Белая сороконожка

Они орали друг на друга матом. Плевать уже на всё, каждый продолжал гнуть своё, срывая голос. Омерзительный комок застрявший в горле хотелось проглотить, чтобы голос предательски не дрожал. Ведь никто не хочет быть слабым в чужих глазах. А наша гордость, через которую мы не хотим переступать, этому способствует. Даже если ты весь горишь в огне собственного гнева, и тебе хочется разрыдаться ты будешь держать это в себе. Как и всегда, когда тыкали носом в дерьмо, приходилось молчать и терпеть, пока на тебя вешали лживые ярлыки. Люди хотят, чтоб их услышали, при том, что сами держат свои уши закрытыми. Они не желают слышать и знать, того, что как-то ранит их или их эго. В порыве ярости ты готов на всё. В эти короткие моменты ты уязвим. В эти короткие моменты для тебя не существует преград. Чонин бросает своё последнее слово: глухое «заебала.» И распахнув дверь выходит из квартиры и громко ею хлопает, да так, что она чуть с петель не слетела. — Куда ты намылился?! Бездарь ты бестолковый! Я сдохну даже на похороны не придёшь, да?! Конечно, ты у нас пуп земли, тебе никто не нужен. Будешь радоваться, что мать сдохла! Он уже спустился по лестнице на этажа три вниз, а всё равно слышит эту женщину. Стиснув зубы до боли, до скрипа, а пальцы сжаты в крепкие кулаки, что ногти впиваются в ладонь и ранки кровоточат. Ускоряется до быстрого шага, буквально вылетая из подъезда и срывается на бешеный бег. Выбросы адреналина в кровь помогали двигаться быстрее, не смотря на то, что ноги уже подкашивались. Когда же сил уже и не осталось, он оглядел местность и закричал во весь голос. Горло жгло болью, но это не ощущается, когда на душе так паршиво, а выплеснуть это всё не получается. Городская свалка стала неким укрытием для бесполезного сына одинокой пьющей матери. Мать ни во что его не ставит, вечная работа её так доконала, что начала спиваться, а от того внутренние демоны или по-другому сказать накопленное дерьмо в ней стало выходить наружу. Ведь на начальника она никогда не повысит голос, даже если ей прикажут вылизать его туфли… она вытерпит. Проглотит всю гордость и будет улыбаться, лишь бы ей исправно платили. Но она больше не будет переваривать это дерьмо, потому что она больше не маленькая девочка, которую можно затыкать всем подряд. Благо сын всегда рядом, он стал причиной всех ее бед. Ему уже девятнадцать, а он: до сих пор не работает, живёт за её счет, и ничего никогда не делает. Ян Чонину надоело быть тряпкой об которую вытирают ноги. Голос уже сорван в ноль, теперь он может издавать разве что тихий хрип. — …как иронично, я каждый раз бегу на свалку, хотя сам ею являюсь… — от осознания сказанных слов по впалым щекам потекли слезы. Так горько… что смысла проживать эту жизнь больше не находится. Не всплывает в его голове. Каждый раз думает, что легче от всего сбежать и покончить со всем этим. Он бы это сделал. Да только страшно ему… Каждый раз держа в руке канцелярский нож и подставляя к венам на руке, его пальцы начинают дрожать. От мысли как из него будет течь кровь начинает ужасно тошнить. Мучается и всё равно ничего не может с этим сделать.

* * *

— Да ты с ума сошел что-ли?! — рыкнул Ли, замахнувшись и ударив кулаком об бетонную стену. Бесится, что Чонин снова пытался порезаться грязным битым стеклом, чтоб если не смог довести дело до конца, то хоть заражение крови спровоцирует. Благо, в момент его будто что-то отдернуло от этого порыва и он быстро дозвонился лучшему другу. Этот шустрый парень в миг добрался до излюбленной, давно опустевшей, свалки и как следует отчитал друга. — По-моему, — поежился Ян, — это ты с ума сошел… Ты так себе руки когда-нибудь переломаешь, смотри вон кровь пошла. — Чонин встает с насиженного места и, с болью смотрит на чужую руку, обхватив её своими ладонями, поглаживая пальцы. — Такое ощущения, что это не я альфа, а ты… Зачем каждый раз так бесишься и калечишь себя? — Не умею я по-другому, вот и всё! — снова повышает голос, — К тому же, это не я пытаюсь побыстрее коньки отбросить, в отличие от некоторых!!! Юноша поморщил нос от громкого голоса друга. Поднял ладони на уровне головы и стал производить покачивающие движения пальцами, приговаривая: «Тише-тише, Ликси, тише. Меньше стресса, больше здоровых нервов…» Блондин сцепил зубы и хотел бы уже проделать ту же махинацию с ударом уже на лице Яна, но вовремя сдержался. Злобно пыхтя, он стал глубоко и медленно вдыхать и выдыхать. — Ненавижу, когда ты успокаиваешь меня как малолетнего ребенка… — прорычал омега. — Ну а что мне ещё делать, драться что-ли с тобой? — пошутил альфа, — Спасибо, но омег не бью. — Ты что… издеваешься, да? — снова закипал Ли. Чонин уже пару лет с ним дружит, вроде и немного, но этого хватило, чтобы привыкнуть к характерам друг друга. Он знает как Феликс ненавидит, когда в нем видят лишь омегу, а тем более объект для похоти и развлечений. Но больше всего убивали слова о машине деторождения… Хоть и в свой адрес он подобное услышал всего раз. В детстве Ли Феликс был просто теплейшим омежкой, который пах солнечным теплом, с веснушками и красивыми шоколадными глазами, в потрепанном голубом комбинезончике. Мальчик верящий в сказки и добрых фей. Конечно, альфы и омеги почти не пахнут в дестве, но слабый запах всё же присутсвует и определить кто есть кто возможно. Поэтому-то уже с садика, в группе где был маленький Ли детки делились на под группы: те, что начинали драки со всеми подряд, даже с самим омегой за его же любовь. Те, что пытались дружить с ним, но быстро отлетали из-за первой группы. В садике и начальной школе омега всегда… всегда проигрывал всем и получал синяки, ушибы и следы укусов на руках и ногах. Из-за проигрыша победившие считали правильным, помечать своё как старшие, и заставляли омегу играть во что они хотели, не взирая на его мнение. Мальчики и девочки, альфы, беты и омеги. Границы между ними стерлись в какой-то момент. Посмотрев на него сейчас, можно сразу подумать, что он альфа. Худощавый, но не слабый, нет. Спасибо всем тем, кто втаскивал его в драку и самому Феликсу, что утер слезы и сопли, и пошел заниматься единоборствами. Теперь он свободно и естественно двигается, не думая о том как некоторые альфы с чутким нюхом даже сквозь блокаторы чуят его мягкий приятный запах, не вяжущийся с внешностью и манерами. Желание властвовать над самим собой и своими решениями сделало его сильнее. От этих мыслей, этого запаха, эмоций от этого человека и самого Феликса хочется расплыться в улыбке. Чонин крайне редко может улыбаться и вести себя так беззаботно в обычное время, только с Феликсом он такой. Он никогда не чувствовал в нем слабого, наоборот, даже сильнее. — Ликси, ты такой милый, — вдруг произнес Ян, сдерживая смех. Блондин посмотрел на него взглядом, будто увидел что-то до жути мерзкое и скривил лицо, бегая глазами верх-вниз. — Тебе вправить мозги обратно? — хрустнув кулаками, игнорируя раны на костяшках, спросил омега. — Мне ещё хочется пожить, — неловко посмеялся Ян, прикрывая голову. — Неужели он пожить захотел, аллилуя! — ядовито произнёс омега. — Пожить и выдать тебя замуж, — снова пошутил альфа и за секунду как в его челюсть чуть не прилетел кулак увернулся и соскочил с места, активно отходя назад. — Убью когда-нибудь, так и знай. — снова рыкнул Ли. — Буду ждать, — улыбнулся Ян и постарался больше не шутить, и успокоиться. Появление Феликса в жизни Чонина стало самым дорогим событием в его жизни, которое он никогда не должен потерять.