a bottle of wine

Огни ночного Петербурга отражались в изумрудных глазах. По тонким светлым волосам стекали капли воды после душа, попадая на светлые ресницы и на ткань отельного халата. Что может быть лучше, чем прийти в отель и провести вечер с любимым человеком, попивая полусладкое красное вино, подаренное на восемнадцатилетние Кацудоном? Верно, только то, что может быть после трапезы. Только успев вспомнить про Отабека, то он был всегда тут-как-тут. Это сначала пугало блондина, но после он привык к такой особенности своего любовника чувствовать сигналы Юрия о нужде в его присутствии, будь то спасение от закидонов Никифорова или же бегство от толп фанатов. И вот, не успев подумать про него, как тот выходит из ванны, медленно подходя к кровати, на которой удобно расположился Плисецкий. — Ну наконец-то, Бек, я уже ёбанных пол часа тебя жду, думал, ты уже утонул там, — с ухмылкой произносит младший, притягивая за талию казаха, усаживая того себе на бёдра. — Юр, прояви терпение, — начал спокойно старший, обнимая блондина за шею одной рукой, пока вторая блуждает по стройному телу, — Неужели так заждался? — Пф, конечно же нет, — щуря глаза, замурлыкал Юрий, пока его руки оглаживали мощную спину казаха. Немного наклонившись, Алтын целует блондина. Сначала легко, по детски, но со временем всё углубляя поцелуй, проходясь по нёбу, сплетая их языки. Зеленоглазый тоже времени не терял, перейдя с изучения спины партнёра на пресс и упругую грудь, чуть поглаживая каждую выпуклость. Оставляя укус на губе любовника, кареглазый разрывает поцелуй, опрокидывая Плисецкого на кровать. Благо, тот успел поставить бокал на прикроватную тумбочку, иначе всё содержимое окажется на нём неприятным липким слоем. Хотя, мысль о том, что Беке придётся всё это безобразие слизывать уж очень понравилась блондину. Ловкие руки снимают с младшего махровый халат, начиная оглаживать тело, пока тонкие губы оставляют засосы на ключицах, вырывая изо рта тихие стоны, медленно подходя к соскам. Припав губами к одной из затвердевшей горошине, он начинает легонько покусывать и посасывать её, пока другую массирует тонкими и длинными пальцами. Отрываясь от груди парня, он заглядывает тому в глаза. Парниша смотрел на него хитрым и игривым взглядом, явно ожидая продолжение разврата. Увидев нужную искру в чужих глазах, казах притягивает к себе Юрия, сливая их губы в жарком, полным желания, поцелуе, в котором тот отчаянно пытался вложить все те чувства, которые он испытывает к своему любимому. К своему Юре. Они могли бы дальше тонуть в друг-друге, но воздух стремительно кончался, из-за чего пришлось нехотя разорвать поцелуй. Отдышавшись, первым отмер Плисецкий, начиная поглаживать бёдра Алтына. Поняв намёк, он потянулся к тумбочке, где стояло одинокое и недопитое вино, взяв рядом стоящую баночку в неоного-фиолетовых оттенках. Увидев это действие, блондин вскинул брови, удивлённо смотря на старшего. — Неужели ты сегодня снизу? — с неверием и неким сарказмом проговорил Юра, наблюдая за реакцией, — Так вот что ты так долго делал в душе, — подняв уголок губ, мурлыкал младший. Хоть он и не был против чувств сзади, но иметь Отабека это было что-то сродни с укрощением дикого кота. Непредсказуемо, выжидающе, пока тот сам проявит инициативу. Услышав явную насмешку, казах отвёл глаза, пока на его щеках выступил еле заметный румянец. Плисецкий, заприметил смущение партнёра, разводя губы ещё шире. Редкость увидеть на лице Отабека тень смущения, а не постоянно безжизненное, каменное лицо. Юрий был даже польщён, ведь только с ним кареглазый показывал такую свою сторону. Ну а с кем ему ещё смущаться, как не с ним? — Вместо того, чтобы язвить, лучше бы помог, — кинул резкий взгляд на ухмыляющегося парнишу, пока тот смотрел на него с азартом — Неужто хочешь поменяться? — Пф, не в коем случае. Шанс увидеть тебя подо мной слишком редкий. — Сильно не обольщайся, что такое станет чаще, — настала пора уже Алтына подшучивать над младшим, пока тот обижено свёл руки на груди. «Игра, достоянная Оскара» — подумал про себя казах, не заметив, что руки, некогда обиженого Плисецкого, оказываются у него на ягодицах. — Да что ты говоришь, дорогой мой. Тонкие изящные пальцы уже почти добрались до заветного колечка мышц, но его руку остановил Отабек. — Давай в другой позе. Так удобнее будет нам обоим. Блондин не возражал против смены позы, так что отпустил Алтына, который до этого оседлал его бёдра, дав тому опуститься на кровать рядом с Юрой. Быстро смекнув, как тот хочет продолжить, он навис над казахом, засматриваясь в глубокие карие глаза, которые напоминали ему о тёмном шоколаде со сладкой вишней. Опустив свой взгляд, ему представилась мощная, но одновременно изящная шея, на которой так и хочется оставить свой багровый след, чтобы другие поняли, что этот красавец занят. Это и делает Юра после того, как кратко чмокнул его в тонкие губы. Пока ртом он ласкал нежную кожу шеи, вырывая из казаха хриплые стоны, на пальцы выдавливается холодная смазка. Уже через секунду по телу пробегает лёгкая дрожь от холода на чувствительной зоне, ведь Юра зря времени не терял, начиная растягивать Алтына, параллельно продолжая издеваться над шеей, оставляя всё новые следы от укусов и засосов. Пальцы всё глубже входили в казаха, надавливая на чувствительные места, которые выучил уже наизусть, пока тот отчаянно хватался за плечи Юры, извиваясь. Плисецкий же специально мучал его, наслаждаясь рваными вздохами партнёра. Всё же некая человечность в этом маленьком демоне присутствует, так как он прекращает ласки, давая Отабеку небольшую передышку. Пока кареглазый пытается отдышаться от настойчивости Юры, тот же тянется к тумбе, доставая пачку презерватив, беря один. Чуть отдышавшись, казах заприметил это, приподнимаясь на локти. — Давай я, — предлагает Алтын зеленоглазому, видя как тот зубами разрывает упаковку, доставая продукт. Юрий был совсем не против, даже за. Брюнет берёт презерватив и подводит руки к колом стоящему члену блондина, аккуратно надевая на него защиту. Плисецкий тем временем завороженно наблюдает за ним, стараясь не взорваться и наконец-то, резким движением, войти в него. Всё таки, желание пересиливает разум. Юра толкает того обратно на кровать, закидывая его ногу себе на плечо, благо, подкачанное тело позволяет это сделать, входя в казаха. От резкости толчка, Отабек ещё даже не успевает перевести дух, как в него входят молниеносным движением. — Юра, стой, не так быстро! — только успевает сказать старший, захлёбываясь стоном. Зелёные глаза вновь пронизывают его, не давая отвести от любимого лица взгляд. Юра на подобное лишь ухмыляется, но останавливается, давая привыкнуть. Хоть Отабек растягивал себя в душе, потом ему ещё и помогал в этом младший, но боль всё равно никуда не ушла. На кончике карих глаз скапливается влага, щёки пестрят румянцем, а из губ вылетают тихие стоны, смешанные с шипением от неприятных ощущений снизу. Юре определённо нравится данная картина, но он всё же пока решается не двигаться. Сигналом к действиям служит толчок бёдрами, что взрывает крышу зеленоглазому, заставляя двигаться, набирая бешеный темп. Отабек охватывает плечи Юры, притягивает ближе к себе и сминает пухлые губы, врываясь языком в чужой рот. Младший со всей страстью отвечает, сжимая одной рукой смуглое бедро, пока другой блуждает по крепкой груди, опускаясь вниз, и, дразня, мельком дотрагивается до каменного стояка. Чужая рука медленно потянулась к чувствительной плоти, но её одёрнули, заводя за голову. — Сегодня ты кончишь только от ощущений снизу, — приказывает Плисецкий. Точно дьявол, ей богу. Казах утыкается в чужое плечо, кусая и чуть оттягивая нежную кожу, пытаясь заглушить собственные громкие стоны. Младший на это лишь шипит. Ему нравится слушать Отабека. Нравятся его полные желания стоны. Нравится осознание того, что это он виновник срывающегося голоса старшего. — Блять, Юра, какой же ты невыносимый, — отвлекается кареглазый от терзании шеи, слыша разочарованный вздох от прекращения ласок. Толчки резко прерываются. — Я прекрасно знаю это, Бека, — Юра выходит почти до конца, ловя взгляд карих глаз, — Но не собираюсь это менять. Член снова входит по самые яйца, вызывая шумный вдох, начинает снова вдалбливаться в чужое тело. Стоны уже ничем не сдерживаются. Громкие, оглушающие, но такие приятные слуху. Стоны, которые прекрасно смешиваются с его собственными, создавая сногсшибательный коктейль из похоти и чрезмерной любви между двумя парнями. Ещё пара толчков, и брюнет изливается себе на живот с протяжным вздохом, закусывая губу до крови. Следом за ним кончает и блондин, останавливаясь, чтобы перевести дыхание и обессиленного упасть рядом с Отабеком. Тот тем временем притягивает его к себе, обнимая и целуя мокрую макушку. — Ты бы знал как в тебе хорошо. Будто на небесах побывал, — произносит Юра, ощущая приятную негу в теле, вздыхает, — Люблю тебя. На это старший только посмеивается и проводит пальцами по руке, которая удобно устроилась на его талии. — Я тебя тоже люблю, — удержа паузу для отдышки, тихо произносит Отабек, кладя ладонь на предплечье младшего, поглаживая фарфоровую кожу. Так они лежат ещё долго, наслаждаясь спокойствием и умиротворённым дыханием друг-друга, пока их обоих не уносит в царство Морфея. Единственное, о чём они с утра пожалеют, что вино выдохлось за ночь, ведь никто не удосужился его повторно закрыть.