***
Если бы земля могла разверзнуться под ногами, я бы не задумываясь прыгнула в самый эпицентр. Ещё бы сложила ладони над головой готовясь к изящному прыжку, как всемирный чемпион по плаванью. Щёки горели, а ладони увлажнились. Может потому что я сейчас сидела на кровати Какаши и ждала пока он выйдет с душа? Мы конечно оставались наедине, но… тогда ситуация кардинально отличалась. Когда Обито неудачно пошутил, напрашиваясь на пощёчину, и снова попытался мне что-то сказать, мне неожиданно позвонил Какаши и предупредил что заедет за мной на работу. Я конечно злилась на то, что он не выходил со мной на связь... Но когда он приехал, был сам не свой. Безразличный и немногословный. Хотя, беру свои слова обратно - он был самим собой. Но, со мной-то он почти всегда ласков. И я решила, что стоит прежде чем дуться, стоит спросить о том, что случилось. Всю дорогу до его дома мы едва перекинулись парой слов. Я чувствовала, что он чем-то сильно встревожен. Напряжённый лоб, задумчивый вид. И на свои последующие вопросы, я получила резкие, расплывчатые, и неполноценные ответы. Определённо что-то случилось. Больше я не стала допытываться и просто покорно последовала за ним в его квартиру. И вот как-то так оказалась у него. Тут по сути, ничего особо не изменилось. Те же стены, стеллажи с книгами, аккуратно заправленная кровать и… Это что, ветка Сакуры? Не веря своим глазам, я поднялась с кровати и подошла к ней. Она оказалась искусственной, и неприятно пахла пластиком. Нужно исправить. Достав с сумки флакон своих любимых духов, я пару раз брызнула на сувенир. Я любила цветочный запах, думаю, это веточке не навредит. Понюхала. Очень вкусно. Надеюсь хозяин дома будет не против. – Вижу тебе понравилось, - раздался за моей спиной ровный голос Какаши. Я подскочила от неожиданности на месте, и чуть не выронила веточку. – Прости, я… не хотел тебя пугать, - опешил он. Я обернулась, чтобы ответить… Но омертвела на месте. И клянусь, хотела открыть рот и сказать хоть что-то... Но онемела. Слова превратились во вздох, а горло будто сдавили, в надежде на то, что я перестану дышать. Но в этом не было необходимости. Мои глаза, переслали сигнал мозгу, тот приказал перестать работать лёгким, от этого сногсшибательного вида, представшего передо мной. Какаши скрестив руки на оголённой груди, прислонился к дверному косяку, посмотрев на меня из-под полуопущенных ресниц. Не отпуская. Но положив голову на плаху, я могла смело заявить, что глаза на автомате опустились ниже его торса. От груди к сухим рельефным мышцам, отточенных многочасовыми тренировками. К полотенцу, обвёрнутому вокруг его тазобедренных косточек, чуть ниже V-образного выреза. Если его тело не было высечено древнегреческим искусным скульптором, то пусть мне отрежут язык. Он издал гортанный звук, схожий с фырканьем или усмешкой. Но я не придала этому значения, продолжая стоять как вросший глубоко в землю – дуб. Я конечно знала, что Какаши не обделён красивым телом. И сквозь рубашку я только замечала его широкие плечи, но сейчас, я понимала, как куски ткани умело скрывали это. Какие мысли могут меня навестить, после этой картины? Естественно, что не самые скромные. Внутри зажглись яркие и необузданные, животные желания. Всё нутро хотело не просто смотреть, но и… – Как насчёт того, чтобы смотреть мне в глаза? – безобидно спросил он, издав низкий смешок, и запустил в волосы пятернёй, растрепав их. Но его глаза по-прежнему пронизывали мою душу. – Можно я переоденусь? Его слова были словно разряд тока. Я откровенно пялилась на него несколько минут. Чёрт… Мысленный чапалах кое-как отрезвил меня. Но самое постыдное – я ни капли не жалела. Так и глазела бы на него. – К-конечно! Боже, я-я…- и я резко крутанулась от него, смотря на стенку. Сердце глухими стуками отдавалось ушах, кровь прилила к щекам. Ну и что он подумает теперь. Хотя всевозможные выводы наверняка уже сделаны. Эта расчётливая головушка ничего не упустит. Никакие потаённые мысли не скроешь. – Мышка… - раздалось совсем близко. Я затаив дыхание поднесла кулачки к сердцу. Молясь о том, что оно стучало не так предательски громко. Как только он успел подобраться так близко. Я ничего не заметила... Рысь не иначе. – М-мне уйти? – промямлила я. Сакура – напомнила я себе. Сделай вдох. Затем медленный выдох. Один его шаг – и я перепутала, сделав два вдоха. Напряжение в воздухе было осязаемым. Ещё один – и я забыла выдохнуть. Снова шаг – моё дыхание сбилось. Я поперхнулась воздухом. Язык окоченел, а в комнате, кажется, поднялась температура. И вот он… – Сакура… - выдохнул Какаши и его руки плавно обвили мои плечи. Он прижал меня к своей груди. К своей. Голой. Мать его. Груди. Воздух из лёгких с шумом вырвался наружу. В голове стало пугающе тихо. Всё вокруг замерло, и потеряло для меня очертания. Я чувствовала жар его тела, напряжение мышц, даже сквозь одежду. Были только пробегающие по позвоночнику мурашки, и его обжигающий кожу, шёпот: – Сакура… я скучал. Господи…Что же со мной делал этот проникновенный тембр. – Я скучал, - повторил он. – Но мне нужно с тобой поговорить. Серьёзно. – Мм? – неохотно промычала я, прогоняя наваждение. – Так говори… – Посмотри на меня… - прошептал он. – Скажи что-нибудь. – Не могу… - я покачала головой. – Ты же хотел поговорить... Вот и говори. Мои слова заставили его рассмеятся. Горячее дыхание вызвало новую волну трепета. – Прекрати это, - велела я. – Что именно? - невинно поинтересовался он, и уткнулся носом в мою шею. Его руки ещё теснее прижали меня к своей груди. Я хотела что-то ответить, но слова застряли в горле. Руки Какаши заскользили вниз, огибая грудь, живот. Железная хватка обвила мою талию, и прижала к себе. Грубо впечатала. – Сакура, я хочу, чтобы ты переехала ко мне… - прошептал он. У меня спёрло дыхание от услышанного. – Что? - Я хотела порывисто развернуться, но в итоге получилось лишь дёрнуться на месте. Какаши держал крепко – не позволяя обернуться. – Ты переедешь ко мне? Я хочу, чтобы мы жили вместе. Я перевела дыхание, в попытке собраться и отмахнуться от наваждения. Его прикосновения вперемешку с голосом, вводили в какой-то гипноз. – Н.. Но зачем? – я была обескуражена этой просьбой. Она была более чем странной. Да, не спорю, мы испытываем друг к другу чувства, но… Переезд. Не рановато ли? – Я хочу обсудить это, но... Но я хочу знать, хочешь ли ты, чтобы мы жили вместе? Я выпала из реальности на несколько минут. Размышляя о причинах такой спешки, я почувствовала, что мне не договаривают. Это было подозрительно, но я доверяла ему. – К чему такая спешка? Он поцеловал меня в шею, и положил свою голову мне на макушку. Повисла оглушительная пауза. Он кажется обдумывал свои дальнейшие слова. – Сейчас такие обстоятельства… Я моментально насторожилась. – Какие? – Ты мне доверяешь? – А… – Ты мне доверяешь? – резко перебил он. После этого вопроса, рациональная часть меня и внутренний голос затихли в согласии. Будто они никогда не воевали, когда речь заходила о доверии к кому-то. Они не устроили взбучку, не скрестили мечи, как делали обычно. Внутри не было противоречий. Такое я почувствовала впервые... Так вот что подразумевают люди, когда чувствуют правильность выбора. Сейчас, да и всегда, я знала ответ на этот вопрос. Я не раздумывая, решительно кивнула. – Да. – Для меня – ты, и твоя безопасность, важнее всего. Пожалуйста, Сакура. Ответь. Ты хочешь переехать ко мне? Если да… Будет ли тебе комфортно со мной делить быт, учитывая, как мало мы находимся в отношениях. Вместо ответа, я задала встречный вопрос. Ну не кидаться же ему на шею сразу, как только он пальцем поманит! – А ты? Руки Какаши вновь прижали меня к себе. Его дыхание опаляло ухо. – Очень... Я не успела перевести сбитое дыхание, как он продолжил: – Я очень давно хотел, чтобы ты была со мной. Но не хотел спешить. – Так значит...мы встречаемся? И у нас...всё серьёзно? Блин! Я не правильно выразилась. Ты же понимаешь, что переезд, это важный шаг, и всё такое. Он замолчал. Кажется, обдумывал что-то. – Да, Сакура. Для меня эти отношения более чем серьёзны. Мне даже обидно, за кого ты там меня принимаешь, раз думаешь, что я не серьёзен по отношению к тебе, – он испустил звук, похожий на смешок, и укоризненно покачал головой, облокотившись подбородком на моё плечо. – Так значит… Мне можно рассказывать о нас… другим? Я имею ввиду, что мы состоим в отношениях, а не то, что между нами происходит, - поспешно пояснила я, зачем-то жестикулируя. Нервозность давала о себе знать. – Кому другим? - искренне удивился Какаши. – Я уверен, что твои подруги давно в курсе. а насчёт коллег. Это не их дело. Если у них хватает время о чём-то размышлять, не касающегося работы, я займусь распределением обязанностей, - голосом делового и сердитого босса, изложил свой вердикт он. – Или ты имеешь ввиду кого-то ещё? – Наших коллег в том числе, и… Твоих бизнес-партнёрш, - выдавила из себя я превозмогая смущение. Какаши на меня не смотрел, но я смотрела куда-то в потолок. Чёрт, как же такие разговоры смущают. – Ты хочешь афишировать наши отношения, - это был не вопрос, но я кивнула. Это подстегнуло его затрястись от смеха. Он сильно прижал меня к себе, и зарывшись носом в мои волосы и произнёс: – Моя маленькая ревнивая девочка. Я и не скрывал ни от кого. Подумал, может ты не хочешь, чтобы кто-то знал. Подозревал что тебе неловко... - до меня снова донёсся хриплый смех. Но через пару секунд его голос стал серьёзным и строгим. – Сакура, ты – моя женщина. А я – твой молодой человек. Если ты хочешь об этом рассказать, почему я должен быть против? Я и не подозревала как жаждала услышать такой ответ от него. Тревожный монстрик внутри сжался в комок, подобрел, и довольно мурлыча, начал ластиться к его ногам. В глазах противно защипало. Я проморгала в надежде сморгнуть влагу. Прекрасно понимала, что так и должно быть в нормальных и счастливых отношениях. Но мне не с чем было сравнивать. – Пойми, девочка моя, это и вправду важно. Я не раздумывая кивнула, и нежно погладила его руки, что так сильно прижимали к себе, намекая на то, чтобы он продолжал. Хотелось потеряться в его объятиях. Расствориться в руках, которые обнимали меня так, словно я единственная драгоценность, которую он оберегал от искусных воров. В руках, которые относились ко мне с теплотой и заботой. В руках, которые не допустят ничему причинить мне боль. Всё моё существо тянулось к нему. К его сердцу. К душе, которая даже в мыслях не сделала бы мне больно. Которая и сейчас боялась, что я растворюсь как мираж. – Масаши - отец Рин… Хочет отомстить Обито. Он обвиняет того в гибели дочери. И почему-то думает, что их проблемы в браке, в том числе развод - поспособствовали её смерти. Понимаешь, Обито отдалился от Рин из-за работы. Их брак рушился, не по той причине, которой Масаши придерживается. Другими словами, он неправильно сопоставил факты. Подумал, что Обито изменял дочери, и та, не выдержав предательства Учиха – наложила на себя руки. Масаши ослеп от горя и ярости. И сейчас, снова узнав о том, что Обито жив... - он резко замолчал, но выдержав паузу, мрачно добавил: – Он решил во чтобы то ни стало, покончить с ним. Но это ещё не всё. Его засекли с тобой, а это значит, что... – Что теперь Масаши убедился в своей теории, - сдавленно прошептала я, осознавая в какую ситуацию попала... – Но... это ведь бред. По твоим рассказам, Рин была сильной! Смелой! Волевой! Я...я не верю что она могла наложить на себя руки, из-за такого не разобравшись! – Понимаешь, - ещё крепче прежнего обнял меня Какаши. – Если бы ты видела этих двоих, ты бы сразу поняла, что эти двое дышат друг другом. Что их связь, создана самой жизнью. Она на него смотрела так, будто завтра его никогда не увидит. А он... Мышка... На самом-то деле, он встретил тебя после её смерти. Но вот в этом, мы вряд-ли теперь убедим её отца. Подробности я тебе расскажу позже. Нам нужно отдохнуть. Сейчас, единственный способ обеспечить твою безопасность, - он коротко поцеловал меня в макушку. – Это ни на шаг от тебя не отходить. В том числе и ночью. Люди Масаши каким-то образом следят за тобой, и неизвестно что могут сделать. Но известно одно – они используют тебя как рычаг давления, чтобы выйти на Обито. Я не могу этого допустить. Внутри что-то остро кольнуло. Я хотела отпрянуть от него и посмотреть ему в глаза, предполагая, что он шутит. Но едва я заёрзала, как Какаши обнял меня крепче прежнего, не давая возможности двинуться. Закатив глаза, я смирившись спросила: – Но каким образом он приплёл и меня к этому? У нас… - мне стало неуютно, но я заставила себя процедить это сквозь зубы. – У нас с Обито не было ничего серьёзного. И я не знала о нём толком ничего. Тем более, какие у него были отношения до меня. – Масаши думает, что Обито предал Рин. И каким-то образом разузнал что вы… - он начал мычать, в попытке подобрать правильные слова. – Ещё тогда, во времена твоей учёбы. И когда его люди, или он сам, точно не знаю, увидел вас здесь, то похоже пришёл к определённому выводу. И в нём колыхнулась давно забытая ярость и желание отомстить. Поэтому, если мы будем фигурировать с тобой вместе, то… – Я буду в безопасности… - закончила я более спокойно. Но у меня будто почву выбили из-под ног. – Да… У нас с Обито есть план… но об этом чуть позже. Мысли метались в голове роем жужжащих пчёл. Одно ясно точно – я сама того не подозревая залезла в подпольное дерьмо по уши… Желудок скрутило от ужаса. Я уже не знала, как дальше реагировать на эту новость, и застыла в его руках. Я знала, что мои ошибки молодости когда-то выйдут мне боком, но я не знала, что таким образом. Грудь сковал страх. Чистый, ничем не прикрытый. В горле пересохло, но я сглотнула вставший в горле ком. Сердце кажется замедлило удары. Какаши напрягся, телесно почувствовав мой страх и ещё крепче сжал меня в тисках своих рук. Он носом зарылся в мои волосы, и втянул запах через нос. – Сакура, всё будет хорошо. Мы разберёмся с этим. Я оторву пальцы каждому, кто подумает до тебя дотронуться. Тем более причинить боль, - твёрдым и непоколебимым тоном произнс он, медленно повернув меня к себе. Я боялась пересечься с ним взглядом. Моё сердце итак не выдерживало. Его пальцы трепетно погладили мой подбородок и приподняли. – Посмотри на меня, - прошептал он. Я отрицательно покачала головой. Подбородок подрагивал, не смотря на то, что я крепко стиснула зубы. – Пожалуйста, мышка… – Нет… я не хочу, - упрямо замотала головой я. – Любимая, посмотри на меня. У меня сбилось дыхание. Ему не нужно было больше просить. Мои глаза впились в его тёмно-серые. Эти слова, сорвавшиеся из его уст, подкосили ноги. Что он только что сказал? Я не могла выбрать. Мне смеяться или плакать? Его глаза скользили по моему лицу, и этот взгляд казался осязаемым. В комнате становилось жарко. Это напряжение скручивало узел внизу живота. Я продолжала как зачарованная смотреть на его губы. Его пальцы скользнули по моей щеке, медленно убрали прядь волос с лица. – Какая же ты…чёрт, - он наклонился и прижался губами к щеке. Невесомые как скольжение пера по коже поцелуи. – Сводишь… - поцелуй. – Меня… - очередное касание губами. – С ума… Кончик носа, правая сторона лица, лоб. Он шептал мне нежности в промежутках между поцелуями. Мне хотелось ухватиться за эти касания, раствориться и навсегда исчезнуть. Какаши твердил мне, что сходил с ума, но единственная кто балансировал на краю потери рассудка, была я. Его ладонь легла мне на шею, и притянула ближе к нему. Жалкое расстояние меж нашими лицами мучило, дразнило, издевалось надо мной. Хотелось без устали трогать, чувствовать, впитывать все его касания. Разве мужчина может быть настолько прекрасным? Последнее, что он прошептал, прежде чем жадно впиться в мои губы, было: – Красивая… Я наклонила голову набок, врываясь своим языком в его пространство, приоткрывая широко рот, чтобы он смог изучить его. Томимая долгими месяцами, одним желанием – наконец его поцеловать, у меня поехала крыша. Все цепи, удерживающие скромность, терпение, покорность – сорвались. Я прижалась к нему всем телом, наплевав на то, что полотенце соскользнуло с его бёдер. Сама бы их выдернула и бросила через окно. Я зарылась в его волосы пальцами, втянула его верхнюю губу. Наши языки пробовали друг друга на вкус, потерявшись в похотливом и страстном танце. Он издал сдавленный стон, и оторвал свои губы от моих. – Сакура, стоит остановиться. Я… больше не смогу сдерживать себя, - с отдышками прошептал он. А я ждала этот момент долгие четыре года, и терпела твой ледяной темперамент, не для того чтобы сейчас останавливаться. На этот раз я сама обвила его шею, и раздвинув его губы языком, заткнула его. Ближе уже было некуда, но мне всё равно было мало. Его руки заскользили мне под свитер, потянув его вверх. Намёк был принят. Нехотя оторвавшись от сладкого поцелуя, я стянула свой свитер через голову, оставшись в майке с тонкими лямками. Избавившись от этой преграды, он тяжело дыша, оторвался от меня, но для того чтобы оглядеть с ног до головы. – Что же ты делаешь со мной? – его кадык дёрнулся. Одной рукой он нашёл мою шею, и обвил её руками, несильно сжав. Притянув к себе, поцеловал с тем же неистовством. Всасывал нижнюю, кусал, затем облизнув переместился к верхней. Моё тело изнывало от его дальнейших ласк. Позвоночник вспыхнул, грудь, пальцы, бёдра, и то что было между ними, изнывали от желания. Я отчаянно нуждалась в том, чтобы чувствовать его. Ближе. Глубже. Его хриплые стоны, ласкали слух и опаляли моё возбуждение. Мои руки бесстыдно трогали его плечи, шею, грудь, медленно переместившись к низу живота, к плоти, которая тёрлась о мой пах. Я хотела посмотреть ему в глаза, прося о безмолвном разрешении, но меня захлестнуло безумное желание, попробовать его на вкус. Вереницей коротких нежных поцелуев я дошла от ключиц до основания шеи. Я медленно всосала кожу, лаская языком. Затем язык сменили зубы, и не сильно сжали. В награду, я услышала его гортанный стон. На вкус он был словно коньяк и горький шоколад, с нотками чёрного кофе. – С-сакура… - проговорил он с трудом, его голос сбивался на хрипотцу. Какаши откинул голову наверх, предоставляя мне больше пространства. Этот мужчина скоро сведёт меня с ума. – Люблю… - произнёс он, заставляя весь мир потерять очертания и расплыться. Заставляя почву под ногами превратиться в рассыпчатую субстанцию, и пойти ко дну, а рассудок раствориться в этих ласках. Мои стоны огрели его так сильно, что Какаши резким движением приподнял меня за бёдра, и маневрировал нас к кровати. Аккуратно уложив меня на прохладные простыни, начал просто на меня смотреть. Как я лежала в одном бюстгальтере, прикрывшая половину лица ладонью, старательно пряча румянец на щеках. Глаза изучали меня всю, словно он был картографом, дорисовывающим последние детали на бумаге. Всюду где цеплялся его взгляд, начало покалывать, гореть. Его рука заскользила по моим ключицам, задевая бретельку. Пространство между нами гудело от напряжения. Одно движение вниз. Второе, с другой стороны. Осталось открыть только сзади и… – А-хх! – я с силой втянула воздух. Ладонь Какаши впилась в мою левую грудь, заставив очередной стон вырваться наружу. – Не пойдёт. Любимая, приподнимись, - его голос был хриплым и густым от эмоций. Застёжки открылись. Бюстгальтер упал где-то около меня. Набухшие соски пульсировали. Из меня вырывались неглубокие, задыхающиеся вдохи. – Какаши… Следом, он ногами раздвинул мои колени, его губы сомкнулись на моём соске, и несильно сжали, лаская языком. Рука скользила вверх и вниз. От рёбер к бёдрам. Я выгнулась дугой и впилась пальцами в его спину. – А-агх!.. Ещё… Оторвавшись от моей груди, он снова прижался губами к моим, заглушая вздохи. Он поглощал меня как странник, мучавшийся от жажды. Его руки зацепились за края моих трусиков, и потянули вниз. Пальцы массировали внутреннюю сторону бедра. Его язык ласкал, обводил круги, яростно стакиваясь с моим. Зубы скреблись. Дразнящие движения рук, были близко к точке, которая отчаянно нуждалась в разрядке. Эти сантиметры ощущались как километры. Я застонала и захныкала: – Пожалуйста… Я хочу… – Что? Скажи это, - его пальцы нашли мой клитор и начали медленно массировать в центре круговыми движениями. – Хочу... – очередной круг. – А-ах… - я выгнулась дугой на встречу. Из губ вылетали громкие просьбы, вперемешку со стонами. Его губы поцеловали меня в очередной раз и прижались к шее, сильно укусив кожу. Он приглушал свои стоны, что только усиливало интенсивность момента. Какаши продолжал обводить круги, вызывая волны оргазма к спине. Ещё чуть-чуть, и… – Вслух… - прорычал он, оторвавшись от меня. Его голос был густым от эмоций. – Чётко и ясно. – Я х-хочу тебя…, - он убрал руки с клитора, и ввёл палец внутрь. Если он сейчас продолжит дразниться, я не выдержу. – В себе... Прошу. Следом ввёл второй палец. Глубоко. Боже. Я стонала и извивалась в его руках, одновременно метая простыни. Он вывел два пальца, и я обвила его талию ногами, прижимая его пах к своему. Требуя продолжения. Мои ногти прочертили бороздки на его коже. Губы Какаши слились с моими, в неистовом поцелуе. Позже он впился в мою шею, а зубы заменили язык, и всосали кожу. Боль усиливала возбуждение. Мне отчаянно хотелось избавиться от последней преграды, чтобы Хатаке вдалбливался в меня с силой, и до самого основания. Теревшись об его выпирающееся возбуждение, я сжала его волосы у затылка и прошептала согласие. Моя кровь раскалилась до бела, когда из его груди вырвался стон. Я подумала, что у меня разорвётся сердце. У меня никогда не было любимого звука. Но как же я ошибалась, пока не услышала его сердцебиение, учащённое от моих касаний, сбивчивый шёпот, смешанный со страстью, и разгорячённое от моих прикосновений тело. И как же сладко думать, что всё это – вызывала у него я. Этот мужчина – мой. Только мой. Ничего более не имело значения, как этот момент. Когда стены впитывали стоны, рваное дыхание, страсть реализованных желаний, перемешанное с наслаждением будоражащие сознание, и сердцебиение двух людей, слившихся в одно целое.***
Какаши Она уснула, сжавшись в комок и прижималась ко мне даже сквозь сон. Я убрал прядь на её лице и потянулся губами. Лставив короткий и лёгкий поцелуй, снова принялся любоваться ею. Боялся разбудить, как вдруг Сакура промычала что-то беспокойное, но глаз не открыла. Руки сами потянулись её обнять, на автомате притянули к себе. Желание оградить её от всех переживаний, усиливалось с каждым часом. Я всегда считал, что – секс. Не более чем необходимость удовлетворения физиологии. И никогда не понимал почему люди называют этот процесс – занятие любовью. К чему вмешивать мимолётное увлечение, и писать громкие культы, идеализируя близость тел? Но сейчас, когда каждый удар её сердца вызывал у меня облегчение и благодарность, а её потемневшие от возбуждения глаза перевернули внутри меня многие убеждения – я совершенно по-другому посмотрел на секс. Да и на многие другие вещи. Значит вот она, любовь? Когда забываешь где начинаешься ты, а где заканчивается она? Или наоборот? Весело усмехнувшись, я поцеловал Сакуру в висок, задержавшись в таком положении пару секунд. Столько лет прожить одному, стоило того чтобы сейчас быть с ней. Чтобы прожить такие, полные спокойствия, счастья зыбкие моменты... Впервые за столько лет, я мог твёрдо себе сказать да, вот оно чувство, о котором слагали столько строчек писатели, поэты, а воины добровольно склоняли головы.***
Мужчина с жилистой шеей, крутил янтарную жидкость в руках, периодически обжигая себе горло. затем с удовлетворением закрыл глаза, не смотря на терпкую горечь. Она была привычна. Приятна. Сзади него возник силуэт. – Значит, собираются у Хьюги Хинаты… - подытожил он, обращаясь к черноте. – Да сэр, - коротко поклонился тот, хотя мужчина его даже не видел. – Это всё? Ответом послужил короткий кивок головы. – Да сэр. – Действуйте аккуратно. Девушка должна быть жива. Не захочет говорить, - гнусная и дрянная усмешка исказила грубые, сальные черты его лица. – Вы лучше знаете свои методы. Делайте что хотите. Но Учиха должен показаться здесь без промедлений, - голос приобрёл опасные, стальные нотки. Затем мужчина небрежно кинул пачку купюр с пистолетом на стол и поскрёб щетину на осунувшемся и пожелтевшем лице. – Методы не имеют значения. Я жду только результат. А с девушкой, - чиркнул зажигалкой снова он. – Делайте что хотите, хоть дерите вчетвером на холодном полу. Но чтобы наживка была жива и была эффективно применена в деле. – Будет сделано сэр. – Тогда можешь идти, - махнул сидящий в кресле мужчина, в сторону выхода. От него не ускользнули воодувешлённое согласие подчинённого, после отданного приказа. Короткая усмешка, и больше никакой реакции. Ему были не важны их развлечения. Поэтому он лишь махнул рукой, и зажёг очередную сигару, сжатую между зубами. Короткий поклон, и докладчик минув осветлённую часть комнаты, скрылся за дверью в густые тени субботней ночи. Проблеск искры в янтарных глазах, загоревшейся от долгожданного предвкушения, отразились в зеркале. И предвещали неизбежный ужас.