Жизнь сквозь Вселенную

— Пожалуйста, прошу, молю всех богов, которые меня услышат, помогите, я сделаю все, что угодно, только пусть мой сын выживет, пусть он очнется, даже если он не сможет ходить, даже если забудет меня, пусть он будет жив, пожалуйста, молю, пожалуйста!.. Алька стояла на коленях посреди комнаты, сложив руки в молитвенном жесте и закрыв глаза, из которых продолжали литься слезы. Как и большинство родившихся в СССР, она не верила ни в каких богов, хотя, следуя веяниям перестройки, крестилась в 19 лет. А поддавшись на уговоры мамы, и Даньку тоже крестила. Она не знала ни одной молитвы и никогда не испытывала желания помолиться. Но сейчас готова была поверить во что угодно и согласиться на любые обряды и даже жертвоприношения, если это поможет Даньке. Уже шесть дней Алька не видела своего сына, к нему не пускали, но она все равно таскалась каждый день к дверям отделения реанимации, чтобы услышать: «Без изменений. Состояние стабильно тяжелое». И «успокаивающие» слова доктора: «Вы не ходите сюда так часто, если что — мы вам позвоним. Вам очень повезло, буквально на прошлой неделе пришла гуманитарная помощь из Германии, лекарства, без которых надежды не было бы никакой». А сейчас она есть, надежда… Значит, надо надеяться. Конечно, все сочувствующие — от соседей до медсестер в больнице — советовали сходить в церковь, помолиться. Алька пошла, и даже свечки поставила перед указанными служительницей иконами, но не почувствовала там никакого отклика, никакого душевного трепета. Казалось, что она там лишняя, что делает что-то не то и не так. Поэтому сегодня, вернувшись из очередного похода к дверям реанимации, зажгла все найденные дома свечи, и, встав на колени, молилась так, как получалось — так, как просила душа, просто произносила вслух то, что шло из сердца: — Пожалуйста, услышьте меня те, кто может помочь, помогите моему сыну, я буду служить вам всю жизнь, отдам что угодно, только помогите! Альке казалось, что это не она сама, а ее душа молит о помощи, и зов поднимается ввысь, облетая Землю. И вместе с этой молитвой ее как будто покидали силы. Наконец, слезы высохли, слова закончились, словно утратив смысл. Алька погрузилась в какой-то ступор, сидя в тишине комнаты, не замечая ничего вокруг. И вдруг тишину квартиры разорвал телефонный звонок. Выйдя в прихожую, девушка со страхом смотрела на телефон, — с мамой она сегодня уже общалась, больше звонить было некому, разве что из больницы… Сердце как будто застыло в груди, когда она подняла трубку: — Алло… — Алина Валентиновна? Здравствуйте, это из Центральной детской больницы, отделение реанимации. Ваш сын очнулся, можете приехать, вас пустят к нему, но не больше чем на два часа. Приезжайте к 16. — Спасибо… — слезы снова текут по щекам. Она кладет трубку и, прислонившись к стене, сползает по ней на пол. Почему-то вместе с радостью сердце разрывает непонятно откуда взявшаяся тревога…