Возможность

Если бы Кевин только знал, что вся его подготовка не будет иметь смысла, то все равно стал бы утруждать себя закупкой замков для велосипедов. Может, в этом и не было смысла… Но в этом и был смысл. Так Кевин ответил мамси, когда она спросила, зачем он коллекционирует компьютерные вирусы. Такой ответ подходил любому вопросу, который могли ему задать. Ни в чем не было смысла, в том числе и в мелких страстишках, которыми себя окружали люди. А раз смысла все равно нет, как и целей, лишь начало и конец отдельно взятой жизни, во время которой каждый невольно становится свидетелем каких-то событий, то почему бы не показать себя? Никто бы не стал смотреть на Кевина Качадуряна, если бы тот получил «А» за контрольную. Это не вызывает жадный животный интерес, который приковывает к телику. Но Джерри все равно смотрел на него, наблюдал. Кевин знал, что тот смотрит, следит за ним, будто ждет его очередного шага. Джерри поселился в Гладстоне не так давно, в начале года он купил соседний с ними дом. Джерри не интересовал Кевина. Его вообще мало что волновало в этой жизни, разве что лицемерие мамси, которому он упрямо противостоял, которое выводило его из себя и было единственной движущей силой в жизни. Кевин смотрел. Уж в чем его точно нельзя было упрекнуть, так это в слепоте. Он не только научился безупречно стрелять из лука, попадая в яблочко, не только развил в себе навык подмечать всю грязь и пакость этой жизни и наполняющих ее людей. Кевин был наблюдательным. И он наблюдал за соседом Джерри точно так же, как и Джерри наблюдал за Кевином. Джерри был чрезмерно дружелюбным и вежливым с мамси и отцом, улыбался безупречной улыбкой, точно сбежал из рекламы зубной пасты. Весь день он где-то пропадал, появляясь только после заката, и иногда приводил к себе кого-нибудь домой. Чаще всего это были легкомысленные красотки на одну ночь. Неудивительно, что они велись на Джерри — он был довольно привлекательным мужчиной. Даже Кевин признавал это, хоть в его жизни не было ничего, что бы ему нравилось. А если начинало нравиться, то он вырывал это с корнем из своей черствой души, потому что у него не должно быть слабых мест. Уязвимость — непозволительная роскошь. Единственной страстью для него оставалась только стрельба из лука. Иронично, но она увлекла Кевина ровно в тот момент, когда он болел и позволил себе смалодушничать и быть слабым. Он принимал заботу матери, которая была на седьмом небе от счастья в те дни. Она читала ему истории про Робина Гуда, и только потому не могла лишить его стрельбы из лука. Потому что это было единственной ниточкой нормальности между ней и сыном. Именно во время занятий стрельбой на заднем дворе Кевин и заметил, что Джерри следит за ним из дома. Кевину нравилось его внимание, и потому он старался выбираться на стрельбище ближе к закату, когда Джерри возвращался домой с работы. Или, что более вероятно, Джерри собирался на ночную смену, а днем отсыпался, пока Кевин был в школе. Так что эти часы после заката были единственным временем, которое они могли провести вместе-порознь. Джерри казался странным и одновременно обычным, даже заурядным. Точно так же, как и Кевин. Джерри тоже хорошо понимал людей и виртуозно умел подстраиваться и притворяться, чтобы расположить к себе собеседника, как это прокатило с его родителями. Но с Кевином Джерри вел себя никак. Они поддерживали молчаливый диалог, но не спешили к коммуникации. Неужто потому, что Джерри пытался сначала понять, как общаться с Кевином, чтобы увидеть его настоящим, заглянуть под карикатурную оболочку послушного сына и ничем не примечательного подростка? В таком случае ему бы следовало пообщаться с Евой, ведь по иронии только мамси была единственной, кто знал настоящего Кевина. Знала, но не понимала. А вот у Джерри, возможно, были все шансы разгадать его. Кевин мог понять мотивы Джерри, все же официально ему было только пятнадцать. Самому Джерри он на вид бы дал лет тридцать пять. О чем они могут общаться? О том, как завалить кого-нибудь из лука? Но нет. Джерри тщательно производил впечатление нормального, по крайней мере, эта методика работала со взрослыми. Но не с Кевином. Он интуитивно чувствовал, что в Джерри существовал какой-то изъян, который должен был напрашиваться, но пазл никак не желал складываться. Что-то слишком очевидное, вертящееся на языке… За все почти шестнадцать без малого лет Кевин всегда слишком просто и легко подбирал те самые ниточки, которые позволяли ему найти подход к любому предсказуемому взрослому, чтобы потом дергать за них. В этом и заключался секрет — Кевин не понимал Джерри, не знал, за что дергать, и оттого тот становился интересной и желанной целью. Он мог бы найти простой ответ, что Джерри банальный извращенец, но это казалось глупым и скучным. Единственное, что Кевин пока понимал — он может использовать их заочное знакомство, чтобы в очередной раз досадить матери. Оттого футболки, в которых Кевин выходил на стрельбище, становились короче, а джинсы уже. Если Джерри окажется педофилом, это многое объяснит для Кевина, который в состоянии за себя постоять. Если же нет, то загадка станет еще увлекательнее. К его разочарованию, Джерри не клюнул и не попытался заманить его в свой дом. Но нашел в себе благородство хоть как-то отреагировать, выйдя из дома после заката. — Не заболеешь? — с ухмылкой спросил он через лужайку, театрально облокотившись на забор. — А вам самому не холодно? — равнодушно ответил Кевин, накладывая стрелу. Это было справедливое замечание — на Джерри была белая хлопковая майка, так что они квиты. — Туше, — засмеялся Джерри, обнажая идеально ровные зубы и склонив голову набок. В его движении было что-то неуловимое, резкое, животное. — Готовишься к охоте? — А что, если так? — Кевин был демонстративно хладнокровен, когда, почти не целясь, выпустил стрелу и попал четко в цель. — Впечатляет, — лениво похлопал Джерри, поджав губы. — На вампиров или оборотней? Кевин бросил на него скучающий взгляд, ясно понимая, что над ним насмехаются. — На людей, — небрежно обронил он, но Джерри будто преобразился. Его белозубая улыбка с острыми клыками стала шире. — Стреляй аккуратнее, мальчик, — столь же небрежно посоветовал тот. — Чтобы я не видел ни одной твоей стрелы на своем газоне. — Иначе что? Джерри ухмыльнулся на прощание, но ничего не ответил. Кевин расценил его запрет, как приглашение, и потому на следующий вечер сразу после драматично-багрового заката его стрела перелетела через забор, приземлившись рядом с домом Джерри. — Ну вот, что же мне теперь делать? — сказал вслух Кевин, будто его мог кто-то слышать. — Придется пойти и забрать. Лук и колчан он конечно же взял с собой на случай, если их сосед все же какой-нибудь маньяк. В его планы не входило сгинуть в недрах дома Джерри Дендриджа раньше положенного, ведь приближался четверг… Четверг накануне шестнадцатилетия Кевина. Четверг, когда он собирался поохотиться в спортзале школы Гладстон-Хай. И целью его были не вампиры и не оборотни, как пошутил Джерри. Если не в первый четверг апреля, то уже никогда, ведь все складывалось так удачно… Он не получит наказание по всей строгости из-за возраста, ему не придется жить с отцом после намечающегося развода родителей. Кевин достанется Франклину, а Сили будет жить с Евой. Так они решили. И Кевин не мог этого допустить. Нет, он переиграет их планы, разрушит, как бешеный торнадо карточный домик. Кевин останется с матерью. Как бы они ни ненавидели друг друга, они доверяли друг другу, знали друг друга. И каком-то смысле даже любили друг друга. Любовь это ненависть. Кевин впитал эту истину с молоком матери, уяснил ее еще в утробе. Если Ева Качадурян не могла дать ему любви, то ненависть лучше безразличия. — Я же говорил тебе не целиться сюда. Кевин медленно разогнулся, поднимая стрелу. Узкие джинсы должно быть крайне эффектно впивались в его задницу, пусть и сдавливали мошонку. Чем-то приходилось жертвовать. Кевин не собирался показывать, что боится. И подчиняться он тоже не собирался. Джерри привалился плечом к стене дома. На нем была полурасстегнутая до солнечного сплетения рубашка. Черная, как душа Кевина, хоть он и не сделал пока ничего непоправимого в рамках закона. Не перестрелял фанатично увлеченных своим любимым делом школьников из алькова спортзала. Прямо как на бойне. — И что ты сделаешь? Изнасилуешь меня? — нагло ответил Кевин. — Если ты хорошо попросишь. — Джерри хмыкнул, прокрутив обхватывающий запястье широкий кожаный браслет. Впервые в своей пропитанной гневом и ядом жизни Кевин ощутил к кому-то симпатию. Джерри был таким же неправильным, таким же токсичным, как и он. Они определенно могли бы поладить, вот только Кевин в скором времени сядет в тюрьму для несовершеннолетних за массовое убийство в школе. Какая жалость, что им не удастся сохранить это знакомство. Кевин мог бы ничего не делать в четверг. Оставить лук дома вместе с планами, оставить в комнате велосипедные замки, которые спасателям пришлось бы срезать, чтобы распахнуть двери спортзала Гладстон-Хай. Но Кевин уже все для себя решил. Он не боялся. Так ведь? — Оно того стоит? — чуть подавшись к нему всем телом, мягко спросил Джерри. — Во имя чего такая жертва? — О чем ты? Кевин ни одним мускулом не показал, что насторожен, что хоть как-то напуган. Лишь жилка на шее напряглась, вздулась вена. — О том, что ты планируешь. Никто не знал. Просто не мог никто этого знать. Так откуда же Джерри… — Я читаю мысли, бестолковый, — хмыкнул Джерри, отлипнув от стены и подступая ближе. — Мне нравится, что ты не боишься. — С чего бы мне бояться? — с вызовом ответил Кевин и растянул губы в презрительной усмешке. — Потому что ты впервые в своей глупой жизни кого-то не понимаешь. — Она не глупая, — все же не выдержал Кевин, броня дала легкую трещину, в словах проступила неприкрытая и искренняя детская обида. Джерри громко рассмеялся. Но это был не веселый смех, от него тело покрывалось гусиной кожей и тонкие волоски поднимались на руках как от статического электричества. — А теперь ты говоришь, как ребенок. — Я и есть ребенок, — фыркнул Кевин, точно разговаривал с идиотом. Пусть он и не понимал Джерри до конца, но у него оставалось последнее безупречное оружие — он мог его выбесить. — Ты перерос себя. И ты это знаешь. Ты старше своих лет точно так же, как и я. — Меня достали твои размытые формулировки. — Кевин угрюмо нахмурил брови, сверля его холодным презрительным взглядом. — Хочешь конкретнее? Окей. — Джерри дернул уголком рта и застыл в шаге от него, будто собирался ударить или подарить поцелуй. — Ева и Франклин разводятся, и ты не хочешь остаться с отцом. В тебе слишком много желчи, которой ты не сможешь вечно поливать свою мать, а значит захлебнешься в ней сам. Ты это хорошо понимаешь, и потому хочешь убить Франклина, а заодно досадить этим Еве. Двух птиц одним камнем. Но чтобы это не выглядело как семейная драма, ты хочешь развлечься с теми, кто раздражает тебя в школе. Поганый ублюдок и правда умел читать мысли. — И что ты сделаешь? Сдашь меня полиции? Преступление еще не совершено. — Кевин развел руками, гадко ухмыляясь. — Тебе никто не поверит, даже мамси. — Я могу сделать тебя таким же, как я. Открыть для тебя возможности, — вкрадчивым голосом поведал Джерри, точно заманивал в свои сети. Только полный кретин не заподозрит подвох и станет слушать, позволит договорить… Но Кевин не мог перебороть себя и посоветовать Джерри заткнуться. Это было выше его сил. Казалось, что даже руки перестали ему подчиняться, безвольно повиснув вдоль тела, а ноги намертво приросли к газону. — Тебя не будут держать ни отец, ни мать. Не нужно будет сидеть в тюрьме и после пытаться подстроиться под систему, которая все равно тебя прожует и выплюнет. Кевин должно быть впервые ощутил холодок, пробежавший по спине. Конечно же он не хотел в тюрьму. Вот только не видел для себя иного выбора. Но речь была так сладкозвучна, а соблазнительный низкий шепот на ухо, будто Джерри стоял позади него, кружил голову, обжигал кожу горячим дыханием, манил за собой, велел прислушаться… последовать… Казалось, будто руки Джерри уже вовсю шарят по его телу — трогают, щупают, проверяют, исследуют… Сознание дурманили липкие и жаркие фантомные прикосновения… Джерри все это время держал руки при себе, сохранял между ними безопасную дистанцию. — И что мне для этого нужно сделать? — Кевин влажно выдохнул, переводя сбившееся дыхание, и напряженно сглотнул. Джерри приглашающе развел руки, рубашка натянулась, еще больше обнажая бледную грудь. Он шагнул ближе к одеревеневшему Кевину, смерив его плотоядным взглядом, и соблазнительно улыбнулся, обнажая слегка заостренные клыки. Кевин медленно следил за тем, как рука тянулась к его лицу. Пальцы Джерри задели за ухо, очертили скулу. Длинный ноготь большого пальца царапнул пухлую нижнюю губу. Кевин почувствовал, как твердеет, но гордость не позволяла схватить Джерри за руку и прижать ее между ног. Дыхание стало частым, поверхностным. — Сказать, что ты согласен, — ласково объяснил Джерри, жадно изучая его лицо, реакции, мимику, точно собирался насытиться ими. — Я согласен, — без раздумий подтвердил Кевин, ни секунды не думая о том, как это позорно и поспешно могло прозвучать. Ни разу в жизни он еще не позволял себе так слепо довериться кому бы то ни было. Отдать себя во власть другого человека. Что это, вампирский гипноз? Магия? Или Кевин наконец-то устал притворяться и, почувствовав над собой безоговорочное преимущество, которому не было сил и желания сопротивляться, позволил себе расслабиться, безропотно пошел на поводу чужой воли? Джерри сделал последний шаг. Он улыбнулся, заглядывая в потемневшие глаза Кевина, и жадно втянул носом, облизнулся, смакуя на языке витающие в воздухе возбуждение и подчинение. Он и правда подарил Кевину поцелуй. Поцелуй смерти. Шею пронзила нестерпимая боль. Кевин дернулся, тело мелко и конвульсивно задрожало в стальных объятиях Джерри, точно его оголенные мускулы припудрили солью. Как препарированная лягушка на уроках биологии. Пусть он и стремительно пал, вверив свою судьбу подозрительному соседу, но не боялся упасть — Джерри держал его крепко, уверенно и… заботливо, устроив сильную руку на пояснице. Никто никогда еще не заботился о Кевине так, и точно не стал бы этого делать в момент его убийства. Кевин все же нашел в себе силы, чтобы глотать кровь. Кровь Джерри. Сначала с трудом, впиваясь пальцами в его запястье и превозмогая саднящую боль в горле, но с каждым глотком становясь ненасытнее, кусая и царапая ногтями рассеченную рядом с веной кожу. «Мамси и Франклин могли видеть нас…» — кольнула сознание Кевина ускользающая мысль и тут же смолкла, как и окружающие звуки, доносящиеся до него словно через толстый слой ваты. Резонирующий в окровавленных губах пульс замедлился… А после стих и оглушающий их вместе Джерри стук сердца, набатом гулко резонирующий в висках и трепещущий в груди, пока не превратился в угасающее эхо.