Летняя ночь

Мицки упал на кровать и сладко застонал — уставшее тело расправилось, растеклось по мягкому матрасу и глаза закрылись в блаженстве. Сегодня они с Боруто снова катались на великах — не очень далеко и много, но усталость была. Приятная, но всё же усталость. Но со слабым, тощим телом Мицки это было более ощутимо. Потому он опять не занимался их велосипедами, а сразу отправился в душ, и теперь нежился в кровати. Сегодня было не солнечно и даже не душно, потому он не сильно успел взмокнуть или удушиться тяжёлым воздухом, до колотящегося в голове сердца. Но, в остальном, мышцы тянуло от нагрузки. Горячая вода, конечно, помогла, но отдых и сон должны сделать это всё ещё лучше. Конечно, не факт, что к утру у него не будет болеть задница, но ему не так плохо, как в тот раз, когда они ездили на море. Только он, в любом случае, слабее Узумаки и это двухчасовое путешествие вымотало его достаточно, чтобы размеренный недвижимостью и покоем он задремал. Ещё до того, как Боруто зайдет в душ. Сон был мягким, ленивым и так же лениво было просыпаться от того, что Узумаки целовал его голые плечи. — Ты что делаешь? — Встрепенулся Мицки, но поясница и задница таки болели, потому получилось слабо, да и Боруто придавил его к постели своим телом. Горячим и таким же голым. От этого мурашки страха поползли по спине, особенно, когда он понял, что его руки, не сильно, но обмотаны простыней, которая засунута под матрас. Будь он не таким уставшим, то мог бы освободиться, но не сейчас, когда всё тело слегка ныло. И было раздавлено телом Узумаки. — Ты что делаешь?! — Снова спросил Мицки, в этот раз громко из-за некой паники — к подобному он не был готов. К такому удачному, для Узумаки, стечению обстоятельств. В мозгу что-то щёлкнуло — Боруто был готов. — Ты всё это спланировал?! С поездкой?! — Да. — Не стал отпираться Узумаки, целуя за ухом. По позвоночнику прошла волна волнения и приятного чувства лёгкого возбуждения. Но злость и паника пока были сильнее. — Ты гад! Ты!... — Он не успел договорить, потому что Боруто решил совершенно убить его следующим вопросом. — Достаточно смазки? — Чего? — Совсем шокировано и потеряно спросил Мицки, и почувствовал, как нечто слегка шевельнулось внутри его задницы. Шок парализовал его полностью — и мысли и тело, которое напряглось, и он смог ощутить, что нечто было довольно… глубоко. По крайней мере, до сих пор в его анусе ещё ничего не бывало. — Что это?! Что?! — запаниковал Мицки, оря шёпотом и боясь пошевелиться. — Палец и презерватив. Достаточно мокро? — легко спросил Боруто, будто это обыденная ситуация, а потом снова шевельнул пальцем, и теперь Мицки уже полностью ощутил происходящее. И ещё дошло, что раз палец вошёл так глубоко, то Узумаки начал его растягивать уже довольно давно. И он не проснулся и не почувствовал! Это вообще заставляло перевернуться что-то внутри и хотелось то ли орать от злости, то ли спрятаться со стыда. — Аааа… — Глухо, в подушку, и совершенно потеряно протянул Мицки. Стыд и злость смешивались в невероятную бурю чувств, что просто лишала всяких мыслей. — Расслабься, — жарко выдохнул в ухо Узумаки, осторожно массируя его стенки, подготавливая под себя. Мицки тихонько скулил, давясь неловкостью и тем, что его так обманули и не оставили шанса. Хотя, может это и к лучшему, потому что в последнее время это именно Мицки не мог решиться, и сам он бы ещё долго избегал того, чтобы раздвинуть перед Боруто ноги, тогда как парень уже решился и намекал. И видимо терпение Узумаки кончилось. Парень легко разминал его вход, время от времени вытаскивая пальцы, и добавляя смазки. Скользило очень легко и тихо, пошло хлюпало. Щёки просто горели, а сердце Мицки снова стучало в голове, заставляя зрение расплываться. Палец плавно растягивал анус, губы Боруто целовали плечи, а вторая рука мяла ягодицы, иногда оттягивая одну в сторону и тогда, из-за напряжения, Мицки вздрагивал и скулил громче, пытаясь не сойти с ума от стыда, который был просто огромный из-за дикого возбуждения. Это было даже ещё жарче, чем когда он впервые по-настоящему возбудился и мастурбировал. Хотя Узумаки ещё почти ничего не сделал, но член уже был твёрдым. А это только начало подготовки. Мицки тяжело дышал, пытаясь как-то отвлечься, от того, что очень сильно хочется кончить. Но он не рисковал подавать голос, а тем более потереться членом о матрас. Слишком непривычно и страшно было чувствовать внутри палец. Пальцы, поправился Мицки, когда понял, что в презерватив и его мокрую задницу медленно всовывается второй палец. Узумаки осторожничал — растяжка больше походила на массаж, и Мицки постарался сосредоточиться на этом, равномерно дыша. Постепенно стыд, неловкость уменьшились, а тело больше не было застывшим от паники, став расслабленным. Мицки не двигался. Только дышал и, время от времени, поджимал пальцы на ногах и цеплялся руками за простыни. Он молчал, пока не добавился и легко входил третий палец — терпение у него уже заканчивалось, а член, казалось, скоро разорвёт. Или он сгорит. — Зачем ты так сделал? Обманул? Можно же бы… — Он замолк на середине слова, почувствовав, как разряд прошёлся по всем нервам. Тело напряжённо дёрнулось. Боруто снова повторил движение там же и Мицки шокировано застонал от блаженства. Видимо Узумаки нашёл простату. И принялся гладить её — нежно неторопливо. От таких плавных движений Мицки совсем потерял рассудок — он кричал выгибался, старался податься назад, чтобы насадиться на пальцы, чтобы это было сильнее. Чтобы кончить. В голове давно ничего не было кроме стука и блаженства. Но этого было недостаточно и он хотел больше. Потому стонал, дёргался, сжимал в себе пальцы и подавался назад, совсем потеряв разум. Но Боруто, словно издеваясь, делал всё слишком нежно, и прижимал поясницу рукой, чтобы Мицки не мог дёрнуться. — Пожалуйста, пожалуйста, я не могу больше… — Он уже плакал от того, как хотел кончить. Член просто горел, а каждое неторопливое касание простаты проходилось разрядом тока по всему телу. Дышать было почти невозможно, лёгкие судорожно сжимались, как и ноги. Живот адски болел из-за напряжения. А Боруто продолжал двигать пальцами неспешно. — Потерпи, я не хочу сделать тебе больно, — выдохнул в ухо Узумаки. Слова, до перегретого, сошедшего с ума от удовольствия, мозга не дошли. Но вот к нервам дошло горячее дыхание, и это совпало с нажатием на простату. Судорога выгнула Мицки резко. Кричать или стонать он не мог — тело лишь дрожало, от оглушающего оргазма, от перегрузки нервов. Его колотило, а удовольствие напрочь застилало глаза тьмой. Удовольствие было таким сильным, что отдалось звоном в ушах и полностью отключило его от реальности. Тело Мицки выгибалось и дрожало от оргазма чуть ли не минуту — Боруто очень пожалел, что не видит его лица в этот момент. Но так Мицки будет легче всего. Особенно в первый раз. Когда тело перестало мелко дрожать, и время между спазмами удовольствия увеличилось, Боруто осторожно вытянул пальцы и стащил презерватив, бросив куда-то в бок. Трясущимися, мокрыми руками он расковырял пачку нового, растянул его на члене и, подождав, когда тело снова расслабится, легко скользнул внутрь — плавным движением до конца. У самого уже давно свистело в ушах и сверкало перед глазами, и теперь эта горячая, влажная задница Мицки была как удар разом по всем нервам. На какое-то время он замер, пытаясь не грохнуться в обморок, от перегрузки ощущений, но потом осторожно двинулся. Узумаки был так взведён, что несколько толчков хватило, чтобы он кончил, совершенно потерявшись в блаженстве. Еле хватило сил, чтобы удержаться и не раздавить, кажется, бессознательного Мицки. Сердце безумно грохотало, а судороги оргазма, почти что болезненного блаженства, прошивали каждый нерв, когда Узумаки вышел из парня и упал рядом на кровать. Всё плыло перед глазами, тело было слишком вялым, но такое счастье… убийственное просто, заполняло все клеточки тела. Он долго не мог пошевелиться, отойти от такого оглушающего блаженства. Только когда он совсем замёрз, то смог стащить с себя липкий презерватив и обратить внимание на Мицки. Тот ни на что не реагировал — и правда отключился. Боруто долго смотрел на его раскрасневшуюся кожу, и тело пробирало дрожью, когда в мыслях всплывали его крики и просьбы. Собравшись с силами, Узумаки смог его развязать и перевернуть на спину, убрав с мокрой простыни. Мицки везде был невероятно красным, особенно член, будто только что кончил, и это было великолепное зрелище. Но долго любоваться помешала невероятная усталость, и он смог только укрыть себя и Мицки одеялом и уснуть, даже не вытерев его от смазки. И себя. Но после такого потрясения было всё равно. Перегруженный организм отключился сразу же. Просыпаться было невероятно тяжело — в теле ещё бродил шок, отголоски вчерашнего оргазма, и оно было словно опустошённым и очень чувствительным. Было слишком сильно хорошо и тело всё никак не могло оправиться от такого потрясения. Мицки долго не решался проснуться, или пошевелиться, но всё же пришлось немного напрячь ноги и живот, чтобы проверить своё состояние. Странно, но пока ничего не болело, но двигаться было трудно. Он открыл слипающиеся, слишком чувствительные глаза, и попытался перевернуться на бок — всё шло очень медленно, словно он отлежал всё тело до онемения, но боли не было. И каких-либо эмоций тоже — будто ударили по голове и он в беспамятстве и полной пустоте. Только лишь желание сходить в туалет заставляло двигаться. Он сумел даже подняться с кровати, на трясущихся, слабых ногах, когда в спальню вошёл Узумаки. Парень также был довольно потерян, но не так, как Мицки. — Ты как? — Поинтересовался Узумаки, подходя ближе и беря Мицки под локоть. Какой-либо реакции выдать Мицки не мог, только оперся на него и пошёл на непослушных ногах в туалет. Обратно Боруто пришлось почти тащить его на себе. В таком отупении и растерянности Мицки провёл весь день, Боруто даже начал волноваться — не сделал ли чего не то. Однако, у парня ничего не болело, как ни странно, только была отстранённость. Лишь ближе к вечеру, когда Мицки стал хоть что-то чувствовать и осознавать, он сказал: — Я больше не буду кататься с тобой. Только вот они оба знали, что это ложь.