Правило трех "п"

Кажется, у каждого, кто хоть раз говорил с Тсуной (или его братьями), был… хотя бы на одного из них легкий краш. Или не легкий. У Ямамото до сих пор при взгляде на босса екает сердце — Мукуро чувствует. Чувство, кстати, знакомое невероятно — горячее, резкое, пугающее первым появлением. У него тоже такое было — не раз и не два, он, кажется, более влюбчивый, чем Ямамото, так это называется? В Тсуну, думал он, в свое время был влюблен каждый в десятом поколении. Сейчас рядом с ним Гокудера — тот, влюбленность кого видели все на протяжении долгих лет. Все, кроме Тсуны. А после Босс вырос, повзрослел, возмужал. Знаменитая, полумифическая интуиция Вонголы, передавшаяся ему от знаменитого предка, расцвела в нем и пустила по ветру предупреждающий аромат. Босс, вернувшись однажды, так хитро посмотрел на Гокудеру, что Мукуро понял. Хорошо, что тогда он уже сох по младшему брату Тсуны. Участь быть вкрашенным в его старшего, слава богам, Мукуро обошла. В младшего влюблялись в принципе все, кому он однажды улыбался или на кого посмотрел после этого упрямым, испепеляющим взглядом. Было два типа людей вокруг него: те, кто влюбился уже после улыбки, и те, кто после взгляда. Третьих не было. Встречаясь с ним, сопровождая Босса, Мукуро уже после пары раз почти забыл о том, что существует кто-то, кроме би: Хината влюблял в себя даже откровенно убежденных гетеро. Про лесбиянок Мукуро не знал, но предполагал, что в его окружении у всех них просто уже были девушки. Две девушки, разные, как ночь и день, вместе составляли в его ощущении одну полноценную картину. Мукуро своим впечатлениям верил. Хината был похож на Тсуну до того, как он стал их Боссом, — светлый, как солнышко, простой, яркий, шумный. Тсуна, правда, не был таким радостным: его тянули в Теневой мир, прочили большое будущее в мафии, а Хината шел к своей мечте. Хината играл в волейбол и Тсуну учил — отвлекая от документов, тяжелых мыслей, всяких серьезных дел. Хината испепелял серьезность возле себя одним открытым взглядом, и Мукуро больше всего ценил в нем это. Вокруг Хинаты с начала старшей школы вился парень, сильнее всех, кого Мукуро видел, похожий на ворона. Темноволосый, высокий, с острым умом и взглядом. Его ухмылка пугала. Но Хината улыбался ему особенно, и Мукуро понял. Почувствовал. Принял. Правило трех «п», как говорится. Старший из братьев был, как говорили, сильнейшим. Мукуро не проверял, но смотрел со стороны часто и остро чувствовал, что Ичиго никогда не показывал своей полной силы. Не приходилось, видимо. Ичиго был не от мира сего, и способности были оттуда же. У Хинаты особой силы не было, разве что фамильное очарование, когда Тсуна жил за тяжелым дубовым столом, похороненный под прошениями разобраться с конфликтом или помиловать, зажигающий на лбу рыжий огонь, когда ситуация того требовала, а Ичиго — Ичиго исчезал, когда появлялась угроза, которую никто не видел так же, как в результате его. Ичиго имел резкие черты лица, был высок, худощав и остер на язык, — и Мукуро знал, что в той же Варии из-за него регулярно дрались даже внутри офицерского состава. Занзас Скайрини, ухаживавший за ним официально, участия не принимал, но Мукуро знал точно: ему хотелось. Так сильно, что он порой делал вид, что стучит по головам не из-за желания присоединиться к спорщикам, а чтобы их разнять. Ичиго был насмешливым и самоуверенным. До загадочного сильным, ярким, как Хината, и хитрым, как Босс. Он импонировал всем, кто искал власти и зрелости. Хотя зрелым близкие люди его бы назвали с натяжкой. Тсуна порой срывался на откровения, приезжая то к одному брату, то ко второму. Хината был невысоким, громким и рыжим — тоже фамильная черта, как показывает практика; хотя бы в их поколении — и любил спорт, где часто брали ростом. Когда-то он хотел перестать упорствовать, и это было тяжело для всех них. Хината на время превратился в блеклый след самого себя. Потерялся. Поэтому к Кагеяме — ухажеру Шое — было в семье такое противоречивое отношение. Он заставил Хинату упасть так глубоко, чтобы забыться. И он же зажег самый живой, самый горячий огонь упорства в его груди. Стремления. Цель. Теперь Хината уверенно двигался к тому, чтобы ни в чем Кагеяме не уступать. Все знали: после окончания школы они не окажутся в одной сборной, просто потому что соревнование еще не окончено. С их первой встречи и до конца дней они будут соперниками всегда. Ичиго тоже не всегда был сильным. Раньше он был обычным — как Хината: ни Пламени, ни чего-то еще. Из Семьи у Ичиго была мама, умершая, когда ему исполнилось пять. Ту силу, которой он владел теперь, сперва пробудили. Втиснули насильно, не объяснив, не подумав о последствиях. Тсуна сжимал губы: и это не было самым страшным. То, что Ичиго видел на той стороне, что не видели они, когда исчезал Куросаки, изменило его. Заставило повзрослеть резко, выдернуло из нормальной жизни и поставило перед фактом: теперь ему придется забыть об эгоизме. И Ичиго забыл. А потом его бросили на полгода, лишив этой силы, миссии, уже привычного образа жизни и ценностей, которые он больше не мог оправдывать. Он почти пропал. Тсуна ненавидел ту сторону, несмотря на любовь и преданность ей Ичиго, на то, что именно оттуда пришла самая весомая помощь. Отец Ичиго, как оказалось, тоже был шинигами — и люди с этим же даром в Каракуре помогли Ичиго его разбудить. Теперь не чужой, родной, мощный, огненный, такой, каким должен был быть. Теперь навсегда. Тсуна рассказывал про братьев, а Мукуро чувствовал, как тяжело становится на его сердце. Он смотрел на Ичиго — и не мог поверить, что этот человек мог когда-то сломаться. Он смотрел на Хинату — и готов был пропасть сам. Сейчас братья были самыми разными людьми, каких Мукуро только мог представить в кровном родстве. Насмешливый Ичиго, Хината с его широкой, открытой для мира улыбкой и Тсунаеши, Босс, с уже невероятно привычным хитрым прищуром и улыбкой для избранных. И каждый привлекал людей так, как никто. Каждый любил мир, в котором жил, слишком ревностно. Каждый — Мукуро знал это точно, чувствовал — любил. Мукуро просто надеялся, что влюбленность в Ичиго его минует и в следующий раз он хотя бы сможет признаться. Должна же в конце концов судьба над ним сжалиться, да?