Красота

— Красота в глазах смотрящего, — когда-то давным-давно говорит Гуй Чжун, и Сяо остаётся только согласиться. Архонт Пыли довольно красива, но именно в глазах Моракса она кажется лучшей из богов, самой доброй, мудрой, светлой. Властелин Камня души в ней не чает, иногда, кажется, дышит только ради неё, и Сяо думает, что вряд ли в Поднебесной найдётся пара прекраснее. Хранитель Облаков как-то подмечает, что они созданы друг для друга. И Ли Юэ невероятно повезло, получив столь крепкую связь у основавших страну богов. Вот только Гуй Чжун влюбляется в Осиала. Моракс искренне оплакивает её смерть, но скорбь его едва ли сравнима с той болью, что он чувствовал, осознав, что любовь его безответна. Гуй Чжун до последнего была мила, добра и отзывчива, и взгляд её был полон тепла, но тепло не сравнить с тем пламенем, что бушует, стоит упасть ему на любимого человека. Сяо надеется, что больше такой боли Мораксу не придётся испытать никогда. Вокруг много адептов, иногда в гости заходят другие архонты, мельтешат избранные богами смертные… Выбор огромный, но никто из них не цепляет взгляд Рекса Ляписа также, как почившая богиня. Лёгкий интерес — максимум, что они могут получить. Гань Юй переживает, что он никого больше не полюбит, так и оставшись один. Хранитель Облаков искренне желает ему счастья. А Сяо… Сяо думает, что, возможно, не так уж и плохо никого больше не полюбить. Это хотя бы избавит тебя от боли, когда от возлюбленного не останется даже пепла. Смерть остальных Якш ударила по нему сильнее, чем он бы хотел показать. Годы идут, столетие за столетием, на смену скорби приходят равнодушие, усталость и пустота. История с Гуй Чжун не забылась, но и на слуху уже не находится. Время двигаться дальше, что Моракс и сделал, инсценировав свою смерть. Правда пеплом оседает на языке и больно жалит ядом — Сяо казалось, что они были достаточно близки, чтобы ему рассказали о мнимом убийстве. Но он ошибся. В конце концов, Сяо — не Гуй Чжун. Такого доверия, как с ней, у Моракса ни с кем больше не было. И не будет. По крайней мере, он так думал. — Взгляд у него мрачный, Сяо. Пустой, пронизывающий, — даёт не самое приятное описание Чжун Ли, однако тон его мягок, а глаза с теплотой смотрят на отражение в чашке чая, — но добрый. Он не желает зла тем, кто рядом с ним. Искренне любит свою семью и родину. И… он простил меня, Сяо. Ложь, предательство — всё. Это дорогого стоит. Сяо надеется, что не услышит ту самую фразу, но Чжун Ли всё равно её произносит. — Я люблю его, — и улыбка его совсем не похожа на ту, которой он улыбался Архонту Пыли, но всё равно буквально фонит искренностью и привязанностью, — сильно люблю. И надеюсь, что вы поладите. Мне бы хотелось, чтобы остальные адепты приняли мой выбор. И, если что, присмотрели за ним в отсутствие меня. Сяо нет дела до смертных и политики, но он всё же думает, что выбрать из всех людей именно Предвестника Крио Архонта — идея довольно паршивая. Хотя бы потому, что преданность его никогда не будет принадлежать Рексу Ляпису, но вслух он свои умозаключения не произносит. Не хочет огорчать. Чайльд, или как там зовут этого мальчишку, поначалу совершенно не кажется хоть сколько-нибудь особенным. Высокий, подтянутый, шумный… Как и тысячи из людей. На бедре у него красуется Гидро Глаз бога, а в позе — готовность в любой момент атаковать. Признак закаленного в бою воина. Но и таких в Тейвате тысячи. Сяо всё ещё не понимает, почему он. Что в нём такого особенного?.. следует тенью до банка, а после молча взирает на побоище, что он устроил в лагере хиличурлов. Отмечает силу. И плохо прикрытое безумие, плещущееся в синих бездонных глазах. Кажется, он начинает понимать, чем тот привлек внимание древнейшего из богов, покровителя войны и контрактов. Чжун Ли знакомит их официально, заставляет провести бок о бок несколько дней, и Сяо окончательно разбирается в его выборе. Чайльд… всё ещё обычный смертный, но яркий, сильный, похожий на резкий порыв ветра, на вспышку молнии, на взрыв. «Красота в глазах смотрящего», говорила Гуй Чжун, и Чжун Ли им полностью очарован, принимая в руки очередной подарок из раздела дорогостоящего антиквариата. Сяо на этом празднике лишний. Он ненавидит толпы и, наверное, хочет уйти. Но в итоге остаётся до последнего, мотивируя это тем, что хочет лучше разобраться в замыслах посланника Царицы. Совсем не потому, что и сам не может отвести взгляд. В этот момент он до безумия понимает Моракса. Каково это, видеть совершенство своими глазами и понимать, что это не для тебя. Ему бы устраниться и исчезнуть — в конце концов, формальное знакомство уже состоялось, и Моракс доволен ими обоими. Но, завидев серую тень, что снова пришла просить сразиться, исчезнуть просто нереально, и Сяо, который ненавидит бессмысленные сражения, сам рвётся в бой. Удобнее перехватывает копьё, призывает на помощь Анемо стихию и бьёт: не изо всех сил, но сильно. Серьезно сражаясь с этим человеком. Чайльд в ответ заливисто смеется, и сердце Сяо пропускает удар. Покуситься на избранника своего бога… Как же в этот момент он себя ненавидит. Когда очередной спарринг заканчивается, Чайльд падает на траву. Слишком близко к Сяо, чтобы соответствовать рамкам приличия. Но всё-таки достаточно далеко, чтобы не слышать бешеный стук сердца адепта. Чайльд долго молчит, пристально рассматривая Сяо, и в какой-то момент Охотник на Демонов не выдерживает: — Что? Звучит куда грубее, чем хотелось бы, но забирать слова обратно уже поздно. Впрочем, Чайльд не обижается. — Прости-прости. Слишком пялюсь, да? — Чайльд снова смеется и несколько нервно проводит в рукой по волосам. Тихо выдыхает, кажется, собираясь с мыслями. — Я просто вспомнил ту фразу сяншена. «Красота в глазах смотрящего смотрящего». Думаю, в ней заключена великая мудрость. — Вот как? — довольно холодно отзывается Сяо. Голос его звучит подобно холодному ветру. Путешественник как-то упоминал, что этот его тон звучит совершенно недружелюбно и напрягает собеседников. Чайльд улыбается, как и секунду до этого. — Да, но я этой мудрости, признаться, совершенно лишён. Вижу то, что вижу. И моего зрения достаточно, чтобы увидеть сияние божественного и оказаться им полностью ослеплённым. Сяо молчит, переваривая услышанное. Чайльд говорит пространно, но Якша уже понимает, к чему он ведёт. — Ты говоришь об адептах. — Верно, — часть него хочет добавить, что люди не ровня бессмертным, потому что это правильно. Часть молчит, помня, как светились счастьем глаза Чжун Ли. А часть сгорает, осознавая, что, кажется, у него сейчас спросят совета относительно Властелина Камня, — нагло, верно? Не мне, оскверненному Бездной человеку, смотреть на божество. Чайльд снова смеется, но в голосе его нет ни капли радости. Сяо от услышанного мутит. Он не хочет участвовать в этом разговоре, он презирает себя за неуместные чувства, но всё равно не уходит. Моракс заслуживает немного счастья. И если для этого ему требуется человек, Сяо скажет всё, что необходимо. — Это не тебе решать, Чайльд из Снежной, а тому, кому предназначаются эти слова, — он сглатывает, чувствуя, с какой болезненной силой эти самые слова ему сейчас даются, — адепт, на которого ты так сильно сейчас намекаешь, ослеплен… не хуже тебя. На мгновение воцаряется тишина, и следом Чайльд перекатывается на локти, внимательно рассматривая сверху Сяо. Ни капли наигранности в его выражении не остаётся, поза напряжена. — Правда? Сяо хочет солгать так сильно, как никогда в жизни, но преданность в нём сильнее эгоизма, и он всё-таки хрипло произносит: — Да. Встречается взглядом с тёмно-синей Бездной и думает, что вот теперь он имеет полное право исчезнуть. Дальше Моракс разберётся и сам. Но почему-то медлит, и пропускает момент, когда мальчишка протягивает к его волосам руку, поправляя беспорядочно рассыпанные пряди, и тихо, но отчётливо говорит. — Надеюсь, что ты не врёшь мне, Сяо, потому что иначе это действительно разобьёт мне сердце, — с чего бы ему вообще лг… — я люблю тебя. Сяо ошарашенно замирает, будучи не в силах выдавить из себя ни слова. Чайльд, кажется, совершенно далёк от философии, и довольно прозрачное значение любимой фразы Гуй Чжун ему малопонятно, зато для Сяо оно до болезненного очевидно. Потому что в бездонных омутах-глазах он видит себя.