Большая трагедия маленького нормина

Когда эта девчонка подвесила его за ногу к зонту, Феникс подумал, что первое впечатление о ней как о тихой, робкой и несчастной брошенной малышке, наверное, было ошибочным. А когда начала размахивать зонтом, как будто ничего на нём не висело – сначала заработал морскую болезнь, а потом понял, что следующие несколько тысяч лет его жизни будут очень тяжёлыми. Феникс хотел было раскаяться, что дал эту глупую клятву, но вовремя одёрнул себя. Он был Фениксом, сильнейшим из норминов, первым и главным, его могущество превосходило обычных серафимов – и не в его правилах было так легко отступать. Обещал защищать – защищай. И без глупостей. Большую часть времени Эдна обращалась с ним, как с надоевшей, никогда особенно не любимой игрушкой. Вертела в руках, подвешивала, как брелок, на зонт и пояс, забрасывала в угол. Пару раз даже со скалы уронила. Феникс мужественно терпел все её выходки. Тем более, что очень скоро на горе появилось то, от чего ей действительно требовалась защита. Дракон пришёл ниоткуда, поселился на вершине и больше никуда не улетал. Феникс узнал его, и Эдна узнала, но это ничего не меняло, потому что сам Айзен не узнавал никого из них – даже собственная сестра сейчас казалась ему не более чем куском свежей серафинятины. Когда он напал на неё в первый раз, дыхнул огнём, желая сжечь, а Эдна ничего не сделала – просто застыла, глядя на него неверящими, полными слёз глазами, Феникс понял, что настало его время. Он обещал Айзену защищать её. И сейчас Эдне нужно было только немножечко удачи. В тот момент, когда дракон выпустил пламя, Эдна сделала шаг назад. Под её ногой оказался гладкий, отполированный чешуёй твари камень, нога заскользила, и Эдна, взмахнув руками, полетела со скалы вниз. И Феникс полетел вместе с ней: привязанного к её поясу, его трепало ветром, но страха не было – главной опасности им удалось избежать. Короткий полёт закончился падением – но не на острые скалы или ровную каменистую площадку, а в гнездо грифов, бросивших его, когда появился дракон. Эдна вынырнула из кучи перьев, провела рукой по волосам, стряхивая с них мелкие пёрышки и веточки, откопала в гнезде Феникса и сказала фразу, которую маленькой девочке знать не полагалось. Феникс горделиво задрал нос, заметил, что Эдна смотрит на него, и снова поспешно притворился игрушкой. Так и повелось. Когда дракон нападал на неё, он промахивался. Когда ронял ей на голову камни – Эдна уворачивалась в последний момент. Если она падала, в месте падения всегда оказывалось что-то мягкое. Если пряталась – никто её не замечал. Её зонт не ломался, ботинки не рвались, и даже лента в волосах ни разу не развязалась. Кто-то из норминов сказал бы: «Феникс, в этом ведь нет большой твоей заслуги, ты всего лишь приносишь ей удачу», – а Феникс предложил бы ему самому принести хоть каплю удачи, находясь рядом с драконом, который, к тому же, когда-то был шинигами. А потом дал бы в нос, потому что норминское братство норминским братством, а своё место забывать не стоит. Сам он прекрасно знал – то, что Эдна до сих пор жива, это его и только его заслуга. Свою клятву он исполнял исправно, и Айзену, если бы в его драконьей голове сохранилась хоть капля прежних мозгов, не в чем было бы его упрекнуть. Проблема была лишь в том, что отношение Эдны к нему ни на йоту не изменилось. Она всё ещё таскала его привязанным за ногу, теряла, забывала в грязных и пыльных местах и в гневе зашвыривала в угол. Иногда Феникс мечтал, что когда-нибудь откроется ей, и тогда она достойно его поблагодарит. Но слишком уж мимолётными были эти мечты: он успел достаточно изучить нрав Эдны. Поэтому просто продолжал тихо исполнять свой долг. Когда на гору пришёл этот мальчик-Пастырь, и Эдна согласилась пойти с ним, Феникс наконец-то вздохнул спокойно. Он знал, что путешествие не будет лёгким, что в нём Эдну будет ждать множество опасностей, но вряд ли на свете могло быть что-то хуже дракона. Ох, как же он ошибался! Отдых продлился недолго: скоро команда Пастыря пополнилась оруженосцем, и Феникс опять ощутил, что его сила сейчас пригодится. Потому что этот мальчишка, серафим, пришедший с оруженосцем, был шинигами. Он, похоже, сам этого не знал, но вот Феникс очень хорошо чувствовал тёмное благословение, которое можно было нейтрализовать только вдвое большим потоком удачи. А ведь сейчас под его опекой находилась не только Эдна… «Обещал защищать – защищай», – в очередной раз напомнил себе Феникс и принялся за работу. Роза случайно активировала ловушку в подземелье – Сорей так же случайно её отключил. Толпа хёма заметила Миклео, но тут мимо них пронеслась группа хёма поменьше, и эта толпа бросилась за более лёгкой добычей, забыв о соблазнительном серафиме вдали. Группа Пастыря шла по лесу в грозу, но молния попала в дерево вдали от них, и пожар не разгорелся. Несмотря на присутствие шинигами совсем рядом и то, что группа то и дело стремилась разбежаться – особенно любила отлучаться по ночам Роза, усложняя ему присмотр – Феникс как-то ухитрялся помогать всем. Да и его собственная жизнь тоже стала несколько более приятной. Нет, отношение Эдны не изменилось, но игрушку на её зонте приметила Лайла и иногда брала поиграть. А уж в её-то объятиях мечтал оказаться каждый нормин, и Феникс считал, что эти минуты блаженства полностью компенсировали все его хлопоты. За время путешествия юный Пастырь Сорей повзрослел, стал действительно похож на Пастырей из легенд, и Эдна рядом с ним тоже стала сильнее. Когда они победили дракона – сами, без малейшей помощи с его стороны! – Феникс ощутил, что его клятва подошла к концу. Они с Айзеном не оговаривали срок её окончания, но нужна ли защита той, что способна сама защитить кого угодно? Он наконец-то мог обрести свободу. Он мог добыть свободу для остальных норминов. У него было столько своих собственных дел! В конце концов, эта дрянная девчонка всегда отвратительно с ним обходилась и никогда не ценила его помощь – а ведь лишь его заслугой было то, что она дожила до этого момента. Да самим свидетельством её испорченности было то, что игрушку, подаренную Фениксом взамен себя, она тут же привязала за ногу к зонту! Тогда как же вышло так, что спустя всего полгода после расставания – для бессмертного нормина не срок – Феникс сидел в центральном соборе Пендраго и жаловался на жизнь? – Бунт мой никто не поддержал, норминам не нужна свобода, им нравится служить серафимам. Пастырь тоже ушёл непонятно куда. Я теперь могу, конечно, путешествовать, но что толку в бесцельных скитаниях? – Благословляй оружие, – Моргрим махнула пушистым хвостом. – Большинство норминов именно этим при серафимах-хранителях и занимаются, и я не слышала, чтобы кто-то жаловался. У меня самой в помощниках двое, Разрядд и Грохх. Будешь третьим, как раз есть вакансия. – Ты отвратительно приземлённая как для кошки, – возмутился Феникс. – А как же высокие устремления? Свобода? Равенство? Счастье? – Ну вот ты нёс Эдне счастье, – Моргрим зевнула. – А что получил взамен? Феникс задумался. Когда Сорей пришёл в часовню Пендраго поздороваться с Моргрим, Феникс вышел из-за колонны, заранее хмурясь – чтобы никто не решил, что за время расставания он размяк и расклеился. – Привет, Феникс, – удивился Сорей. – Ты теперь Моргрим помогаешь? Феникс не ответил. Он подошел к Эдне, встал напротив неё, не зная, как завести нужный разговор. Она зевнула, сложила зонт и упёрла кончиком в землю – привязанная за ногу игрушка подпрыгнула. – Мне не хватает противовеса, – буркнула Эдна, глядя в сторону. – Этот тряпичный нормин тяжелее, чем ты, и баланса никакого. Всё время в бою из-за этого промахиваюсь. Вот бы повесить что-то с другой стороны… Феникс поспешно опустил голову в кивке – чтобы на его хмуром лице никто не заметил широкую улыбку.