Разлучи нас, смерть!

      После того, как доктор разрешил Джейсону покинуть больницу, шофёр отвёз его в дом Астона на Уилтон-кресент. Дэниел ждал его в библиотеке.       – Как ты? – спросил он, вставая навстречу Джейсону и целуя его. – Лучше?       – Да, я в порядке. Мне даже ничего не назначили, только сказали больше так не делать.       – Думаю, тебе стоит на всякий случай пройти обследование в хорошей клинике. Когда ты последний раз делал это? Я забыл.       – Ты заставил меня в прошлом августе.       – Заставил… Ты должен сам этим заниматься без моих напоминаний. Внеси себе в расписание на ближайшие недели.       – Хорошо, – ответил Джейсон. – Что ты решил?       Дэниел опустился на диван и жестом пригласил Джейсона сесть рядом.       – То, что ты предлагаешь, – это разумное решение, – сказал Астон. – То, что предлагаю я, – справедливое. Они оба неидеальны, и я не могу придумать достойного третьего варианта.       – Дэниел, мы оба разумные люди.       – Иногда даже слишком, – вздохнул Дэниел. – Я сделаю, как ты просишь. Я не стану рассказывать правду. Но я больше не буду поддерживать Андреаса финансово. До этого он по просьбе Камиллы получал двести тысяч евро в год. После переезда в Нью-Йорк он должен был жить в нашей квартире на Пятой авеню, но теперь ему придётся подыскать себе другое жильё и платить за него самому. Есть ещё несколько вещей…       – Я не хочу всё это знать. Это ваше с ним дело.       – Ещё кое-что, – кашлянул Дэниел. – Ты пока будешь жить здесь. По крайней мере, всю следующую неделю. В квартиру на Кадоган-сквер временно возвращаться нельзя.       – Эдер проверяет, не подсыпали ли в солонку цианид?       – Это и множество других вещей. К тому же, там сейчас нет прислуги. Телохранителей тоже заменят, из тех, кого ты знаешь, при тебе останется только Дэвис. Пока за тобой приглядят мои, ты с некоторыми знаком.       – Ты меняешь всех телохранителей и всю прислугу? То есть, вы так и не выяснили, кто работал на Эттингена?       – Мы выяснили, кто подменил лекарство. Но никогда нельзя быть уверенными, что это он был единственным.       – Кто это был?       – Оставь эти вопросы Эдеру. Он позаботится, чтобы подобное больше не повторилось.       – Я не десятилетний ребёнок. Я имею право знать, что происходит в моей квартире, – вспыхнул Джейсон.       – Лекарство подменил один из телохранителей. Большего тебе знать не нужно. Не забивай себе голову этими вещами. Нам ещё кое-что надо обсудить. Я думаю, будет лучше, если ты пока не будешь сопровождать меня…       – Я понимаю, – кивнул Джейсон, и краска залила бледные щёки.       – По крайней мере, до Рождества. Потом всё вернётся на круги своя.       – Хорошо, мне так будет даже спокойнее.       – Иди ко мне, – Дэниел притянул Джейсона к себе и обнял. – Я хотел сказать тебе спасибо. Ты очень много делаешь для меня. Я никогда не оставлю тебя.       Его горячие губы коснулись губ Джейсона. Джейсон закрыл глаза.       Джейсон проснулся рано утром от телефонного звонка, пытаясь сообразить, сколько сейчас времени, где он вообще находится и что случилось. Он был в своей спальне, в своей кровати, на улице была, судя по всему, ночь, а звонил Дэниел:       – Когда закончатся занятия, приезжай ко мне. Я утром буду в офисе, есть неотложные дела, но к обеду приеду домой.       – Хорошо, я буду. Откуда ты звонишь? Я думал, ты в Риме.       – Я там и нахожусь.       – Почему ты звонишь в полшестого утра?       – Чёрт… Я не подумал. Неделя была просто жуткой, я уже ничего не соображаю. Еду в аэропорт, попробую поспать в самолёте хотя бы час.       Джейсон встал с постели и пошёл в ванную. Он знал, что уснуть ему теперь не удастся.       Этой осенью Дэниел много времени проводил в разъездах, и Джейсон почти всё время сидел дома за учебниками. Секретарской работой его тоже мало загружали. Он опять вернулся к ежедневной игре на фортепиано и стал регулярно заниматься с преподавателем.       Дэниел приезжал на два-три дня и вновь исчезал. Даже пока он оставался в Лондоне, то много работал, возвращался домой поздно ночью, падал на кровать и засыпал, прижав к себе Джейсона.       Когда Джейсон приехал на Уилтон-кресент, Дэниел уже сидел в своём кабинете за ноутбуком.       – Я думал, ты собирался отдохнуть дома, – улыбнулся Джейсон, подходя к столу.       – Да, собирался, но сейчас такой период…       Дэниел встал из-за стола и начал целовать Джейсона, прижав его к себе.       – Это лучше всякого отдыха, – произнёс тот, отрываясь. – Но сейчас не время… Подожди до вечера. Кстати, я привёз тебе подарок.       Дэниел взял с дивана пакет и протянул Джейсону. Внутри была со вкусом оформленная коробка, почти невесомая, как будто бы пустая. Джейсон раскрыл её и приподнял лист тонкой шуршащей бумаги.       – Он… необыкновенный. Спасибо!       – Да, я подумал, что тебе должно понравиться, – улыбнулся Дэниел.       Джейсон аккуратно вынул из коробки серый кашемировый свитер.       – В бутике сказали, что настолько тонкий и нежный кашемир делают только они. Прядётся из шёрстки совсем молодых козлят… Или ягнят. Не помню.       – Очень приятный, – сказал Джейсон, проводя рукой по невероятно мягкой шерсти.       – Я не знал, какой выбрать цвет. Надеюсь, хоть к чему-нибудь подойдёт.       – Да, конечно!       – Отлично! Я боялся, что если выберу не тот оттенок, то тебе, с твоей придирчивостью, придётся покупать к нему всё – от рубашки до ботинок.       – Не такой уж я и придирчивый… Хотя… Знаешь, я недавно видел одни часы, «Вашерон Константин», они бы идеально подошли к этому свитеру. Семьдесят семь тысяч фунтов.       – Купи, если тебе хочется…       – Дэниел, я сказал это в шутку, – почти обиженно ответил Джейсон. – Неужели ты поверил, что я собираюсь покупать часы специально к свитеру?       – Почему нет? У тебя к часам страсть. Если тебе это доставляет удовольствие – пожалуйста, развлекайся…       – Ты меня избалуешь, – сказал Джейсон, укладывая свитер обратно в коробку. – Я превращусь в ненасытное чудовище и разорю тебя.       – У меня ещё осталась в запасе пара десятков миллионов, – Дэниел обнял Джейсона сзади и начал покрывать лёгкими поцелуями его шею. – Надеюсь, на часы хватит. Зато я всегда знаю, какому подарку ты будешь рад.       – Я буду рад любому, – Джейсон откинул голову назад и сильнее прижался спиной к Астону.       – Хм… Насчёт подарков, – пробормотал Дэниел. Он уткнулся лицом в короткие, лёгкие волосы на затылке Джейсона, и тёплое дыхание сейчас приятно щекотало тому кожу. – Ты уже думал про рождественские каникулы? Видел, что я на неделю уезжаю в Австрию?       – Конечно, я видел твоё расписание. Я пока не уверен, поеду ли куда-нибудь.       – Не собираешься же ты просидеть всё это время в одиночестве в Лондоне. Возьми «гольфстрим», слетай куда-нибудь, где хорошая погода.       – Я думал разве что о Бостоне.       – Ностальгия? Или хочешь повидать друзей?       – Я много лет там не был, а друзья… Из друзей там только семидесятилетний профессор и его жена. Но они собирались ехать на несколько дней к детям в Нью-Йорк.       – И что ты там планируешь делать в полном одиночестве? – спросил Дэниел, выпуская Джейсона из объятий.       – То же самое, что делал бы в любом другом месте. К тому же, у меня всегда есть рядом чудесные общительные телохранители, – усмехнулся Джейсон. – Мне на самом деле будет приятно увидеть город, где я вырос. Посмотреть, изменилось ли что-нибудь.       – Если подумать, я бы тоже туда съездил, – произнёс Дэниел. – У тебя есть там любимые места?       – Да, несколько. Самое любимое – площадь Копли. Я мог подолгу там сидеть. А когда был совсем маленьким, то мечтал, что буду жить прямо там, в Хэнкок-билдинг, на самом верху.       – Мне тоже это место нравилось. Но я никогда не любил жить на высоте, в пентхаузе, например. Предпочитаю быть ближе к поверхности земли.       – Я мечтал об этом в пять лет! Потом мои вкусы слегка изменились, сейчас я бы выбрал Коммонвелс-авеню.       – Большая шумная улица, – поморщился Астон. – Что там хорошего?       – Нет, самое начало, возле Бостон Коммон. Та часть, которая примерно на уровне Копли.       – Которая в стиле парижских бульваров? Да, приятное место, – согласился Дэниел. – Я подумал, что мы с тобой много лет назад жили в одном городе, возможно, даже где-то рядом.       – Мы переехали в Кембридж, когда мне было около четырёх, – прикинул Джейсон. – Ты как раз в это время должен был учиться в Гарварде.       – Да уж, я учился в университете, а ты ещё даже в школу не ходил, – хмыкнул Дэниел.       – Я в неё вообще не ходил, за исключением одного короткого и неудачного эксперимента.       – Бостон – неплохая идея. Скажи Элен, чтобы она всё организовала.       – Она моя коллега. Глупо её просить. Я в состоянии всё это сделать сам.       – Нет, Джейсон, это не твоя работа. Ты занимаешься отчётами, перепиской и финансовыми документами, – резко сменился тон голоса Дэниела. – Я, кажется, всем дал ясно понять, что ты не должен отвечать на звонки, бронировать гостиницы и записывать меня к дантисту. Оставь это мисс Вернье и Бренту.       – Конечно, – слегка опешил Джейсон. – Извини, я не имел в виду…       – Это ты меня извини, – уже мягче сказал Дэниел. – Я просто сильно устал за последние дни. Мне ещё работы на пару часов, потом приедет ван Бредероде. У неё накопилась куча дел ко мне. Надеюсь, после ужина я наконец-то буду свободен.       – Хорошо, я найду, чем заняться. Тебе не помешает, если я буду играть?       – Нет, не помешает. Занимайся, – Дэниел ещё раз поцеловал Джейсона, прежде чем вернуться к работе.

***

      Джейсон около часа провёл за домашними заданиями из университета. Разделавшись с ними, он сел за рояль. Инструмент до сих пор был ему немного непривычен, так как он редко играл у Дэниела, занимаясь обычно дома.       Ноты с заданиями от преподавателя остались на Кадоган-сквер, и Джейсон играл то, что любил и хорошо знал по памяти. Просто для собственного удовольствия и успокоения. Под конец он добрался до «Вариаций Гольдберга»: он пока разучил только саму арию и первую и последнюю вариации. После них он сыграл «Часы» Филипа Гласса, над которыми работал с преподавателем весь последний месяц.       Он закончил играть и чуть приподнял голову от клавиатуры: в главных дверях в гостиную стояла немолодая худощавая женщина и внимательно на него смотрела. Джейсон немедленно поднялся на ноги, быстро скрыв промелькнувшее на лице недовольство – то, что за ним наблюдали, оказалось странно неприятным.       – Добрый вечер, мадам ван Бредероде, – поздоровался он. – Вас проводить в кабинет мистера Астона?       – Здравствуйте, Коллинз. Нет, спасибо, у него сейчас телефонный разговор. Меня попросили подождать, – женщина улыбнулась, – и я пошла, так сказать, на звуки музыки. Простите, не хотела вам мешать.       – Ничего страшного. Вы мне не помешали – я вас, честно говоря, не заметил. Вы давно здесь?       – Минут десять. Знаете, я очень далека от музыки и понятия не имею, что вы играли, но это было очень красиво.       – Спасибо, – ответил Джейсон и, надеясь поменять тему, поинтересовался: – Надеюсь, вам предложили чай или кофе?       – Да, разумеется. Мне ничего не нужно. Я хотела вас спросить: почему всё, что вы играете, так печально?       Джейсон впервые за время разговора посмотрел ван Бредероде в глаза. Они тоже были серые, пожалуй, чуть более темные, с металлическим оттенком. Он вспомнил, что этот же вопрос задавал ему Дэниел, но ей по какой-то причине он мог ответить с большей откровенностью:       – В моей жизни не так много поводов для веселья, – он опустил глаза, смущённый невольной резкостью своего ответа, но потом снова поднял их, встретив острый взгляд ван Бредероде.       – Сейчас, пока играли, вы показались мне другим человеком. Простите за откровенность, но мне не был понятен выбор Астона. Сегодня я, кажется, увидела то, что вы позволяете видеть только ему.       Джейсон был удивлён и даже разозлён этими словами. И меньше всего на свете он ожидал их услышать от Анны ван Бредероде. Это была настоящая «железная леди», одна из заместителей и самых доверенных людей Астона, занимавшаяся делами, связанными с банками. Ей было слегка за пятьдесят. От мисс Вернье Джейсон знал, что она родилась в Люксембурге и посвятила почти тридцать лет жизни работе сначала на отца Дэниела, а потом на него самого с двухгодичным перерывом на брак, рождение дочери и развод.       – Мадам, боюсь, вы переносите на меня впечатления, вызванные музыкой, – холодно ответил Джейсон.       – Не думаю, я и без того знала, что вы не просто красивая кукла, которую так старательно из себя строите. Мне в руки попадаются некоторые из документов, которые вы готовите. Нам всем скоро придётся считаться с вашим мнением.       – Вы меня переоцениваете, мадам. Вы прекрасно знаете, какова моя роль при Астоне, и не думаю, что она в ближайшее время изменится.       В комнату вошёл Николс сообщить, что Астон готов принять мадам ван Бредероде, прекратив тем самым беседу, которая не доставляла Джейсону большого удовольствия.       Ван Бредероде осталась на ужин, и в её присутствии речь, разумеется, зашла о делах. Эта женщина, казалось, не умела думать больше ни о чём, кроме как о работе.       – Что там с портом в Комптоне? – спросила она. – Меня просили начать резервирование средств в декабре, но сейчас все молчат и ничего определенного сказать не могут.       – До начала следующего года точно можно ничего не предпринимать. Я рассчитывал, что в это время юристы уже будут прорабатывать финальную версию контракта, но у нас до сих пор нет согласия владельцев.       – Но мы его получим?       – Получим, – уверенно кивнул Астон, – только какой ценой… Этот Ридж настойчивее, чем я думал. Недавно в нашем терминале были проблемы с разгрузкой. Эдер предполагает, что это его рук дело – пытается навредить.       Анна ван Бредероде нахмурилась:       – Неприятный тип. Надеюсь, Эдер знает, как с такими иметь дело.       – Эдер знает, как справиться с людьми и похуже. Плохо то, что если заключение сделки отложится, выплаты могут совпасть по времени с выплатами в Сингапуре, если мы, конечно, договоримся с Чэном. Он уже почти согласился продать мне свой карманный банковский бизнес.       – Это больше полутора миллиардов почти одновременно.       – Я и так собирался избавляться от некоторых активов. Боюсь, что в ближайшие пару лет они обесценятся. Так что можно пожертвовать ими уже сейчас.       – Да, мы это обсуждали, – задумчиво произнесла ван Бредероде, – но избавляться разом от такого количества облигаций…       – Я знаю, на это обратят внимание и неизвестно, какие выводы сделают. Отдел Дюруа разработал несколько вариантов того, что мы можем предпринять. Я всё же хочу продать непрофильные активы, например, пакет акций «Рингер Фарма» покроет половину расходов. Фармацевтическая промышленность совершенно вне сферы моих интересов. У нас есть место в совете директоров, но управляющего активами я недавно уволил: результаты работы были хуже, чем никакие. Этим надо или заняться вплотную, или продать. Сейчас цена будет очень хорошей.       – Но зачем-то эти акции покупались.       – Их купил мой отец ещё до моего рождения. И не думаю, что у него был какой-то план, просто очередное вложение, довольно выгодное. Дивиденды все эти годы были хорошими. Отец купил этот пакет за тридцать миллионов долларов, а я реализую его за семьсот.       – Примерно за семьсот пятьдесят, – вставил короткую реплику Джейсон, – в следующем году, когда объявят прибыли, стоимость ещё подрастёт, скорее всего.       – Найти покупателя – точно не проблема, – заметил Дэниел. – Проще всего предложить весь пакет семье Рингер.       – Ты не рассматривал возможность продать его Чэну? – спросил Джейсон.       – Чэну? – недоумённо переспросил Астон. – С какой стати именно ему?       Джейсон пожал плечами:       – Поманить его вкусной косточкой, он тогда охотнее пойдёт на уступки, – заметив непонимающий взгляд Дэниела, он добавил: – Извини, возможно, я не совсем разобрался в ваших с ним запутанных проектах…       – Нет, проекты ни при чём. Я не понимаю, с чего вдруг он станет покупать у меня акции «Рингера». Фармацевтика интересует его ещё меньше чем меня, тем более, компания в Германии.       – Он контролирует «Формоза Кемикалс», китайскую компанию, и поэтому…       – Я первый раз слышу, чтобы он имел к ней какое-либо отношение, – прервал его Дэниел.       – Он это не афиширует, но по косвенным признакам это понятно, например, по контрактам, которые они заключают, и другим вещам. Я почти на сто процентов уверен. И это логично: у Чэна нефтеперерабатывающие предприятия в Сингапуре и Китае, он просто продлевает цепочку. Я не удивлюсь, если узнаю, что он прибрал к рукам ещё парочку химических компаний.       – Откуда ты это знаешь?       – Ты поручил мне документы по Комптону, планы по продаже акций «Рингер Фарма» относятся туда же. Я немного поизучал вопрос – какой сейчас спрос на акции фармацевтических компаний, за сколько их можно продать, насколько быстро, кому. Так и наткнулся на эту «Формозу». Они активно скупают акции компаний определенного профиля.       – Почему ты мне не говорил?       – Я думал, ты знаешь, – спокойно ответил Джейсон, но в глазах его на секунду промелькнула растерянность, которую не преминула заметить пристально смотрящая на него Анна ван Бредероде. – Целый отдел только Чэном и занимается.       – Ты сможешь подготовить письменное обоснование по «Формозе»?       – Конечно, завтра тебя устроит?       Астон рассержено звякнул вилкой о тарелку.       – Интересно, почему целый отдел не заметил того, что ты нашёл, лишь поизучав «Рингер»? Я плачу толпе идиотов.       Джейсон поёжился, представив, что завтра ждёт Барнера, ответственного за Юго-Восточную Азию и, в частности, за дела с Чэном.       – И как нефтепереработка и химические предприятия Чэна связаны с «Рингером»? – спросила ван Бредероде, явно с целью увести разговор в другое русло.       – Они производят не только пластики или топливо, но и сырьё для фармацевтической промышленности, – пояснил Джейсон.       – А «Формоза» купила крупный завод в Испании, который как раз его и производит. Меня та сделка особо не заинтересовала, но в своё время она наделала шуму, поэтому я её и запомнил, – добавил Дэниел. – Перспективы фармы в Китае и Юго-Восточной Азии в целом очень неплохие. В действиях Чэна явно есть логика. Просто для меня это оказалось неожиданностью, чего никак не должно было быть.       – Чэн, вернее, «Формоза» пыталась купить крупный пакет акций «Новартиса» в начале этого года, – сказал Джейсон. – Но сделка не состоялась. Какая-то запутанная история, кажется, вмешался крупный акционер с правом выкупа большей доли… Не помню точно. В прошлом году они тоже что-то подобное предпринимали, поэтому я их и выделил как потенциальных покупателей. Я могу собрать информацию, если нужно.       – В общем, Чэна очень интересуют фармацевтические компании. Отлично.       – Возможно, он уже потихоньку скупает акции, просто ты этого не знаешь.       – Поручу это проверить. Теперь мне есть, что ему предложить: большой жирный кусок «Рингер Фарма». Его стоило бы предложить Чэну, даже если бы мне не нужно было освобождать средства для других проектов. Он будет мне очень обязан. Спасибо за идею.       – Не за что. Только вот как отнесётся к этому семья Рингер?       – Меня это мало волнует, как и вся фармацевтическая промышленность. Я подброшу им кукушонка, а потом отойду в сторонку и буду наблюдать, как Чэн вышвыривает остальных из гнезда.