Они друг друга знали уже давно. Встречались у Саймона в мыслях и переговаривались бесконечным потоком бессмысленной ерунды. Постоянно, стабильно раз в день, Бран приходил его навещать, и вовсе не потому, что бессмертному, опасному и мудрому существу было скучно в голове у очередного человечишки.
Саймон… весьма интересовал Брана своей честностью и прямолинейностью, устремленностью, целенаправленностью и умением полностью забить болт на окружающий мир, с головой погрузившись в поиски информации об очередном объекте. Иногда даже сам Бран умудрялся давать ему подсказки, подкидывая факты о том или ином создании.
К удивлению Саймона, у них с Браном, на самом деле, было довольно много общего: они оба не особо тянулись к обществу, всегда предпочитали спокойную компанию увеселительной прогулке, оба любили выпить и им всегда есть о чем поговорить.
Бессмертное существо, скитавшееся долгие века в виде черного сгустка отрицательной энергии, вдруг обрело возможность поселиться в одного из людей. Сотни лет все его знания, понимание мироздания и потаенная часть мира оставалась лишь никому не нужным мифом, легендой, пока не появился этот паренек с вечно запутанными волосами и в не самой свежей рубашке… которому Бран вдруг показался не бессмысленным странником в этом временном парадоксе, а кем-то нужным.
Впервые Бран начал задумываться о том, что в его существовании, должно быть, заложено какое-то скрытое для него самого послание, которое он до сих пор не в силах расшифровать. А Саймон…
Парню было интересно узнать о Бране всё. Буквально, каждую крупинку информации, так хотелось понять, кто же он на самом деле, снять с него маску… их разговоры больше походили на дебаты двух психологов, соревнующихся в мастерстве чтения оппонента, и каждый раз с разгромным счетом побеждал Бран.
Но иногда бывали такие моменты, когда они просто общались. Без всяких скрытых мотивов. Подобное происходило редко, и когда случались, они оба испытывали какое-то необъяснимое для них самих скрытое удовлетворение.
— А ты знал, людишки настолько глупы, что пытаются изобрести вечный двигатель вот уже на протяжении тысячи лет, — лениво рассуждало существо, — но вечный двигатель был у них под носом, представляешь? Они буквально живут в нем каждый день.
Голос Брана насыщен глубокими обертонами, дарует спокойствие. То самое ощущение, когда кажется, что тебя не сдерживают рамки, когда ветер бьет в лицо и хочется крикнуть, когда прохлада овивает твою душу умиротворением и вдали затихают все звуки.
— И что же это? — слегка осипшим голосом спрашивает Саймон.
Он слишком любил подобное настроение у Брана, когда он философично оглядывает свою жизнь, размышляя о чем-то, ведомом лишь ему одному.
— Время. Оно будет вечно идти, и никто не в силах изменить его… кроме парочки объектов, — усмехнулся Бран, — но, всё-таки, даже они не способны остановить его ход. Время нещадно ни к кому, для времени равны все, так же, как и для смерти.
— Я не согласен, — парировал Саймон, откинувшись на спинку кресла, — вечный двигатель нужен для того, чтобы образовывать энергию, которую человечество сможет использовать, скажем… для топлива, например.
Показалось, будто Бран скептически улыбнулся.
— Время и так дает вам все блага. Оно помогает из раза в раз засеивать поля, чтобы вы не умерли с голоду, проводить химические реакции для ваших научных экспериментов, взращивает деревья и убивает их, чтобы удобрить почву, создает новых людей и… весь этот круговорот я уже видел столько раз, что будь у меня глаза, в них бы зарябило.
Парень посчитал идею Брана интересной, однако слишком далекой от реальности и своей собственной смертной жизни.
Часто они говорили о чем-то недостижимом. К сожалению, Саймон не всегда был способен понять философию существа, но как раз от желания осознать ее и стать ближе к ней Бран интересовал парня всё больше.
— Скажи… можно ли найти тебе телесную оболочку? Или, может, сделать её… сейчас ты напоминаешь мне паразита, засевшего в моих мыслях, но я знаю, что ты достоин большего, понимаешь?
Н-да, поднять эту тему было для них обоих достаточно нелегко.
— Слишком опасно. Но… если ты этого хочешь, то можем попробовать.
— Хочу. Я очень хочу.
Саймон сам удивился тому, как резко и быстро ответил. Не до конца понимая, зачем ему это и лишь доверяя своему внутреннему чувству справедливости. Ведь подобное же справедливо, верно? Только… где найти тело? Неужели придется кого-то убить?
Заметив, как побелело на несколько оттенков лицо Саймона, Бран лишь хмыкнул.
— Если ты представишь чётко и ясно, что я нахожусь прямо тут, перед тобой, то всё получится.
Он сказал это так тихо и бархатисто, что у детектива побежали мурашки.
— Хорошо, — твердо ответил Саймон.
В мыслях он нарисовал себе портрет Брана. Почему-то сразу возник образ маски, той самой, которую Войд использовал при создании видео — черная маска с белыми прорезями для глаз. Хоть смотрелось эффектно, носить её было не очень удобно, но жаловаться не приходилось, да и некому, кроме бессмертного существа.
Маска… тело не то, что черное, оно темнее самой глубокой черноты, на ощупь подобно старому, шершавому дереву с множеством годичных колец, а контрастируют с ним вечно улыбающиеся глаза с белой радужкой и такими же белыми зрачками, рот, застывший в уверенной ухмылке и волосы… на волосы фантазии не хватило, поэтому Саймон представил точно такую же прическу, как и у себя, только чуть-чуть запущеннее. И, конечно, волосы были цвета танцующего облака и совсем немного светились.
Открыв глаза, детектив сделал два шага назад и сглотнул.
— Мы ведь сейчас не совершили ошибку, да? — спросил Саймон, прищурившись и следя за каждым движением Брана.
— Я думаю, что это лучшее решение, которое мы принимали. Так непривычно дышать самостоятельно, хах, — существо оглядело себя в зеркале, — забавно, мне казалось, ты представишь человека, но я не против побыть и в таком обличии. Разрешишь одолжить у тебя парочку вещей?
— А, э…
Только сейчас до детектива дошло, что Бран стоит перед ним в чем мать родила и он резко отвернулся, закрывая себе левой рукой обзор и взволнованно выдохнув.
— Бери, что хочешь, — тихо прокомментировал Войд.
— Ла-а-адно, тогда этот халатик цвета морской волны подойдет. Кажись, он сочетается с моей цветовой гаммой.
Повернувшись обратно, Саймон закатил глаза.
— Бран, это халат моей бабули, который она забыла забрать. И долго ты собираешься мне припоминать, что я не представил тебя человеком?
— Наверное, каждый раз, как буду видеть свое отражение, — ответило существо совершенно беззлобно.
Саймон понимает, что этот хитрец просто его дразнит. Такой… он такой…
Возникло вдруг желание никому его не показывать, спрятать от всех, чтобы никто не мог общаться с ним, кроме самого Саймона. Готовить ему, слушать его рассказы о своей жизни и о встречах с известными личностями прошлого как сказки на ночь. Крепко обнять, так сильно, чтобы он понял, насколько детектив дорожит каждым мигом, проведенным с ним, но…
Способно ли бессмертное существо понять подобное? Так страшно оказаться ненужным, а еще страшнее увидеть безразличие. Нет, Саймон этого не сделает. Он никогда не скажет о своих чувствах, потому что, скорее всего, такое признание станет слишком странным для них обоих и потому что не хочет всё усложнять еще сильнее.
Он не признается, конечно нет. Бран продолжит жить вместе с детективом под одной крышей, готовя и убирая, пока сам Войд снимает ролик про очередной объект. И лишь спустя год Саймон заметит в самом дальнем углу выдвижного ящика скомканный листок, на котором красивым, ровным почерком выведены слова:
Столетий долго длился миг,
Живя, как в день сурка,
Он паразитом быть привык,
Со смертными шутя.
Один во всей вселенной он,
Хоть мудрость и обрел.
Мораль не писана давно,
Но путь его тяжел.
Бессмертной жизни ощутив
Тягуче сладкий вкус,
Не видя дальше перспектив
Сбегал он, словно трус.
Чем дальше в лес, тем больше вглубь.
Бояться стал людей.
Ведь безобразен он и груб,
От правды лишь больней…
Вдруг человека повстречал,
Подобного себе.
Тот одиночество считал
Оружием в борьбе.
Наивный донельзя, но всё ж
Внимание привлёк.
А паразиту невтерпеж
Взять власти огонёк.
Вселившись в тело паренька,
Увидел вмиг он свет.
Сияла то его судьба,
Даруя свой ответ.
Давно угасший интерес
Вдруг вспыхнул в существе.
Душой он будто бы воскрес,
Но прятал всё в себе.
С годами паренёк подрос,
Стал крепче, возмужал.
И жизнь свою он под откос
С улыбкою пускал.
На волоске от смерти был,
Смеялся ей в лицо.
Как будто вечером смотрел
Веселое кинцо.
Бессмертный силился понять
Мотив поступков сей.
Зачем же жизнью рисковать,
Что может быть дурней?
Ведь у людей короткий век,
Жизнь принято ценить.
А этот странный человек
Готов всё завершить.
За что? За принципы, за честь?
За знание всего?
Но в глазах Войда не прочесть
Ответа ничьего.
Загадок полон детектив,
Сложна того судьба.
И Бран решил его любить,
В секрете всё храня.
До сей поры им не узнать
Истории конец,
Однако, смею полагать,
Нам надо под венец :)
