***
Телевизор уже второй день транслировал протесты, митинги, проходящие по всей стране. Они против, что я уволила людей ободравших их до нитки и зачинивших весь тот ужас? Эти люди не меняются даже когда жрать нечего и их дети подыхают от холода и голода. Я закатила глаза. С этим срочно что-то нужно делать и уж точно не возвращаться былые рожи на свои места. Нужно объснить всë людям и лучший вариант записать обращение. — Миша, зови журналистов, СМИ, завтра я буду говорить для народа, — прикрикнула я своему секретарю. Он тут же явился в дверях и кивнул. На Михаила можно положиться. Он не раз спасал меня и всегда был на моей стороне. Мы познакомились в колледже и он был безнадёжно влюблён в меня. Но через время он встретил Наташу и мы стали лучшими друзьями. Это был единственный мой друг, не считая моей младшей сестры Мелиссы, но она умерла слишком рано, чтобы спасти меня. Я упала на диван. Выключила телевизор и отметила для себя, что над СМИ тоже нужно поработать. Но сейчас обращение и это важнее всего. Всё зависит от того, что я скажу людям. Я взала любимую ручку с розовым пампончиком на конце и принялась выводить ровными буквами в блокноте: «Я вижу, сколько вы протестуете. Но эти, не хочу называть их людьми, забрали у вас всё и не только у вас. Многие лишились без дома, родных, средств к существованию. И всё благодаря тем людям, ради которых вы выходите на улицы… — …Это благодаря ним нам сейчас приходится платить! Да, виноваты все, но эти политики особенно! Я считаю, что сейчас нам нужно сплотиться и работать в совсем иную сторону, чем вы выбрали! Но вы имеет право на собственное мнение и если после всего того, что сделали те, кого я уволила, вы всё ещё желаете видеть их, я верну всё как было! Громкие слова, не иначе. Зато их поразило, что у них есть мнение и правительство его учитывает. Это должно сработать и они отправятся по домам. Хотя черт знает, что у них в головах. Я вышла из зала, где записывалось обращение, и вернулась к себе в кабинет. Закрыла двери на ключ и плюхнулась на диван, такой мягкий и мой самый любимый. Прикрыв глаза снова вспомнилась мне та ночь. И его сообщение. Я уверенна, писал мне никто иной, как Зеленский. Зазвенел телефон. Комнату наполнила музыка на звонке и я улыбнулась. Обожаю Recovery! Просто в сердечке. Неизвестный номер, по первым цыфрам французкий. — Ало, — говорю я и тут же слышу уже знакомый голос. Тепло разливается по телу и я полностью расслабляюсь. — Леди Моретти, — моя фамилия из его уст так прекрасна, — Я потрясён Вашей речью! Вы прирождённый президент! — Ничего особенного я не сказала, — хмыкнула я, рассматривая потолок, что был так похож на небо со звездами. — Не скромничайте! — воскликнул восхищённо он, а потом более спокойнее сказал: — Я хочу помочь Вам. — Что? — у меня звуковые галюцинации, — Вы должны ненавидеть меня! — Вы раскаялись. А это дорогого стоит, — услышала я то, что повергло меня в шок. Такие люди, как я, даже раскаявшись не становятся светлее. Ведь если заплатить денег, не воскресишь мертвых людей. — Я хочу чтобы Вы приехали, — сказал француз далее немыслимое. Это невозможно! Все отвернутся от Франции только я ступлю на их землю. — Тайно, не официально. Я подскажу Вам, что делать. — А Вам от этого какая польза? — поинтересовалась я, ведь в жизни ничего не бывает просто так. — Если Вы согласны, я пришлю самолёт в пять вечера, — не отвечая на мой вопрос, будто его совсем не было, продолжил Эммануэль. Я быстро прошептала в трубку «Oui».***
Я спускалась по трапу, как по красной дорожке. Я не угрюмая президентша России, я Марлена из песни L’altra dimensione. Я модель с обложки журнала, я серфингистка, у которой нет отбоя от парней, я певичка в баре для состоятельных мужчин. Моя улыбка озаряет весь мир, ведь я Виктория Моретти. Машина уже ждала меня. Такая большая и чёрная. Самое то для влиятельной персоны. Она увезет меня к самому прекрасному мужчине во всей Франции. Покажет красоты побережья и приоткроет занавес сказки. Я ступаю на землю плавно, словно всю жизнь занималась профессиональным вылазиньем из машин. Он смотрит на меня, но подойти не решается. И тогда я делаю такие нужные шаги. — Добрый вечер, — улыбаюсь и моя рука протягивается вперёд. Никто не пожмёт её, только вот он и, наверное, Санду. — Добрый вечер, — кивает сдержанно, — Думаю, лучше места, чем личный пляж для разговора не найти. — Я в этом уверена, — говорю я и Макрон ведёт меня неведомо куда. Я иду за ним, всё ещё представляя себя Марленой. Мы выходим на песок и идти в туфлях уже невозможно. Вот-вот и грохнусь, но вовремя снимаю обувь. Француз повторяет за мной и мы идём босиком по ещё тёплому песку. Я слышу крик чаек вдали и шум моря. — Чудесная погода, — улыбается он и немного оборачивается ко мне. Его анфас прекрасен! — Вы хотели мне помочь, — напоминая я, складывая руки на груди в недовольному жесте. Макрон оборачивается полностью и смотрит в мои глаза. Его тёплые ладони накрывают мои локти. — На самом деле, я не знаю, как Вам помочь. Уж много вы накосячили, — непринуждённо говорит он и моё выражение лица меняется. — Тогда зачем Вы притащили меня сюда! — буквально кричу я и вырываюсь из его рук. Я бегу по вязкому песку, волосы развиваются у меня за спиной, ветер швыряет мне в лицо солёный воздух. Зачем? Во имя чего? Поиздеваться? Сказать, что я убийца? Макрон догоняет меня и прижимает к себе. Он целует меня, а я не сопротивляюсь. Пусть поиграет перед отъездом. Мне и самой не терпиться окунуться в океан французкой страсти и почувствовать его внутри себя. Эммануэль стаскивает с меня пиджак и бросает на песок. Я сама расстегиваю платье и оно падает мне в ноги. Я стою перед ним в одном бельё и ему это кажется нравиться. — Хочешь в воду? — предлагает он и тянет ко мне руку. Я берусь за неё и Эммануэль утаскивает меня на встречу волнам и солёным брызгам. Море окутывает нас и я теряю голову. Мягкая, тёплая, расслабляющая пелена покрывает меня, словно тончайший шёлк. А его руки словно модельер, что укладывает этот шёлк как нужно. Время — вода. Не зря так говорят. Это правда, ведь какие-то времена хочется смыть в унитаз навсегда и забыть о них. Но какие-то хочется спрятать в глубинах и никому не показывать.