You don't deserve to call yourself a hero

      Раф и Лео сидели перед столом Донателло, обладатель Тонфы расположился в кресло-валике, а Мечник — на поверхности стола. Оба наблюдали с большого расстояния за тем, как умный брат обматывает руки младшего толстыми бинтами. Коробчатая черепаха сидела на металлической кушетки в лаборатории, морщась и слегка поддрагивая от жгучей боли, которую причиняли тугие наложенные повязки, но Донни успокаивал его нежными словами поддержки.       После победы над Крэнгами они все вернулись в свое любимое логово. Вытащить нового лидера из тюремного измерения оказалось для Майки и его братьев практически невыполнимой задачей, но благодаря упорству все случилось. Созданный портал оставил серьезные ожоги Анджело, а двое братьев насильно танцевали со смертью на протяжении половины боя, да и Донателло пришлось постараться. Все они прошли через кучу дерьма, которое наверняка оставит после себя шрамы, физические и душевные, но, в конце-концов, оно того стоило.       Донни уже закончил латать Лео с Рафом, так что эти двое просто слушали указания своего «домашнего медика» не двигаться некоторое время, так как их травмы достаточно серьезны (Леон едва выкарабкался по пути домой). Тому наложили гипсовую повязку на руку, кучу пластырей и лонгету на шею из-за сильных повреждений, полученных в результате удара лидера Крэнгов в конце. Рафаэль же не сломал ни одной косточки, как и остальные члены команды, но на теле имелись серьезные ранения. Очень сильно выделялся порез на левом плече, который он получил от синего брата, и который Донни пришлось зашивать. Братья признали, что данная «работа» их брата с мягким панцирем была лучшей, что они когда-либо, блядь, видели.       Раф и Лео продолжали тихо наблюдать за братом, чьи брови все хмурились и хмурились. Мечник рассматривал старшего, который, казалось, не замечал за собой пристального взгляда. Он посмотрел на его перевязанное плечо, а затем на лицо; губы обладателя одати сжались, а брови слегка нахмурились, изучая толстую повязку на глазу. Желчь медленно подступала к горлу.       — Знаешь, после всего этого дерьма, через которое мы прошли, я лучше буду драться со Шредером еще 10 раз, чем снова с этими ублюдками. — пошутил Леон, прикладывая пакет со льдом к правой стороне лица.       Рафаэль фыркнул и медленно повернулся к нему:       — Что, правда?       Обладатель одати мягко пожал плечами с пошлой ухмылкой:       — Да, то есть ты согласишься на то, чтобы тобой снова управляли какие-то устрашающие вагинитные опухоли?       Старший снова фыркнул и рассмеялся. Сердце Лео растаяло, когда он услышал этот чудесный, чертовски очаровательный смех, но глаза слегка расширились из-за реакции напротив. На мгновение он увидел, как старший брат добродушно и открыто улыбается ему.       — В этом я с тобой согласен.       За последние два года постоянных ссор и препирательств двух братьев, Леон понял, что он действительно не слышал и не видел, чтобы Раф смеялся или улыбался, особенно, ему или кому-нибудь из братьев так искренне. И мечник вдруг осознал, как сильно ему этого не хватало. Он очень сильно скучал по таким теплым моментам, как этот, скучал по смеху и улыбке брата, когда они игриво подшучивали друг над другом, катаясь на коньках или смотря какой-нибудь фильм; по тому, что было до смерти Караи, когда они были совсем юными и глупыми в истории своей семьи; по тем временам, когда они все просто тусовались как обычные подростки и не имели никаких проблем.       Лео тосковал по тому, как близок он был со своим старшем братом. Безумно скучал. Он упустил так много, даже не осознавая этого, и все это начало окончательно рушится, пожирая мечника целиком. Он мог прошляпить все: потерять своих братьев, потерять друзей из-за этой гребанной войны, которую он спровоцировал, потому что был высокомерным и глупым ребенком, не слушающий своего старшего брата или кого-либо из семьи. Если бы был другой исход, в котором не происходят чудеса, или если бы Майки не смог открыть портал, или Крэнг не пропустил Рафа, когда тот тупо встал на его пути; его отец погиб бы от разрушений, Кейси не выжил бы до того времени, когда он мог вернуться в прошлое и предупредить их, да и сам Лео умер бы любым другим способом, так и не загладив свою вину перед братом. Умер бы, так и не сумев разрешить этот дурацкий конфликт, который мог остановить. Если бы просто прислушался, попытался увидеть перспективу, которую Раф пытался донести до него все это чертово время. За те два года, что Леон был назначен лидером, он всегда думал, что его брат просто завидует тому, что мечник делает все по-другому, и это работает. Что Раф был соленым или имел какое-то чувство превосходства, которое нужно было подпитывать, по тому он и поставил себя лидером, а еще потому что был старшим.       Но этого никогда не было. Он никогда не хотел быть «лидером» в этой семье. Раф видел себя только защитником. Тот, кто должен держать братьев в узде, тот, кто читал им нотации, заботился о них, когда их отец застревал в своей депрессивной петле старых дней; тот, кто больше всех жертвовал собой ради них, потому что черт возьми, то как Рафаэль любит свою семью — никто не любит. И в столь юном возрасте ему пришлось узнать, что он все это время был этим… этим «лидером», на которого свалилось столько ответственности. Огромно количество стресса, сильное давление от того, что он фактически нес свою семью «на спине». Прессинг со стороны братьев, что искали у него пошаговое руководство, внимание и мотивацию. Тяжесть от бремени, что он должен нести, и если он отступится или ослабит свою бдительность хотя бы на мгновение — вся семья рухнет. Но, не смотря на все проблемы, ему удавалось поддерживать хорошие отношения с каждым из них, он никогда не позволял этой ответственности превратить его в каменного, с холодным сердцем, вспыльчивого брата. Он любил их. И Лео знал, что обладатель Тонфы сделает это снова и снова, крича, препираясь и споря с мечником все это время. Он в любой момент рискнет своим панцирем ради них, встанет прямо перед лицом смерти, потому что именно так поступают старшие братья! Любить безоговорочно, даже после того, что те, кого он любит свели его с ума своим проклятом эгоизмом.       Он никогда не злился из-за того, что Лео «занял» его место, но блядь, боялся, что из-за его поспешных решений пострадает команда. И до мечника наконец-то дошло — Раф, все это время, был его «костылем», и если бы старшего не стало… что бы тогда, черт возьми, Леон делал? Он нуждался в своем брате, так же, как и в остальной семье. Он бы умер, не сумев восстановить то, что, по его мнению, было сломано. Господи, как же он слеп.       — Ты… Все в порядке, Лео? — голос большого брата, вывел мечника из своих мыслей.       Мечник перевел взгляд в сторону брата, и заметил его обеспокоенность. На что Лео томно вздохнул, рассматривая пол.       — Я в порядке, — с мягкой улыбкой на устах ответил обладатель Одати, почесывая шею из-за лонгеты. Прежде, чем его улыбка исчезла, он повернулся к брату, который все еще выглядел нервным. Внимание Лео снова переключилось на белую повязку на глазу старшего. Он грустно усмехнулся.       — Честное слово! Я не понимаю, как просто ты смирился с этим глазом! — сказал Леон, не особо пытаясь скрыть свой укоризненный тон.       Рафаэль удивленно выпучил глаза, делая вид, что никогда не знал о ранении. Он осторожно прикоснулся к перевязанному месту.       — Ну, не думаю, что у меня есть выбор, — большой брат тихо хихикнул. — Кроме того, лучше быть наполовину слепым, чем мутировать дважды.       Рафаэль на мгновение бросил взгляд на красноухого и в тотчас отвернулся. Мечник заставил себя улыбнуться, качая головой.

Это твоя вина, что он теперь такой

      — Прости меня, — Лео прошептал так тихо и мягко, что с первого раза не осознал, что сказал это в слух. Обладатель Тонфы все же услышал, полностью поворачиваясь к брату с удивленными глазами. Леон боится реакции старшего, потому старается не смотреть, избегая контакта, как может.       Раф хочет сказать очень многое, учитывая, как он предвкушал этот момент, но молчит, терпеливо ожидая. Мечник рассматривал свои худые колени, чувствуя на себе пристальный взгляд. Минута молчания длилась, будто вечность, и помимо них в комнате были еще Майки с Донни. Шум от техники становился все громче, а их голоса становились все сильнее.

Он уже все прекрасно понимает. Неужели ты думаешь, что тихое «Прости» исправит то, что ты, блядь, сделал?

      Вдруг, как чья-то рука мягко легла на его колено. Это была радонь Рафаэля. Мечник крепко зажмурил глаза, что видеть только звездочки и разноцветные точки.

Он сдерживает свою злость. Ты подвел его. Он надерет тебе задницу, как только ты останешься с ним наедине.

      Леон услышал, как Донни вроде собирается сделать рентгеновский снимок Майки или что-то в этом роде в другой комнате. После их шаги тихо покинули комнату и скрип закрывающейся двери уверил в этом.

Ты должен был надеется на то, что Майки не сможет открыть портал, чтобы навсегда остаться в том измерении.

      Возможно так было бы лучше. Ему никогда не пришлось бы столкнуться с тем ужасом, который он принес в этот мир и в свою семью. Несмотря на зажмуренные глаза, он услышал, как соседние кресло подкатилось ближе.

Что Кейси вообще в тебе нашел? Что все, блядь, нашли в тебе? Раф давно должен был поставить на тебе крест.

      Его имя звучало приглушенно, как будто он был под водой.

Что бы не случилось, ты заслуживаешь всего плохого, что с тобой случится.

      Его снова позвали, но громче.

Ты не имеешь право называть себя героем.

      Мечник прикусил губу, чувствуя болезненное жжение в гортани. Желчь медленно поднимается по пищеводу, направляясь в ротовую полость. Хотелось сдохнуть от шума вокруг.

ТЫ НЕ ДОСТОИН ЕГО.

      — Лео!       Глаза мечника распахнулись, когда его лицо грубо схватили большие руки и направили на себя. Выражение лица Рафа было испуганным. Это были те самые эмоции, которыми он одарил младшего, находясь над ним в момент пробития плеча Крэнгом. Все это окончательно сломило Лео. Зрачки расширились от удивления и волнения, а слезы грозились упасть в любой момент времени. Мечник уронил пакет со льдом, поднимая свою здоровую руку, чтобы коснуться чужой ладони. Голоса затихли. Он больше не может сдерживаться.       Обладатель Одати тихо всхлипнул, но вскоре громко заплакал, не в силах сдерживать соленые капли, которые так и норовились потечь. Его рука вцепилась в руку брата, сгорбившись над столом, ближе к красному, и проныл в голос. Обычно Леон никогда не показывал своих слез, и последний раз так открыто он плакал в тюремном измерении, но эта… эта ситуация другая. Этот вечер был другим. Лео не понимал, почему Раф не был с ним так жесток? Он хотел бы, чтобы тот больше бил его его заднице, наносил увечья разными предметами и заставлял слушаться; хотел бы, чтобы брат не возлагал на него столько надежды, даже после победы над инопланетными существами. Но несмотря на все это, Раф имел наглость держать его за лицо, как будто они все еще маленькие дети, и смотреть на него этим чертовски теплым взглядом, который моментально успокаивал.       Он продолжал плакать, издавая нечленораздельные звуки, пытаясь что-то сказать.       — Мн-не жаль, — заикаясь сказал мечник. — Я сд-делал это с-с тобой.       Рафаэль ничего не сказал в ответ, не отпуская его и позволяя младшему выплакаться.       — Я т-такой, блядь, упрям-мый… и-и глуп-пый… Я долж-жен был, блядь, послуш-шать теб-бя. — Лео продолжал давится слезами. Соленые капли быстро стекали с щек, словно водопад. — Т-ты был прав, ты вс-сегда был пр-рав. Ты лучш-ший лид-дер, чем я, у теб-бя лучше получ-чается вес-сти команду.       Мечник больше не выдумывал, а просто позволил чувствам выйти наружу.       — П-прости меня за т-то, что был сл-слеп, за то, что был зан-нозой в зад-днице… Мн-мне ж-жаль, что я позво-волил умер-реть тебе в дру-ругой ветви собы-бытий! Про-прости меня за в-все, Раф!!!       Раньше мечнику было бы стыдно, что он позволил себе дать слабину, но сейчас ему было все равно. Как заезженная пластинка, он начал просить прощения снова и снова. Когда он почувствовал, как большие пальцы смахнули едкие слезы, а голос напротив мягко позвал его по имени, вырывая его из бездумных рыданий и успокаивая. Лео все же поднял свои мокрые глаза на старшего.       — Лео, — тихо сказал Раф. — Все в порядке.       Мечнику хотелось верить в эти слова, но мозг грубо отрицал. Большой брат томно вздохнул.       — Послушай, тебе всего шестнадцать. Мы оба еще молоды и глупы. Мы совершаем гребанные ошибки, даже если они иногда стоят целого мира, и нам требуется время, чтобы научится на них. Иногда это два года борьбы с инопланетными существами или мертвым отцом нашей прабабушки, — он тяжело вздохнул после последней фразы, на что Лео тихо хихикнул. — Но мы продолжаем двигаться вперед. Мы сосредотачиваемся на том, что нужно делать прямо сейчас, и извлекаем из этого уроки. Мы не можем предугадать то, что будет, Лео. Мы можем контролировать только то, что происходит сейчас.       Рафаэль перемещает свои теплые руки на дрожащие плечи.       — Ты неплохой человек, Лео. Черт, то, что ты сделал, было самым смелым и самоотверженным поступком, который я когда-либо видел. — он искренне улыбнулся. — Я горжусь тобой.       Мечник фыркнул и вытер слезы здоровой рукой, ощущая, как уголки его рта слегка приподнялись.       — Я бы сделал это снова. — ухмыляясь с некой удовлетворенностью, но напрягаясь, когда чужие руки сжали худощавые плечи.       — Сделаешь так еще раз, и я в полном праве надрать тебе задницу. — сказал Раф с угрожающей улыбкой. Леон вздрогнул.       Они оба искренне засмеялись, прежде чем Лео наклонился вперед и попытался обнять старшего брата в том положении в котором они находились и с больной рукой. Рафаэль на долю секунду замешкался, не желая причинять боли младшему, но после фыркнул и обнял в ответ.       — Я не заслуживаю тебя, парень. — мечник сказал шепотом, больше скорее для себя, нежели для брата. Оба наслаждались теплом друг друга. — Почему ты все еще такой милый дурак после стольких лет общения с нами?       — Хм, любовь и боксеркая грушатерапия. — шутливо ответил Раф.       Леон замолчал на мгновение, раздумывая, стоит ли говорить то, что созрело в его голове. Большой брат отрывисто выдохнул с явным раздражением.       — Да, Лео, эта любовь распространяется и на тебя. Не волнуйся, мать твою. — с веселой ноткой сказал красный, а затем шепотом добавляет. — Я не такой жестокий.       Он фыркает, а Леон счастливо выдыхает и закрывает глаза, прижимаясь лицом в большое плечо старшего.       — Я тоже люблю тебя, бро.       Несмотря на то, что братья, включая Лео, знали, что все они любят друг друга до безумия с самого начала их жизни, все равно было приятно их услышать. Крэнги, возможно, были одним из самых худших приключений, с которым им приходилось иметь дело, и, вероятно, они еще долго будут страдать от посттравматического стрессового расстройства, травм и боевых шрамов. Мечник был почти… рад, что это случилось с ним, иначе он никогда бы не смог осознать, что было перед ним все это время. Он благодарил множество вещей: некое высшее существо, находящееся в небе, которое было реальным, Майки, Донни, Кейси, отца, Эйприл, свое будущие «Я». Он был благодарен за то, что все они выжили, и даже если в том, что произошло, есть часть его вины. Они смогли справится с этой разрухой, как настоящие герои. И Лео многому научился, и клянется Богом, что теперь начнет что-то менять и станет лучше для себя, своих друзей, отца и братьев. И самое главное, Лео больше никогда не будет воспринимать своего брата как «должное».       Он любит этого ублюдка до самой луны.