Possession

      Просыпаясь каждое утро на протяжении многих месяцев, Рен Сэридзава подходил к зеркалу и долго смотрел на своё отражение. На большие мешки под глазами, на множество еле заметных светлых линий, вереницей пронизывающих лицо от лба и до самого подбородка, — «шрамы», оставшиеся как напоминания о случившемся. Усмехаясь самому себе, Рен открывал небольшой шкафчик, выуживая оттуда прозрачный пузырёк с таблетками, и проглатывал их целую горсть, давая начало рабочему дню. Каждое утро всё повторялось из раза в раз, отточенные до механизма действия, вызванные не желанием, а жизненной необходимостью.       И вот Рен вновь смотрит в злополучное зеркало. Долго и внимательно рассматривает черты лица, пока не видит странный жёлтый блеск в собственных глазах, и лишь тогда уходит.       Таблетки уже давно не помогают…       Последнее, что он хорошо помнил, прежде чем стать другим, — так это миг потери контроля над собственным телом и волей. Он помнил тот день до мельчайших подробностей. Сидящий в черепе древнего титана и подключённый в искусственному интеллекту, он должен был управлять Мехагодзиллой, дать бой Королю монстров и убийце своего отца, чтобы наконец отомстить и принести мир в собственный дух… но что-то пошло не так. В последний момент явилось нечто чужеродное. В последний момент… обрубая контакт, и самолично захватывая контроль над Мехом. А после — вспоминая о ничтожном человеке.       Рен отлично запомнил, как голову в мгновение пронзили сотни обжигающих молний, оставляя вечные отметины на коже, и, прорываясь глубже, внутрь разума, заразили его неудержимой силой. То, что сперва взяло под управление Мехагодзиллу, — затем выбрало плоть и кровь в качестве своего вместилища. Что-то, что до поры до времени таилось глубоко внутри и лишь изредка выглядывало наружу в виде слабого блеска в глазах, но со временем осмелело и начало действовать открыто. — Убей… — Сожги их всех… — Верни нас! Голова мужчины раскалывалась от дьявольских голосов, похожих на дикий рёв чудовища, иногда звучащих даже ночью и заменяющих собой сны. Только в редкие моменты, когда всё же воцарялась тишина, Сэридзава младший мог крепко заснуть, наблюдал другие миры. Он видел десятки планет, сгоравших в жёлтом огне или раздираемых чудовищными штормами с неестественной природой, и каждый раз восхищался увиденным, настолько величественно представало разрушение. Одной из последних увиденных планет — была Венера; тайна, над которой учёные бились десятилетиями, раскрылась для одного человека всего за миг.       Но дальше — ничего. Пустота.       И снова всепожирающие голоса, к которым нужно было только привыкать, но которые можно было и слушать. — Господин Сэридзава, Вас вызывают в морокканский штаб. Дело срочное, — доложил штатный сотрудник, заходя в скромный офис нового директора «Апекс Кибернетикс» и оказывая небольшой, в соответствии с традициями, поклон. Мужчина отвлёкся от изучения документов и холодно посмотрел на подчинённого. — Готовьте вертолёт, — коротко ответил он. Когда сотрудник вышел из кабинета, Сэридзава потёр височную долю, пульсирующую резкой болью. — Уже совсем скоро… — Скоро, — отвечает Рен невидимому собеседнику, быстрым движением вытаскивая из ящика папку с грифом — «приоритетно», и долго рассматривая чертежи. Через его глаза на документы смотрит и то, что считает себя полноправным хозяином тела, раз даже вернуло человека с того света, позволив очнуться посреди разрушенного комплекса, самостоятельно встать с кресла, и, несмотря на электрический удар, способный убить в два счёта, — позволить уйти прочь, не заставляя дожидаться, пока шанс выйти незапятнанным ускользнёт.       Все дальнейшие действия Сэридзавы, — такие как, становление новым директором Апекс или приуменьшение репутационного удара компании после Гонконга, — были лишь мелкими шагами на пути к главной цели.

***

      Вертолёт рассекал лопастями сухой воздух, двигаясь над пустынным районом в сторону огромного комплекса цвета свежевыплавленной стали, воздвигнутого на берегу океана и увенчанного характерным для компании символом — «вершины». Рен часто бывал здесь, но по своей инициативе, а не когда его вызывали с срочным делом. Сегодня был особый случай.       Внутри комплекса Сэридзаву младшего как и обычно встречают с должным почётом и уважением, докладывая об успехах работы, и первым делом показывая усовершенствованные протоколы безопасности, чтобы сбой, как тот, что имел место быть в Гонконге, не затронул творение рук человеческих в этот раз. Рен часто кивает, но затем нетерпеливо спрашивает: — Что по основному проекту? — В ваше отсутствие мы инициировали первичные испытания крыльев, вместе с ними — и реактивных двигателей, господин Сэридзава. Всё работает исправно. Осечек — нет. — Показывайте, — отвечает мужчина.       Вместе с рабочими он направляется сквозь гигантский комплекс к его центральному ядру, где днями и ночами кипит грандиозная стройка, по размеру превосходящая печально известного Мехагодзиллу. Уже на подходе Сэридзава младший замечает металлические крылья, одно из которых раскрыто во всём своём золотистом великолепии; огромный каркас тела там же, отливающий зеркальным блеском, и гибкие, но толстые хвосты, закреплённые у самой поверхности. Сотни рабочих трудятся на верхнем уровне, занимаясь установкой трёх металлических голов на длинных шеях, венчающих чудовище — нового альфу. — Удалось значительно оптимизировать сроки. Меха Зеро будет готов уже к концу этого лета, — наконец звучат главные слова, которые Рен надеялся услышать с самого момента прибытия на завод. Он кивает, и его лицо расплывается в странной улыбке, а глаза на мгновение загораются жёлтым. — Скоро Годзилла будет уничтожен, — говорит Сэридзава слегка изменившимся голосом. — И настоящий король воцарится снова! — торжествует Гидора.