Больше не было времени на истерики, на пустое сожаление и негодование. Нужно было действовать, причём полагаясь лишь только на себя.
На данный момент всё казалось достаточно просто. Стоя посреди алеющего зала, в котором всё ещё были три операционных стола и небольшая сцена, Вальдемар сбивающимся шёпотом перечислял наспех составленные им шаги.
Мысли, даже не доходя до своих логических завершений, как тараканы, так и кишели в голове бывшего Квестора, тем самым устраивая несносную чехарду. Окинув замкнутое пространство диковатым взглядом, Вальдемар подскочил к первой попавшейся двери, вынул из кармана халата связку старых ключей и защёлкнул замок. Уже через пару секунд он запер другую, третью, провёл пальцами по еле заметному каменному выступу в дальней стене у колодца, дёрнул крепление факела над колодцем, проверил механизм и снова замер. Его взгляд остановился на деревянных дверях с решётчатыми окошками. Крохотные каморки для больных оставались незапертыми, но в них и не было ничего ценного. Вальдемар развернулся, в несколько широких шагов пересёк помещение по диагонали, щёлкнул очередным замком и шмыгнул в свой кабинет, хлопнув дверью.
Оказавшись в наиболее привычной среде, врач почувствовал себя чуть спокойнее. На всякий случай провернув ключ, он спичкой зажёг на столе канделябр и сосредоточенно оглядел всё, что находилось в его покойном мирке. На столе, кроме старенького канделябра, находились полупустая чернильница, карандаш и несколько листов бумаги, вдоль стен стояли стеллажи с образцами в банках и книгами по медицине, несколько полок висели над столом и комодами. Даже стены напоминали ему о славном времени, когда можно было не беспокоиться ни за свою жизнь, ни за свои силы, ни за надёжность сделок. А ведь прошло-то всего менее часа. Кажется, словно пропасть разверзлась между ним, Вальдемаром, и целой тысячей лет его существования. Началась новая эра. Не та, к которой он готовился, но та, что всё-таки разделила его жизнь на «до» и «после». Во всём этом была виновата Лора. И, в какой-то степени, он сам. В том, что допустил её к себе. Позволил себе мысль, что она может хоть в чём-то быть равна ему. Близка, посвящена в его тайны… фатальная ошибка. Бывало ли такое раньше? Один раз. Как давно? Тысячу лет назад. Однако, то было при совершенно других обстоятельствах… и при «другом» Вальдемаре.
— Что ж… — выдохнул врач, — пожалуй, стоит начать с самого ценного.
Подойдя к стеллажу, стоявшему у стены напротив стола, он на цыпочках потянулся к самому верхнему ярусу, где в тени скрытые от посторонних глаз стояли всего две лишь слегка запылившиеся, но плотно закрытые стеклянные банки, почти доверху наполненные формалином, человеческий череп и фарфоровая ваза. Захватив одну банку, Вальдемар осторожно опустил руку и подошёл к столу, поднеся драгоценность поближе к свету свечей. Это была крупная увесистая банка, наполненная зеленовато-жёлтой жидкостью, в которой хранился, по правде говоря, до неприличия старый мозг. Квестор, как заворожённый, с блеском в глазах смотрел сквозь бликовавшее стекло на потемневший, сморщившийся объект, слегка покачивавшийся в мутной жидкости. Осторожно, почти нежно, проведя по стеклу кончиками пальцев, он повернул банку другим боком, чтобы видеть надпись на её бумажной этикетке. На ней тёмно-синими чернилами аккуратным тонким шрифтом было выведено имя.
— Кассандра… — тихо прочитал врач и снова задержался взглядом на содержимом банки.
Только это имя теперь имело для него значение. Произнося его, Вальдемару иногда казалось, что Кассандра всё ещё слышит его, что её фантом всё ещё где-то рядом, обречён на вечное безмолвное созерцание…
— Ты всегда мыслила рациональными категориями, дорогая… Вот уж кто не допустил бы такого безобразия. Ты бы рассмеялась мне в лицо, если бы узнала, в каком положении я окажусь спустя десяток сотен лет с твоей смерти… — врач повернул голову к стеллажу, найдя взглядом блеск металлической крышки второй банки на верхней полке и хмыкнул, — … но, по крайней мере, я бы снова увидел твою хищную улыбку. Хотя… ты бы, наверное, была в гневе…
Поставив драгоценность рядом с канделябром, бывший Квестор отошёл от стола и вернулся уже со второй банкой в руках. Она была поменьше и легче предыдущей. Поднеся её к свету, врач ностальгически вгляделся в мутный формалин. На дне банки лежало такое же, как мозг, старое сердце. Так давно этот маленький моторчик в его руках гонял кровь по всему её телу, а теперь он держит его в стеклянной банке в собственном кабинете, выделяя средипрочих «образцов», как трофей, как воспоминание о его прошлой жизни… Жуткое извращение для нормальных людей. Однако Квестор уже давно не был человеком, ему было всё равно на моральные и этические нормы современного человечества.
Да, он хорошо помнил голос Кассандры. Блеск её жёлтых глаз, короткие тёмно-синие волосы, загорелая кожа, родинка на лбу… Образ давно погибшего дорого человека всплывал перед его глазами так же легко, как и воспоминания о сегодняшнем вечере. Однако это было уже слишком. Врач поставил банку на стол, не желая более впадать в сентиментальности.
— Хватит с нас прежней жизни, не правда ли? Не вовремя я начал расклеиваться. Мы отправляемся в путешествие, — сосредоточившись, врач вынул из комода в углу около двери большую походную кожаную сумку, расправил её и поставил на стул, решив, первым делом, положить на дно обе банки.
— Когда-то ты мечтала о нашем совместном путешествии… — он взялся за более крупную, с мозгом внутри, — ты уже, конечно, не вспомнишь… но у меня-то ещё есть голова на плечах, — он ухмыльнулся, довольный данным каламбуром, после чего положил трофей на дно сумки. Следом была положена вторая банка. Затем, жадно ухватившись за металлическую ручку, Вальдемар выдвинул верхнюю секцию в ящике рабочего стола и из-под увесистой кипы бумаг, завёрнутых в кожаную обложку, и одному ему известных списков вынул несколько конвертов с выцветшими сломанными печатями и выложил их на стол. Из второй секции были изъяты две тетради: одна со списком ценной медицинской литературы и различными личными заметками Квестора, а вторая с его и Лориными рисунками и набросками. Третья же секция, защищённая небольшим встроенным замком, была отперта и решительно опустошена. Всё её содержимое — скреплённые вместе многочисленные, исписанные вдоль и поперёк листы, — были отложены на край стола, отдельно от всего
нужного. Задвинув третью секцию, Вальдемар выпрямился и с полки над столом взял старинную резную шкатулку из слоновой кости на позолоченном замке, и, помедлив, ещё одну, на этот раз маленькую, баночку с формалином. В ней хранилась новенькая, по меркам сего хранилища, тропическая рыбка цвета морской волны. В свете свечи её уже мутная чешуя всё ещё отдавала тем приятным, чарующим блеском, рассеивающимся в зеленовато-жёлтой жидкости. Её выцветшие неподвижные глаза мертвенно смотрели куда-то в пустоту, сквозь тело врача.
— И тебя тоже возьмём… — примирительно, но всё же с лёгкой досадой проговорил он. Таким образом, на столе образовалась некая миниатюрная выставка достопримечательностей кабинета Квестора. Все они датировались разными годами и все имели долгую, почти таинственную предысторию. Аккуратно сложив всё это в сумке, Вальдемар из шкафа по другую сторону от двери достал маток бинтов и небольшую коробку с любимым набором хирургических инструментов, после чего положил их поверх всего остального. В принципе, почти всё было собрано. Осталось взять из шкафа несколько базовых лекарств, карту с компасом и что-то, чем можно будет расплатиться при необходимости. Когда и это было найдено и аккуратно рассовано по кармашкам сумки, Вальдемар закрыл её на молнию, перекинул через плечо и, схватив со стола пачку исписанных бумаг, отпер дверь и быстрыми шагами вышел из кабинета.
В зале было всё так же тихо и сюрреалистично. Ощущение тяготящей замкнутости давило на взбудораженное сознание. Казалось, что мира за пределами этих каменных стен уже не существует, словно он замкнулся в одной точке, бусиной повисшей в невесомости неизвестности. Ощущение хода времени и реальности окружения исказились. Это были последствия потери прежней сущности и временной дезориентации. Как во сне, Вальдемар слегка дрожавшей рукой поднёс один угол стопки пожелтевших листов, исписанных красными чернилами, к пламени одного из факелов около колодца. Тонкая бумага моментально вспыхнула и стала плавиться в его руках, превращаясь в чёрную шелуху. Сбросив горящую охапку в колодец, он наблюдал, как стопка тающих листов рассы́палась в воздухе. Листы стали опускаться, усеивая собой дно, сначала осветив остатки полуживых красных жуков, спавших на самом дне, а затем подпалив их, вызвав тем самым, хоть и недолгое, но достаточно бурное шевеление. Вскоре все злополучные насекомые были уничтожены. Горький дым ещё витал в воздухе, а остатки алого хитина тихо потрескивали среди пепла, когда врач при помощи механизма опустил деревянную крышку и защёлкнул замок. На несколько секунд он задержался напротив своеобразного утилизатора. Его худощавая рогатая тень, отбрасываемая люстрой, угловато лежала на неровной поверхности колодца.
— Что может быть прекраснее, чем свобода? Теперь мы ничем ни с никем не связаны. Всё вернулось на круги своя…
Бросив взгляд на выход из зала, Квестор быстрым шагом вернулся в кабинет и запер за собой дверь в последний раз. Всё было готово. Подойдя к небольшому книжному шкафу у противоположной от двери стены, Вальдемар встал в угол слева от него. Обеими руками уперевшись в деревянный бок шкафа, врач изо всех сил надавил на него. Шкаф тихо скрипнул, но не сдвинулся с места.
— Проклятье!
Выругавшись, Вальдемар опустил руки. Ему не хватало сил, чтобы сдвинуть такое простое препятствие на его пути к абсолютной свободе. Раньше, будучи демоном, у него это получалось легко, к тому же шкаф был не выше кончиков его рогов, но теперь… Поморщившись, врач вышел из угла, снял с себя сумку и положил её на пол, открыл стеклянные дверцы и в два захода вынул дюжину самых тяжёлых книг. Среди них оказалась его самая любимая. Он повертел её в руках и положил на сумку, которая и так была наполнена почти доверху.
— Мне жаль оставлять вас на руки этим неучам… — с сожалением проговорил он, оглядывая в беспорядке лежавшие на полу книги, — что ж, может быть когда-нибудь вы найдёте себе другого достойного хозяина.
Закрыв дверцы, Квестор вернулся на прежнее место и ещё раз упёрся руками в стенку шкафа. Сделав глубокий вдох, он на выдохе вложил все свои оставшиеся силы в напряжённые до предела руки и, навалившись верхней частью тела, наконец сдвинул шкаф, громко проскрежетавший по каменному полу. За ним оказалась, на первый взгляд, всё та же каменная стена. Однако, когда врач нажал на один из камней, тот немного впал внутрь, а в стене что-то несколько раз щёлкнуло. Зацепив пальцами выступ, что был чуть левее, врач немалым усилием сдвинул простенок вправо. За ним открылся тёмный, достаточно узкий провал, из которого веяло холодом и пылью. Закинув сумку через плечо, Вальдемар в одну руку взял книгу, а во вторую канделябр, стоявший на столе. В последний раз оглядев свой кабинет, врач подумал, что больше уже никогда сюда не вернётся. Не из-за того, что испытывал ненависть или другое нехарактерное для него чувство к этому месту, а просто потому, что он это знал. И хотя жил он здесь недолго, воспоминания об этом ярком периоде его жизни останутся с ним навсегда. Зайдя в туннель, Вальдемар при помощи предусмотренных ручек-углублений в стенке ящика с большим трудом вернул его на прежнее место, а затем задвинул простенок в исходное положение при помощи механизма, предусмотренного только со стороны прохода. Стеклянные банки тускло сверкнули, когда пламя свечей в последний раз пробежалось по стенам кабинета и предметам мебели. Помещение по ту сторону стены погрузилось во мрак, лишившись единственного источника света.
Доктор быстро шёл по тёмному туннелю, натянув на лицо свою тканевую маску. Полы его белого халата взметали в стылый воздух многолетнюю пыль, оседавшую на одежде и сумке. Звук его шагов в тонких чёрных сапогах, похожих на те, что носили ещё пять веков назад, нарушал тишину тёмного пространства, а мелкие камешки, то и дело неприятно хрустели под стопами. Метр за метром, поворот за поворотом приближали идущего к цели. Система многих подземных ходов замка была организована в секрете, а её архитектором был человек неординарного склада ума. Тайные лестницы, проходы и туннели, позволявшие незаметно попадать не только во многие части дворца, но и уголки сада и лабиринта, составляли запутанную систему подземелий, которой могли пользоваться лишь единицы. Одним из таких, очевидно, был Квестор. В своё время, со скуки, он исследовал практически все тайные ходы, благодаря чему сейчас ему не требовались ни карта, ни компас. Вальдемар продолжал, не сбавляя темпа, идти по туннелю, освещая себе путь позолоченным канделябром.
***
Ночной бриз снова подул доктору в лицо и свежий воздух наполнил лёгкие, когда тот вышел из подземелья на поверхность. Задвинув вращающийся вокруг своей вертикальной оси узкий простенок в стене одной из дальних частей замка, скрытой в тени ветвей многолетних плакучих ив и плюща, Вальдемар ускоренным шагом двинулся в сторону главного выхода из сада. Даже если Лора и остальные уже вернулись из мира Аркан, то они в любом случае первым делом побегут во дворец и уже там арестуют оставшихся придворных. Что до охраны и гуляющих местных — они не составят бывшему Квестору и малейшей помехи, ведь они ещё не знают, что произошло на маскараде, а предупредить их будет некому… Рассудив таким образом, Вальдемар постарался успокоиться, решив не переутомлять себя раньше времени, и задул свечи канделябра, пламя которых и так с трудом трепыхалось на открытом воздухе при такой быстрой ходьбе, но более, чем явственно, выдавало его. Стараясь обходить пятна лунного света на тропинках, он по наикратчайшему пути пробирался к воротам. Повсюду то и дело трещали цикады, а кое-где над кустами кружили светлячки — постоянные обитатели графского сада. Наконец Вальдемар дошёл до границы, за которой начиналась дворцовая аллея. Ею служил ряд плотных, аккуратно подстриженных кустов, за которыми высокие раскидистые деревья быстро таяли в своём количестве, уступая место акациям, кипарисам и прочим более аккуратным и светолюбивым деревьям, коврам сочной травы и широким дорожкам. Прокравшись вдоль стены дворца, доктор остановился в тени последнего раскидистого каштана и оглядел аллею. За исключением пары гостей, мирно сидевших на скамейке вдали от шума толпы и пиршеств, никого вокруг больше не было.
«В каком-то смысле это даже нелепо, если учесть, что ещё совсем недавно мир был на грани катастрофы» — доктор взглянул на балкон дворца, с которого рассеивался желтовато-розовый свет праздника и распространялась еле долетавшая до сюда классическая музыка. В очередной раз Вальдемар вспомнил о придворных. «Возможно, было бы неплохо сбежать вместе… так мы были бы сильнее, чем поодиночке. Однако разве они будут меня слушать? Наше
общее благо совершенно их не волнует. В прочем, здесь я мало отличаюсь от них. Зато сейчас они в ещё большей панике, чем был я сорок минут назад. Они слабые и неопытные, принимающие поспешные решения и неумеющие мыслить логически. Одним словом — глупцы.» Приняв хладнокровное выражение лица, бывший Квестор выступил из тени и спокойно пошёл по аллее.
Когда Вальдемар прошёл уже половину пути, он услышал знакомые голоса, доносившиеся из затенённой беседки неподалёку. Сощурившись, он присмотрелся и сбавил шаг.
— Легки на помине…
В беседке два очень непохожих друг на друга силуэта бурно о чём-то спорили. Один, что был поменьше и шире второго, часто срывался на повышенные тона, ходил из стороны в сторону и активно жестикулировал. Второй, достаточно высокий, старался говорить тише своего собеседника и почти не двигался, оставаясь на месте. Вдруг, как бы случайно, последний повернул голову в сторону прислушивающегося Вальдемара и вздрогнул. Обойдя бушевавшего соседа, мужчина окликнул доктора.
— Вальдемар!
— Чёрт… — выругался тот, опомнившись.
— Вальдемар?! — встрепенулся второй и подскочил к выходу из беседки, бесцеремонно отпихнув собеседника, — ВАЛЬДЕМАР! ВАЛЬД! ВА- ДА ПОСТОЙ ЖЕ ТЫ!
К этому моменту Вальдемар уже быстрым шагом удалялся от злосчастной беседки, стараясь не обращать внимания на возмущения и топот где-то позади себя.
— Нет-нет-нет, только не они… уж лучше я уйду вообще без кого-либо.
— Остановись! Что нам теперь делать?! — донеслись до слуха Квестора возгласы Валериуса. Решив, что просто так он от них не отделается, Вальдемар свернул с аллеи на траву поближе к кустам, в тень ветвей каштанов, нависавших над ними.
— ЧТО, ЧЁРТ ВОЗЬМИ, ПРОИСХОДИТ?! ГДЕ ТЫ БЫЛ?! Тебя не было даже в подземелье и этом твоём дурацком кабинете, дверь которого я выломал! — буквально накинулся на доктора подбежавший, краснее обычного и немного запыхавшийся понтифик.
— Скажи, с тобой тоже это произошло? И, и… почему у тебя в руках канделябр? — проговорил приблизившийся Валериус, оглядывая доктора с ног до головы. Тот нехотя кивнул.
— Отцепись, Вульгора, — процедил Вальдемар, оцепляя металлические клешни от своего плеча и игнорируя последний вопрос. — Что происходит? План разошёлся по швам, я не справился! Она… то есть,
они слишком сильны! Все сделки были расторгнуты в одностороннем порядке. Дьявола
нет, хаос остановлен, связи
разрушены. Когда они вернутся — бежать будет
поздно.
— ЧТО?! — взревел Вульгора, норовя снова впиться в уже порядком уставшего доктора, но тот отбил спонтанную атаку канделябром.
— Скорее всего, они
уже вернулись, — объявил Валериус, встав между ними, — мы еле улизнули с этого позорного маскарада, — зло проговорил он, — и что значит бежать?! Мы должны остаться, надо что-то придумать! Мы ещё можем что-то сделать, разве нет?
— ДА! — добавил Вульгора с энтузиазмом.
—
НЕТ — почти что выкусил взбешённый Вальдемар, но уже через секунду вернул прежний тон, — раз они вернулись, то делать тут тем более нечего. Вам, господа, лучше убираться отсюда, пока они ещё улаживают дела во дворце.
Вы уже ничего не сделаете. Скоро рассвет. Вас точно будут искать.
Вальдемар уже собирался развернуться и уйти, но не тут-то было.
— Тогда куда ты намылился без нас, рогатый?! — с трудом контролируя себя, предъявил бывший Понтифик.
— Закономерно: подальше отсюда и от вас. Куда конкретно вам знать необязательно. Кстати, спрошу лишь из научного интереса… как долго вас деформировало?
— Достаточно долго, чтобы захотеть стереть виновного с лица Земли, — сжал кулаки краснолицый.
— Меня относительно недолго, всё-таки я ещё человек, а что? — без интереса спросил Валериус.
— Для статистики. Меня более, чем достаточно, и теперь, я понимаю почему. Где остальные? — спросил Вальдемар, заглядывая за спины придворных.
— Не в курсе, — процедил Вульгора, отвернувшись в сторону дворца. Консул закатил глаза.
— Вольта была, как всегда, в банкетном зале, а вот Властомил куда-то смылся. Думаю, ему нехило досталось.
— Ах да-а, протянул Вульгора, — старичок-то был совсем плох, я видел, как он уползал куда-то на своих макаронных ножонках, — он злорадно хихикнул и повернулся к Вальдемару, посерьёзнев. — Значит так, я всё решил.
Ты идёшь с нами.
— С какой это стати? — угрожающе сощурился Квестор. Валериус скептически скрестил руки на груди.
— С такой, что ты трус, Вальдемар! Всегда выполняешь самую лёгкую работу, ни с кем ничем не делишься, а чуть что — улепётываешь, а своих, значит, бросаешь на поле боя! Так?! ПРЕДАТЕЛЬ!
— Вульгора, остановись! Сейчас не время! Нам самим нужно сматываться, — попытался со всей строгостью остановить распалявшегося «коллегу» бывший Консул.
— Отодвинь своё дворянское достоинство, Валериус! Ты понимаешь, что это из-за Вальдемара мы теперь в таком положении?! Если нет, то не суйся, я не желаю тебя слушать.
Воспользовавшись небольшой заминкой между бывшими коллегами, Вальдемар сделал несколько шагов в сторону, намереваясь удалиться. Когда воитель шагнул по направлению к доктору, Валериус успел ухватить того за плечо, и тогда Вальдемар заговорил.
— Валериус прав. То, что произошло — вспять не обратить, виноват
каждый из нас и препираться уже бессмысленно. Времени у нас от этого только убавляется. Я повторяю ещё раз для особо раскрасневшихся, — чуть наклонился доктор к готовому сорваться Вульгоре, чтобы до того наконец дошло, — хотите сохранить свои жизни и свободу — бегите. Уезжайте, уплывайте, мне плевать, — он выпрямился, — моя работа была самой сложной и ответственной из всех ваших вместе взятых, просто вам этого не понять. Во всей нашей компании я думал сразу за пятерых, пока, например, ты только размахивал кулаками да рубил головы, развлекаясь в Колизее, — прошипел Квестор, сверкнув глазами на воителя. Повернувшись, он продолжил, — Валериус, тебе придётся взять на себя ответственность за уничтожение оставшихся улик. Хотя бы постарайся это сделать, оно в твоих же интересах. И учтите, я не рекомендую вам возвращаться во дворец. Уничтожьте то, что завалялось в ваших особняках. Поторопитесь.
Глянув на уже чуть синеющее небо, доктор резко развернулся, взметнув подолом халата, и быстрыми шагами пошёл прочь.
— Вальдемар! — почти с отчаянием в голосе воскликнул Консул.
— Прощайте навсегда!
— ОСТАНОВИСЬ! — бывший Понтифик скинул руки Валериуса и рванулся вперёд. Но не проскакав и десяти шагов, раздосадованный, подобрал колючий каштановый плод и кинул им вслед Квестору. К собственному разочарованию и ещё большей злости, он промахнулся, колючка пролетела в нескольких сантиметрах от плеча стремительно удалявшегося доктора. Тот даже не обернулся, лишь проконстатировав очевидное.
— Вам никто не поможет, каждый сам за себя! Удачи.
— Подожди, а ритуальные бумаги? — вдруг вспомнил Валериус и, надеясь, что доктор его услышит, поравнялся с Вульгорой, — Они всё ещё у тебя?
— Нет, я их сжёг.
Вскоре бывший Квестор скрылся за поворотом. Придворные остались одни посреди аллеи.
— Предусмотрительно…
— Да о каких бумажках можно сейчас думать?! — вцепился красноликий в дорогие одежды дворянина. — СОБИРАЙ МОНАТКИ И СВАЛИВАЕМ!
***
Постепенно светало. Над городскими улицами собирались шлейфы тумана, идущие от каналов и искусственных водопадов. Небо приобретало менее насыщенный тёмно-синий цвет, а звёзды на его фоне медленно, но верно тускнели. Преодолев парадный дворцовый мост и широкие, ухоженные улицы Центрального Округа, Вальдемар пересёк Плавающий рынок, стараясь обходить редкие компании гулявших людей. Спустя четверть часа он незаметно отчалил от Плавающего рынка вниз по течению в сторону Колизея. Один, он плыл в деревянной лодке, местами покрашенной в зеленоватые цвета, по притоку центрального канала Везувии, значительно сокращая время, которое придётся провести в пути, и избегая внимания к своей персоне. Тихий плеск воды приятно успокаивал, заставляя забыться на некоторое время в своих размышлениях. На дне лодки, под сиденьем напротив, надёжно покоилась его сумка, а сам он тихо грёб, созерцая своё окружение. Лишь изредка ему на пути попадались другие лодки и гондолы, в которых под тёплым светом розовых или жёлто-оранжевых фонариков тихо пели песни сонные компании или нежились влюблённые парочки. Никто из них не обращал внимания на одинокого путника. Свет Луны, завуалированной тончайшими перистыми облаками, и уличных фонарей, фонариков лодок и редких светящихся изнутри окон домов отражался на речной глади многочисленными дрожавшими бликами. Контуры зданий, арок и мостов начинали выделяться из общего сумрака голубыми, сиреневыми и тёмно-фиолетовыми контурами. Всё меньше людей оставалось на улицах, постепенно гасли огоньки. Город наконец засыпал.
Давно зная, куда направится, бывший Квестор спокойно грёб по течению. Сейчас ему были безразличны отдельно взятые таинственный свет и редкие тихие мелодии струнных инструментов на берегу. Не стоит отрицать, что они были ему приятны. Просто его занимали внутренние процессы его существа. На подсознательном уровне он выбрал не кратчайший маршрут к Пепельным докам, которые прозвали так из-за того, что пепел из Лазарета чаще всего ветром уносило именно туда, а тот, что пролегал вдоль тех мест, которые вызывали в нём наиболее живые воспоминания. У него не было привычки «прощаться» со старым местом проживания или работы, когда предстояло перейти на новое. Однако этот раз был особенным. Вальдемар хотел оставить в своей памяти город Везувия таким, каким он был сейчас.
Вскоре за крышами жилых домов показался Колизей. Величественное сооружение выделялось своей высотой и необычной цилиндрической формой. По мере приближения становились видны архитектурные детали Колизея. Вот из каменных стен проступили небольшими провалами и пустотами арки. Выделились гладкие колонны — опоры для массивных стен. На них же развевались длинные, узкие, треугольные флаги. В свете дня они, по-змеиному извиваясь, сияли своими алыми полотнами с золотистой каймой, напоминая кровь, проливаемую в самом Колизее, а сейчас колыхались слегка и казались бордово-чёрными. На приличном расстоянии поравнявшись со строением с воды, Вальдемар невольно вспомнил, как почти четыре года назад, по прихоти графа Люцио и Понтифика Вульгоры, второй раз в жизни пришёл смотреть целую серию бесполезных кровавых поединков лучшего война Везувии — Мюриэля, что устраивались на потеху высшему свету и терявшей рассудок толпе. Обычно, поединки растягивались на долгие часы, и тот день не стал исключением. Однако, непродуктивное, отвратительно шумное мероприятие скрасило присутствие Лоры. Разговоры с ней, что были словно травяной бальзам на опухоли, позволяли отвлечься от бедлама, творившегося прямо под носом. Она была той, с кем Вальдемару было действительно интересно поговорить. Казалось бы, мелочь, а ведь так приятно. Она была с ним. Она разделяла его мысли. Она — его ассистентка.
Когда Колизей остался позади, на другой стороне канала за углами и балкончиками других жилищ стал отчётливо выделяться небольшой дом с магазинчиком магических принадлежностей на первом этаже. Дом Лоры. В действительности Вальдемар был там лишь пару раз, однако таинственный домишко надолго отпечатается в его памяти. В воображении Квестора в нём всегда будет прохладно, на стекле витрины тонкой корочкой ляжет снег, а в воздухе будут кружить редкие крошечные снежинки. В скромных комнатах будет пахнуть чаем, ароматическими свечами, старинными тканями и травами. Однако чарующий свет, растения и книги навсегда останутся тёплыми. И они будут пахнуть волшебницей. Они будут призраками её прошлого. Части их с Вальдемаром общего прошлого…
Доктор невольно засмотрелся на отдалявшееся здание. Отвернувшись, он продолжил грести вниз по течению, а затем свернул в чуть более узкий канал между кварталами, чтобы срезать путь. Вместе с домиком позади оставались очаги последних ночных огней, собравшихся в верхней части центрального района Везувии, к границе которого приближался путник. Вскоре он добрался до разводных мостов. Земли города, его спящие кварталы и берега, расступились, образуя бухту, куда к восточным докам стекались все торговые корабли. Впереди всё шире раскрывалась гладь тихо шумевшего моря, непроглядно тёмного, по сравнению с горизонтом. Солёный бриз огибал корабли и лодки, пришвартованные к редким пирсам, а они мирно покачивались из стороны в сторону на волнах. Дрожавшая лунная дорожка манила в даль, на протяжении веков завораживая собой людей, так же желавших отправиться в путь и оставить позади все свои невзгоды.
Вальдемара окружал покой. Однако больше он не внемлел ему.
На горизонте тенью вырос остров — Лазарет. Его немой мрачный силуэт одинокой тенью напоминал людям об алом, никого не щадящем проклятии, ещё не так давно настигнувшем их. Невиновных в его сотворении, но оказавшихся жертвой жадности и тщеславия одного человека, который волей судьбы и сверхъестественных сил стал владеть ими. Вальдемар не хотел видеть эти руины. Он почти равнодушно отвёл от них взгляд. Когда-нибудь эти стены окончательно разберут, а через десятилетие после этого от памятника смерти вовсе не останется и следа. Теперь тугой клубок тайн, заговоров и интриг был распутан, хотя его тончайшие нити всё ещё тянулись по земле, невидимо следуя за своими творцами. Когда-нибудь их концы канут в воду, в небытие вместе со смертью виновников, однако последствия ещё долго будут помнить в народе, облепляя их слухами и легендами…
Одинокая лодка причалила к Пепельным докам. Забрав сумку, путник сошёл с неё, надёжно привязал и пошёл по пирсу. Обойдя половину пристани, он наконец, нашёл небольшое парусное судёнышко выделенное ему лично графом. Вальдемар огляделся. Уже стало значительно светлее. Вокруг не было ни души. Вдали кружило несколько чаек, а море всё так же спокойно шумело.
«Путешествие обещает быть интересным», — подумал он, забираясь в парусник. Убрав сумку в хранилище, он отшвартовал маленькое судно и расправил парус. Отчалив от пирса, он взял курс на северо-восток.
Везувия, окружённая густым лесом, оставалась всё дальше позади. Вальдемар обернулся, чтобы последний раз взглянуть на город. Дворец, величественно возвышавшийся над своим окружением, казался всё менее материальным, и, чем дальше уплывал Вальдемар, там невесомее делался его силуэт. В конечном итоге, домики, крепость и замок стали настолько малы, что умещались на двух ладонях. Первые лучи солнца коснулись водной глади, рассыпавшись на волнах бесконечными бликами. Купола дворца блеснули золотом, и стены вновь стали белыми. Доктор отвернулся. В его алых глазах отражался набиравший силу свет. Сняв с себя фартук, он, вместе с инструментами, убрал его к сумке. Солёный ветер дул в паруса, принося приятную прохладу и неся лодку через пролив к Изумрудному морю…
Да, Вальдемар знал куда отправляется. Предполагал куда отправится потом. Он больше не будет задерживаться долго на одном месте. Его судьба принадлежит теперь лишь ему одному. Неважно, сколько времени у него осталось. Он вернётся к истокам. Вернётся туда, где тысячу лет назад считал, что находится его дом.
Он вернётся к
ней. Вернётся к тому, с чего начал когда-то. Назад в Пракру.
