***
К Сириусу у него всегда была особая слабость. Что-то в его повадках, остатках строгого аристократичного воспитания, хаотично перемешанного с бунтарской натурой, казалось, магнитом тянуло к нему всех людей, с которыми ему хоть раз удалось пересечься. По большей части, конечно, в юности, в годы учебы. В этом плане, Ремус всегда чувствовал себя особенным. Когда в общем зале Гриффиндора, вечером они вместе делали задания, как Сириус склонялся над учебником, доверительно близко от лица Ресмуса, и убирал постоянно спадающие на лицо волосы за ухо. Или, когда Сириус с Джеймсом обсуждали свои новые идеи, непременно направленные на разрушение всего в радиусе многих метров, и Сириус невзначай закидывал руку за спину Ремусу, обычно просто за компанию сидевшему рядом, или, утомившись, клал голову ему на плечо. Несомненно, девочки, в любое свободное время крутившиеся рядом, в попытках как-либо привлечь к себе внимание, пусть и ловеласа, но ставящего друзей в приоритет своим забавным интрижкам, Сириуса, алели, и отнюдь не от нежных чувств, когда Сириус в порыве эмоций радостно обнимал его за шею. Конечно, это всегда было приятно. Ремус старался не сильно углубляться в эти чувства и ощущения, и точно не пытался найти, упаси Мерлин, взаимность, тогда ему было достаточно этого простого внимания. Когда же спустя двенадцать лет проведенных во лжи, он вернулся, это было невероятным счастьем. Теперь, когда из всех их осталось только двое, Ремус, не ради себя, предпочел тесной однушке дом на Площади Гриммо. Где большую часть времени, не считая возобновившихся собраний Ордена и приездов детей, они были вдвоем. Сириус ненавидел это место, абсолютно заслуженно, и снова, как в детстве, отсутствие возможности выйти сильно на него давило. Поэтому, чтобы отвлечься, они, как во времена далекого Хогвартса, просто проводили время вместе. Читали, разбирали старые вещи, ели, утомившись, случайно засыпали на большом диване. В какой-то момент это стало так естественно, так просто. Просто они, вместе. Никогда этого не обговаривая, тем не менее, для обоих это казалось правильным, необходимым. А потом Сириус погиб. И Ремус снова стал жить в своей квартире. Один.***
И все-таки, гость, на проверку, как бы здравый смысл и все жизненные устои Ремуса не кричали обратное, действительно оказался Сириусом Блэком. Который, наверное, от переизбытка ощущений за этот, как в процессе разговора выяснилось, короткий, но насыщенный день в Лондоне зашкаливали, уснул на малюсеньком диване, который, несмотря на свои размеры, занимал большую часть гостиной, и теперь Ремус не знал, что делать. Он проверил этого Сириуса на присутствие оборотного заклинания, употребление оборотного зелья, и других менее очевидных способов изменить внешность, задавал вопросы, ответы на которые дали бы понять, что это не он, но человек перед ним был полностью натуральным, самим собой. Сириусом из далекого прошлого. Тот в свою очередь рассказал последние пару дней жизни, что помнил. Услышанное, несомненно, глубоко удивило Ремуса. Сириус этим утром нашел себя в Министерстве магии. Том самом, где около трех месяцев назад погиб, в том месте, из которого не выбираются. Никак. По его словам, "почему-то на совсем нижних этажах", и "еле нашел выход". Естественно, все местные сотрудники знали, что Сириус Блэк абсолютно точно умер в Завесе, и так же, видимо, были по уши в работе, а потому не посчитали нужным обратить внимание на отчего-то знакомого молодого человека в мантии Хогвартса нелепо озирающегося по сторонам, и просящего указать на выход. Даже сотрудники то и дело терялись, не говоря уж о посетителях. После этого, без волшебной палочки, и каких-либо денег, пешком, пошел, по какой-то причине, к нему домой. На вопрос "почему ко мне?" ответил, неразборчиво, в духе, что он уже понял, что что-то изменялось (ну да, несколько десятилетий вперед), и ему показалось, что Ремус точно будет жить там же, где и до этого, квартира матери, и подобное. Ну, в любом случае, он не ошибся. Теперь, стоя напротив спящего, опершись на захламлённый комод, Ремус думал, что делать. Как ответственный и лояльный человек, он знал, что нужно отвести Сириуса в Хогвартс, к Дамблдору, и тот с высоты своего великого ума, все понял бы, и решил, без Ремусова участия, конечно. Отдыхай, мол, дружок, ты и так много сделал. Но как человек с разбитой вдребезги душой, требующей хоть какого-то успокоения, наполненной эгоистичными желаниями, в однушке на окраине города, он хотел, чтобы этот Сириус остался у него, и не говорить об этом никому. Даже Дамблдору. Третья сторона его личности - друг. И друг не хочет делать Сириусу плохо, поэтому, что будет завтра, должен решить сам Сириус, и Ремус согласится с любым решением. А пока нужно разбудить его и предложить единственную кровать, а самому, хоть спина этому точно не обрадуется, разложить диванчик. Гость, как никак.***
Утром, проснувшись от непривычного шума воды (чистюля Сириус Блэк не постеснялся воспользоваться ванной комнатой), в обычно пустой, тихой квартире, Ремус осознал, что это правда не сон, что в его ванной правда сейчас Сириус, как выяснилось семнадцатилетний, неподдающимся объяснению случаем вернувшийся, откуда не возвращаются, в эту жизнь, в этот мир, но что больше всего волновало Ремуса, в эту квартиру, за тонкую стенку. И, когда он вышел, Ремус осознал, а точнее внезапно вспомнил, как сильно тот далекий бродяга из юности отличался от Сириуса Блэка, с которым он общался последние три года. Очень сильно, если вкратце. Этот Сириус, не тронутый ни сединой, ни тяжестью двенадцати лет Азкабана, вуалью осевшими в походке и взгляде, ни возрастом, был по простому красивым, не той аристократичной красотой взрослого Сириуса, заметной даже под весом жизненных невзгод, а юношеской чистотой лица, легкостью в походке, прямом уверенном взгляде, волной волос. Ремусу, по правде, всегда это нравилось. Небрежная красота, о которой владелец прекрасно осведомлён, и думает, что может пользоваться. Что ж, и разве он неправ? И, Ремус, только заметил, что… — Я взял с сушки твою одежду, ничего страшного? Мою нужно постирать, да и она не совсем вписывается в это… вроде как, новое время. У тебя есть что-нибудь съедобное? А то я уже второй день ничего не ел. Знаешь, квартира… — Точно, самое главное. Ремус забыл. Характер. Сириус был подростком. Нахальным, уверенным в себе, получающим все, чего он хочет, максималистичным. В своё время это было не так заметно, поскольку все они были юны, но сейчас Ремус полностью это прочувствовал. Но, кроме внезапных воспоминаний об этом-том Сириусе из прошлого-нынешнего, да. Его одежда. Будь Ремусу восемнадцать, он бы покраснел, но сейчас, смотря на Сириуса, в застиранной, кое-где порванной, большой ему домашней футболке с нелепым принтом, штанах, потертых, плотно затянутых, и все равно штанина тащится по полу, юный и улыбающийся просто так Сириус, казался абсолютным чудом, вне возможных ожиданий, фантазий, и прочего. Ремус, с тяжестью взрослого человека, поднялся с крохотного дивана, рукой предлагая Сириусу сесть за маленький стол. Все рядом, как удобно. Это все еще казалось странным сном, точно не настоящим. Вот так предлагать приготовить завтрак этому Сириусу-подростку. Даже звучит смешно. Сириус с удовлетворённым видом сел лицом к кухне. И тут же неопределённым жестом повёл рукой по периметру комнаты, всем своим видом выражая заинтересованность во всем, что происходит вокруг него: — Знаешь, эта квартира сильно изменилась. И ты… тоже изменился, лунатик. О, да, он не забыл, что последний раз, когда этот Сириус видел его, ему было семнадцать. Сейчас же он выглядел, как сам думал, прямо на свой возраст, но для Сириуса, это, должно быть, покажется безграничной пропастью. Около сорока. Седина легла на виски и затылок, синяки и морщины под глазами, шрамов прибавилось, да и старая потрепанная одежда никак его не молодила. Но сейчас, даже привычный к себе и возрасту, Ремус смутился под пристальным взглядом Сириуса, сияющего юностью и красотой. Но он, вместо того чтобы как-либо издеваться, что безусловно было бы в его манере, улыбнулся и без стеснения продолжил: — Мне нравится! Знаешь, ты неплохо выглядишь. Конечно, не как… я помню, но тоже хорошо. — он заискивающе улыбнулся. Мерлин, точно, тот, уже размывшийся за занавесью из войны и потерь, Сириус, времён Хогвартса, флиртовал со всеми живыми существами, которые имели смелость отказаться рядом. — Спасибо — Ремус улыбнулся в ответ, и развернулся, чтобы продолжить готовить. Немного скованными движениями, под внимательным взглядом, и через несколько минут, поставил все на стол, пододвинув скудный завтрак. — Приятного аппетита. Сириус… До жути непривычно было снова использовать это имя, снова смотреть на его владельца. Тот заинтересованно поднял взгляд с быстро пустующей тарелки. — Как ты себя чувствуешь? — абсолютно искренний, но немного неловкий вопрос. Ремус будет честен, он не знал, как стоит обращаться с внезапно воскресшими друзьями, отчего-то оказавшимися на много лет младше. Но он старался как мог. Сириус, кажется, это понял, поэтому постарался заверить: — Все хорошо! Правда, я в полном порядке, — настолько, насколько могло быть, когда ещё день назад ты был в школе, с друзьями, а сейчас, в общем то тоже с другом, но спустя 20 лет, и у него дома, даже не в магическом мире. Но он постарался не давить на Ремуса этими размышлениями. Сириус и так видел, как сильно он нервничает, хоть и очень пытается это скрыть, по правде, сейчас ему тоже было не по себе. Все казалось сюрреалистичным нелепым сном, который никак не хотел кончаться. Поэтому, Сириусом было принято решение спокойно плыть по течению, не пытаться предпринимать никаких действий. Тем более, рядом был Ремус, всегда отличавшийся ответственным отношением ко всему, за что брался, поэтому Сириус знал, что рядом с Ремусом у него все будет хорошо. Ремус о нем позаботится. На самом деле, сейчас меньше всего хотелось общаться с кем-либо еще. Он представлял, какую шумиху мог бы поднять взрослый-Джеймс, или, не дай Мерлин, Дамблдор, если бы они узнали, что он оказался тут. С Ремусом таких мыслей не возникало. Кстати, о всех остальных… — А как сейчас, здесь, дела у остальных? Ремус знал, что до этого дойдёт, он думал, что мог бы сказать на подобный вопрос, но так и не нашёл ничего подходящего. «Прости, Сириус, но Джеймс давно мёртв, ты, кстати говоря, тоже, но это ничего, зато Питер жив, правда он оказался Пожирателем смерти, ха-ха, неловко, правда?». Внезапно, да еще и так странно, вернувшись, кто мог гарантировать, что это навсегда? И если так, стоит ли так быстро разбалтывать все, что произошло за последние годы? При этом, все равно, невозможно было бы избежать Гарри, потому что вслед за вопросом про него, все остальное было бы очень легко понять. Ремус решил выбрать безопасный вариант. Полуправда. — Сложно сказать… мы перестали общаться, уже довольно давно. — Сириус, хоть и пытался это скрыть, от услышанного явно расстроился. От немногословности ответа, или же его содержания, понять было нельзя. — Хорошо. Ну, если не про других, тогда расскажи про себя. — и он тут же слегка смутился, его привычная самоуверенность подтаивала, он явно был слегка смущён разговором с, хоть и другом, но совершенно не того возраста, как он привык, все-таки он отличался от себя в юности, и не только внешне, — Судя по квартире, ты сейчас один? Ремус косо улыбнулся. Да, один, хотя Сириус, совсем недавно общавшийся ещё с ровесником-Ремусом и без того должен знать, что тот и до этого был один, не стоило удивляться. И все эти годы, тоже. Ремус, как и тогда, был уверен, что не должен портить людям жизнь своим присутствием в ней, будучи оборотнем, тем более. — Да. У меня, думаю, можно сказать, все хорошо. Пару лет назад я преподавал в Хогвартсе, профессором по защите от темных искусств. Но понял, что не мое. — очень сложно было избегать щекотливых тем, связанных с Гарри и самим Сириусом, которые плотно переплетались с его жизнью последние годы. Хотя тот внимательно слушал, явно пытаясь что-то понять из односложных ответов. - сейчас, вот, иногда выполняю задания Дамблдора, но в основном ничего интересного. — Я понимаю, ты не хочешь говорить слишком много, - Да, Сириус всегда был догадливым. И понимающим. Ремус в ответ, как бы извиняясь, улыбнулся. Сириус слегка наклонил голову к плечу, - Ничего страшного. И, - Он выдержал небольшую паузу, — Я тут подумал… Раз я, вроде как, появился здесь, я хотел бы остаться у тебя. С тобой. Ничего? Сириус, конечно, от незнания не понимал причины его нахождения здесь, думал, что произошло что-то вроде скачка во времени, а не сбой древнего магического артефакта, отобравшего жизнь Сириуса, а теперь вернувшего ее, еще и с бонусом в виде долгих лет жизни, дополнительно оставив все воспоминания юности, совершенно искренне выбрал остаться у него, пока он не "вернется", что же, на первое время, это будет лучшим вариантом. Сириус уверенно посмотрел прямо в глаза Ремусу, и тот кивнул, тепло медленно разливалось где-то в области сердца. И они в тишине доели скудный завтрак. Так прошло их первое совместное утро.***
Стоило признаться, Ремус не особо интересовался маггловскими изобретениями, в отличие от, например, мистера Уизли, по милости которого в его самой что ни на есть маггловской квартире, доставшейся от матери, в Лондоне, появился телевизор. Не как те, из далеких 70х, которые, возможно, видел Сириус, нелепые коричневые коробочки с крутилками, а очень современный, Sony, как говорил мистер Уизли с придыханием. Увесистый, но отвечающий стандартам времени, как сказала бы молодёжь, «классный». — Классно… — восхищенно протянул Сириус стоя вплотную к маггловскому вещателю. Его с детства завораживали изобретения магглов, наперекор семье помешанных чистокровок-консерваторов, мотоциклы, автомобили, ну и телевизоры, тоже. Сейчас он обходил всю квартиру, ища что-нибудь интересное, чтобы можно было выведать у Ремуса предназначение этих загадочных вещей. Он нетерпеливо повернулся к сидящему на небольшом диванчике напротив хозяину чудо-устройства, - А это можно включить? — Да, конечно, сейчас, найду пульт. - Он, признаться честно, редко включал его, только иногда, желание заполнить пустоту комнат перевешивало традиционное отторжение волшебников от всякой техники, и он включал новости маглов, или нелепые мелодрамы, или боевики, заполненные спецэффектами, в общем, любой фоновый шум, в конце, чаще всего, находя себя увлечённо наблюдающим события данных картин. Он выудил из складки дивана у подлокотника небольшой пульт. - Сейчас все будет. Сириус нетерпеливо ерзал, стоя у телевизора, рассматривал, почти полностью его закрывая. Наверное, он очень хотел узнать у Ремуса какие-нибудь технические характеристики устройства, или спросить, как он работает, но прекрасно знал, что тот не знает ответ на подобные вопросы, и поэтому сдерживался. — Сириус, — он послушно повернулся, и Ремус пригласительно похлопал по свободному месту около себя. В собранном виде диван не представлял из себя ничего интересного, разве что, удивляя своей нелепой обивкой и ещё, Ремус понял это сразу же, как Сириус сел, диван был кошмарно, до смешного, маленьким. Особенно для двух мужчин. Особенно когда Сириус, по какой-то своей бунтарской надуманной привычке решил залезть на него с ногами, сложив их в какое-то подобие позы лотоса. Колени их ног слегка касались друг друга. Он включил телевизор, шла новостная полоса, которую Сириус попросил оставить, конечно, был шанс, что сейчас внезапно решат повторно рассказать о «сбежавшем из тюрьмы кошмарном убийце Сириусе Блэке», но будем надеяться, что нет. Ремусу, так давно не ощущающему около себя даже иллюзии человеческого тепла, хотелось подвинуть ногу ближе, но это было бы абсолютно неуместно, тем более никак не хотелось напрягать Сириуса своими одинокими проблемами. Точнее, вообще то, очень хотелось, но ещё сильнее хотелось не рушить подобие доверия Сириуса к этой его «версии». Старой, вроде как. Совершенно верно, старой, Ремус, как бы близки вы не были до этого на разных этапах жизни, вы были одного возраста. О-дно-го, не 20 лет разницы, слушаем и запоминаем. Не транслировать свои иррациональные желания на реинкарнировавшую подростковую версию лучшего друга, спасибо. А в новостях тем временем шёл прогноз погоды. Цветная картинка периодически подрагивала. Ремус задержал долгий взгляд на Сириусе, сосредоточенном и увлечённым просмотром, - Нравится? — Ещё бы! — он мотнул гривой тяжелых волос, слегла пушащихся ближе к лицу, и лучезарно улыбнулся. Приятнее всего было видеть счастье на лице Сириуса. Детский восторг от, казалось бы, таких обыденностей. Мысль о том, что нужно найти и показать ему больше современных маггловских вещей, мелькнула в голове у Ремуса, и идея, которая Сириусу точно понравится, тотчас была озвучена. — Хочешь, можем сходить купить тебе одежду, в какой-нибудь маггловский магазин? Подходящего размера и фасона. - Хотя, признаться, не то, чтобы Ремуса сильно расстраивала его одежда на Сириусе. И все же, ожидаемый восторг от этой идеи отразился на, и без того, счастливом лице Сириуса. Хотя, естественно, со стороны Ремуса это был рисковый поступок, ради Сириуса (забавно, что до этого, с подобных слов в жизни Ремуса начинались опаснейшие авантюры). Конечно, не стоило рассчитывать встретить в маггловском магазине одежды Беллатрису Лестрейндж, которая бы тут же узнала братца, но и без всякой осторожности гулять по центру Лондона тоже не стоило, а тем более забредать в магические районы. Сириус тут же охотно закивал, но вдруг тут же остановился, и с сомнением посмотрел на Ремуса. — А это ничего? Ты, вроде как, не работаешь, — он многозначительности посмотрел на дырявую у горла футболку Ремуса. — и ведь нужны маггловские деньги, у тебя, должно быть, только обычные. Да и, знаешь, я не против продолжить носить твою одежду. Последнее было явно сказано с каким-то намеком, который Ремус осознанно проигнорировал. — Ну, - Ремус усмехнулся. — совсем уж за нищего меня держать не надо. Все в порядке, пару футболок и штанов мой хрупкий бюджет способен выдержать. Оставшийся вечер они молча смотрели телевизор, который, от такого переизбытка внимания, кажется, даже стал лучше показывать. Все еще было до жути странно просто сидеть в одной комнате с этим Сириусом, непонятно откуда взявшемся всего день назад, но все еще таким нужным. Наверное, стоит перестать называть его "этот Сириус”. Просто Сириус. Никакого другого Сириуса он уже, все-таки, никогда не увидит. Было странно думать, что если это не окажется сном, или глупым розыгрышем, или если внезапно ночью Сириус так же внезапно не вернёт «обратно», то он останется здесь. Просто будет жить? Как будто ничего не произошло? Эти вопросы мучали Ремуса ещё долгое время, но сейчас, под нудное гудение диктора, и тяжестью сна, таким приятным весом навалившемся на него после эмоционально тяжелого дня, они отступали, оставляя место приятной пустоте. Сириус, разморенный вниманием и приятной атмосферой дома Ремуса, так сильно отличавшейся от его родного дома, в полудреме прислонился головой к подлокотнику, все так же не отрывая взгляд от телевизора. Ему было... хорошо здесь. Немного расстраивало нежелание Ремуса рассказывать о последних новостях, но его можно было понять, наверное, если Сириус вернется, эти знания сильно все подпортят. Ремус, в прочем, такой как же как был. Думает за всех разом. И сейчас, в его отношении к Сириусу скользит что-то особенное. Конечно, это приятно. Даже сейчас, спустя много лет, Ремус относится к нему так же трепетно, как, по его памяти, еще совсем недавно, в школе. Загадочные долгие взгляды, прикосновения, но без всякой навязчивости, так отличавшиеся от громких девчонок, то и дело вьющихся рядом, или Джемса, который со всеми людьми его окружающими был в тесном контакте. Это всегда, не по злому, но тешило Сириусу самолюбие. Конечно, он любил Ремуса, как и Джеймса, как и Питера, это было естественно, и даже если ему самому было приятно лишний раз невзначай положить голову на плечо, или в порыве приобнять рукой за спину, он не предавал этому значения. Этот Ремус, сейчас сидящий на другом краю дивана, был другим. Та же вечная усталость в глазах теперь терялась в уверенном взгляде, взрослого, но пронизанного грустью человека. Но на Сириуса этот Ремус смотрел с тем же теплом, приятно отдающимся где-то под ребрами. Сириус бросил взгляд на Ремуса, и только сейчас заметил, что тот уже уснул. Да и самого его до бессилия клонило в сон, этот маленький диван теперь казался удобнейшей кроватью, встать с которой не было никакой возможности. Поэтому, набравшись нахальства, Сириус вытянулся, положив ноги поверх ног медленно стекающему головой по спинке Ремусу, и устроившись поудобней провалился в сладкую дрему. В голове слабо мелькнула мысль о том, что теперь он не против проводить так каждый вечер.***
Тщательно скрытый интерес сжигал Сириуса изнутри. Он видел, как упорно и безоговорочно Ремус охранял тайну пропущенных им десятилетий, и попытки уговорить себя, что делается это ради него, а не против, никак не помогали. Глухая обида от, как он думал, недоверия Ремуса и запретность еще больше разжигала желание узнать, что все-таки произошло. По душевному состоянию Ремуса и его собственному присутствию здесь очевидно и логично можно было бы предположить, что его, Сириуса, какое-то время назад не стало. Но видимо, обстоятельства или события предшествующие смерти были очень трагичны, раз это так тяжело отразилось на нем. И этот день сулил удовлетворить интерес, по крайней мере, Сириус на это надеялся. Ремус на весь день отлучился по каким-то неопределенным делам, неловко улыбаясь из заложенного старого камина, служившим только как предмет интерьера, и, как оказалось, подключенному к сети летучего пороха. План был прост: порыться в местных шкафах и ящиках, и, возможно, если повезет, найти там записи или письма, на худой конец фотографии, надеясь, что они что-то прояснят. Хотя формально Ремус не запрещал смотреть и трогать его вещи, Сириус, первый час одиночества с сомнение кружил, не находя сил и наглости просто так рыться в чужой жизни, около комода в гостиной. Но, все-таки, собравшись с силами присел, и открыл нижний ящик, заваленный разного рода учебными пособиями и программами, видимо, как-то связанные с годом работы в Хогвартсе. Ящик выше по содержанию был не лучше, но помимо сборников здесь лежали редкие открытки, обычные, разноцветные, с добрыми пожеланиями, правда никого из отправителей Сириус не узнавал, хотя многие фамилии казались знакомыми. Другие два ящика результатов тоже не дали, разве что в верхнем лежала большая общая фотография, на которой он сначала узнал Дамблдора, ничуть не изменившегося, а потом с удивлением себя, весело улыбающегося, а потом Питера, Ремуса и Джеймса, рядом с которым, на удивление, приветило махала Лили и много других знакомых лиц. Все они выглядели похоже, но, на вскидку, прибавивши пять лет, с того момента, когда сам Сириус их видел. Это, тем не менее, ничего не дало, фотография не была подписана, но, зато, это значило, что еще минимум несколько лет после учебы они плотно общались старой компанией. Потеряв всякую неловкость уже после первого комода, Сириус продолжил активно перебирать бумажки в пыльных шкафах Ремуса. Но каждый раз не находя ничего информативного, все больше убеждался в бесполезности предприятия. Не давало ему остановиться только то, что в ближайшее время от Ремуса он узнал бы и того меньше. Но, кажется, что-то стоящее все же тут было. В чем-то, на вид, предположительно, антресоли, отчего-то стоявшей на полу и держащей на себе телевизор, распахнув хлипкую дверку, можно было обнаружить криво согнутые пополам, горой лежащие бумажки. При ближайшем рассмотрении, записи Ремуса, с первой строчки дающие понять, что являются черновиком какого-то неотправленного письма для, некто, Гарри. Еще не приступив к чтению, можно было понять, что нужных слов автор подобрать не мог, множество сильно зачеркнутых и переписанных по многу раз моментов было раскидано по странице. "Гарри,***
— Ты, Ремус, всегда был человеком без вкуса. Серьезно, это...? Какая именно часть этой конструкции должна была мне, или любому мыслящему человеку, импонировать? — Сириус, подходил, и, выглядя абсолютно оскорбленным, смотрел на попытку Ремуса, который до этого неловко слонялся между полок с вещами (все же, думал он, маггловская мода была чем-то непонятным), видимо, помочь с выбором хоть какой-либо одежды, взяв посмотреть что-то попавшееся под руку, и именно в этот момент подошел Сириус. — Я понимаю, не хватает красок в жизни, но ты не думай, что это стоит проецировать на одежду. Тем более на мою. Я, кстати, взял то, что мне понравилось. Ремус, безусловно, немного нервно воспринимал любой выход дальше продуктового магазина, расположившегося в удачной близости от его дома, особенно теперь, когда с ним Сириус. Да, помолодевший, но нельзя исключать возможности внезапного возникновения прямо перед ними Пожирателей, или, что даже страшнее, кого-то из Хогвартса, знакомых Ремуса. Перед Пожирателя Смерти не пришлось бы объясняться. Он бросил взгляд на Сириуса, явно не отягощенного какого-либо рода трудностями сейчас. Хотя, знал бы он про своего крестника, то, как тяжело он пережил его смерть, захотел бы он быть рядом с ним, пойти доучиваться в Хогвартс? Как на "нового" Сириуса бы отреагировал сам Гарри? Честно, не хотелось знать ответы на эти вопросы, пока что, по крайней мере. Но, все-таки, как какую-то экзотичную зверушку, которую, не дай Мерлин, украдут, если кто-то узнает о ее существовании, все время держать Сириуса в квартире тоже нельзя. Он был молодым, активным, всегда в поисках занятия, таких людей нельзя загонять в рамки, и закрывать в домах. Поэтому, несмотря на холодный осенний ветер: — Хочешь еще погулять? Тут рядом есть красивое место. И вот, через полчаса они уже сидят на скамейке, до которой не достает ветер, в небольшом сквере, в который Ремус часто ходил один, просто посидеть в тишине, или почитать. Рано садящееся в это время года солнце уже приближалось к горизонту, и все было залито розовато-золотым свечением. Одним словом, романтично. — Романтика, — Сириус, откинувшийся на спинку, сквозь прикрытые ресницами глаза смотрел, отчего-то, не на прекрасный закат, а на него, Ремуса, который, в общем то, тоже смотрел прямо на Сириуса. На то, как его лицо будто бы светилось, и как красиво темные глаза смотрелись на светлой коже, как, откинувшись назад, он смотрел. Этому Сириусу - семнадцать. Этот Сириус улыбается лукаво, в глаза заглядывает игриво, голову к плечу склоняет. Ремуса крутит, почему я все еще смотрю, мысли, почему он так смотрит, почему я не могу отвернуться? Ремус медленно спиной прислоняется к скамье, не отводя глаз от Сириуса, так же внимательно смотревшего на него. Интересно, о чем тот думает? Играет в гляделки из принципа, или правда просто- Сириус, уверенным движением, но с глазами полными сомнения (тогда зачем? зачем?), положив руку на плечо Ремуса, влажно прислонился губами к его губам. Ради этого, даже немного приподнявшись со скамьи, корпусом прислонился к руке сидящего слева от него Ремуса. Стоило, наверное, как кричала разумная его часть, спокойным плавным движением отодвинуть Сириуса, сказать, что ничего страшного, но это все гормоны, ты не хотел этого делать, просто из-за безынициативного отстранённого воспитания ищешь внимание во всех около-родительских фигурах, просто ситуация, ничего-ничего, понимаю, стресс, новое место, я старался быть заботливым, может ты неправильно это воспринял... Но, по правде, ничего из этого Ремус не сделал. По правде, ничего из этого не было правдой. Все это неправильно, нездорово (ремус, тебе под сорок, не забыл?), но, тем не менее, на все разумные доводы против, ни собственные сомнения не помешали Ремусу. Открыть рот, и охотно ответить на поцелуй, положить холодную руку Сириусу на пояс, тем самым придвинув его ближе. Сириус, мог думать только о всех невыраженных чувствах, которое испытывал к этому человеку. Он не мог испортить вечер дешевой жалостью, или ломать комедию своим нелепым кокетством, поэтому прислониться губами к нему показалось правильно. Просто, без слов. Это же Ремус, и не важно, хоть семнадцать ему, хоть сто, для Сириуса он останется таким же близким человеком. Хотелось стать к нему ближе, хотелось, чтобы он стал ближе к нему. Хотелось, чтобы бесконечная скорбь не мелькала в глазах Ремуса, когда тот смотрел на него.***
— Я хочу, чтобы ты спал в своей кровати. — Сириус сидит на подлокотнике дивана, который Ремус планировал, как уже привык, разложить на ночь. — Тебе будет неудобно здесь. Да и я не могу заставлять гостей… — Сириус перебил его. — Со мной, имею в виду, я тоже остаюсь на кровати. — Ремус с сомнением посмотрел на Сириуса, который со сложным лицом заинтересованно разглядывал узоры на диване. Тот, будто не замечая недоумевающего взгляда, буднично продолжил. - Не подумай, без всяких намеков. Просто, мне кажется, диван довольно неудобный, и так долго отбирать у тебя кровать мне уже неловко. Но она довольно большая, поэтому проблемы быть не должно, правда? И он с самым невинным выражением лица наконец поднял взгляд. Мол, да, пососались в общественном месте, и пососались, с кем не бывает, а спина Ремуса, конечно, важнее всего этого, нет-нет, никаких двусмысленных намеков. Как будто у Ремуса теперь была возможность возразить. Да и перспектива снова спать на своей кровати, его, честно говоря, очень радовала. Осталось решить с самим собой вопрос какие чувства вызывает у него это "без всяких намеков".***
— Я соврал. От этих слов, сказанных на самое ухо, Ремус просыпается. Со сна понимание ситуации наступает критически долго, приятная тяжесть придавливает его поясницу к кровати. Через силу открытые глаза ясности не принесли. Но принесли красивое лицо Сириуса в неожиданной близости от его собственного, он, слегка хмурясь смотрел вниз, на него. Ночной свет из окна обрамлял его с одной стороны. — Что...? — Голова еще не смогла связать слова и действия в одну картинку, а потому Ремусу осталось лишь с недоумением переспросить. — Я соврал. это был намек. Скажи честно, ты издеваешься? — последнее сказано совсем тихим шепотом оттого, что лицо Сириуса стало еще ближе. Постепенно, в голове Ремуса ситуация обрела смысл, и суть претензии, кажется, даже дошла до него. Но толком обдумать это он не успел, горячий рот Сириуса уверенным движением прижался к его собственному, пока руки с обеих сторон мягко обхватили голову Ремуса. Руки, в это время тянувшиеся к бокам Сириуса, чтобы постараться мягко отстранить, безвольно легли на его ребра, легко касаясь. Тут же Сириус сам снова поднялся. — Ты же не против? Я не понимаю, Ремус, ты не хочешь обидеть меня своим безучастием, или пытаешься защитить им, оправдывая все это какой-то надуманной дуростью? Я сам поцеловал тебя, и теперь ты пытаешься игнорировать это? Мне казалось, ты был только за, так почему сейчас боишься? Ты же смотришь на меня, ты же меня трогаешь, но не так как хочешь, почему, Лунатик? Умоляю, Ремус, посмотри на меня. Прикоснись ко мне. Я не фарфоровая статуэтка, я не тот Сириус, на которого ты боялся дышать. — на этих словах Ремус тяжело выдохнул. Сириус беспокойно забегал глазами по ему лицу. — Я здесь, никуда больше не хочу, ни к кому больше не хочу, я хочу, чтобы ты перестал скорбеть по мне же рядом со мной. Но мне очень-очень нужно чтобы ты это осознал, и, боже, не смотри так, потрогай меня... На этих словах голова Сириуса тяжело упала на плече Ремуса, послышался тяжелый вздох, и тишина. Ремус постарался как можно аккуратней поднять руки, чтобы мягко положить их на шею и затылок Сириуса, прижимая к себе, добиваясь того, чтобы тот лег. Сириус послушно опустился всем телом, все так же безмолвно. Плавными движениями, Ремус начал водить рукой по вьющимся вихрам, приглаживая их, и, наконец, начал говорить: — Прости, Сириус. Я не думал, что это так тебя расстроит. Моя "надуманная дурость", имею в виду. — Сириус на это тихо фыркнул. — Я жалею о каждом моменте, когда смотрю на тебя, и не могу коснуться, и так же жалею о мыслях об этом, знал бы ты... Настолько, насколько я не хотел тебя расстроить, я хотел постоянно быть рядом. Я не хотел держать тебя тут, но я хотел тебя защитить, не знаю как. А теперь мне начинает казаться, со мной тебе может быть еще опасней. Сириус, посмотри... Ты знаешь, да? Я даже немного рад, что не пришлось самому говорить. Я... боюсь ошибиться. Боюсь привязываться. — Он мягко сжал голову Сириуса, пока его глаза внимательно следили за всем, что происходит на лице Ремуса. — Ты правда этого хочешь? — Говоря это Ремус постарался улыбнуться как можно мягче и ни к чему не обязывающе. — Мерлин, ты вообще слушал, что я говорил? Да, Ремус. Сириус, облизав высохшие губы, придвинул лицо ближе к Ремусу и вопросительно посмотрел. На что Ремус мог только приподняться, и, сжав немного волос у корней, придвинув Сириуса ближе, поцеловать. Сириус жадно обхватил его плечи руками, желая быть еще ближе, взять еще больше, будто боясь, что его могут отнять. Мягкие прикосновения теплых рук к шее, вес чужого тела, давящий на бедра, все это казалось невероятным. Ремус оттянул зажатую в руке прядь назад, заставляя тяжело дышавшего Сириуса запрокинуть голову. Тут же, рядом с кадыком, он оставил небольшой укус. Но, вместо ожидаемого возмущения, со стороны Сириуса послышался тихий стон. И как бы в ответ на эту явно положительную реакцию, всю шею усыпали поцелуи и легкие укусы. — Ремус, пожалуйста...