checkmate

– Предложение для тебя. Федор с решительным щелчком поставил ферзя на H4. Дазай поднял брови, выражение лица сменилось на любопытную улыбку – его собственный безмолвный вопрос, что это за движение должно быть? – Ой? – подсказал Федор. Он закинул одну ногу на другую и откинулся на спинку стула, глядя на слона Дазая. Он переместит его сейчас. Один пробел, от F8 до E7. Это была несерьезная игра; Дазай никогда не играл с особой осторожностью, пока ставки не начинали быть серьезнее. Когда он начал интересоваться этим – вот тогда-то и началось настоящее веселье. Конечно, он сделал именно так, как было предсказано. Федор отвел взгляд, покачав головой с фыркающим смешком. Он поднял голову, чтобы встретить коварную улыбку Дазая, и это было так же, как смотреться в зеркало. – Из сорока семи шахматных партий, которые мы сыграли друг против друга, – сказал Дазай, опершись на локти и подперев подбородок руками, — двадцать девять были в ничью, десять из них матами в мою пользу, а восемь в твою, – улыбка не сходила с его лица. Когда дело касалось Дазая, все в его действиях и выражениях всегда говорило Федору о молчаливом вызове; как будто он знал, что встретил свою пару, и стремился проверить границы. Взгляд Федора на мгновение метнулся к шахматной доске. Как всегда, его разум наметил сотню маршрутов, большинство из которых, несомненно, были у Дазая. Он снова посмотрел на Дазая, сохраняя совершенно безучастное выражение лица. Дазай видел сквозь него свое любопытство. – Я хочу дать тебе шанс продвинуться вперед. Опять Федор рассмеялся. – И ты не думаешь, что это все равно произойдет неизбежно? – Вовсе нет, – сказал Дазай. Его глаза несли какую-то тяжелую эмоцию – заманчивую, сложную. Создан для того, чтобы вызвать интерес. Федор даже не посмотрел на доску, когда вывел ферзя из борьбы. Он наклонился вперед, опершись на локти, подражая Дазаю. Дазай на мгновение взглянул на шахматную доску, прежде чем снова встретиться с ним взглядом. – Твое эго вдохновляет, – сказал тогда Федор. Дазай рассмеялся. – Мне нравится думать, что это оправдано, – возможно, подражая Федору, он даже не взглянул на доску, когда поднял пешку и постучал ею по соседнему полю. Для другого человека это был ход, который мог бы вызвать замешательство; для Дазая это было началом сложной стратегии, оставленной Федору, чтобы выяснить несколько ходов. –Но я отвлекся. Я так понимаю, ты хотел бы услышать мое предложение? Вместо ответа Федор просто выжидающе смотрел, подперев подбородок костяшками пальцев. Затем улыбка Дазая превратилась во что-то беззастенчиво грязное. Он смотрел на Федора сквозь темные ресницы, когда сказал: – Трахни меня. Федор даже не моргнул. – Зачем? – Почему бы и нет? – сказал Дазай с непоколебимой уверенностью. – Мне показалось, что мы играем в шахматы, – сказал Федор, но не удосужился вычесать заинтересованность, жившую в его тоне. Дазай точно знал, на какие кнопки нажимать. Общение с ним было большим волнением и опасностью, чем он когда-либо чувствовал с тех пор, как мог вспомнить. Дазай издал смешок. – Стратегический вдохновитель потерял умение работать в режиме многозадачности? Федор поймал себя на том, что улыбается в ответ. Он выдавал себя, но это не было слишком уж странной концепцией. Разговор с Дазаем автоматически смирился с перспективой быть прочитанным как открытая книга. (И, если Федор действительно хотел, замаскировать то, что не хотел показывать, он бы сделал это легко. Не слишком сложная задача.) Он с притворно-скучным взглядом смотрел на шахматную доску. – Как же тогда мы поступим с этим? Если раньше улыбка Дазая не была грязной, то сейчас она стала такой. – Ты можешь получить меня сзади. Федор хмыкнул. – Естественно, – он на мгновение притворился, что задумался, прежде чем снова отправиться к своей королеве. Кажется, сегодня он танцевал с ней. – Конечно, ты не сможешь так дотянуться до доски, – сказал Дазай. Он наблюдал за рукой Федора, когда тот медленно двигал фигуру на несколько шагов по доске. Судя по его взгляду, он решил свой следующий шаг еще до того, как Федор сделал свой. – Так что я переложу твои фигуры вместо тебя. – Ты уверен, что сможешь передвигать фигуры, пока тебя трахают над столом? – лукаво спросил Федор. – Ты уверен, что сможешь приложить усилия для хореографии шахматных ходов, или ты будешь слишком занят, пытаясь не упасть в обморок из-за своей анемии? – возразил Дазай. Слегка сузив глаза, Федор вскочил со стула. – Наклониться вперед. Дазай рассмеялся – довольно сложная смесь триумфа, восторга и возбуждения – и отодвинул стул, согнувшись над столом таким образом, что нельзя было не заметить, насколько соблазнительным он себя знал. Федор молчал, пробираясь по полу, стягивая куртку с плеч и засовывая перчатки в ее карманы. Куртка Дазая уже висела на стуле. Федор полез в карман – а, смазка. Как и ожидалось, Дазай это спланировал. – Ты двигаешься, как змея, – резко сказал Дазай, словно наблюдая. Он наблюдал за Федором через плечо, когда тот встал позади него. Федор положил руку на бедро Дазая. – Разве я не должен быть крысой? – Если постараться, можно подогнать под форму любого нежелательного вредителя, – сказал Дазай, толкая шахматную доску через стол и скрестив руки друг на друге. Он уткнулся головой в их изгиб и выжидающе посмотрел на Федора. – Пойдем, Феденька. Стреляй по звездам. Смеясь – мрачно, недоверчиво – Федор крепче сжал бедро Дазая. – Сегодня ты получаешь удовольствие, раздвигая границы. Дазай ухмыльнулся. – Был бы я собой, если бы не был? Вместо ответа Федор просто посмотрел на него сверху вниз. Дазай посмотрел в ответ, его взгляд был бессовестно горячим и тяжелым там, где его глаза скользили вниз – к груди Федора, его туловищу; задержаться на его промежности, прежде чем вернуться к его лицу. В этом была сила. Даже если у Дазая половина карт. Федор редко раздевался. По крайней мере, не дальше куртки и перчаток. Он предпочитал контроль, собранность – снять с себя внешние слои означало обнажить внутренние. Дазай часто дразнил его за это; его лучшей защитой были его ухмылка, его слова – и даже лежащий поперек стола, взятый сзади, он не больше переносился в мир, чем в своих куртках и скрытом изяществе. (Плюс… всегда были бинты.) Словно зная мысли Федора, Дазай позволил остаткам своей верхней одежды упасть на пол, спустив брюки вниз по бедрам. Его взгляд был невероятно знойным, его жар не сдерживал даже темный веер ресниц. – Собираешься продолжить? – поддразнил он. Рука, которую Федор держал на бедре Дазая, скользнула к его затылку, а другая расстегнула его собственный ремень. – Нетерпеливый, сильно? – он надавил на затылок. Какой-то бессмысленный способ прижать его к земле. – Возможно, я просто не так безнадежно хочу трахнуть тебя, как ты трахаться. — О, брось – ты любишь трахать меня. Федор несколько раз провел рукой по своему члену. Он наклонился над Дазаем, прижав одежду к коже, и прижался губами к его уху, когда сказал: — И я обязательно хорошо трахну тебя, дорогой, так что не волнуйся слишком сильно. Он протянул руку, которая была на шее Дазая, вверх, запустив ее в его волосы и откинув голову назад с насмешливой нежностью, когда он прижался к нему своим членом. – Готов? – Что, ты не собираешься меня готовить? – Дазай хитро заскулил. Он немного поерзал, потерся о Федора, лицо не утратило кошачьей ухмылки. – Ах, Достоевский, ты такой эгоистичный любовник… – Если бы ты еще не был готов, я бы удивился, – сказал Федор, опуская свой член и прижимая два пальца к дырке Дазая. Как и ожидалось, они легко проскользнули внутрь. Ухмылка Дазая была такой же злой, как и у Федора. Федор надавил на простату Дазая, не упустив легкого, резкого вдоха, который Дазай, должно быть, не удосужился спрятать. Он сделал свой голос немного хриплым, когда пробормотал на ухо Дазаю: – О боже, как удобно. – Я это знаю, – сказал Дазай, его пальцы слегка дернулись, когда Федор снова надавил на его простату. – Мм, как бы здорово это ни было, я бы очень хотел… У него перехватило дыхание – но Федор был уверен, что это было для галочки – когда Федор убрал пальцы, на мгновение потер головку своего члена о него, прежде чем толкнуть бедра вперед. Он крепче сжал волосы Дазая, прикусив сгиб его плеча, где была дыра в бинтах. Когда он полностью погрузился в Дазая, Федор поднял голову, облизнув губы и наблюдая за отметиной, которую он оставил, с удовлетворенным выдохом. – Достаточно для тебя? Его глаза метнулись вверх – как раз вовремя, чтобы уловить Дазая, постукивающего конем по другому квадрату на доске. Его рука была совершенно устойчива. – Извини, что ты там делал? Я сосредоточился на игре… Федор усмехнулся. – Вечный стратег, – пробормотал он на ухо Дазаю, отводя его бедра назад и резко выдвигая их вперед. Дазай, за исключением рефлексивного времени, сохранял устойчивое самообладание – даже когда Федор начал двигаться. Таким он нравился Федору. Когда Дазай читал между строк, он замечал каждое малейшее движение и реакцию. Лучше, чем эффектные крики. По какому-то странному порыву Федор дернул голову Дазая назад и в сторону, прижавшись губами к его шее и впиваясь зубами. Бедра Дазая согнулись, немного прижавшись друг к другу. Федор усмехнулся. – Ты собираешься сделать следующий шаг? – затем Дазай протянул, его голос был ровным и невозмутимым. Отцепив зубы от шеи Дазая, Федор пробормотал: – Когда захочу, да. Дазай ухмыльнулся. Федор выпрямился. Дазай был неземным: бледное лицо немного розовело на свету; волосы немного взлохмачены там, где пальцы Федора еще вцепились в пряди, но все еще с одной стороны девственно заправлены за ухо; одна рука в засаде у шахматной доски, другая слегка царапает край стола, сжимая сильнее, чтобы удержаться на ногах с каждым толчком. Бедра слегка сгибались, прижимаясь ближе друг к другу, соответствуя прерывистому нарастанию восхитительного напряжения, которое заставляло Федора – так же легко, как это было задушить – сдерживать дрожь. Фигуры шахматной доски начали понемногу отходить от своих клеток из-за сотрясения стола. Не то чтобы это имело значение. Федор запомнил их места, и он знал, что Дазай тоже. Словно прочитав мысли Федора – ха, он бы не прогадал, – Дазай потянулся к доске и вернул несколько фигур на свои места. Федор выбрал момент, когда он максимально протянул руку, чтобы сильнее сжать волосы Дазая и резко дернуть его голову назад. Дазай зашипел и бросил на него раздраженный взгляд через плечо, но его рука не двигала фигуры на доске. Федор только усмехнулся ему. – Пока ты держишь руку на доске, – сказал он насмешливо-сахарным голосом, – не мог бы ты передать мне мою ладью на A6? Дазай только бесстрастно наблюдал за ним, прежде чем сказать: – А6? – с небольшой морщинкой на лбу. Хорошо. Его застали врасплох. Свободная рука Федора двинулась, чтобы опереться на стол, когда он наклонился над Дазаем, чтобы прошептать ему на ухо: – Сомневаешься? Что случилось с предвидением всех моих ходов? – он продолжал двигать бедрами, трахаясь с Дазаем в уверенном жестком ритме, основанном не столько на получении удовольствия, сколько на сотрясении твердой основы самообладания Дазая. – Я просто потрясен тем, насколько смехотворно ужасен этот выбор, – размышлял Дазай. Федор тихонько усмехнулся, сомкнув зубы на раковине уха Дазая и взглянув на доску. Как только ладья была поставлена, он нанес резкий выпад, усмехнувшись легкому вздоху, который он вызвал, когда бедра Дазая резко вжались в острый край стола. Опять же, он не сбил фигуры. – Ты действительно крыса. Стиснув зубы, Федор пробормотал: – Как же так? – Ты… – Дазай позволил себе еще больше распластаться на поверхности стола, когда Федор подтолкнул его вперед. Он снова посмотрел на Дазая, где его щека прижалась к холодному дереву, само выражение его лица тщательно пустое, но его глаза полны вожделения и возбуждения, каких Федор никогда не видел. – Коварство. Стратег, использующий дешевые трюки. – Богат от тебя, – Федор высвободил руку из волос Дазая, с удовлетворением отметив их состояние, и вместо этого позволил ей пробежаться по его спине _ до талии, бедра. – Знаешь… – он позволил своей руке опуститься на бедро Дазая, впиваясь пальцами в плоть в бесстыдном сжатии. – …Думаю, я смогу дотянуться до доски, когда наклонюсь над тобой. Хочешь, я сделаю твой следующий шаг за тебя? Знаешь… – он прижался губами к уху Дазая. – ...Поскольку ты не совсем под правильным углом. Федор мог ощутить закат глаз Дазая за милю. – Ты прижал мое лицо к столу. – И какой позор, – сквозь смех выдохнул Федор. Он немного откинулся назад, не сводя глаз с лица Дазая. Глаза Дазая сузились. Словно чтобы доказать свою точку зрения, он потянулся вперед, не сводя глаз с того места, где они смотрели на Федора. Пара четких щелчков обозначила ход Дазая; Глаза Федора метнулись вверх и увидели, что рыцарь, которого он передвинул в последний раз, стоял прямо в центре своего пространства. – Впечатляет, – протянул он. Дазай весело фыркнул. – Я просто знаю свои движения. Улыбнувшись, Федор наклонился поближе, все еще двигая бедрами вперед – он гнался теперь за наслаждением, хотя бы немного, – и голос его был полушепотом, когда он сказал: – А ты знаешь мои? Насыщенная уверенность поселилась в смехе Дазая. – Я бы не ошибся в предсказании твоих движений, если бы я был слепым, глухим и онемевшим во всех конечностях. – Да неужели? – Федор потянулся к Дазаю, взял его ферзя между пальцами и – возможно, с слишком показной силой – швырнул ее на клетку доски. Как и ожидалось, Дазай вытянул шею, чтобы посмотреть, нахмурив брови, когда он заметил ферзя Федора в том месте, где он явно не ожидал – и Федор ухмылялся, как лис. – Ты совершенно уверен в себе, не так ли, дорогой? – Ты пытаешься сбить меня с толку, – обвинил Дазай. Какое-то мгновение Федор не реагировал на изгибы бедер, дрожь удовольствия пробежала по нему и нарастила то, что уже было. Дазай хитро улыбнулся ему. В ответ Федор ухмыльнулся чуть более дикой, чем обычно, менее расчетливой, менее хитрой улыбкой. – Все, что я говорю, – сказал Федор, волосы падали ему на лицо, – чтобы сбить тебя с толку. Разве не так общаются такие люди, как мы? Проверять умы друг друга для развлечения, а не для поверхностной светской беседы? – рука, вцепившаяся в бедро Дазая, скользнула вверх, пальцы впились в впадину его бедренной кости, притягивая его толчками Федора. Улыбка Дазая была странной. Он ничего не сказал. Взгляд Федора упал на шахматную доску. Части были организованы в виде довольно случайного продукта интеллектуальных игр и сорванной стратегии. Дазай был в наступлении, хотя все его движения выглядели бессмысленными уловками и диверсиями. Федор подкрадывался, проверяя его, но если Дазай и знал, то не показывал этого. То ли Дазай просто усовершенствовал свое непроницаемое лицо, то ли Федор действительно перехитрил его, Федор не был уверен. Это была лучшая часть, подумал Федор. Встретиться с Дазаем означало сыграть в игры собственного разума. Столкнуться с Дазаем означало посмотреть в зеркало и попытаться перехитрить свое отражение. Еще пара оборотов, и победа была за ним. Еще пара ходов, и победа была за Дазаем. Федор – может быть, из-за какого-то пьянящего порыва силы – потянулся к нему сейчас, запустив тонкие пальцы в его волосы и дернув вверх. Дазай вскрикнул, бросаясь опереться на локти. Федор рассмеялся и немного ослабил хватку. Через плечо Дазай посмотрел на него. – Ты действительно должен предупредить меня, прежде чем делать это, – его голос был немного хриплым, как будто он сдерживал стоны. – Прошу прощения, – пробормотал Федор, приторно сладко и неискренне. Дазай усмехнулся. Опять Федору захотелось усмехнуться. – Я буду иметь это в виду. Прикосновение Федора было почти оскорбительно нежным, когда его пальцы скользнули вниз от того места, где они были переплетены в волосах Дазая, и погладили по его скуле. Он позволил им на мгновение обвести линию его подбородка, и выражение лица Дазая было выражением любопытного предвкушения. Учащенное дыхание, тепло на лице Федора, зрачки были широкими и мирскими. – Тебе не о чем подумать? – пробормотал тогда Федор – и схватил Дазая за подбородок, повернув его голову лицом к шахматной доске. Смех Дазая звучал недоверчиво, неровно. Он был близко. – Конечно. Я почти забыл. Федор усмехнулся. Дазай вздохнул. Когда Дазай потянулся к доске, руки Федора снова опустились к его бедрам, пальцы вонзились в них без каких-либо ограничений. Бедра Дазая прижались немного ближе. Он сжался вокруг Федора, и Федор издал слабый стон, горячий и хриплый над его ухом, руки все сильнее сжимали бедра Дазая, как тиски. – В этом не было необходимости, – заявил Дазай ровным голосом, словно наблюдая за погодой – но Федор знал лучше. Улыбка Федора стала шире. Он снова застонал и опустил руки на бедра Дазая. Дазай втянул воздух. – Что было лишним? – спросил он сладким голосом. – Все, что ты делаешь, – сказал Дазай, немного подумав. Его рука на мгновение зависла над доской. Федор впился ногтями только для того, чтобы провести пальцами по полумесяцам, которые они оставили на бедрах Дазая. – Например, это. Прижавшись губами к уху Дазая, Федор пробормотал: – Сделай ход, дорогой. – Назови меня так еще раз и… – И что? Ты кончишь? – Я ударю тебя, – пробормотал Дазай. – Тебе действительно стоит сосредоточиться на игре, – пробормотал Федор. И как только Дазай сомкнул руку над своей следующей фигурой, он понял, что выиграл. Пешка встала на место. Федор усмехнулся, медленно, грязно. Пьянство близости восхитительно смешивалось с триумфом победы. Его радостный смех перешел в стон. Дазай, казалось, застыл в подозрительном ожидании на мгновение, прежде чем выражение его лица напряглось от осознания. – Ты знаешь, какой мой следующий шаг, не так ли? – сказал тогда Федор злым тоном. – Разочаровывающе, – простонал Дазай. Он оттолкнулся от члена Федора, немного сжавшись вокруг него. Федор одобрительно хмыкнул. – Если я позволю тебе кончить в меня, ты отдашь мне победу? Федор недоверчиво рассмеялся. – О чем ты вообще думаешь? – ускорил движения. Удовольствие нарастало, его бедра и живот покрывались мурашками. Его голос отдавался низким и хриплым в ухе Дазая, когда он сказал: –Королева на E5. Дазай заскулил. – Федя… – Королева на E5. Действительно, он был жесток. Если бы Федор действительно постарался, он мог бы добраться до фигуры сам, но чистое удовлетворение от того, что рука Дазая слегка дрожит от близости оргазма, когда он протянул руку, чтобы схватить ферзя Федора, настолько съело его разум, что он позволил себе потворствовать. Он балансировал на грани между садизмом и милосердием, когда потянулся, чтобы дрочить Дазаю. Дазай напрягся там, где его пальцы сомкнулись вокруг ферзя Федора, резко сжавшись вокруг него со стоном, который – если бы Федор не знал лучше – можно было бы расценить как искреннее удивление. Королева была на полпути к своему месту, когда Дазай вздрогнул и кончил. Его рука дрогнула, опрокинув несколько фигур. Это было, конечно, для эффекта, но, тем не менее, это еще больше взбесило Федора. Он гладил Дазая во время оргазма, проводя другой рукой по его волосам в жесте, который любой, кроме Дазая, мог принять за привязанность. Когда Дазай заскулил, избегая возбуждения, Федор убрал его руку. Дазай рухнул на стол. – Куда мне кончить? – Федор тяжело дышал Дазаю в ухо. – Ты не дал мне победить, – сказал Дазай, вздымая грудь там, где он рухнул на стол. Федор засмеялся, затаив дыхание. Он увидел полудерзкий взгляд Дазая и улыбнулся ему, должно быть, с необузданной дикостью. – Тебе придется расшифровать это для меня, дорогой, я близок, – чтобы подчеркнуть это, он застонал, полный удовольствия, и щелкнул бедрами. Прошло мгновение, прежде чем Дазай настолько упрямым голосом, на какой только был способен, пробормотал: – На спину. Далеко ушел, Федор не удосужился ответить. Ему удалось сделать еще несколько толчков, прежде чем он вышел, рука, которую он держал на члене Дазая, полетела к его собственной и дрочила себя несколько раз, прежде чем он кончил на поясницу Дазая, запрокинув голову. Он вздрогнул от этого, удовольствие сияло вокруг его бедер, он работал над собой еще немного, прежде чем со вздохом опустить свой член. Он посмотрел вниз. Дазай прижался щекой к столу, глядя на Федора с бесстыдным сочетанием любопытства, интереса и вновь обретенного возбуждения. Как будто, несмотря на поражение, он выиграл все, что хотел. Шахматные фигуры были разбросаны по доске. Король Федора каким-то образом перекатился к ногам все еще стоявшего короля Дазая; что-то, как знал Федор, должно было быть преднамеренным. Тем не менее, символизм был бессмысленным в логической игре. Федор усмехнулся при этой мысли. Волосы упали ему на лицо. – Мат. Дазай вернул ухмылку. –Я понимаю, – затем его ухмылка превратилась в улыбку. – Однако я еще впереди. Десять к девяти. Вместо того, чтобы возиться с остроумной шуткой, Федор потянулся вперед и провел рукой по сперме на спине Дазая. Он провел линию по позвоночнику Дазая. Какое-то время Дазай просто смотрел, прежде чем выпрямиться и зевнуть – как кошка, проснувшаяся после дневного сна. – Свой наряд испортишь, – сказал Федор. – Как ты думаешь, почему я предложил одеться в белое? Федор нахмурил брови, лицо расплылось в какой-то нелепой улыбке. – Грязный. – Всегда, – сказал Дазай, и когда он пригладил волосы обратно на голову, за исключением его одежды, все еще разбросанной по стулу, он выглядел так, как будто его вообще не трахали.