Лекарство от простуды

Дождь лил уже пятые сутки. Крохотный отряд под предводительством Рокэ Алвы укрылся в лощинке, где холмы защищали три расставленных палатки от ветра, но никак не укрывали от хлещущей с неба воды. Солдаты не роптали, хотя им приходилось совершать вылазки по этой проклятой погоде по три раза на дню. Рокэ от них не отставал, пробираясь по кручам и осыпающимся камням к лагерю противника и исследуя окружающую местность. Савиньяк был против, предлагая отправить обычного картографа в сопровождении толкового лазутчика, но Рокэ не был бы собой, если бы довольствовался сведениями из вторых рук, когда можно было получить их без посредничества. Единственным удобством у Рокэ по сравнению с сопровождающими его вояками была палатка в единоличном пользовании. В свободное время Алва набрасывал планы укреплений и размышлял в одиночестве у переносной жаровни, в такую погоду бывшей единственным спасением от пронизывающего влажного холода. Около входа в палатку послышалась возня, слабо различимая за шумом барабанящего по ткани ливня. — Войдите, — произнёс Рокэ, с интересом глядя на вход. Его солдаты сейчас почти не утруждали себя объявлением о собственном присутствии, потому что в таких ситуациях Рокэ предпочитал скорость церемониям. Полог откинулся и в палатке появилась человеческая фигура, представляющая собой персонификацию дождя. С молодого человека лило в шестнадцать ручьёв, но он распрямился и отдал честь. Рокэ заметил, что отдавшая честь рука чуть подрагивала. — Т-теньент Придд с д-донесением! — отчитался вошедший. — Давайте д-донесение, — сказал Алва, но тут же добавил: — Нет, пожалуй, стойте где стоите. Лужа у ног теньента увеличивалась с впечатляющей скоростью. Алва забрал футляр и не глядя сломал печать. Теньента он вспомнил: наследник Приддов, который часто попадался на глаза Алве в ставке. Само по себе не удивительно, вокруг него постоянно крутились «влюблённые пташки», как называл их Эмиль Савиньяк, удивительно, что по сравнению с прочими Приддами этот юноша — Джастин — с поразительным пренебрежением относился к демонстрации чувств. Для Спрута он был до крайности эмоционален. При этом никаких поползновений подобраться к маршалу поближе он не совершал, что тоже делало ему честь. Теньент по-прежнему пополнял лужу, уставно вытянувшись во фрунт и глядя прямо перед собой. Его изрядно потряхивало, но подбородок был гордо вздёрнут вверх. Рокэ вытащил листок с донесением, быстро пробежал глазами. Срочного ответа и пристального внимания донесение не требовало, в отличие от теньента. — Раз-зрешите идти? — наконец решился теньент и напружинился, готовый исполнить команду «кругом». — Не разрешаю, — спокойно ответил Алва. Этого исполнительного мальчишку нужно было отогреть, и немедленно. Единственным барьером между теньентом Приддом и лихорадкой могли бы стать сухая одежда и тепло, но не было похоже, чтобы у него нашлось при себе первое, а о втором и думать не приходилось. Отправить его в палатку к солдатам? Там и так теснота, но хотя бы от мокрых тряпок он сможет избавиться. Рокэ поймал взгляд Придда: серьёзный и изучающий. Встретив взгляд Рокэ, Придд глаз не отвёл. Алва ухмыльнулся. — Раздевайтесь. В светлых глазах мелькнула паника. — Прост-тите, господин Первый маршал? — Сделаю скидку на ваше бедственное положение ввиду погоды и повторю: раздевайтесь. — Как? — теньент даже перестал заикаться, хотя дрожь никуда не делась. — Донага. Не волнуйтесь, я видел немало раздетых мужчин, вы вряд ли сможете чем-то меня смутить и тем более удивить. Рука Придда дёрнулась к застёжке плаща и совершенно неуставным образом её сжала. — Я не могу, — подбородок вновь вздёрнулся. — Очень даже можете. Это приказ. Костяшки сжатых пальцев побелели ещё больше, губы превратились в тонкую белую полоску. — Вам нужен камердинер? Простите, не держу. Алва отвернулся от теньента к походному бюро, на полу рядом с которым стоял кувшин с вином. Рокэ долил вина, высыпал в него щепоть специй и с некоторым сожалением сунул кувшин в переносную жаровню. Порывшись в седельной сумке, он вытащил из неё второй бокал. Когда он повернулся назад, теньент стоял всё в той же луже, но в одном исподнем и трясся ещё сильнее. Мокрая одежда была аккуратно сложена рядом. Губы теньента были по-прежнему сжаты, в глазах мешались гнев и вызов, вытеснявшие страх. Уже лучше. Тонкий мокрый батист облеплял тело и не скрывал ничего, чего мог бы стесняться порученец, но Алва только приподнял бровь. — Я, кажется, сказал «донага». Ноздри Придда раздулись, в глазах сверкнула ярость, но пальцы дёрнули неподдающийся мокрый узел на исподнем. Рокэ протянул кинжал. Бельё полетело поверх сложенной одежды. — А теперь в кровать, — скомандовал Рокэ. — В вашу? — даже в обнажённом виде Придд всё ещё стоял, вытянув руки по швам. — Вы здесь видите чью-то ещё? — Я не собираюсь… — Я вас не спрашивал, собираетесь вы или нет. Боитесь собственного маршала? Рокэ наклонился к постели, представлявшей собой несколько сложенных вместе одеял со скаткой вместо подушки, поднял одно из них и накинул на плечи теньента. Тот машинально подхватил сползающую ткань и закутался в неё, как-то умудряясь изображать подобие стойки «смирно». — Очень обяжете, если выйдете из лужи, — сообщил Рокэ, вновь отворачиваясь к жаровне и пробуя температуру вина в кувшине. Вино было не горячим, но тёплым, что было лучше, чем ничего. Рокэ наполнил бокал и сунул в руки Придду. Из лужи тот вышел, но к кровати, от которой его сейчас отделяло меньше трёх ладоней, не приблизился. — Вам нужен не только камердинер, но и нянька? Или кресло, которое я тоже с собой не прихватил, не рассчитывая на ваш визит? Теньент тряхнул головой, — с мокрых подстриженных завитков на Рокэ слетело несколько капель, — и всё-таки уселся на постель. — Спасибо, господин Первый маршал, — наконец выдавил из себя он и пригубил вино. — Командующий должен заботиться о здоровье вверенных ему людей, — пожал плечами Рокэ, берясь за собственный кубок. — И многих… — теньент сообразил, что сказал что-то не то, и зубы клацнули о край кубка. — На сегодня у меня в постели только вы, — участливо ответил Алва. Придд вздрогнул ещё раз, и Алва не мог определить, вызвано это его репликой или же юноша промёрз ещё больше, чем ему казалось. Наверняка накладывалась и бессонная ночь. В лагере Алва велел бы вызвать к нему маркитантку, потому что лучше способа согреться, чем близость человеческого тела, пока придумано не было. Ближайшая маркитантка была в двадцати хорнах отсюда. Бросать дело на полдороге Алва не любил, к тому же реакция Придда была более чем занятной, получалось две птицы одним камнем. Поэтому Рокэ встал и начал расстёгивать собственный мундир. Теньент посмотрел на него снизу вверх и сглотнул. — Бояться за свою честь надо было до того, как вы вошли в мою палатку в совершенном одиночестве, — хмыкнул Рокэ. — Допивайте и ложитесь. Как он и подозревал, Придд вскочил, упустив край одеяла. — Представьте, как вам будут завидовать дамы, — ухмыльнулся Рокэ, распуская шнуровку на собственных штанах. Обычно в походе Рокэ спал не раздеваясь, да и дома частенько падал в кровать как был, сняв только дублет, но сейчас приходилось жертвовать удобством. Он сбросил рубашку и шагнул к теньенту, забирая у того из рук опустевший кубок. Тот уже дрожал гораздо меньше, синеватая бледность сменилась ярким румянцем на скулах, не то возмущённым, не то лихорадочным. Кубок оказался рядом с брошенным кубком самого Рокэ, а взгляд теньента блуждал по обнажённому торсу Алвы, вернее, по покрывающим его шрамам. Рокэ опустился на постель, отбросил второе одеяло и растянулся на узкой скатке, похлопав ладонью рядом с собой. Теньент вцепился в колючую шерсть на своих плечах ещё сильнее и предпринял ещё одну попытку с достоинством в неё завернуться: — Я лягу у жаровни. — Упрямство у вас семейное и заслуживающее уважения, но сейчас бессмысленное. Мой список трупов достаточно длинен, но я пополняю его только теми, кого убил на дуэли или на войне, приписывать себе заслуги лихорадки в мои планы не входит. Придд с достоинством, какое только позволяли промёрзшие суставы, плюхнулся рядом с ним, его взгляд вновь стал цепким. Словно выполняя команду, он вытянулся рядом с Алвой, старательно оставляя между ним и собой промежуток. — Может, шпагу между нами положите для полного следования легенде? — ленивым голосом осведомился Рокэ, вытягивая руку и толкая теньента в плечо. — Повернитесь. — Зачем? — удивительно спокойным голосом уточнил Придд. — Чтобы мне было удобнее похищать вашу невинность, если у вас есть что похищать. Сдавленный звук мог быть в равной степени возмущённым восклицанием и смешком, но молодой человек действительно повернулся на бок, правда, лицом к Алве. Тот бесцеремонно перекатил его в обратную сторону, после чего вытянул руку и, забросив её поперёк груди теньента, прижал его к себе. Тело Придда мгновенно напряглось, как струна. Вполголоса Алва сказал: — Расслабьтесь. Это… — …приказ, — донеслось от стенки палатки. — Исполняю, господин Первый маршал. Алва усмехнулся, но Придд действительно приложил колоссальные усилия, поэтому теперь рука Алвы лежала не поверх каменной статуи, а поверх слегка оттаявшей деревянной. По крайней мере, дрожь Придда бить перестала; он лишь слегка вздрагивал, как испуганная лошадь, стоило Алве пошевелиться. Но мало-помалу дыхание Придда становилось менее рваным, и стук сердца, заполошно бившегося под ладонью Рокэ, медленно успокаивался. Усталость рано или поздно должна была взять своё. В постели с кем-то Рокэ засыпал редко. Хотя нет, не редко — практически никогда: эту привычку у него как отрезало после той ночи, которой он был обязан частью своих шрамов и которая подарила ему его проклятие. С тех пор в чужих постелях он предпочитал приятно проводить время, но надолго в них не оставался, а в свою не пускал никого. Другой человек мешал Алве. Нынешняя ситуация была странной не только для наследника Спрутов. Алва усмехнулся ещё раз, прикинув, что с представителями Великих Домов, тем более их наследниками, под одним одеялом судьба его ещё не сводила. Скандал был бы грандиозным, и тем смешнее было бы то, что ничего более целомудренного в кровати с другим человеком Алва не делал никогда. Наследник Великого Дома тем временем глубоко вздохнул, шевельнулся, устраиваясь поудобнее, и вдруг обхватил руку Алвы обеими руками и прижал к груди, как любимую игрушку. Первым рефлексом было немедленно отнять руку, разбудить Придда и отправить его, уже явно отогревшегося, досыпать в другое место. Но Придд пробормотал что-то невнятное, горячие пальцы схватились за чужую ладонь ещё крепче, словно защищая её от чего-то, — и пальцы Алвы будто сами по себе огладили проступившие костяшки. Юноша прерывисто выдохнул, дрогнул всем телом и свернулся калачиком, вжимаясь спиной в грудь Алвы. Он понял, что уснул, когда из дремоты его вырвало прикосновение влажных волос к щеке. Алва открыл глаза и повернул голову, чтобы почти что уткнуться носом в чужую макушку. Голова Придда лежала у него на плече, кожу щекотало размеренное горячее дыхание, которое вдруг стало тяжелее, по телу пробежала дрожь и оно резко напряглось. Рокэ слишком часто видел кошмары, чтобы не понять, что происходит. Разбудить, вырвать из поглощающего юношу ужаса? Он потряс Придда за плечо, но тот не открыл глаз, только задрожал ещё сильнее. Тогда Рокэ сделал единственное, что оставалось, — обхватил его крепче, заключая в кольцо собственных рук. Обнажённое тело в его объятиях обмякло, Придд то ли всхлипнул, то ли вздохнул и, поёрзав небритой щекой по груди Рокэ, затих. Ещё с четверть часа Алва, так и не разомкнувший рук, размышлял, насколько сильно Леворукий смеётся над происходящим, а затем закрыл глаза и позволил мерному звуку чужого дыхания усыпить его снова. Утром Алва скинул со своего бедра бесцеремонно закинутую на него босую ногу, отбросил одеяло, встал и потянулся. Разбуженный внезапным холодом Придд сонно заморгал, пытаясь осознать, где он находится. Его взгляд натолкнулся на Алву, светлые глаза затопил ужас, и юноша вскочил, путаясь в одеяле и одновременно лихорадочно пытаясь в него завернуться. — С добрым утром, — поприветствовал его Алва, подбирая сброшенную вчера вечером рубашку и натягивая её на себя. Ткань была отвратительно холодной и сырой, зато прекрасно способствовала избавлению от остатков сонливости. Придд, судорожно обшаривавший глазами палатку, наконец обнаружил оставленные вчера рядом с входом вещи и ринулся к ним. — На дуэль звать будете? — поинтересовался Алва. — Вчера вы явно были на это настроены. Могу даже одолжить перчатку. Сухую. Вопрос застал Придда прыгающим на одной ноге и пытающимся втиснуться в не высохшие до конца штаны. Он поднял голову и неожиданно широко улыбнулся. — Нет, но благодарю за предложение, — он сделал небольшую паузу, — и за ваше гостеприимство. Алва поднял с пола бокал с вчерашним вином, отпил и уселся за бюро, чтобы написать короткий ответ на давешнее донесение. Запечатав послание, он протянул его уже успевшему одеться Придду. Тот протянул руку, забрал футляр, убрал во внутренний карман и лихо отдал честь. В глазах у наследника Волн плясал целый хоровод плутоватых кошек. Алва усмехнулся в ответ. Придд шагнул спиной назад, к выходу из палатки, но напоследок ещё раз сверкнул улыбкой и сказал: — Я не посрамлю вашу честь, господин Первый маршал, и никому не расскажу о вашей, — улыбка стала ещё хитрее, — доброте. Полог закрылся за исчезнувшим теньентом, а Рокэ ухмыльнулся ему вслед.