Tell Me (Stay Silent)

Большинство людей задумывается и фильтрует свои мысли на две категории: это говорить можно, а это лучше не говорить никогда. Следуя правилам приличий, они как должно оставляют жуткие фантазии и грязные мыслишки при себе. Просто поддерживают совершенно нормальную для среднестатистического человека беседу. Рик по обыкновению отказывается думать, прежде чем что-либо сказать. Ему плевать на свою грубость и на то, что о нём плохо подумают, когда он затирает об очередной лютой диче. Рик гений, он возвышается над остальными, ему неинтересно, кто что думает, и он точно не из тех, кто любит сдерживаться. У него есть какая-то мысль? Что ж, проблема тех, кто находится в зоне слышимости. Теперь же он осознаёт весь смак этой губительной привычки. Не то, чтобы Морти сексапильно ведёт себя. Чёрт, да он по большей части выглядит совершенно неспособным на хоть что-то даже отдалённо напоминающее сексуальность. Но может, именно это Рику и нравится. Они сидят за обеденным столом и завтракают, когда Рик отпускает шуточку. «Отпустить шуточку» — вежливый способ описать его повседневные словесные издевательства над Джерри. Обычно Морти не нравится, что Рик оскорбляет Джерри только за то, что они сосуществуют в единой плоскости стола, но эта шуточка ему явно заходит, ведь пацан разражается громким, противным смехом. А ещё Морти давится молоком. Оно брызгает из его ноздрей, вместе с соплями, создавая мерзкую, липкую, беловатую субстанцию, облепившую его лицо и футболку. Он выглядит как баба на заключительных кадрах из порно, которые «в тайне» пытается поглядывать, если их поездки на тарелке затягиваются. Рот Рика реагирует так быстро, гораздо быстрее, чем его мозг, быстрее, чем кто-либо успевает высказать свое отвращение к молочному несчастью Морти. — Бля, я так хочу тебя, — заключает он, глядя Морти прямо в глаза. Слова слетают прежде мысли, и теперь ему приходится обрабатывать свой словесный конфуз наравне с остальной семьёй. Перекошенное смехом лицо Морти быстро сменяется болезненной гримасой, ведь ощущения от стекающей из носа жидкости были, мягко говоря, неприятными, но даже выражение боли на его лице в рекордное количество времени перерастает в замешательство. Он кашляет, пытаясь вытолкать субстанцию из дыхательных путей, но брови по-прежнему сведены к переносице, а едва глядящие глаза впились Рику в лицо, словно бы у фразы, сказанной стариком, есть продолжение, делающее её чем угодно, кроме как прямолинейным признанием. Рик стремительно встаёт из-за стола, от чего его стул откидывается и громко ударяется о стену. Стараясь сохранить насколько возможно беспристрастное выражение лица, он покидает помещение, окидывая членов семьи мимолётным взглядом и отмечая сконфуженные выражения на их лицах. Он идёт напрямую в гараж, прыгает в тарелку и в считанные секунды покидает Земную атмосферу. Он сидит, в космосе, вблизи орбитальной зоны, но находясь к ней спиной, чтобы не видеть позорно покинутую им планету. Он даже флягу не достаёт, просто неподвижно сидит. Всегда его самым страшным врагом был и остаётся его язык. Ничто и никто не приносил ему большие проблемы, чем он. Его называли «красноречивым» и «харизматичным» чаще, чем можно сосчитать, но правда в том, что его глупый язык мог урегулировать не больше трети ситуаций, в которых из-за себя же и оказывался. И это нормально, чаще всего, ведь то, с чем не мог справиться его язык, справлялись его абсолютный гений и бессмысленная жестокость. Но Рик не собирается заваливать собственную семью и от этого его мозг в ступоре. В первую очередь он подумал о стирающей память пушке, но если на Морти она работает как надо, то, как показывает небольшое исследование, для Бет, Джерри и Саммер та была откалибрована определенно не так хорошо. Она воздействует на сознательность Джерри, тем не менее — он видит кошмары о своих утерянных воспоминаниях. Она словно бы, на поверхностном уровне, воздействует на Бет, но стоит ей начать пить, как она тут же непостижимым образом вспоминает всё то, что Рик пытался стереть. Ну, а Саммер? Да на Саммер она вообще не действует. Пушка, сродни вспышке камеры Палароид, на секунду дезориентирует её — и всё. Он не просто так назначил её главной по восстановлению воспоминаний. Беспокойными руками Рик забирается под сидение и шарит среди бутылок, пока не натыкается на запечатанную. Он открывает и опустошает её, надеясь, что алкоголь поможет достаточно успокоиться и у него появятся какие-то другие соображения о том, как выйти из патовой ситуации. Он пьёт бутылку за бутылкой, а в голове ни единой мысли, кроме как о том, насколько же он блядски тупой. «Умнейший человек во вселенной». Курам на смех. Рик нервно постукивает пальцами по стеклу. Он думает о Морти, о его глупом, мелком, уродливом лице, залитом склизким молоком и перекошенном в идиотском, мерзком, растерянном выражении. Тупой, уродливый ребёнок. А Рик посмотрел ему прямо в глаза и сознался, что хочет натянуть этого тощего, прыщавого, чумазого, липкого болвана. Рик смотрел на сопли и молоко, капающие с его носа, аккурат после изданного им скрипучего, гаркающего смеха, и больше всего на свете он хотел столкнуть мальца под стол и добавить его лицу ещё немного липкости. Настолько хотел, что на глазах у всей семьи продекларировал своё желание вслух. Он, конечно, не в первый раз почувствовал желание сотворить подобное с Морти, но обычно он держит рот на замке. Он хватает такие мысли и топит в океане бухла, пока они снова не всплывают среди ночного мрака его комнаты, где он вжимается в койку, поглаживая эрекцию. В этом, возможно, и проблема, ему не стоило, снимая напряжение, каждый раз думать о Морти. Не стоило подкармливать это богомерзкое влечение. Этим он его только сильнее взрастил и укоренил, и теперь оно даже из самых недр подсознания всегда напоминает о себе. Видит Господь, он не мог винить Морти. Парнишка делает всё, чтобы выглядеть самым непривлекательным на свете существом. От своего бесячего голоса, до отвратительного запаха подросткового тела. Рик было даже собирался дать ему дезодорант, как бы прямым текстом намекая, что тот воняет, вот только в действительности Риков воспалённый мозг буквально наслаждается этим резким ароматом. Рик видел Морти блюющим, ссущим в штаны, жрущим инопланетный мусор, покрытым инопланетной плацентой, не моющимся по две недели, нюхающим собственные мочу и рвоту, ковыряющимся в носу аж до крови, а однажды он даже поймал его на том, что тот чешет яйца, а затем эти пальцы нюхает. Он видел Морти исполняющим целую батарею неприятных вещей. Какую бы дичь он ни увидел — это заставляет его хотеть Морти только сильнее. Не то, чтобы у Рика и до этого не было отталкивающих партнёров — его стандарты и правда ниже плинтуса — но другие из кожи вон лезли, стараясь впечатлить его. Они пытались выглядеть сексуально. Походило на то, что Морти прям целью задался быть максимально непривлекательным, вот только палка не с того конца выстрелила. Рик хотел его больше, чем вообще кого бы то ни было. Хотел так сильно, что эта всепоглощающая одержимость временами пугала Рика. Но ему удавалось хранить всё в тайне, удавалось держать руки при себе (по большей части). Как бы он ни вопил о том, что плевать ему и на мораль, и на чувства, но он правда не хотел травмировать Морти горьким знанием об испытываемом им инцестуальном влечении. Это нечестно по отношению к Морти. Рик лучше будет молчаливо вожделеть, так у него есть крохотная возможность держать чувство вины на минимуме. Но теперь всё похерено. Как вообще возможно оправдаться в том, что он ляпнул? В том, как он пялился на Морти с почерневшими от желания глазами. Конечно, он не сказал прямым текстом, как именно заставил бы Морти стонать под собой, и всё же смысл фразы был не настолько двояким, чтобы можно было спихнуть всё на «недопонимание». А может, они не расслышали? Они не выглядели возмущёнными, или же ошеломлёнными, просто немного сбитыми с толку. А беря во внимание скорость, с которой Рик поднялся, они могли выглядеть таковыми из-за звука от громыхнувшего стула. Или из-за его внезапного ухода. Но Морти смотрел прямо на него, с этими своими шоколадными глазами навыкате, исследующими Риково лицо в поиске объяснения. Но и смеялся он тоже громко. Могло ли быть, что он слышал лишь голос Рика, а не его слова? Рик сжал руками горлышко бутылки. У Рика, по сути, было всего два варианта: съебать навечно, прогоняя стыд за свою мразотность, или же вернуться домой и по возможности держать ответ. Или вообще ничего не держать, будь он достаточно удачлив. Время близится к ужину, когда он паркует тарелку напротив дверей гаража. Громко рыгая, он вываливается из машины. Бухло должно бы милосердно приглушить боль, если, увидев его, они раскричатся. Но они не кричат. Джерри накрывает на стол, Бет раскладывает еду по тарелкам, а дети на диване пялятся в телек. Бет замечает его, выходящего из гаража, и достаёт ещё одну тарелку, предположительно, ему. — Привет, пап, — приветствует она. — Ты так внезапно ушёл во время завтрака, я не знала, будешь ли ты к ужину. — Э-э, ну да, ушёл, — отвечает Рик, прислонившись к косяку и наблюдая за тем, как она накладывает ему в тарелку спагетти и передаёт её Джерри, чтобы тот поставил блюдо на его место. Сам Джерри на него даже не смотрит, что, в принципе, довольно естественно, так как прямой зрительный контакт обычно провоцирует Рика на стычки. — Скажешь детям, что ужин готов? — спрашивает Бет, доставая из духовки противень со свежеиспечённым чесночным хлебом. — Конечно, — соглашается Рик. Он идёт в гостиную. — Э-эй, Сам-Сам, Морти — ужин. Морти подпрыгивает при звуке его голоса, а вместе с ним подпрыгивает сердце Рика и застревает где-то в горле. Так, ладно, Морти всего лишь нервный ребёнок. Он всегда подпрыгивает, стоит Рику внезапно нагрянуть. Саммер отстранённо смотрит на него, но что-то в её подростковом безразличии выглядит неестественным и фальшивым. Что-то вспыхивает на глубине её глаз, когда она смотрит на Рика. А затем она просто опускает взгляд в телефон и встаёт. — Пофигу, — говорит она, минуя его на пути в столовую. Возможно Рик себя просто накручивал, но его мозг одолели наихудшие из возможных сценариев развития событий. Морти впопыхах подрывается за сестрой и Рик оказывается позади них. Они все присаживаются к столу. Здесь тихо. Очень тихо. Пространство должно бы заполняться Риковой бессмысленной болтовнёй, но вместо неё — ничего. Неужели они всегда так молчаливы во время приёма пищи? Неужели не случилось ничего, заслуживающего обсуждения? Или они ждут, когда заговорит Рик и даст объяснение своей утренней лаже? Рик уж точно, пока не припрут, ничего говорить не станет. Атмосфера давно побила все отметки неловкости, но вот, наконец, гнетущую тишину нарушает Саммер. Она треплется о каких-то школьных делах, произошедших накануне. Рику плевать на содержание, но её болтовня придаёт ужину ощущение нормальности и он благодарен ей за это. — Так, чем ты сегодня занимался, пап? — ловит его Бет, когда он уже собирается вымыть за собой тарелку. — Ха? — смотрит он на неё, пытаясь оценить: искренне ли она интересуется или это такой способ вывести его на исповедь? — Н-ничем, правда. Сидел в... да просто космическим дерьмом. Ничего интересного. — Ты так редко уходишь без Морти, особенно, по субботам, — подмечает она. При упоминании Морти Рик замирает. Его взгляд метнулся к мальчику, гадая, не пытается ли она на что-либо намекнуть. Морти не выглядит напряженным, он, как обычно, разинув пасть жуёт. Отвратительный мальчишка, как же он его обожает. — Сегодня он был не нужен, — бормочет Рик. — Он тебе никогда не нужен, деда Рик, — фыркает Саммер. — Он же бесполезен. Но обычно ты его хочешь. Тут следует длинная пауза, пока она под столом набирает сообщение, и предложение ужасно похоже на законченное. — ...Брать в свои приключения. — Эй! — обиженно возмущается Морти. — Я полезен! И-и я сильно помогаю Рику! — Ага, само собой, — вложив во фразу весь возможный яд, отвечает Саммер. Пока Морти и Саммер переругиваются, Рик моет тарелку и как можно быстрее покидает помещение. Ужин прошёл гладко и он не хочет испытывать удачу, задерживаясь за столом. Глупо, конечно, переживать, учитывая, что они будут изо дня в день делить один и тот же стол, но, возможно, со временем, даже если они и слышали, чем больше замалчивать — тем меньше будет их уверенность. А может они выжидают, что кто-то таки упомянет произошедшее. Тогда он мог бы их незаметно газлайтить, притворяться, что не говорил о том как хочет трахнуть Морти, пока в один прекрасный день они все не решат, что это, должно быть, их воображение. Но возможно, что они его и вовсе не слышали. Если бы Рик был набожным — то молился бы об этом. Но он не набожен, он уединяется в гараже и возиться с новейшим усовершенствованием для своих роботизированных рук — встроенным электрошокером. Тот некстати бьет его током при использовании, что делает апгрейд довольно бесполезным. Рик сидит в тишине, вокруг, кроме скрежета отвёртки и потрескивания электричества, ни звука. Обычно после ужина в гараж заглядывает Морти и наблюдает за работающим Риком. И Рика это радует. Но Морти рядом нет. На дворе так поздно, что Риковы веки начинают слипаться, а Морти даже спокойной ночи не суётся ему пожелать. Он всё понял. Или нет? По какой другой причине он не приходит? Рик оставляет стол в беспорядке и собирается покинуть гараж, но обнаруживает дверь запертой со своей стороны. Должно быть, он так распереживался от разговора с семьёй, что закрылся. Неудивительно, что Морти так и не зашёл — он не мог. Он приостанавливается на лестнице. Ему бы идти спать, но он не может бороться с желанием хоть одним глазком взглянуть на Морти. Он бесшумно прокрадывается наверх и толкает дверь, которая, к счастью, была и так приоткрыта. Морти уже успел запутаться в простынях, его поза напоминает балетного танцора в середине пируэта, тонкая ткань постельного белья частично соскользнула на пол. Внезапно он издаёт громкий полухрап и переворачивается на другую сторону кровати, отчего пододеяльник окончательно падает. Не отдавая отчёта своим действиям, Рик тихим призраком проскальзывает в комнату. Он подбирает сброшенное одеяло и осторожно укрывает внука. Морти что-то бессвязно бормочет и зарывается в накинутую ткань. У Рика на языке крутятся такие слова, как «люблю тебя» и «сладких снов, малыш», но он проглатывает их, уходя так же тихо, как пришёл. Стоит ему выйти в коридор и развернуться к лестнице, как он нос к носу сталкивается с Бет. Её глаза черны и налиты кровью. Она точно пила. Они стоят не проронив ни слова словно вечность, пока её взгляд не переходит с Рика на дверь, из которой тот только что вышел, на дверь, ведущую в комнату Морти. Но не задерживается надолго. Она снова смотрит на Рика, произносит, «спокойной ночи, папа». И уходит в свою комнату. Рик никак не может выдавить ответ, ему не продохнуть, голос застрял в глотке . Настаёт тоскливое воскресенье. Снаружи льёт дождь, холод которого пронизывает каждый угол дома. Морти чихает в миску куриного бульона с вермишелью, а потом отхлёбывает ложкой. Бет носится с ним весь день, проверяет температуру рукой и подаёт салфетки, не позволяя ему, по привычке, размазывать сопли рукой. Саммер избегает заразного брата, она не выходит из комнаты, чатясь с друзьями по видеосвязи. Джерри так сильно, как Бет, не переживает, но делит с ними гостиную, смотря телевизор и принося Морти, чашку за чашкой, горячий, медово-лимонный чай, успокаивающий простуженное горло. Рик ощущает себя второстепенным персонажем, этаким предметом мебели или реквизитом, а не членом семьи. Он растворился в текстурах, он замогильно молчалив, ему кажется, что даже одно единственное сказанное им слово может обернуться ядерным взрывом. Он старается пореже смотреть на семью, надеясь, что не обращая на них внимания первым, они и сами забудут о его присутствии, о его словах. Весь день никто не говорит ему ни слова. А когда опускается вечер и Морти начинает дремать на диване, укутавшись в кокон из одеял, он отклоняется в противоположную от Рика сторону. И его сердце замирает. Морти всегда, всегда, засыпая на диване, клонится к Рику. Поздними вечерами, во время скучных фильмов, когда веки парнишки закрываются, его голова непременно оказывается у Рика на плече. И Рик, демонстративно показывая своё раздражение другим членам семьи, закатывает глаза, но для него это любимая часть в ночных киносеансах. А потом Рик несёт Морти наверх и укладывает его в постель, но вечер идёт по непривычному сценарию и его несёт Джерри. Морти обмяк в его руках, он спит мертвецки крепким сном и Рику становится немного легче. Когда Рик держит Морти, тот всегда утыкается ему носом в грудь. Бет зевает и тоже поднимается. Впервые за день она смотрит на Рика. — Я иду спать. Не буди Морти ради приключений, пап. Ему нужно выспаться. — Знаю. Спокойной ночи, милая. Бет уходит наверх, а Рик оцепенело сидит на диване, продолжая притворяться, что смотрит фильм. В понедельник Морти не идёт в школу. Он вообще не выходит из своей комнаты. Но стоит Джерри заняться делами — пойти в душ, приготовить ужин, проведать пчёл — Рик пользуется возможностью заглянуть к Морти. Даже не делая ничего плохого, он отчаянно не хочет быть застуканным Джерри. Он просто проверяет его. Просто наблюдает за дремлющим Морти, за тем, как из-под одеяла медленно вздымается и опускается его грудь. Он и сам не понимает, откуда эта одержимость, это желание увидеть Морти. Возможно от страха, что он мог видеть его в последний раз. Что в любой момент его могут вышвырнуть из дома, вышвырнуть из жизни Морти. Рик просчитывается со временем, он всё ещё в комнате, когда его застаёт Джерри, со стаканом ледяной воды в руках. Джерри окидывает его недобрым взглядом и Рик замирает, как если бы его поймали на дрочке. Он отгоняет Рика в сторону и ставит стакан на прикроватную тумбочку, а потом и вовсе выпроваживает. — Рик! — шепчет он громко. Сердце Рика сжимается, он предвкушает ругань Джерри, предчувствует обвинения Джерри. Но ничего не происходит. — Не мешай ему спать, — говорит Джерри, — только всякой научной бредятины ему сейчас не хватало. Он очень болен. — Я и не собирался его напрягать, Джерри, — вполголоса отбрыкивается Рик. А что же он тогда делал? Смотрел, как Морти спит? Ну да, типа, это ни разу не странно. — Я... я просто проверял, не усилился ли жар. Его потёкшие из ушей мозги последнее, чего бы мне хотелось. Джерри стоит, скрестив руки, недоверчиво. Ну или Рику так кажется, может, он не недоверчив, а раздражён — обычная реакция на Рика. — Оставь его в покое, — в итоге говорит он и уходит вниз. Больше Рик не наведывается к Морти, не будучи абсолютно уверенным, что все спят. Во вторник Морти идёт в школу, а Бет, перед уходом на работу, просит Рика оставить его на Земле ещё на день. Очевидно, для школы он поправился достаточно, но вот не для приключений. Рик подумывает сказать об этом, но выбирает промолчать. Он проводит день в гараже, он ждёт возвращения Морти, но даже с окончанием уроков, Морти так и не показывается. Когда Рик устаёт его ждать, он решает сам к нему сходить. Морти дремлет на диване, рядом сидит Саммер и набирает сообщение. Телек на беззвучке и Саммер мгновенно обращает внимание на Рика, стоит тому показаться в пределах гостиной. Она прищуривается и подносит палец к губам в жесте «Т-ссс». В нём просыпается естественный инстинкт нашуметь и обозвать её последними словами, за то, что она посмела указать ему заткнуться, но он проглатывает ярость и просто разворачивается обратно в сторону гаража. Рик не выходит ужинать. Не проверяет Морти. Он даже не заботится о том, чтобы пойти спать к себе в комнату. Среда проходит не лучше, он прячется в гараже, пьёт до звёзд в глазах. Он не проверяет часы, к нему никто не стучится, он без понятия, сколько времени, блуждая из сознательности в бессознательность и обратно. Когда он наконец показывается на кухне — уже ночь четверга. Рик заглядывает в холодильник и обнаруживает кусок мясного рулета, оставленный ему. На кухне зажигается свет и он немного вздрагивает. На пороге стоит Бет. — Ох, пап. Я тебя весь день не видела. У тебя всё нормально? Последнее время ты ведёшь себя... подавленно. Непринуждённость её движений, обыденность её взгляда, словно бы всё в порядке, словно бы она не на монстра смотрит, сводят Рика с ума. — О чём ты, милая? — он берет вилку и начинает поедать остывший рулет. — Не знаю, — пожимает она плечами, — просто... знаешь, ты какой-то тихий. У тебя всё хорошо? Треклятый вопрос. Рик хочет швырнуть его ей обратно, заставить её ответить ему наконец, но он не собирается дарить такую возможность. Он не собирается будить это лихо. — Я... я просто переживаю за Морти. — Это не ложь, он правда переживает. Но в большей мере о том, что именно пацан тогда услышал, не о его самочувствии. — Ага, Джерри рассказывал, что позавчера поймал тебя в его комнате, — говорит Бет, и Рик в контексте ненавидит слово «поймал». Оно заставляет его чувствовать себя виновным. — Ему лучше. Думала, ты и так знаешь, ведь ты так часто наведываешься к нему. Как жутко-странен звук её голоса, как тяжёл вес её слов, отягощённых непреднамеренным или намеренным подтекстом — Рик не знает. Он пожимает плечами, стараясь стряхнуть их груз. — Он дорог мне, — бормочет он, словно оправдываясь, словно бы в объяснение неозвученному Бет вопросу. — Знаю, — подытоживает она, словно бы говоря о вселенской истине, о святой правде, понятной каждому встречному с первого взгляда. Словно бы привязанность Рика к Морти очевидна, в противовес тому, что его поведение преисполнено наплевательства и равнодушия. С таким же успехом она могла сказать «Все это знают». Как бы оскорбительно это ни прозвучало, но её слова облегчили лежащий на его душе камень. Она знает лишь то, что он дорожит Морти. А значит, она без понятия о том, насколько же Рик вожделеет трахнуть её малыша-сыночка, или... Или же кое-что, о чём Рик и мечтать не смел. Она это принимает. Потому что верит, что он сдерживает себя, что поэтому не тронет Морти? Или же и правда потому, что ей насрать? С Бет никогда не знаешь наверняка. — Будешь бокальчик? — предлагает она, выдёргивая Рика из его мыслей. — Эм, ну, да, давай, — соглашается он, принимая из её рук бокал красного. — Спасибо, милая. — Я очень ценю, что ты на этой неделе не дёргаешь его из дома, — покачивает она вино в бокале. Она предпочитает смотреть на напиток, не на отца. — Я понимаю, как тебе тяжело не приставать к нему, — говорит она поддразнивающим тоном, чуть ухмыляясь и подхихикивая себе. Рика это обескураживает. Она точно знает, не говорила бы такого, если б не знала. ...Или же сказала бы? Просмеявшись, Бет немного выдыхает и опустошает бокал. Она кладёт его в раковину — работа для Джерри. — Доброй ночи, пап, — она треплет отца по плечу и направляется к лестнице. Рик не может доесть рулет — его аппетит испорчен. В пятницу, после школы, Морти опять не кажет носа на пороге гаража. Но и Рик не ждёт, почти немедленно отправившись в дом на его поиски самостоятельно. Он находит Морти в комнате Саммер, они ссорятся, как и подобает брату и сестре. Хотя Рик без понятия, о чём они спорят, он выжидает в тени дверного проёма до последнего, чтобы понять, в чём суть. — Что ж, а я спрошу! — говорит Морти, прежде чем обернуться к двери и застыть при виде Рика. — Да ни черта! — хватает Саммер его за плечо. — Ты проебё... — она, как и брат, замечает Рика, и на секунду приходит в оцепенение, после чего окидывает самовторженца взглядом. — Твою мать, деда Рик, тебе вообще знакомо понятие «личное пространство»? Я в курсе, что у тебя есть привычка прокрадываться в комнату Морти когда ни вздумается, но здесь у себя я такого не позволяю. Будучи не в восторге от замечания в свою сторону, Рик прямолинейно смотрит на Саммер в ответ. — Тогда не стоит держать сраную дверь нараспашку, Сам-Сам. — Он переводит взгляд на Морти, вырвавшегося из хватки сестры. — Эй, М-морти, не хочешь... — Прости, Рик, куча дел, — отвечает он и уносится из комнаты, даже не удосужив Рика взглядом. — У-у... — ухмыляется Саммер. — Отвергнут. Рик показывает ей фак, и она возвращает жест. Морти весь день занимается домашней лабудой. Рик весь день делает вид, будто не ждёт Мортиного внимания, хотя очень даже и ждёт. Когда Морти, в конце концов, возвращается в свою комнату, чтобы сделать домашку, Рик тут как тут оказывается на пороге его комнаты, стараясь сохранять невозмутимость. — Что ж, Морти... — начинает он. — Если ты тут не з-затем, чтобы помочь, то просто отстань, Рик, — отвечает Морти. Рик, совершенно не обидевшись, приползает в гараж, чтобы нажраться. Он забывается во времени и опаздывает на ужин. Когда он приходит в столовую, то застаёт обрывок очередной ссоры. — Я сказала «нет», и это моё последнее слово, Саммер, — произносит Бет сурово. — Завтра ты должна остаться дома приглядывать за Морти. — Да зачем мне приглядывать за Морти?! Ему четырнадцать! — жалуется Саммер. — Ты остаёшься следить за тем, чтобы Рик не взял его... — она резко замолкает, фиксируя Риково присутствие. — Оу. Пап. Привет. — Старается она сохранить как можно более беззаботный тон. Рику отчаянно необходимо узнать конец предложения. Он хочет знать, есть ли вообще у него конец. Ему безгранично сильно хочется спросить об этом, но он не хочет знать ответ, и он не спрашивает. Он просто садится к столу. Стоит ему присесть, как встаёт Саммер. — С меня хватит, — сердито бормочет она, оставляя свой ужин на тарелке. С приходом Рика за столом стало очень тихо. Морти чуть-ли не носом зарылся в тарелку, уныло ковыряя расположившуюся в ней еду. Он не смотрит на Рика, но и на Бет и Джерри тоже, так что, Рик не особо уверен, что тут есть место чему-то личному. После ужина Морти уходит к себе и затворяет дверь, запираясь. В три часа ночи Рик стоит напротив его двери и осушает флягу. Большую часть субботы дети проводят за закрытыми дверьми своих комнат, даже не спускаясь к обеду. Бет на пустующие без хозяев места за столом только что закатывает глаза. К вечеру Бет и Джерри одеты в свои лучшие наряды, готовые покинуть дом. — Вы куда? — интересуется Рик, развалившись на диване. Стол усеян пустыми бутылками, призванными успокоить не особо-то пустые страхи, что засорили его разум. — Сегодня годовщина нашей свадьбы! — отвечает Джерри, сияя как медный таз. — Я аж за несколько месяцев забронировал столик в шикарнейшем ресторане города. — Но он сгорел, — вмешивается Бет, — так что, мы идём в «Оливковые Рощи». — Пожар не помешает нам нарядиться и хорошо провести время, — нараспев отвечает Джерри. — Мы, возможно, припозднимся, — намекает он, характерно приподнимая бровь. — А может и нет, — закатывает Бет глаза на слова мужа, но после она смотрит на Рика, уже холодным, проницательным взглядом. — Так что не делай глупостей. Не то, чтобы Бет не говорила ему чего-то подобного и раньше, но на этот раз антураж фразы Рику не нравится. Словно бы ему прямым текстом сказали: «только попробуй быть по самые яйца в моём сыне, когда я вернусь домой». Рику очень хочется понять, действительно ли Бет вкладывает в эти слова такой подтекст, или мозг Рика запихивает скрытый смысл туда, где ему не место. Он так устал волноваться, так устал задаваться вопросом. Так хочет знать. Но он слишком боится ответа. Они выходят на улицу, и всего лишь спустя десять минут Рик чувствует чужое присутствие за спиной и повторно слышит звук отворяющейся входной двери. Он поворачивает голову и застаёт пытающуюся улизнуть Саммер. Их взгляды пересекаются. — Лучше нахер молчи, — говорит она не особо грозно — угрожать Рику было бы крайне опасно — но и не то чтобы жалостливо. Не успевает он опомниться, как уже стоит на ногах, сжимая наполовину пустую бутылку. Он медленно направляется к упорно не желающей закрыть дверь Саммер. Её лицо выражает решительность, но Рик видит волнение на глубине её глаз. А ещё он видит перед их домом приехавший за ней и набитый подростками авто. Рику бы поинтересоваться, куда она намылилась и на сколько, возможно, предупредить её о том, что родители могут вернуться чуть раньше обещанного. Наверное, ему стоит сказать что угодно, кроме: — Развты.. ра-эээ-зве т-ЭЭЭ-эы не должна оберегать от меня Мо-ЭЭг-рти? — но он пьян, и измотан, и он этого больше не вынесет. Саммер закатывает глаза и вздыхает. — Как будто мне это по силам. Как будто хоть кому-то такое по силам. — Она выходит за порог, качая головой. — Ты всё равно по жизни делаешь только то, что хочешь. С чего бы мне из-за этого портить вечер? Не дожидаясь ответа, она захлопывает дверь прямо перед его носом. Спустя минуту или две после её ухода в гостиную впопыхах врывается Морти. — Вот блин, она что, свалила без меня? — спрашивает он всматриваясь в окно. — Ага, — отвечает Рик, по-прежнему стоя у входной двери. Морти сжимает зубы. — Блин, вот же сучара, — бормочет Морти. Он поворачивается, чтобы взглянуть на Рика. Рик стоит и пялится прямо на него. Морти выглядит взволнованным, покусывает губу и теребит рукава. Рик мечтает самому быть тем, кто кусает губу Морти. Он даже не заметил, как приблизился и навис над мальчишкой. Морти машинально отступает назад, гипнотизируя свои ноги. Рот Морти несколько раз беззвучно открывается и закрывается, вопрос так и остаётся непроизнесённым. Но Рик жаждет вопроса, ему нужен вопрос. Ему нужен ответ. Под Риковым выжидающим взглядом Морти обливается потом, взволнованный и напряжённый от его присутствия. Морти всегда взволнован в присутствии Рика, и Рик хочет знать: не связано ли это с чем-то большим? Он пугает Морти? Он привлекает Морти? Морти его ненавидит? ... Морти его любит? — Рик? — похоже, что Морти нашёл свой голос, и он нежен, нерешителен. Испуганный. — Мне... мне надо у тебя кое-что спросить...