И снова нет тут ни мозгов, ни денег...

Толе 17 - и ему похуй на то, что в школе, из-за неаккуратного хвостика, его дразнят педиком. Толе 17 - и ему похуй на то, что скоро экзамены. Толе 17 - и ему похуй на то, что мать всё ещё лелеет надежды на то, что из него что-то выйдет. Толе 17. Да. 17. И ебал он в рот правила приличия, уставы и кодексы чести, с ними же - бесконечные обязанности, уроки, переживания, нужду в социализации. Ему похуй, он жив? Он жив. И это главное. Вот и сейчас - он несется в непонятном направлении, словно сумасшедший, обгоняя машины и едва ли не горя от счастья, текущего по венам, горящего в глазах сине-желтым пламенем, вплетающегося в развивающиеся от ветра волосы... Ему так чертовски хорошо. Говорят, у него нет будущего - а у кого есть? У буржуя, который только что чуть не сбил маленькую девочку своей новомодной тачкой? У 100-летней, ворчащей на все и всех бабки, заплывшей жиром, занявшей собой всю лавку? У той самой маленькой девочки? Да ни у кого! Так зачем грезить непонятным будущим, если можно лицезреть вполне ясное настоящее? Толя пьян, пьян юностью, молодостью, свободой, волей, Господи, всем и сразу - ему так удивительно прекрасно на душе. Майские вечера пьянят, пьянят отнюдь не хуже Изабеллы из коробки, которую ему каким-то образом продали в местном ларьке, который он уже готов боготворить. А если прибавить к алкоголю и маю открывающийся с крыши заброшенного советского дома вид, то выйдет, что и один неосторожный шаг вниз стоит всей этой красоты, слияния с ней... В наушниках орет Комсомольск, пробивающий сознание своими аранжировками и текстами, и Толя соврал бы, если бы сказал, что не киннит "Черные очки". Хотя бы потому что сам сейчас, несмотря на плохое зрение, бродит по крыше того самого здания именно в них - черных очках, простых, с обычными дужками и стеклами, но таких дорогих его сердцу - бабушка подарила... Бабушка... Как там англичане подобные моменты называют, bittersweet? Толя, конечно, сдает английский, пусть и знает его на хилом В1, но это слово перевести не может. Зато прекрасно знает ситуации, которые легко можно им описать. Вот сейчас, например. Смотрит вниз - а вокалистка очень удачно подпевает: и снова нет тут ни мозгов, ни денег, и нет пути назад. Вот у Толи сейчас именно такие мысли. Ни мозгов, ни денег - увы, зарплата матери, конечно, неплоха, но потянуть его не сможет. А мозгов... нет их. Толя, конечно, кажется всем отличником, но это всё - остаточные знания. Бррр. Парень трясет головой в надежде отогнать тревожные мысли. Хотя пути назад нет всё равно, как бы он ни пытался об этом забыть. Только вперед. Он же не трус? Не трус. А, значит, продолжит идти только вперед. Выходило же как-то 17 лет. Да и кто же узнает шальные огоньки его глаз под черными очками? Никто. Но что-то заставляет Толю верить, что он еще покажет всем, кто он есть. А пока - закат, вино, наушники... и юность.