(не)красивые глаза

      Зоро завалился к Усоппу под утро; в руках у него были две сумки, в одной из которых угадывался беснующийся селезень, а за спиной рюкзак и катана. — Я у тебя перекантуюсь пару дней, — он не спрашивал, конечно. Поставил перед фактом. Скинул вещи, закинул шапку на полку, а сапоги в угол, и нагло проигнорировал сонно-недоумëнное молчание Усоппа. — Иди спи дальше, — Зоро почесал живот, зевая, и выпустил свою бешеную утку из раздражающей того сумки, набитой тряпками, чтобы не морозил зад. Селезень, стоило оказаться на воле, с гневным кличем цапнул Зоро за пятку. — Слушай, я тебя на суп отправлю, неблагодарный ты петух, — пробормотал Зоро, проходя на кухню. Животных бить нельзя, а то бы пнул прямо под клоаку, чтобы летел и радовался.       Усопп заметил, что бровь у парня рассечена, губа разбита, а на скуле весьма живописный синяк — ничего нового. Тяжело вздохнув, он погладил Санджи по пëрышкам — тот сразу притих, прикрыл глаза, кажется, даже клювом улыбнулся. — Что случилось? — и достал аптечку. Если дружишь с Зоро, нужно держать еë под рукой, то есть на кухне, куда тот каждый раз заваливается.       Зоро открыл холодное пиво из холодильника (они оба знают, что Усопп не любит пиво и держит его только ради Ророноа, и оба игнорируют этот факт), отпил, поморщившись. — Выпнули меня, — и пожал плечами. Больше говорить он не будет, очевидно. Чтобы Усоппу не доставлять проблем. Усопп и не настаивает уже давно.       Луффи соскочил со шкафа прямо на крашеную голову Зоро, завозился лапками в волосах, весело хихикая. Потом стащил кусок хлеба со стола под дружную ругань парней, запихал его в рот полностью и снова ускакал по шкафам и люстрам. — Ладно, оставайся, — милостиво разрешил Усопп. Зоро, конечно, не спрашивал разрешения, остался бы всë равно. Потому что Усопп не против — они тоже это знают.       Пара дней растянулась на пару недель, а там и на пару месяцев. Усопп быстро привык. В большой квартире, оставшейся от родителей в наследство, они друг другу не особо надоедали. Усопп подумал, что не надоели бы, будь это крошечная студия — в любом случае большую часть времени они проводили вместе. Нами гоняла Санджи по квартире, Луффи гонял их обоих, таскал еду, вещи Зоро и шапки Усоппа. Ничего не изменилось с тех пор, как они подружились.       Зоро, тогда ещë школьник, подрабатывал на какой-то ферме в свободное от тренировок и соревнований по кендо время. Утята вылуплялись у него на глазах, считай. Он бы и работал там дальше, да вот однажды услышал, мол завтра утят рубить будут. Сердобольный Зоро ужаснулся, опечалился — утята ему как дети были, и решил спасти хоть одного. Запихал первого попавшегося в сумку и побежал, а охранники за ним. По дороге заблудился и пришëл в чужой район, а там знакомое лицо из школы. Имени Усоппа Зоро тогда ещë не знал, но Усопп милостиво позволил парню войти к себе, дабы переждать погоню. Погони давно не было, конечно — не будет охранник бегать ради одного паршивого селезëнка, но Зоро не отказался. В тот день он узнал, что Усопп украл из зоопарка обезьянку, которую собирались скормить не то крокодилу, не то ещë какой-то хищной твари.       Ещë в тот день он понял, что просто обязан подружиться с этим странным хиккой. И сдружился. К удивлению как Усоппа, так и большей части школы. Красивый хмурый хулиган с крашеными волосами и пирсингом мечта любого школьника, поэтому, как бы Зоро с этого не бесился, был он весьма популярен. А Усопп наоборот. До сближения с Зоро его и били порой, и просто не уважали. С этого Зоро бесился втройне. Разве не должен симпатичный, талантливый (практически гениальный), добрый, весëлый и просто классный мальчишка быть популярным?       Жил этот классный мальчишка совсем один в громадной квартире, а Зоро с приëмным отцом и сводной сестрой, а потому почти прописался у Усоппа. Сколько слухов-то было — «представляете, живут вместе!». Усопп всë боялся, что сейчас на него ещë и девчонки ополчатся, да вот они почти единогласно решили, что это чрезвычайно мило и устроили в школе целый культ. И кто знает, что было бы хуже. А Зоро то ли не замечал, то ли специально себя так вëл. — Носатый, твоë бенто! Ты забыл форму, Носатый. Там дождь, подожди меня после уроков, ты же без зонта.       Крышу девчонкам срывало конкретно. Внешне, да и по характеру Зоро был явно семе, да вот только вëл себя, как жëнушка. Усопп же не стеснялся тягать его за уши и отчитывать. Не раз некоторые девчонки видели, как Зоро краснел и нашлись же таланты, которые побежали это рисовать. — Носатый, будь нежнее, — говорил нарисованный Зоро, а нарисованный Усопп отвечал что-то в духе: — Я знаю, что тебе нравится грубо.       В общем, доводили они Усоппа только так. А Зоро наслаждался. Про себя, конечно, потому что хоть и считал, что дружбу сексом не испортишь, с Усоппом не хотелось «по дружбе», с Усоппом хотелось «по любви». Рисунки он изымал, грозно цокая, и бережно хранил. Иногда дрочил, разбивал кулаки о стену, проклинал чëртову утку, из-за которой познакомился с Усоппом, потом эту же утку благодарил, злобно пыхтел, когда Косиро пытался с ним поговорить, дрался с Куиной, а утром перематывал руки и шëл за Усоппом.       Потом школа закончилась, а соревнования продолжились — победа за победой. Ему пророчили великое будущее, но…       Позже погибла Куина, и Зоро запил. И спортивная карьера рухнула, не начавшись, и на работу устроиться не мог. И Усопп, только-только поступивший в колледж, медленно вытаскивал Зоро из этой ямы. — Слушай, тебе нужно найти работу, — протянул Усопп. С тех пор уже прошло несколько лет, но вот снова безработный Зоро греет ему бок, составляя компанию для просмотра бестолковой комедии.       Зоро зевнул, на ощупь пошарил рукой по животу Усоппа в поисках тарелки с чипсами, не отрывая взгляда от экрана. — Ты же знаешь, что я ищу. — Ты нигде не задерживаешься даже до первой зарплаты, — буркнул Усопп, засовывая в рот горсть чипсов.       И тут же ойкнул, когда Зоро ущипнул его за щëку, вздохнув. — Я тебе так надоел? — опечаленно выдохнул ему в ухо Ророноа. — Нет-нет, — поëжился Усопп. — Я же о тебе беспокоюсь. И прекрати на меня дышать пивом! Фу! — Найду я работу, обещаю. — Нормальную! Без всякого криминала и драк. — Вот этого пообещать не могу. Главное, чтобы платили и на жильë хватило.       Усопп мрачно притих и больше этот вопрос не поднимал, а Зоро честно ходил на собеседования. Даже надевал раздражающий его костюм, зачëсывал волосы назад и вытаскивал все свои штанги и лабреты из ушей, под раздражающе-смешливое кряканье Санджи. Так пара месяцев растянулись практически на год. Зоро перебивался разовыми подработками, иногда выбивал из кого-то долги, получая за это неплохие деньги, да отцовскими подачками. Благо зарплата Усоппа не позволяла ему снова начать голодать. Вскоре опять началась зима. — Это что?! — взвизгнул Усопп, заглядывая в шевелящуюся коробку.       Зоро смущëнно закатил глаза к потолку и промолчал. — Зоро! Ты притащил ко мне домой… Э-э-э… Что это вообще? Олень? Какого вообще… — Он маленький и намного больше не вырастет. Это мышиный оленëк. У тебя живëт обезьяна и кошка, от оленька хуже не будет. — А ещë утка и бесстыжий кретин! Знаешь что, Зоро, бери своего оленя, Санджи и вали из моего дома, — Усопп разразился бранью, подхватил дрожащую животинку на тоненьких лапках и, прижимая к себе, что-то бессвязно забормотал. — Замëрз, бедненький? Давай я тебя в тëпленькой водичке помою, высушу и мы с тобой что-нибудь перекусим. Совсем крошечный… Эй, говнюк, сходи за молоком что ли. Карта в куртке. — Я уже купил, — но Усопп всë сетовал себе под нос, не слушая. — Работу он найти не может, а вот оленя в центре города, пожалуйста. — Я нашëл работу. Платят хорошо, даже аванс уже дали. Скоро свалю.       Усопп вздрогнул, оглянулся на Ророноа. Тот мял шапку в руках, не сводя взгляда. — Значит… Съедешь? — Ты и так слишком долго терпел меня. Так что если хочешь… В ближайшее время найду жильë. — Я не хочу, — просипел Усопп, сжимаясь. Оленëк в его руках зашевелил ушами, ткнулся ледяным носом в подбородок и лизнул. — Мы могли бы… То есть… Я не терпел. Оставайся, сколько хочешь. То есть, если ты хочешь съехать, конечно. Но, пожалуйста, не торопись.       Зоро кинул шапку, стянул мокрую от снегопада куртку, скидывая еë на пол. Усопп вздрогнул, когда ледяные, влажные ладони Зоро легли ему на щëки и такие же холодные губы коснулись его. Целовал его Зоро с каким-то отчаянным остервенением, будто зло спрашивал: «ты всë ещë хочешь, чтобы я оставался?». Оленëк завозился, вырвался из рук, спрыгнув, и оказался в лапках Луффи. К ним подковылял Санджи, и Нами без особого интереса обнюхала новое лицо в еë квартире.       А Усопп, неожиданно для Зоро, притянул его ближе. Руки Усоппа оказались тоже влажными, ледяными и грязными, и от их касаний к шее по спине Зоро бежал холодок, но Ророноа было слишком жарко, чтобы обращать на это внимание. Кроме ледяных рук, у Усоппа были мягкие губы, целовать которые оказалось до рези под рëбрами приятно. И ощущать его язык в собственном рту, и слышать сдавленное учащëнное дыхание, и чувствовать согревающее тепло щëк, и грудью прохладную влагу на домашней футболке — всë это было таким правильным, настоящим. — Я люблю тебя, носатый, — пробормотал Ророноа, отрываясь от его губ. — Слишком долго. Лучше прогони меня. Иначе…       Где-то шипела Нами, цокали копытца, разнося грязную воду от растаявшего снега по квартире, а Луффи, издавая восхищëнные звуки, носился следом, пока Санджи крякал, не поспевая за ним. Усопп рассмеялся. — Ты устроил вот это, чтобы сказать мне о любви? Ты безумец. — Это было спонтанно, — смутился Зоро, не переставая прижимать Усоппа к себе. Как и тот не расцепил объятий. — Ты меня не гонишь? — Конечно нет, глупый. — Тогда скажи… Скажи мне, — Зоро вздохнул, не зная, как правильно выразиться.       Усопп вздохнул тоже, набрал в лëгкие так много воздуха, словно собирался закричать: — Я люблю тебя с тех пор, как ты дрался с Луффи на полу моей кухни, боясь, что тот сломает твоей утке крылья. Я смотрел на тебя, разливал чай, а моë сердце билось, как сумасшедшее. Особенно, когда ты смотрел на меня, а я не мог понять твоих эмоций. И я надеялся, что это пройдëт, но ты подсел ко мне в столовой, угостил кривыми, но вкусными онигири, и я даже не мог обидеться, что ты зовëшь меня носатым. И… Зоро!       Зоро мазнул губами по левой щеке Усоппа, поцеловал в висок и, проталкивая колено между чужих ног, скользнул языком по бешено бьющейся жилке на шее. — Неужели я такой тупица? — Определëнно, — выдохнул Усопп, подрагивая всем телом. — Подожди… Нужно…       Он упëрся руками в грудь Зоро, хоть ему вовсе этого не хотелось. И тело, и щëки горели, и холодная вода, казалось, испарилась от раскалëнного воздуха вокруг них, но Усопп выскользнул из объятий. — Сначала твой олень.       Зоро отдëрнул футболку, поправил штаны и прижал прохладную ладонь к пылающей пунцовой щеке. — Сначала олень.