Still Calling For You

Хенджин думает, что совершил ошибку. Нет, он знает, что совершил ошибку, когда просыпается с пульсирующей головой, чертовски сухим ртом и стаканом воды с аспирином на прикроватном столике. Желтая записка от Сынмина с просьбой выпить весь стакан, как только он проснется, отчетливо видна в поле его зрения, когда он открывает глаза. Но все это в этот самый момент находится в глубине его сознания. Вместо этого он гораздо больше сосредоточен на шуме, который его разбудил. Глухой стук, стук, стук откуда-то из его квартиры. Ему требуется мгновение, чтобы сориентироваться, протирая корку с глаз, прежде чем он понимает, что стук доносится из его входной двери. Он ни за что на свете не может вспомнить никого, кто был бы сегодня в его квартире, не говоря уже о ком-то, кто стучал бы так громко. Все его друзья были на вечеринке накануне вечером. Все его друзья были там, чтобы посмотреть, как он обосрался. Любой, кто потрудился бы навестить его, знает, что у него обязательно будет похмелье. Вероятно, либо Джисон там, чтобы пытать его, либо Сынмин, чтобы проверить его, либо Чанбин, чтобы сделать и то, и другое. Хенджин лениво скатывается с кровати, медленно тащась к своей входной двери. Все его движения вялые и болезненные. И... черт возьми, у него так сильно болит голова. Он действительно совершил ошибку, выпив так много прошлой ночью. Он мысленно ругает себя за то, что был таким глупым, когда открывает дверь. Он готов скулить и жаловаться любому другу, который окажется рядом, чтобы разбудить его. А затем все резко останавливается в тот момент, когда он смотрит на человека за дверью. Хенджин моргает, слегка приоткрыв рот, глядя на абсолютно последнего человека в мире, которого он ожидал бы увидеть на пороге своего дома. Его разум абсолютно свободен от каких бы то ни было мыслей. Он почти думает, что видит сон, потому что ясно, как божий день, одетый в пушистую куртку и свои старые ботинки, это Ли Минхо. Ли Минхо, которого он не видел больше года — не видел с тех пор, как они расстались. Это сбило бы Хенджина с толку даже в его лучшие дни, так что тот факт, что он с похмелья и все еще дезориентирован после сна, работает не в его пользу. Он даже не может заставить себя произнести ни единого слова, не говоря уже о связном предложении. К счастью для него, Минхо ждет всего несколько ударов, прежде чем начать разговор, даже не поздоровавшись, сразу переходя к делу с грубым: — Чего ты хочешь, Хёнджин? Хенджин тупо моргает, глядя на него, издавая смущённое: — А? — Чего ты хочешь? — Минхо повторяется, дабы объяснить ему. Хенджин не может сказать, является ли его резкий тон искренним раздражением или чем-то еще; но это дает ему достаточно духа, чтобы, наконец, обрести голос и ответить: — Чего я хочу? — возмущенно спрашивает он. — Я не знаю, заметил ли ты, Хен, но ты тот, кто появился на моем пороге без предупреждения. — Ты попросил меня прийти, — Минхо усмехается, выуживая свой телефон из заднего кармана. — Ты звонил мне раз десять, оставляя голосовые сообщения с просьбой поговорить с тобой, — он поворачивает экран к Хенджину, чтобы показать журнал вызовов. Хенджин съеживается от яркого экрана, его рука прижимается к левому виску, когда он закрывает глаза. Он не раз видел свое имя на экране с пометкой "пропущенные звонки", хотя история Минхо подтверждается. Так что... Ладно. Тогда Хенджин совершил больше, чем одну ошибку. Похоже, он совершил несколько очень, очень серьезных ошибок в течение одной ночи. Блять. Как он должен выйти из этого с сохранением достоинства? Он не уверен, что справится с этим. — Ты только что проснулся? — спрашивает Минхо. Хенджин отказывается открывать глаза и тихо стонет: — Может быть. Смех, который вырывается у Минхо, кажется насмешливым, так это или нет, Хенджин не уверен. Вероятно, так оно и есть. — Насколько сильное похмелье? — Минхо хихикает. — Очень сильное, — Хенджин делает паузу, прежде чем открыть глаза и пожать плечами в попытке отыграться. — Но это не самое худшее, что у меня было. Минхо бросает на него быстрый взгляд и мгновение ничего не говорит, прежде чем покачать головой, что Хенджин воспринимает как развлечение. Он мог ошибаться на этот счет. Он не знает, может ли он понимать парня , как раньше... хотя после того, как они расстались, он не уверен, что вообще когда-либо мог понимать его. — Иди внутрь, — Минхо вздыхает, указывая на квартиру, его голос значительно мягче — почти заботливый. — Иди прими душ, я приготовлю тебе что-нибудь поесть. — Я… что? — Хенджин брызгает слюной, его уже ведут обратно в прихожую. — Иди в душ, — повторяет Минхо. — Мы поговорим, когда ты снова станешь полноценным человеком. Хенджин слепо следует указаниям и… и он не совсем уверен, почему, но он обнаруживает себя в душе, смывающим грязь прошлой ночи, прежде чем он даже может осознать тот факт, что Минхо в его квартире. Он делает глубокий вдох, позволяя горячей воде ударить его по спине. Он должен собраться с мыслями. Он должен точно выяснить, как он здесь оказался. ++ Была вечеринка, по крайней мере, это он помнит. Вечеринка по случаю помолвки Чана и Феликса, если быть точным. Хенджин шёл туда, полностью намереваясь появиться, поздравить и пообщаться, может быть, час или два, а затем отправиться домой пораньше. Не поймите его неправильно, он в восторге от того, что его друзья женятся, вне себя от радости, что они счастливы и живут полной жизнью. Но, учитывая тот факт, что он холостой уже больше года и не совсем оправился от разрыва с Минхо, он больше не в настроении говорить о романтике. Он не хочет огорчаться из-за этого, и его друзья делают все возможное, чтобы не заставлять его чувствовать себя хуже, но иногда это трудно, когда сталкиваешься непосредственно с самой проблемой. Так что он знает, каков был его план, но ночь прошла совсем не так. Хенджин хочет сказать, что это был идеальный шторм, который заставил его так много выпить. Через полтора часа после начала вечеринки Хенджин собирался уходить, когда подслушал разговор Чонина с Чаном. Он не хотел подслушивать. Он как раз направлялся на кухню, чтобы попрощаться со старшим и младшим из своих друзей после того, как попрощался со всеми в гостиной. — Минхо-хен придет сегодня вечером? — спросил Чонин. И Хенджин замирает прямо у входа, двое других совершенно не подозревают о его присутствии. Последнее, что он слышал, это то, что Минхо вернулся в Кимпо. Он понятия не имел, что Минхо вернулся в город. Он не может на самом деле злиться из-за того, что никто не сказал ему, что он вернулся, в конце концов, Хенджина больше не касается, чем занимается Минхо. Он просто был застигнут врасплох. Никто даже не упоминал Минхо рядом с ним в течение нескольких месяцев. — Нет, он сказал, что сегодня ему придется работать допоздна, — Чан легко ответил. — Он сказал, что пригласит нас с Ликсом на обед послезавтра, чтобы поздравить. Как ни странно, это сильнее испортило его настроение, и по какой-то причине в тот момент Хенджин принял решение остаться еще на немного. Он помнит, как подумал, что ему нужно выпить. Итак, он повернулся на каблуках, направился обратно в гостиную и плюхнулся обратно на свое прежнее место на диване рядом с Сынмином. — Я передумал, — сказал он в качестве объяснения, когда получил коллективный взгляд замешательства от группы. — Я думаю, что могу остаться на дольше, чем думал. — Мило! — Джисон ухмыльнулся. — Ликс и я как раз собирались сделать несколько снимков, хочешь присоединиться? Хенджин ответил «Да» без каких-либо колебаний. Остальное — история, полагает он. Большая часть этого как в тумане — есть смутные воспоминания о том, как он пьяно говорит Феликсу и Чану, как он счастлив за них, целуя их в обе щеки несколько раз, о том, как он, Чонин и Джисон пытаются поймать закуски в рот после того, как подбросили их в воздух. Он помнит, как Чанбин и Сынмин помогали ему вернуться домой. Он считает, что ему повезло, что он счастливый пьяница, пока рядом с другими людьми. Жаль, что в тот момент, когда он остается один, он превращается в грустное рыдающее месиво. Чем больше он думает об этом, тем больше вспоминает, как звонил Минхо, рыдал и просил о встрече, когда лежал один в постели. Он смущен. Он все еще чувствует себя полным дерьмом, когда выходит из душа, но, по крайней мере, он не чувствует себя таким отвратительным. Сейчас он просто испытывает боль и легкую тошноту. Он слышит Минхо на кухне, а это… что ж, это уже что-то. Он быстро переодевается в чистую пижаму, прежде чем сесть на край своей кровати. Желтая записка, оставленная Сынмином, привлекает его внимание, и он быстро проглатывает обезболивающее на прикроватном столике и делает несколько глотков воды. Затем он наклоняется и отключает свой телефон от зарядного устройства, отправляет сообщение «спасибо» Чанбину и Сынмину, прежде чем проверить свой журнал вызовов. Он знает, что на данный момент просто откладывает встречу с Минхо, но в то же время ему нужно проверить, сколько раз он звонил — сколько голосовых сообщений он оставил. Тринадцать исходящих звонков Минхо — все они остались без ответа, за исключением одного. Самый последний звонок, который он сделал, был снят, маленькая отметка времени на его экране говорит о том, что они разговаривали двадцать минут. Он говорил по телефону с Минхо двадцать минут в три часа ночи, и он не может вспомнить ни одной минуты из этого. Здорово. Он кладет свой телефон в карман после того, как отклоняет предложение Сынмина принести ему завтрак. С таким же успехом он мог бы разобраться с последствиями своих действий сейчас, а не ждать, пока его бывший парень придет и вытащит его из комнаты. Минхо как раз кладет яичницу глазунью в миску с рисом, когда он присоединяется к нему на кухне. Хенджин наблюдает за происходящим с расстояния в несколько футов. Это странное чувство — снова видеть старшего в своей квартире, заставлять его готовить для него, как будто они не исчезали полностью из жизни друг друга в течение нескольких месяцев. Это наполняет Хенджина тоской, которая переполняет его и сразу оставляет ощущение пустоты. — У тебя нет никаких ингредиентов для похмельного супа, — говорит ему Минхо, поворачиваясь и протягивая миску. — Поэтому ты берешь яйцо и рис. Лучше, чем ничего. — Прошло много времени с тех пор, как я ходил по магазинам, извини, — он бормочет, не совсем уверенный, почему извиняется, но это единственное, что он может придумать, чтобы сказать, добавив «спасибо». Затем он берет миску и садится за маленький раскладной столик, который он установил как импровизированный обеденный стол. Он ест в относительной тишине, опустив голову, а взгляд Минхо сверлит его макушку. Он чувствует себя неловко, как будто они должны вести разговор, но ни один из них не хочет его начинать. Он поднимает взгляд на старшего мужчину, затем снова смотрит на свой завтрак. — Прекрати пялиться на меня, хен, — в конце концов он вздыхает. — Ты заставляешь меня нервничать. — Я не знаю, куда еще я должен смотреть, — Минхо фыркает, но охотно смотрит в сторону, его глаза скользят по фотографиям, развешанным на холодильнике. На несколько мгновений воцаряется тишина, прежде чем он снова заговаривает: — Ты подстригся. — Да, — Хенджин мурлычет в знак подтверждения, смешивая рис в своей миске. — Если ты собираешься сказать, что длинные волосы мне больше подходят, оставь это, я уже слышал все жалобы, — его нервозность удваивается от перспективы того, что Минхо заметил его волосы, он не знает, почему это имеет значение. Это не должно иметь значения. — Это выглядит хорошо, — Минхо мягко говорит: — Я думаю, ты можешь ходить и с тем, и с другим. Тот, кто сказал, что длинные волосы лучше, ошибается. — Инни, типа, плакал, когда я их обрезал, — Хенджин хихикает. — Ян Чонин также дулся на тебя неделю подряд, когда ты перестал осветлять волосы и покрасил их в черный цвет, — Минхо указывает: — Ты выглядишь прекрасно в любом случае. — Спасибо, — Хенджин заставляет себя улыбнуться. Облегчение переполняет его грудь так, что ему хочется нахмуриться. Он чувствует, что должен ответить на комплимент. Поэтому он откусывает еще несколько кусочков от своего завтрака. — Это хорошо, — говорит он ему. И это так и есть. Минхо никогда не был плохим поваром, но он всегда умудрялся пережарить яйца, недоварить, или что-то в этом роде. Но блюдо перед ним прекрасно приготовлено, хорошо приправлено — это хорошо. Одна из лучших вещей, которые он ел в этом месяце, несмотря на то, насколько это просто. Может быть, ему просто легко угодить. — Рад, что тебе это нравится, Хенджин поджимает губы: — С каких это пор ты готовишь? — С каких это пор ты пьешь? — Минхо ухмыляется, затем пожимает плечами. — Я решил, что найду себе хобби. Хенджин сутулит плечи и возвращается к еде в тишине. Он, честно говоря, больше не знает, как разговаривать с Минхо. — Там была вечеринка, — Хенджин слабо защищается, как только доедает свою миску, встает и тащится, чтобы поставить тарелку в раковину. — Я просто... праздновал. Чан-хен и Феликс помолвлены. — Я слышал об этом, — Минхо напевает: — Хорошо для них. — Да, хорошо для них, — Хенджин оборачивается. Он пытается проглотить комок, вставший у него в горле. — Я рад за них. — Да, — пауза, — Твое похмелье стало лучше?” Хенджин кивает. Душ и еда помогли, и обезболивающие начинают действовать. Это еще не прошло, но терпимо. — Полагаю, тогда нам следует поговорить. Хенджин снова кивает, жестом предлагая поговорить в гостиной, а не на кухне. Минхо встает и уходит первым, наконец-то сбрасывая куртку на ходу. Он перекидывает ее через спинку дивана и садится на один конец. Хенджин сидит, скрестив ноги, с другой стороны, его спина прижата к подлокотнику, когда он смотрит на Минхо. Хенджин не знает, с чего начать. Он не знает, что сказал по телефону ранее, и он не знает, каким дураком он уже выставил себя. Он не знает, о чем хотел поговорить, когда был пьян. В конце концов, он просто выталкивает из своего рта первые слова, которые приходят ему в голову. — У тебя не заблокирован мой номер. — Не заблокирован, — легко соглашается Минхо. — Очевидно, мой тоже не заблокирован. — Очевидно, — и это, возможно, было самой большой ошибкой Хенджина. У него даже не хватило духу удалить смайлик с маленьким кроликом, который был у него рядом с именем Минхо, не говоря уже о том, чтобы заблокировать его номер. — Не хочу повторяться, — вздыхает Минхо. — Но чего ты хотел, Хенджин? Почему ты позвонил мне? — Я не помню, — Хенджин качает головой: — Я был пьян, я не помню. Почему ты взял трубку? — Ты продолжал звонить, — тихо говорит он, откидываясь на спинку дивана. — Я забеспокоился. Кроме того, я не думал, что ты остановишься, пока я не отвечу. — В конце концов, я бы остановился, — Хенджин скулит, защищаясь, прочищая горло, когда вспоминает, с кем разговаривает: — Прости. — Все в порядке. — Что, эм, что я сказал? — спрашивает Хенджин, выбирая свободную нитку на диванной подушке перед ним: — По телефону. Прошлой ночью. В моем журнале звонков записано, что мы какое-то время разговаривали, но я не помню. — Ты плакал, — Минхо говорит, в его голосе нет раздражения, но Хенджин не может заставить себя посмотреть ему в лицо: — Итак, я просто пытался заставить тебя успокоиться большую часть разговора, а потом ты умолял меня прийти к тебе, а потом ты попросил меня оставаться на телефоне пока ты не заснул. — И ты это сделал? — Да. — Зачем ты пришел? — Ты просил меня об этом. Хенджин хмурит брови: — Ну и что? — он усмехается: — Ты год не общаешься, а потом появляешься только потому, что я тебя прошу? — Ты сказал, что больше никогда не хочешь меня видеть, — голос Минхо необычно ровный. — Я просто уважал твои желания. — Я не это имел в виду, — Хенджин поднимает взгляд. Он наблюдает, как на несколько секунд напрягается челюсть Минхо, прежде чем старший отвечает: — Очевидно, ты это делал. Как ты и сказал, мы целый год не виделись. — Что еще я должен был сказать, если ты порвал со мной? — Хенджин хмурится, сжимая руки перед собой: — Давай не будем забывать, что ты тот, кто положил конец всему и уехал на год.Я даже не знал, что ты вернулся в город, до прошлой ночи. Минхо делает вдох: — Я пришел сюда не для того, чтобы ссориться с тобой, Хенджин. — Тогда зачем ты пришел? — Потому что ты попросил меня об этом! — Минхо огрызается: — Ты плакал и просил меня прийти поговорить с тобой, и я забеспокоился, ясно? Я тоже не знаю, почему я здесь. Долгую минуту они молча смотрят друг на друга. Хенджин прикусывает внутреннюю сторону щеки, сдерживая слезы, угрожающие навернуться на глаза. У него все еще болит голова. Минхо сжимает губы в тонкую линию. Это отстой. За все время их отношений у них никогда не было серьезных ссор, они только переругивались без особого энтузиазма, вплоть до тех пор, пока Минхо не бросил его без предупреждения. Хенджин не знает, как с ним спорить. Он не хочет с ним спорить. Хенджин снова смотрит на свои колени, костяшки его пальцев побелели от того, как сильно он сжал кулаки. Он тяжело сглатывает и спрашивает: — Где мы ошиблись, хен? Он ждет, пока Минхо ответит. Ждет, что Минхо вообще что-нибудь скажет, но все, что он встречает, — это молчание. — Пожалуйста, хен, — продолжает Хенджин, когда молчание становится для него невыносимым. Его голос был более водянистым, чем ему хотелось бы. — Что я сделал такого, что заставило тебя уйти от меня? — Хенджин... — вздох. — Нет, что я сделал? — Хенджин настаивает: — Я хочу знать, что я сделал не так. — Ты ничего не сделал, — Минхо звучит твердо: — Я порвал с тобой не из-за того, что ты сделал. Я кое над чем работал. Хенджин чувствует, как его брови хмурятся: — Ты не можешь говорить "это не ты, это я" год спустя. Это несправедливо, — он качает головой. — В этом должно быть что-то еще. — Это действительно был не ты, — подтверждает Минхо, делая паузу, чтобы перевести дух. — Я просто… я не был счастлив. Я не знал, что было не так в моей жизни, но почти ничего не казалось правильным. Так что я все бросил. Я порвал с тобой, уволился с работы, разорвал договор аренды и вернулся к родителям, чтобы привести себя в порядок. Это не имеет к тебе никакого отношения. Хенджину требуется мгновение, чтобы осознать то, что говорит Минхо. — Я понимаю, мне жаль, что ты не был счастлив. — Это была не твоя вина. Хенджин поджимает губы. — Мне жаль, что я не смог тебе помочь. Наступает пауза, такая пауза, когда Хенджин может сказать, что Минхо борется с самим собой за то, должен ли он произнести фразу, вертящуюся на кончике его языка. Такая пауза, которая всегда выводила Хенджина из себя. Минхо был из тех, кто говорит все, что у него на уме, поэтому, когда он колеблется, это означает, что это что-то... серьезное. — Ты действительно помог, — говорит ему Минхо таким тихим голосом, что его едва слышно. — Ты был единственным, что казалось правильным. И я знаю, что это жестоко говорить тебе после стольких лет. Но ты был единственной правильной вещью в моей жизни, и я просто... я не знаю. Я не мог так поступить с тобой. Хенджин думает, что не может нормально вздохнуть. Напряженное: — Как? — это все, что он может выдавить из себя. — Я не хотел быть обузой для тебя, пока я выяснял отношения, — Минхо делает вдох. — Я не хотел быть дерьмовым парнем. Так что я просто… я действительно не знаю. — Ты не был бы обузой, хен, — Хенджин почему-то чувствует себя побежденным, чувствует, как в его груди всплывает какая-то печаль, с которой он никогда по-настоящему хорошо не справлялся: — Когда ты любишь кого-то, ты рядом с ним, когда ему тяжело. Я бы не подумал о тебе как об обузе. Минхо не отвечает. Минхо даже не двигается, и все, что Хенджин может сделать, это жалко вытереть глаза, пытаясь избавиться от слез, наполняющих его глаза. — Сейчас тебе лучше? — спрашивает Хенджин. — Теперь я в порядке, — Минхо вытирает руки о джинсы. — Я в порядке. — Я рад. — Да. Тогда Хенджин поднимает голову, хотя бы для того, чтобы увидеть выражение лица другого. Минхо просто смотрит в потолок, без какого-либо заметного выражения. Это немного грустно, немного задумчиво. Хенджин вообще не может сказать, о чем он думает. Он не знает, что сказать. Что еще можно сказать? Он еще не хочет, чтобы разговор заканчивался, не похоже, что он пришел к какому-то выводу. — Хен, — говорит он, у него пересохло во рту, и он действительно не знает, что собирается сказать, но Минхо смотрит на него, и он просто… — “Мы можем попробовать еще раз?” Минхо моргает. Минхо моргает и не отвечает, и Хенджин немного паникует. — Я скучаю по тебе, — говорит он немного поспешно, — я скучаю по тому, что ты рядом, я скучаю по тому, что ты мой лучший друг. Можем мы хотя бы попытаться снова стать друзьями? Пожалуйста? — Я не знаю, — в голосе Минхо звучит боль, он выглядит огорченным. Сердце Хенджина замирает. — Я не знаю, — повторяет Минхо, делает вдох, как будто собирается с духом, а затем, после секундного колебания, продолжает: — Я не думаю, что могу просто дружить с кем-то, в кого я все еще влюблен. Дыхание Хенджина прерывается, и он замирает на месте. Все еще влюблен в... Минхо сказал, что все еще влюблен в него. Эти слова действительно слетели с его губ. Хенджин не воспринимает это. Он не переваривает это и ничего не говорит, и в этот момент он даже не думает, что делает правильные вдохи. — Мне пора идти, — Минхо вздыхает, вставая с дивана. Тело Хенджина реагирует прежде, чем его разум успевает осознать ситуацию. Его рука взлетает и ловит запястье Минхо, когда старший идет, чтобы схватить свою куртку со спинки сиденья. Минхо останавливается на своем месте и снова смотрит на него сверху вниз. Напряжение в воздухе стало самым сильным с тех пор, как появился Минхо. Хенджин сдерживает свои нервы, его хватка на руке другого дрожит, когда он выдыхает: — Ты действительно сказал мне сегодня такие жестокие вещи. — Я знаю, — Минхо поджимает губы, — мне жаль. — А теперь ты пытаешься уйти. — Ты не хочешь, чтобы я это сделал? — Я только что сказал тебе, что скучаю по тебе. — Я подумал, что ты захочешь, чтобы я ушел после того, что я сказал. — Я думаю, тебе нужно перестать делать предположения обо мне. Требуется две секунды зрительного контакта, прежде чем Минхо фыркает, и Хенджин чувствует, как его губы кривятся в легкой усмешке. — Это нечестно с твоей стороны: говорить, что ты все еще любишь меня, и не позволять мне отвечать, — Хенджин скулит, отпуская запястье Минхо. Он ждет, пока старший мужчина снова сядет, прежде чем продолжить. — Я услышал твое имя прошлой ночью и так напился, что не помню большую часть вечеринки. Я скучал по тебе каждый день. Я звонил тебе тринадцать раз прошлой ночью. Я думаю, можно с уверенностью сказать, что я не забыл тебя, — он делает успокаивающий вдох. — И я не знаю, как интерпретировать то, что ты сказал ранее — если... если ты имел в виду, что вообще не можешь быть рядом со мной, или если ты хочешь снова встречаться со мной, или… или что, но я хочу все еще быть с тобой. Итак, вот так. Теперь я ответил. Минхо смотрит на него с мягким выражением лица. Легкая улыбка играет на его губах. — Ты можешь что-нибудь сказать? — Хенджин дуется на него. — О чем ты думаешь? — Я пытаюсь решить, хочу ли я поцеловать тебя или посмеяться над тобой, — Минхо хихикает. Хенджин улыбается ему: — Что когда-либо мешало тебе делать и то, и другое? — Хорошая мысль, иди сюда. Хенджин колеблется полсекунды, в его голове роятся вопросы и гипотезы, и он не знает, правильное ли это решение, но. Но что-то в глазах Минхо светится чем-то похожим на неуверенность, и Хенджин решает отбросить осторожность на ветер. Итак, он подходит ближе и сокращает разрыв, прежде чем кто-либо из них сможет передумать. Если это еще одна ошибка, то так тому и быть, решает он, это будет не первая ошибка, которую он совершил за этот день. Прямо сейчас все, что его волнует, — это ощущение пульса Минхо под кончиками пальцев от того места, где он кладет руку на грудь старшего, все, что его волнует, — это давление на его губы. Минхо отвечает тем же, его рука поднимается, чтобы запутаться в его волосах, страстно целуя в ответ. В этот момент это кажется правильным. В этот момент это не кажется ошибкой. Когда Минхо отстраняется, это всего на долю дюйма, так близко, что Хенджин все еще может чувствовать его дыхание на своем лице, когда он воркует: — Мой Хенджинни, почему ты так много выпил, а? — его голос фальшиво сладкий, так, как может только Минхо: — Ты же знаешь, что ты легкий. — Не знаю, — бормочет Хенджин, их губы едва соприкасаются. Минхо напевает: — Ты так сильно скучал по мне, что тебе пришлось выпить? Хм? Он говорит это таким тоном, который всегда выводит Хенджина из себя. Хенджин знает, что Минхо тоже это знает, и он использует это в своих интересах. Итак, он делает единственное, что приходит ему в голову, и медленно прижимает Минхо обратно к дивану, воссоединяя их губы. Минхо идет добровольно, он достаточно силен, чтобы сдвинуться с места, если бы не хотел. Хенджин чувствует, как он улыбается своими губами. Так было всегда — Минхо всегда легко получал его, где хотел. Но Хенджин довольно скоро отстраняется, к большому огорчению Минхо. — Да, я это сделал, — Хенджин дуется на него сверху вниз, нависая над старшим. — Что ты собираешься сделать, чтобы загладить свою вину передо мной? — Все, что ты захочешь, — Минхо выдыхает. Хенджин приподнимает бровь, глядя на него: — Всё что угодно? — Конечно, — ухмыляется Минхо. — Что у тебя на уме, то и говори. — Ты должен приготовить мне ужин, — Хенджин усмехается: — Или заплатить за ужин. Но ты сказал, что в последнее время учишься готовить, и я хочу попробовать. Минхо моргает на него, а затем смеется: — Ты такой сопляк, ты знаешь это? — говорит он, притягивая Хенджина к себе. Его смех все еще такой же яркий, каким его помнит Хенджин. Хенджин зарывается лицом в его шею в ответ, прежде чем Минхо продолжает гораздо более мягким тоном: — Я буду готовить для тебя, когда ты захочешь. — Хорошо, — улыбается Хенджин. Минхо начинает расчесывать пальцами волосы в этот момент: — Я слышал, ты начал заниматься искусством, — говорит он. — Ты мне как-нибудь покажешь? — Да, когда-нибудь, — Хенджин напевает: — Позже. Мне сейчас удобно. — У тебя все еще похмелье? — У меня все еще болит голова, — хотя он в основном может игнорировать это: — Это не так уж плохо. — Ты не хочешь вздремнуть? — тихо спрашивает Минхо. — Я знаю, что разбудил тебя. Хенджин качает головой: — Не хочу, чтобы ты снова уходил. Он чувствует, как Минхо напрягается и ерзает под ним: — Я не уйду, — он делает глубокий вдох: — Я всё ещё буду здесь, когда ты проснешься. — Хорошо, — Хенджин кивает, устраиваясь чуть дальше поверх другого. — Хен? — Да? — Мы действительно снова вместе? — Да, я думаю, что так и есть, — Минхо хихикает, Хенджин скорее чувствует вибрацию в его груди, чем слышит ее. — Я должен сказать маме. Она так разозлилась на меня, когда я сказал ей, что порвал с тобой. Хенджин громко смеется над этим. — Я люблю твою маму. — Она тоже тебя любит, — Минхо стонет: — Она не принесла мне ничего, кроме горя, так что она будет рада услышать, что я вернул тебя. — Приятно это слышать, — Хенджин улыбается, закрывая глаза: — Я тоже счастлив. — Я тоже, — Минхо делает паузу: — Ты просто собираешься спать на мне, а не на диване? Правда? — Ага. Он вздыхает: — Ладно, можешь делать всё, что ты захочешь. Хенджин целует его в шею сбоку и позволяет убаюкать себя ровным дыханием Минхо и мягкими пальцами в его волосах. Впервые более чем за год Хенджин спит без тяжести на сердце. (Когда Минхо говорит своим друзьям, что они снова вместе, никто ему не верит, пока он не присылает фотографию Хенджина, спящего и лежащего на нём. Хенджин смеется над этим, когда просыпается через час.)