It's your choice, Sid

      Секундное касание женских губ, эфемерное и простое, прошибает током всё тело. Сид в замешательстве одаривает девушку щенячьим взглядом. — А это для чего?       Мишель отворачивается, не давая рассмотреть своё лицо, расшифровать то скрытое послание в зелёных глазах. — Я и забыла, что вы с Тони совсем не похожи. — То есть, забыла? — Вы всегда с ним за одно, вот только...       Девушка на мгновение замирает, подбирая слова. — Ты лучше. Скромнее...       Ну, конечно. Губы автоматически растягиваются в ухмылку, а очки отчего-то ощутимо давят на уши. Именно таким его видят окружающие, в том числе Мишель. Милый, белый и пушистый. — О, чëрт... Я просто скромный парень. Отлично.       Хочется скорее запить это противное ощущение внутри глотком прохладного пива, что Сид и собирался сделать, когда Мишель вдруг начала раздеваться. — Мне нравится эта песня.       Девушка расстëгивает пуговицы и медленно стягивает кардиган, открывая парню обзор на нескромную майку с серебряными блёстками и ярко розовое нижнее бельё под ней, кажется, не замечая, как взгляд Сида невольно скользит по её груди. — Я люблю тебя, — слова вырываются случайно. — А? — Ничего, — главное быстро отвести взгляд в сторону. Мишель, кажется, ничего не слышала. Или сделала вид, что не слышала. — Давай потанцуем? — Что? — Потанцуй со мной, ну же! — девушка хватает руку выше кисти и тянет за собой, заставляя соскочить с высокого стула.       Всё это кажется нереальным. Его руки, сжимающие тонкую талию, и тепло её рук на шее, медленная музыка и цветочный запах шампуня. Электронные барабаны мерно отбивают счёт, с каждым ударом будто погружая мысли в всё более глубокий туман, быстрые мелодичные переливы создают ощущение волшебного сна. Сидни смотрит на её лицо в нескольких сантиметрах и не может оторвать взгляд, однако взгляд Мишель направлен куда-то вдаль, за его спину. Она прижимается ещё ближе, обнимая двумя руками.       Девушка сидит на лавочке. Белые тени в уголках глаз потекли от слëз. В её руках игрушечный водный пистолетик и бутылка питьевой воды. А ещё таблетки. Много таблеток.       Парень прижимается головой к её каштановым кудрям и касается носом её плеча. И, кажется, он здесь самый настоящий, самый важный, самая лучшая своя версия. Он танцует с девушкой своей мечты. Всё так, как и должно быть. Как он и хотел.       Одна таблетка, после — дуло пистолета во рту и несколько выстрелов. Боль скоро пройдёт, таблетки всегда помогали с этим.       Очнувшись, Сид открывает глаза. Ему мерещится знакомый силуэт, видение, так похожее на действительность. Тони. Как он здесь оказался? Сидни почти убедил себя, что это галлюцинации, как вдруг парень дружески улыбнулся, сверкая синевой голубых глаз.       Ещё десяток таблеток, ещё несколько выстрелов. Ты же знаешь, он не придёт. Он влюблён в Мишель. А ты уродливая и странная. Сумасшедшая дура. Думаешь, он не заметил? Он не придёт.       Тони подошёл к ним. Мишель вдруг окаменела в руках Сида, её глаза с выплескивающейся за края обидой сошлись с улыбающимися лазурными. — Мишель, я немного сглупил, да?       Сид оборачивается и вдруг остро чувствует себя третьим лишним. Они смотрят друг на друга невероятно долго, будто не в силах оторвать друг от друга глаз, и Мишель, как загипнотизированная, отпускает Сида.       Она легко всё ему прощает.       Позволяет Тони подойти ещё ближе, позволяет наклониться так близко, что между их губами остаётся лишь пара сантиметров.       И тогда что-то ломается. Сид возвращается с небес на землю, возвращается на своё место. Место, где он лишь шестёрка в руках Тони, место, где он вечно безответно влюблён в Мишель, место, где он ей не нужен. Она без ума от его лучшего друга, а он — лишь способ отвлечься от измены любимого человека. Просто скромный парень.       Ты же знаешь это, Сид.       Парень срывается с места и выходит из кафе. ***       Свет становится слишком ярким, город вдали всё сильнее расплывается. Конечности окутывает тяжёлая слабость, голова всё сильнее кружится. Но это неважно, это правильно. Она уже близко. Может быть на этот раз всё получится, и скорая не успеет. Тогда всем станет намного легче. Ей станет легче. Она больше его не увидит, не будет думать о нём, не будет обманывать свои надежды, не будет сгорать от бессмысленной ревности. Настанет облегчение, неземная лёгкость, на всё станет глубоко всё равно.       Это ощущение всё ближе, душа от предвкушения трепещет, тело же сгорает в агонии. Но то, что говорит её тело неважно, она уже давно к нему не прислушивается. Повинуясь душевному порыву, девушка встаёт на лавочку и поднимает тонкие, совсем худые руки. Хочется кружится от лёгкости в голове, танцевать. Она аккуратно переступает туфельками по лавочке, кружась, словно снежинка, её руки будто лебединые крылья взлетают то вверх, то вниз, плавно рассекая воздух, но тот лебедь уже вовсе не здоровый, он умирает: не может больше летать, лишь совершать взмахи крыльями, танцевать для этого мира, любить его до последней минуты, до самой смерти, а после... — Кэсси?       Даже сквозь шум в голове, голос легко узнать. Слишком до боли знакомый. — Здравствуй, Сид.              "Он не должен был прийти, не должен был это видеть. Пусть он не заметит, пожалуйста, пусть не заметит."       Взгляд Сида, быстрый и тревожный, вдруг падает на скамейку с пустым пакетиком.       Заметил. — О Боже мой, Кэсси...Что ты натворила?       Отчего-то чувствуется укол вины. Но она ведь не должна отчитываться перед ним за свои поступки, это лишь её дело, правда? — Я звоню в скорую.       От вида Сида, в панике кричащего что-то службе спасения, стало тепло в груди, и девушка почувствовала, как на еë губах расцветает несдержанная улыбка. Это, наверное, неправильное чувство, но у неё не осталось сил на то, чтобы пытаться казаться нормальной. — Чëрт, Кэсс! Зачем? Зачем на этот раз? — Сид ходил перед скамейкой взад и вперёд, бросая на девушку тревожные взгляды. — Я надеялась, ты не придёшь, — Кэсси осторожно посмотрела на парня из-под прикрытых ресниц, любуясь фейерверком мыслей и эмоций на его лице. — Я?.. Причём тут вообще...       Сид вдруг остановился, осенëнный смутной догадкой, и в неверии похлопал ресницами. Он подошёл ближе, и его отчаянный взгляд поймал замутнëнные глаза девушки. — Ты сделала это из-за меня?       Кэсси не отвечала, только бездумно смотрела в чужие глаза, будто бы сама не знала цель своих поступков. — Вау, у тебя красивое лицо, Сид. И синяки его вовсе не портят, наоборот, придают мужественности. Так мило...       Парень, так и не добившись ответа, резко отстранился и сел рядом. Он сдëрнул с себя шапку и схватился за грязные волосы, оттягивая так, будто пытался их вырвать. — Почему я всегда проëбываюсь? Закончить нормально год? Неатестатация по истории. Быть нормальной семьëй? Из-за меня родители постоянно орут друг на друга. Завести отношения? — истерический смех, — Кэсс, какой я долбоëб!       Послышались тихие всхлипы и шмыганье носом. Девушка понимающе улыбнулась и медленно повернула голову в сторону звука. Туман в голове становился всё более плотным, и сутулый силуэт расплывался в её глазах, однако девушка коснулась его руки, крепко переплетая пальцы. Как тогда на батуте. — Ты всё исправишь, Сид. Знаешь, мне кажется, можно исправить что угодно, только нужно очень сильно этого захотеть.       Солнце опускалось всё ниже, и яркое небо догорало до тла, теряя свой прекрасный цвет. Город перед ними уже давно зажёг свои огни, начиная совсем иную, ночную жизнь, полную тусовок, запретных удовольствий и открытий. Становилось прохладно, и тогда казалось, что только хрупкая, но болезненно горячая рука может спасти от сумеречного холода. — Ты нужна мне, Кэсс, — осознание медленно растекается по телу, и всё внутри него замирает в трепете. — А? — Ты мне нравишься. А ты? В смысле... Я... Я тебе всё ещё нравлюсь?       Кэсси опять не отвечает, только осторожно кладёт свою голову на плечо, и её неровное и тяжёлое дыхание щекотит шею. — Я чокнутая дура, которая нихрена не ест. У меня не всё нормально с головой, Сид.       Парень обнимает девушку второй рукой, прижимая к себе и касаясь щекой её золотых волос. — Ты нужна мне такой, какая ты на самом деле. А с остальным мы разберёмся, ладно? — Сид покровительственно касается губами её лба, а после обнимает ещё крепче. — Ладно.       Сирены скорой стали уже совсем различимыми.