Диле́мма заключённого (англ. Prisoner's dilemma)

— Боже, просто скажи ему больше не приходить. Это твой дом! Ты вообще не обязан пускать этого придурка, — возмущается Нани и брезгливо косится в сторону шумной компании немного поодаль. — Они выглядят так будто вообще не моются. Я уверена, что так и есть, — показательно зажимает нос Эмз с другого бока. Сту вздыхает. Эта парочка любила провоцировать при любом удобном случае. Он вынужденно смотрит в сторону возбужденно перекрикивающихся молодых людей. Ладно, насчет остальных каскадер не уверен, но Вольт действительно иногда забывает про личную гигиену. Просто… все гении немного неприспособлены к простым повседневным обязанностям. Этот парень действительно показывал наилучшие результаты в боях, Сту со своим здоровьем и отсутствием азартности мог только позавидовать. И он точно уверен, что эту водолазку и штаны Вольт точно носит больше недели. — Успокойтесь, все в порядке, пока это не касается вас. — Мы переживаем за тебя! Как ты можешь терпеть выходки этого идиота и хотя бы раз не зарядить ему в лицо. Он же липнет к тебе как преданная собачка, даже смотреть смешно — Нани явно утрирует, но спорить сейчас просто бесполезно. Вольт ведет себя всегда так, будто они друзья, любит раздражать его на публике, заваливается к нему домой без предупреждения, но довольно редко, так что Сту считает, что лучше поберечь нервы, чем выяснять отношения. Эмз фыркает. — Кто-нибудь скажет ему о том, что нельзя говорить и есть что-то одновременно? Господи, Макс не такая безнадежная потому, что хотя бы переодевается. Девушки показательно громко говорят и подталкивают каскадера, когда Вольт со своей компанией проходит мимо. На улице прохладно. Биби отвлекается от импровизированной шутливой драки с Фэнгом и насмешливо ухмыляется. Эмз передергивает. Градус между их компаниями постепенно повышается. — Оу, тебя что-то смущает, детка? Ну, началось. Они замирают друг на против друга, и Сту практически буквально видит летающие между искры. — Да, вы вообще знаете о существовании душа? Или хотя бы о необходимости чистить зубы хоть раз в пару дней? — Эмз не унимается. Она вся сейчас — сплошная едкость и брезгливое отвращение. Девушка напротив с неисчезающей самуверенностью с лица бросает в ответ что-то такое же обидное. Подключаются Нани и кто-то из чужой компании. Сту уже не слушает. Это не уникальная ситуация, они цепляются каждый раз, когда видят друг друга. Он в запале ссоры случайно пересекается взглядом с недовольным Вольтом. Тот смотрит с холодным любопытством, пробирающим почему-то до мурашек, брови сведены к переносице, а губы упрямо поджаты. Выдержать его взгляд почему-то неожиданно тяжело — каскадер опускает голову и крутит значок на нагрудном кармане куртки, явный признак того, что он нервничает. Значков много, самых разных. Пальцы сами отцепляют один из двух самых мелких — красный. Парень вертит его немного в руках и убирает в карман, не зная, чем себя занять, лишь бы не смотреть в пронзительно бесцветные водянистые глаза. Рядом с вторым зеленым значком теперь пустует дыра. — Не подходи, мне уже нечем дышать! — запальчиво восклицает и прячется за Нани Эмз. Сплошная актерская игра на публику. — Оу, действительно? А от тебя воняет освежителем воздуха. За сколько ты сделала сиськи, м? Сту решает, что это представление пора заканчивать. Тем более на них уже начинали пялиться. Но его обгоняют. — Хватит, пошли. Просто не обращай внимания, — Вольт выглядит непривычно… менее легкомысленным чем обычно. Голос у него ровный и низкий, а выражение лица несвойственно холодное. Макс согласно кивает и тащит Биби дальше. Она вообще во всем поддерживает парня. Чуть ли в рот ему не заглядывает. Сту с холодным удивлением думает, какое ему вообще до этого дело. Все тело печет и адски ноет. Отвратный день. Пальцы сами дергают край разорванного рукава джинсовки. Сту скрипит зубами от неясного перманентного раздражения и думает только о том, как поскорей добраться до дома. У него разодрано колено, пара свежих кровоподтеков — прямо поверх старых и пожелтевших — и одежда, которую осталось только отправить на помойку. Сту думает, что на такой работе стоило бы радоваться тому, что он до сих пор жив. Получается только кисло проклинать тех, кто вообще так считает. У выхода из Старр Парка вечно невыносимо шумно. Виски сдавливает тупая ноющая боль с двойной силой. Он мечтает закрыть уже за собой дверь квартиры и остаться в тишине. Не видеть никого в радиусе тридцати метров. Особенно того, кто прямо сейчас недалеко от него перекрикивается со своей компанией и оглушительно громко хохочет. Вольт. Вечно переполненный нездоровый энергией и до сводящей скулы неприязненности дружелюбный. Сту не любит ненатурально громких людей, тех, кто постоянно пытается привлечь к себе внимание. Не хватало ещё больше себе испортить настроение. Он прикрывает глаза и старается отгородиться от внешних раздражителей. Подруги обсуждают что-то свое, не стремясь вовлечь парня в разговор, и он им за это благодарен. Рабочий автобус, развозящий тех, кто остался позже всех, все не едет. Сту уже давно плюнул и пошёл бы домой пешком, если бы тело украшало хоть на десяток меньше ссадин. Привычное — со временем привыкаешь даже не обращать внимания на постоянную боль. Нани сочувственно похлопывает его по плечу и советует взять пару выходных. Наверное, это не такой уж и плохой совет. Прикосновение отзывается в нем холодом. Квартира встречает его мертвой тишиной и сквозняками. В прихожей перегорела лампочка. Хочется поскорее избавиться от грязной одежды и лечь спать. На кухне бардак. Пара грязных тарелок в раковине, упаковки от еды быстрого приготовления и несколько полупустых банок. Сту неосознанно морщится — Вольт перенимает от Макс любовь к энергетикам. Та наверное с ума сходит от восторга и удовольствия. Фанатичка. Монотонная уборка неожиданно позволяет немного расслабиться. Сту механически выполняет не требующие особого мыслительного процесса действия, складывает мусор в мусорный пакет, наскоро моет посуду и протирает стол. Это позволяет ненадолго отвлечься. Ему действительно кажется, будто сил на то, чтобы выходить куда-либо в ближайшие дни, попросту не найдется. Это далеко не об усталости — наоборот, физическое напряжение было приятным, позволяло мыслям очиститься от ненужного хлама. Сту просто не мог себя заставить сделать рядовые повседневные вещи. Перспектива снова с кем-то общаться, чувствовать чужие взгляды и давление толпы… раздражала. Он упирается руками в кухонную столешницу и тяжело выдыхает. Наверное, слишком долго так стоит, отвлеченный ленивыми невеселыми мыслями, потому что в себя приходит от проворачивания ключей во входной двери. Негромкий хлопок и минутная возня в коридоре — каскадер внимательно вслушивается, но остается в том же положении, развернутый спиной к дверному проему. Правда его довольно скоро неожиданно хватают за волосы и тянут. Болезненная волна прошивает тело, заставляя шипеть и позволить управлять собой, лишь бы не увеличивать натяжение. К нему прижимаются — спину и бедра обжигает от горячего тяжелого тела, навалившегося сзади. Парень шумно выдыхает и дергает за волосы, заставляя развернуться и сесть на колени. Сту смаргивает злые слезы в уголках глаз и смотрит снизу вверх. Унизительно и обидно, потому что Вольт улыбается, насмешливо щурясь и всем своим видом показывая, какое удовольствие ему доставляет явное чувство превосходства. — Боже, ты ведь даже не сопротивляешься, — его голос непривычно жесткий, с различимой издевкой. Под черными очками самодовольством светятся холодные водянистые глаза с полностью сожравшей зрачок ледяной радужкой. Каскадер молчит, покорно опуская голову и сжимая до следов-полумесяцев ладони на коленях. Слышится приглушенный смешок. — Маленькая шлюха, со своими подружками ты был посмелее. Сту молчит. Молчит, отчаянно зажимая нижнюю губу меж зубами и покрываясь предательским стыдливым румянцем. Дышать становится тяжелее, потому что железная хватка в волосах заставляет запрокинуть голову, обнажая шею и скачущее от гулкого сглатывания адамово яблоко. — Значит я мерзкий? А как назвать тебя, уже текущего от того, что кто-то просто применил немного силы, м? Просто признай, что тебе подойдет кто угодно, — Вольт давит на затылок и вжимает парня лицом в свой пах. Черт. Сту никогда в жизни не признается, что от этого рот автоматически наполняется слюной. От твердых рук, направляющих и контролирующих каждое его движение. От острого тяжелого мускусного запаха, забивающего все рецепторы. Он глубоко вдыхает и давит унизительный скулеж. Хочется быстрее и больше, но Вольт словно специально нарочито ласково гладит его по голове и нежно улыбается, опираясь бедрами о стол. Каскадер терпеливо ждет разрешения — самовольство всегда наказывается, он уже приучился к неизменяющимся правилам. Послушно трется щекой о грубую ткань и смотрит в потемневшие от голодного возбуждения глаза. Парень наконец сдается и убирает руки, давая ему немного свободы. — Давай, детка. Я же знаю, как ты нуждаешься. Наверное, должно быть немного стыдным то, с каким рвением и поспешностью Сту расстегивает его штаны и сразу опускается, плотно сжимая губы вокруг покрасневшего тяжелого от возбуждения члена. Вольт на вкус своеобразно терпкий и яркий, это острее чем обычно и явно не должно быть приятным, тяжелый горький привкус наполняет рот, и Сту, возможно, закатывает глаза от непривычного странного удовлетворения. Парень сверху хмурится, явно не одобряя поспешность и слегка остраняется. Каскадеру хочется разочарованно скулить. — Аккуратнее, мы же не хотим, чтобы ты повредил горло? Хотя приятно, что ты так заводишься от того, что тебя называют шлюхой. Или тебе важно, что это говорю именно я, м? Что если я назову тебя своей маленькой шлюшкой? Сту крупно вздрагивает и широко округляет глаза. Личная отзывчивость бьет под дых, и он старается унять дрожь в слабеющих руках. — Так что? Хочешь мне отсосать, тогда попроси, как хороший мальчик. Ну же, — Вольт с наслаждением наблюдает за тем, как молниеносно эмоции сменяют друг друга на потерянном лице напротив. Это определённо забавно. Для Сту это грязно и до ужаса непотребно, но извращенность и испорченность слов, роняемых младшим, заставляет низ живота тяжелеть от липкого настойчивого возбуждения. Он мнется, но проигрывает в споре с самим собой. — П-пожалуйста, — его подводит голос. Сту говорит тихо, начиная заикаться от волнения, едва слышно, но это не скрывается от другого парня. Он улыбается еще шире, обнажая зубы и закусывая нижнюю губу. — «пожалуйста» что? Детка, думаешь, что сможешь просто ныть и я пойму тебя? — Я х-хочу, чтобы ты в-выебал меня в рот, — выдыхает каскадер и прячет глаза. Его душит стыд, но вместе с тем по телу разливается приятное наслаждение от грязного возбуждения. Тело сводит судорогой, когда тяжелые военные берцы давят на пах. Сту дергается и старается сидеть смирно, чтобы не давать другому больше поводов дразнить его. Вольт кажется полностью этим удовлетворен, судя по тому какими нежными становятся прикосновения. Длинные пальцы легко скользять по переносице, щекам, заправляют за ухо выбившиеся пряди волос, а затем очерчивают контур блестящих от слюны губ. Он хихикает, когда Сту поддается вперед, высовывая язык, и отдергивает руку. Тот выглядит до смешного разочарованным. — Сойдет, — бормочет Вольт и давит подошвой на выпуклость в его штанах. Каскадер приглушенно всхлипывает, толкая бедра так, что ботинок младшего сильнее прижимается к его члену. — Быстрее, это становится скучным. Сту не должен быть особо шумным в сексе. Никогда не был. Но то, с каким нарочитым пренебрежением и холодом смотрел на него Вольт, обычно сам нагло требующий его внимания, заставляло сердце биться быстрее. Он определенно был слаб к тому, как грубо хватали его за шею и зажимали рот, чтобы не беспокоить соседей. Руки предательски дрожат, когда он стягивает чужие штаны, опуская их чуть выше колен младшего, прежде чем нырнуть вперёд и взять головку в рот, проводя языком по кончику и постанывая от вкуса. Он послушно старается держать зрительный контакт, смотря мутными глазам из-под опущенных ресниц, ровно до того, как Вольт сдвигает ногу так, чтобы пятка оказалась ровно на уровне его паха. Мысль о железных вставках в подошве делала ситуацию более острой, выбивая жалкие всхлипы. Сту отводит взгляд, прикрывая глаза, пока он хнычет вокруг члена Вольта. Он отстраняется, делая глубокий вдох, и неосознанно сжимает ноги, увеличивая трение. Ладони сами ложатся по верх чужих объемных бедер, хотя бы немного заземляя. — Разве я говорил остановиться? — мурлычет младший. Наверное, эта его наигранная ласковость в сто раз опаснее, чем открытое пренебрежение. Будто охота. Сту — добыча. Он виновато опускает голову, чувствуя, как его снова тянут за волосы, и позволяет пропихнуть член в рот сразу на половину. Вольт не церемонится, но на мгновение успокаивающе гладит по голове и пересекается с ним глазами, выискивая малейшие признаки дискомфорта. Старший едва кивает и расслабляет челюсть, позволяя использовать его как тому заблагорассудится. Это вызывает у второго широкую восторженную ухмылку напополам с восхищенно блестящим взглядом. — Молодец, — он неглубоко двигает бедрами на пробу, рука соскальзывает с волос Сту, мягко ложась под подбородок. Каскадер смотрит на него слезящимися стеклянными глазами, чувствуя как с уголка рта стекает влажная дорожка слюны. Вольт стирает ее и нежно гладит большим пальцем по щеке. Горло с непривычки довольно неприятно саднит, приходится то и дело сдерживать дерущий связки кашель. Было бы совсем не горячо, если бы его стошнило, пока он сидел на коленях с чужим членом, трахающим его рот, и мокрым пятном на своем белье. Вольт перестает злиться ровно в первые две минуты как попадает в квартиру, просто поддерживая их маленькую игру, потому что это очевидно то, чего желают они оба. Вид на явную зависимость старшего от необходимости направления кем-то более чем захватывающий. Парень мягко хвалит его и скользит костяшками пальцев по скуле. — Такой хороший, — бормочет он. Сту слегка наклоняется к чужой ладони, довольно жмурясь от ласки. В следующую секунду нога давит на его болезненно возбужденый член сквозь джинсы с удвоенной силой. Вольт знает, что это должно быть гораздо дискомфортней чем в прошлые разы. Боли в несколько раз больше чем удовольствия. И он понимающе улыбается, видя как отчаянно шипит каскадер, выгибясь в попытке отодвинуться от прикосновения. — Ты похож на похотливого щенка, может заставить тебя кончить просто потираясь о мою ногу, м? Клянусь, ты заплачешь от стыда, но позволишь сделать это с собой. Правда, детка? Сту вымученно стонет, опуская голову, чтобы успокоиться прямо над членом младшего, позволяя своему языку высунуться и облизать основание. — Ты стал таким своевольным, даже не отвечаешь, когда тебя спрашивают, — хмыкает тот, отмечая, с каким отчаянным желанием смотрит на него парень. — Это было первое и последнее предупреждение. Не заставляй меня расстраиваться, ладно? Сту подчиняется, слегка посасывая кончик, постанывая, пока Вольт продолжает давить на его член. Он так хорошо это воспринимает, прилежно сосредотачивая все свои силы на том, чтобы Вольту было хорошо, постоянно покачиваясь вверх и вниз, позволяя слюне собираться во рту, делая скольжение грязным и влажным. Вольт приглушенно стонет, не в силах сдержаться, руки до побеления сжимают край стола. Парень чувствует, как низ живота щекочет от стягивающего спазма удовольствия, поэтому резко вырывается изо рта старшего, оттягивая его за волосы, с насмешкой наблюдая, как разочарованно тот поддается вперед. Боже, у него такие голодные глаза. — Вставай. Сту не сразу понимает, что обращаются к нему, слегка потерявшийся в ощущениях и пространстве. Он морщится, когда в предплечье резко впиваются чужие пальцы и тянут наверх. Вольт опасно щурится и сжимает челюсть так, что под тонкой кожей ходят желваки. — Детка, ты ходишь по грани. Специально пытаешься разозлить меня? — П-прости, — неровными пятнами румянца покрываются щеки и кончики ушей. Вольт прикидывает будет ли такой же яркой его задница, если применить ремень. Но только сожалеюще вздыхает, потому что с его чувством меры в прошлый раз испорченное кровавыми разводами постельное белье пришлось выкидывать, а каскадер смотрел на него с таким убийственно мрачным видом всякий раз, когда Вольту же приходилось обрабатывать повреждения. Воспоминания о располосованной, содранной в отдельных местах нежной коже и разбитом, ошеломленном от ощущений старшем опасным напряжением отзываются внутри. Вольт сдерживает улыбку, потому что сейчас она была бы крайне неуместной, и не может себе отказать в маленькой слабости просто понаблюдать за Сту. Тот поднимается, не без чужой помощи, и сразу же цепляется за младшего, проклиная ослабевшие ноги. В нем борются смущение и жажда. То, каким тот выглядит сломанным из-за соблазна, распаляет Вольта сильнее и сильнее. Если бы его сейчас спросили, он бы не взялся гарантировать безопасность своих намерений. С одной стороны хочется привязать каскадера к кровати и просто позволить хорошенько выебать себя, а лучше сжать руки на шее и контролировать каждое движение. С другой же хотелось вдавить его лицом в подушку и играться до тех пор, пока тот не начнёт плакать от отчаяния. Вольт теряется в выборе и какое-то время терпеливо позволяет прикасаться к себе, чувствуя как Сту осторожно прижимается и скользит руками под его водолазку, кладя ладони на талию. От горячего сбивчивого дыхания по шее бегут мурашки. — Простить тебя, правда? Мне кажется я слишком потакаю твоим капризам, а нам никак нельзя допустить, чтобы ты всем командовал, — ласково улыбается Вольт, демонстрируя очаровательные ямочки на щеках. Его сияющее безобидное поведение никак не соответствовало тем словам, которые он говорил. Словно парень осторожно расставлял ловушки, усыпляя бдительность, чтобы однажды Сту повелся и попал в одну из них. О, Сту обязательно попадется когда-нибудь. Он покорно кивает и опускает глаза. — Боже, детка, ты же не можешь быть ответственным за все, просто посмотри на себя. Ты должен быть благодарен за то, что я беру все в свои руки, — мурлычет младший, сжимая его щеки в ладонях и заставляя посмотреть в лицо. У него в глазах сплошная забота и беспокойство. Хочется плакать от того, каким он становится в такие моменты. Это невыносимо острая опасность и желание довериться одновременно. Сту заторможено кивает. — К-конечно, это так. — Оу, разумеется. Посмотри на себя. Заставляешь меня делать всю работу, не так ли? — изучающе тянет Вольт и хихикает, замечая, как шумно втягивает сквозь сжатые зубы воздух Сту. — Детка, ты ведь подойдешь только для использования. Его с головой выдают до предела расширенные зрачки и учащенное дыхание. Открытая книга. Вольт думает, что игра стоит свеч. — Боже, не могу дождаться, когда твой большой, бесполезный член войдёт в меня, — он улыбается, поддаваясь вперёд, чтобы грубо сжать руку под его челюстью, мокро целуя парня в губы, и, наконец, сдаётся и проскальзывает языком внутрь, когда Сту открывает для него рот. Между губами растягивается и рвется тонкая нить слюны, когда они отстраняются, восстанавливая дыхание. — Если бы не это, от тебя не было бы никакой пользы. Сту скулит и сжимает его бедра, прижимаясь вплотную и ластясь к прикосновениям. — Ты прав, — он звучит так, будто уже сдался, что не может не вызывать теплое покалывание от предвкушения в груди. — Прав в чем? — подталкивает Вольт, заранее довольствующийся своей победой. — В т-том, что я бесп-полезен. Я не знаю, к-как надо трахаться. Младший улыбается. — Такой сообразительный малыш, — Сту не контролирует громкий болезненный всхлип, когда в разрез с ободряющими словами чужие длинные пальцы грубо сжимают его возбуждение сквозь штаны. Вольт демонстрирует ровные резцы и клыки, улыбаясь еще шире. Ухмылка становится кровожадной. — Твой член — самая лучшая твоя часть, но ты абсолютно не умеешь им пользоваться, к сожалению. Это маленькая простительная ложь. Сту всегда трахал его так, что Вольт видел звезды, когда ему это позволяли. Но он сейчас очевидно нуждается в унижении, а младший не видит причин отказывать его потребностям, тем более что сам получает от этого массу удовольствия. — Тебе повезло, что я могу справиться со всем сам, детка. Как думаешь, ты заслужил кровать или мне заставить тебя плакать прямо здесь, нагнув над кухонным столом? — еще одна ловушка. Способность не попадаться в них стала сопутствующим навыком в дрессировке (он каждый раз кривится при этом сравнении, но соглашается с тем, что иначе регулярные наказания не назовешь), так что Сту упрямо качает головой и увиливает от ответа. — К-как ты захочешь. Просветление в лице младшего прямиком действует на внутреннее довольство собой. — М-м, уже лучше, — тот наконец легко отталкивает его от себя и кивает в сторону единственной жилой комнаты. — Разденься и жди меня. Сту, выглядящий уже немного более пришедшим в себя, слабо кивает и разворачивается. На пол с металлическим звяканьем падает джинсовка. Парень под ноги же бросает футболку, зная, что Вольт следит за каждым его движением. О, если бы он знал, каким темным желающим взглядом тот облизывал каждый сантиметр его обнаженной кожи, следы от боев, раны и синяки, то явно вел бы себя менее провоцирующе. Сту скрывается в комнате, приступая к абсолютно несексуальному процессу снятия обуви и штанов. Руки сами тянутся и замирают в сантиметре от возбуждения. Его член болезненно красный и потяжелевший от долгого отсутствия разрядки, истекающий естественной полупрозрачной смазкой. Но он одергивает себя, с небольшим сожалением, в любом случае мысль о том, что Вольт будет доволен его поведением является наилучшей мотивацией. Вольт свободно выдыхает, как только остается один. Нельзя не признаться, что его ведущая роль трещала по швам, хоть это и не было очевидно. Сту был так зависим от него, но так же это работало в обратную сторону. Просто младший немного лучше контролировал себя и свои слабости. Это не отменяло того, как он менялся, стоило только каскадеру чуть откровенней показать свою привязанность. Это было пугающее чувство, заставляющее парня бросать все свои силы на то, чтобы не сорваться. Конечно, это работало с переменным успехом, хотя Сту очевидно не имел ничего против чуть более явной демонстрации силы. Но все же он не в полной мере понимал, насколько это необузданный и неконтролируемый процесс. Вольт понимал, поэтому боялся чуть больше. Он любил моменты оттягивания того, что очевидно произойдет, зная, как бездействие и мучительное ожидание распаляет партнеров. Поэтому совершенно не торопится. Он подбирает сброшенные на пол вещи и кладет на стул — по-хорошему следовало бы отругать Сту за дерзость, но он слишком любил любоваться его телом. Тот даже не потрудился включить свет или задернуть шторы. Сияющий и ладный, как искусные греческие статуи, в полумраке и полосах света от уличного фонаря. Каскадер тягуче медленно потягивается на кровати, позволяя любоваться собой, и смотрит с плохо скрываемым нетерпением из-под прикрытых век. В темноте синяки и ушибы чернеют почти зловеще. Он протягивает руки, позволяя Вольту прижать его к кровати, и недовольно вздыхает. Младший усмехается, замечая как вскидываются его бедра в попытке увеличить трение, и давит рукой на таз, обездвиживая. Учитывая их довольно идентичное телосложение и рост, Вольт все же имел физическое превосходство благодаря ежедневным тренировкам и боям. Он предпочитал грубую силу, когда каскадер отдавал предпочтение ловкости. Но, черт, его ладонь могла практически полностью накрыть его талию. — Держи руки при себе, окей? Не смей трогать меня, пока я не разрешу, — мягко осаждает парень, пресекая очевидные намерения. Приходится послушно свести руки над головой как прежде, цепляясь за изголовье кровати. Вольт бесшумно встает — пропадает уже привычная тяжесть и дышать становится свободнее — и ловко избавляется от оставшейся одежды. Возможно, он и не менял одежду достаточно давно, чтобы начать брезгливо морщиться, но все еще имел достаточно горячее тело, чтобы Сту не мог избавиться от определенных мыслей. Он определенно выглядел неприлично откровенным в излюбленных прилегающих топах с обрезанными рукавами, обнажающими накаченные руки, и высоким горлом и привычных военных берцах. Старший невольно сглатывает при воспоминании о том, как тот заставил вылизывать его обувь. Почти физически во рту ощущается металлический привкус от железных вставок и запах качественной кожи. В голове прочно заседает единственная мысль о том, как бы горячо выглядели его руки с выступающими от напряжения венами, если бы Вольту пришлось удерживать его. Боже, он определенно хотел попробовать с ним все, что можно было только придумать. Младший подозрительно следит за сменяющимися на его лице тенями эмоций и тихо фыркает. — Ты уже выглядишь затраханым. О чем ты можешь думать, когда я стою прямо здесь? Сту расслабленно улыбается и сам подставляет шею, когда поверх ложатся чужие пальцы. Не сжимая, просто обозначая. — М-м, ты ведь сможешь выебать меня навесу? Очень хочу. Но сейчас хоть как-нибудь уже, пожалуйста, — он глубоко выдыхает на последних словах и словно перешагивает через неощутимую грань. Вольт обожает то, как у него мутнеют глаза в такие моменты. Он выглядит немного сбитым с толку внезапной смелостью парня, но быстро берет себя в руки и с усмешкой тянет: — Оу, все что захочешь, детка. Просто в следующий раз. Ты слишком вымотанный сейчас, я полагаю. Я просто помогу тебе кончить, а потом ты меня обнимешь и заснешь, так, малыш? — Звучит неплохо, — бормочет Сту, полностью обямкая в чужих руках и иногда еле слышно вздыхая от приятных ощущений. Вольт позволяет себе какое-то время просто прижиматься в почти невинных поцелуях к каждому заметному синяку и повторять этот же путь настойчивыми прикосновениями кончиками пальцев. Сту даже не замечает момент, когда ощущения пропадают на мгновение, а затем слышится характерный щелчок. На его члене сжимается скользкая от смазки ладонь, заставляя кончики ушей краснеть от характерных хлюпающих звуков. Вольт жадно следит за каждым проявлением эмоций на его лице и улыбается хитро, сверкая темными глазами из-под падающих на глаза отдельных прядей. Сту не сразу видит, как он заводит вторую руку за спину и напряженно закусывает губу. Старшим руководит отсутствие инстинкта самосохранения либо внезапный прилив храбрости, когда его ладонь скользит по влажной от пота пояснице и ниже, сталкиваясь с чужими скользкими пальцами. Он несдержанно скулит и инстинктивно напрягается, ожидая наказания за дерзость. Вольт недовольно цыкает. — Жадный. И слегка надавливает на его кисть, так чтобы к собственным пальцам добавились чужие два. Это вряд ли достаточно приятно, но парень хмурится и выравнивает дыхание, концентрируясь на ощущении наполненности. Нахмуренные брови сведены к переносице. Сту коротко лижет его щеку, ощущая соленый привкус пота на языке, а потом прижимается губами в частых мелких поцелуях. Переносицу, лоб, щеки — везде, куда может дотянуться. Вольт всегда приходил практически подготовленный. Потому что приходил в основном за сексом и редко когда брал верхнюю роль. Он довольно быстро привыкает к спешной растяжке, чувствуя, как болезненное напряжение уступает легкому дискомфорту, не вредящему, но все же неприятному. Сравнивая их руки, не сильно отличающиеся по размерам, — Сту отличался более изящным сложением. У него были музыкальные пальцы, с аккуратными лунками ногтей и ярко выраженными суставами. По-паучьи тонкие и прозрачные, с виднеющимися под кожей венами, тонкими кистями, мозолями и содранными костяшками. Когда он немного резче толкает рукой и сгибает пальцы, Вольт приглушенно стонет и поддается тазом назад. Вспышка удовольствия, короткая и бесполезная, только распаляет поблекшее возбуждение, но не приносит никакого облегчения. Он выпрямляется и вытирает собственную руку об простынь, заставляя Сту вновь отстраниться, игнорируя жалобное хныканье. — Хах, как очаровательно. В чем ты так нуждаешься? — его член медленно обхватывают, цепляя ногтем чувствительную головку, заставляя втягивать воздух сквозь крепко сжатые зубы. Вольт возвышается, сжимая его ноги плотными накаченными бедрами, и криво ухмыляется. Чистой рукой зачесывает упавшие на лоб сальные спутанные волосы и медленно скользит пальцами другой по напряженному стволу, очерчивая выступающие венки. Он останавливается у его паха, кругами водя пальцами по головке члена, прижимая указательный к кончику и любуясь маленькой ниточкой предэякулята, которая соединяет его палец с щелью, когда он отстраняется. — П-пожалуйста, позволь мне, — запинается Сту, выгибаясь от ласки и чуть сильнее чем нужно сжимая руки на чужом теле. Вольт был бы против, но он имеет определенную симпатию к последующим следам на коже и тому, как каскадер смущается от этого. От того, как тот специально выбирает кроп-топы, демонстрируя синяки на своей талии. — Позволить что? Ты можешь вести себя немного внятней, детка, это не так сложно. — С-сделай хоть ч-что-нибудь. — Да? Просишь помощи у кого-то, кого считаешь отвратительным. Как жалко, — продолжает издеваться Вольт. Старший выглядит так, будто не сможет выдержать ни минуты больше, но упрямится и молчит, хотя его тело говорит за него. Сту скулит, приподнимаясь под парнем и запрокидывая голову назад. Вольт убирает руку с члена, чтобы в отместку шлёпнуть старшего по внутренней стороне бедра, заставляя его вздрогнуть и застонать до треска сжимая простынь. В слезящихся расфокусированных глазах плещется отчаяние. Вольт сдается, решая, что не хочет переступать через определенную грань, и самостоятельно подталкивает каскадера к нужным действиям. — Я бы хотел дразнить тебя ещё дольше, но, кажется, ты уже на пределе, детка, — он тянется за смазкой, беспорядочно размазывая её по его члену, после чего наклоняется, чтобы нависнуть над ним, располагая член Сту прямо напротив своей дырочки, а затем медленно опускается вниз. Они оба стонут, когда Вольт достигает основания, кладя руки на грудь парня и хмурясь, рвано дыша сквозь растяжку. Сту остаётся послушно неподвижным, сжимая до побелевших пальцев чужую талию, его грудь поднимается и опускается под ладонями младшего. Парень слегка двигает бёдрами, шипя от тупой приглушенной боли, но большая часть его любит то, насколько наполненным это заставляет его себя чувствовать. Сту, несомненно, самый большой парень, с которым тот когда-либо спал. Он начинает медленно, слегка покачивая бедрами и сдавленно ругаясь от ошеломляющего чувства, держащего его тело в напряжении, старший крепко сжимает его талию, пытаясь оставаться неподвижным, его глаза крепко зажмурены, по виску течет капля пота, пока он концентрируется на том, чтобы не вдавить Вольта в матрас и самому контролировать процесс. Вольт со смешком наслаждается тем, как парень мечется под ним, надежно обездвиженный чужим весом, разбитый и отчаявшийся, опускаясь снова и снова, его бёдра поднимаются немного выше каждый раз, когда он привыкает к растяжке, усмехаясь про себя над тем, как обреченно Сту выглядит и звучит под ним. — Блять, ты такой большой, — не унимается Вольт, подпрыгивая на коленях старшего и красиво запрокидывая голову. Парень стонет… захватывающе, до легкого дискомфорта сжимая бедрами его ребра и иногда вздрагивая от чрезмерных ощущений. Насмешливые холодные глаза внимательно следят за тем, как Сту грязно ругается, то пытаясь задать более грубый темп, то обессиленно расслабляясь и скуля от ограниченности своих действий. — Так хорошо справляешься, — хвалит парень, наклоняясь, чтобы сжать его челюсть и мокро поцеловать, облизывая нижнюю губу, а затем оттягивая её зубами. Сту тихо хнычет, когда он отпускает его, и тогда парень решает, что он немного пощадит старшего. — Можешь приподняться? Я немного устал, — Вольт хихикает, чувствуя как чужие руки сразу сжимают его дрожащие от долгой нагрузки бедра и слегка подтягивают вверх. Сту приподнимается, опираясь спиной о стену и давит на его поясницу, вынуждая опереться на чужую грудь и приподнять задницу. — М-могу я? — Позаботься обо мне, малыш, — дразняще мурлыкает младший. Он утыкается лицом в изгиб шеи Сту, дыхание сбивается, когда его бёдра двигаются в прерывистых небольших толчках к младшему, удерживая член глубоко погруженным. Это чертовски приятно, но Вольт не планирует позволить ему узнать об этом. — Давай, постарайся, чтобы не расстраивать меня. Сту, очаровательно послушный, делает так, как ему говорят, сжимая его ягодицы и медленно и глубоко вонзаясь в парня. Он, похоже, уже определенное время близок к тому, чтобы кончить, его брови сведены в напряжённой сосредоточенности, зубы до маленьких повреждений зажимают нижнюю губу. Жесткие точные движения выбивают из Вольта удовлетворенные стоны, которые тот на зло соседям даже не пытается заглушить. Сту преуспевает в том, чтобы изучить его тело так детально, словно собственное. Почти невозможно удерживать главенствующую позицию, когда старший толкается в него с неумолимой настойчивостью, его член каждый раз задевает простату Вольта, в то время как его пресс мягко касается забытого члена младшего. Пальцы сами цепляются за чужую грудь, оставляя длинные болезненные царапины, когда Вольт особенно чувственно вскрикивает и самостоятельно поддается назад. Он из раза в раз громкий и чувствительный, а еще очень любит метить парня так, чтобы тот прятал следы ещё долгое время, шипя от трудно заживающих царапин, цепляющихся корочкой за одежду. Движение бёдер Сту быстро переходит в неконтролируемые, сумбурные толчки, и он всхлипывает в шею младшего, когда глубоко входит, а затем замирает, сильно кусая его в районе ключиц. Требуется пара секунд, чтобы отойти от эйфории и осознать свою ошибку, но как только он это делает, он ещё глубже зарывается в шею Вольта, шепча сбивчивые извинения и задыхаясь от мелкой икоты. — Блять, я забылся, мне так, так жаль, — спешно бормочет он, не видя как тот закатывает глаза. Он все ещё тверд, когда его член выскальзывает, и Вольт приподнимается, просовывая его обратно и сразу задавая быстрый жесткий темп. Сту шокированно давится извинениями и вырывается, смаргивая крупные слезы от чрезмерной стимуляции. Он несдержанно скулит и плачет, не способный ни отодвинуться, ни остановить парня. Его слабые попытки вывернуться, заставляют Вольта звучать более раздраженно. — Я даже в этом не могу на тебя положиться. Просто лежи смирно и не перечь мне, — он предупреждающе суживает глаза и дрочит себе, подпрыгивая на коленях старшего, чувствуя как низ живота скручивает от копящегося удовольствия. Сту сдается и лишь крупно дрожит, оглушенный сверхчувствительностью и сбивчивыми, хаотичными ощущениями. Вольту не требуется много времени, чтобы кончить, бёдра подёргиваются вперёд, пока он оставляет белые полосы по всей груди парня и коротко вымученно стонет, жмурясь от звона в ушах. Он выравнивает дыхание продолжая медленно толкаться, продлевая оргазм, затем вытаскивает мягкий член Сту и сдвигается вниз, чтобы он мог слизать беспорядок, который устроил. Тот, притихший и выжатый, не подает никаких признаков жизнедеятельности, мелко часто-часто дыша через приоткрытый рот и прикрыв глаза. Его хватает лишь на болезненное хныканье, когда Вольт мягко сжимает его член, ещё больше пачкая его и свою руку спермой, и насмешливо мягко спрашивает: — Хочешь кончить ещё раз? — Боже, нет, — каскадер слабо пинает хихикающего парня, но его ногу тут же перехватывают, оставляя целомудренный поцелуй на лодыжке. — Хорошо, хорошо, детка, как скажешь. Они оба обессиленные и вымотанные, сил хватает только на то, чтобы лечь повыше и прижаться друг к другу, несмотря на беспорядок, который они образовали. Все пространство заполняет уютное правильное молчание. Сту наблюдает за тем, как младший прижимается щекой к его груди и каким расслабленным тот выглядит с закрытыми глазами и умиротворенным выражение на лице. — Знаешь, я наверное скажу им о нас. Не круто постоянно слышать, как моего парня постоянно называют мерзким. — Мне все равно, — сонно замечает Вольт, уже наполовину задремавший. — Это просто нелепые попытки спровоцировать. Сту сдерживает хитрую улыбку и осторожно интересуется: — Но… ты правда плохо следишь за собой, солнце. Сколько недель твоей одежде, м? Молчание. Вольт медленно оживает. Каскадер буквально физически чувствует, как его заполняет осознание. Чужие глаза шокированно округляются, переполненные паникой, и старший все же не сдерживает смеха. Парень прячет лицо в его груди и убито скулит. — Боже, я мерзкий. Я заставил тебя сосать мой грязный член. О, Боже. Боже. Сту хохочет так, что легкие начинает щипать от нехватки кислорода, пока младший чуть ли не плачет, подавленный своим положением. — Я сам выбрал зеленый, — маленький незаметный для остальных трюк со значками. — У тебя в распоряжении мой душ и немного времени, — выдавливает каскадер, все еще вздрагивающий от остатков смеха. Вольт непонимающе пялится на него, больше похожий на растерянного щенка, чем на крутого парня, ожидая объяснений. — Я не буду с тобой обниматься, пока мы грязные и потные. А ещё я планировал сходить перекусить до ближайшего супермаркета, прежде чем ложиться спать. — Проводишь меня, пока метро не закрылось? — подавленно бурчит младший, пряча лицо в ладонях. Он такой очаровательный сейчас, что внутри что-то тупо сжимается. Сту все-таки удается убрать руки от его лица и коротко поцеловать в кончик носа. — Вообще-то, в планах ты остаешься здесь. Теперь иди мойся, пока ты не залил тут все слезами. Вонючка. Его возмущенно бьют по заднице. Парень покрывается неровным румянцем, но встает с кровати. Сту кричит ему уже в спину, когда тот скрывается по направлению к ванной. — Ты мерзкий, но тебе повезло, что у меня слабость к мерзким парням! Вольт возвращается и от души бьет его скрученным полотенцем. Позже они выходят, запирая квартиру, и берут курс на круглосуточный магазинчик. Вольт шагает в домашней толстовке старшего, которая на хозяине выглядела как оверсайз, а ему подошла практически в размер. Он забавно смущается, когда Сту цепляет его ладонь, ворча, что у него слишком холодные руки, и сует в свой карман, переплетая пальцы. У него все еще нетвердая походка, после того как Вольт перед выходом до чрезмерной чувствительности вылизал его шею, заставив вырываться из твердой хватки, растрепанные пушистые волосы и сонные глаза. Вольт думает о том, как же крепко он влип. Сту думает о том же. Но, вообще-то, никто из них даже не собирается этого исправлять.