Я хочу пить с тобой.

***

Противный скрип чайника наполнял квартиру и усиливался с каждой минутой все сильнее. Но в квартире никого не было. Оба её жителя находились сейчас вне. Один — на балконе, второй — на лестничной площадке. В их руках красный Мальборо и Винстон с двумя кнопками, ментоловый. Чиж курит Мальборо, Серьга курит Винстон. Но сейчас Чиграков стоит на балконе и держит в руках привычную, не раз уже перезаправленную, красную зажигалку, привезенную кем-то из богатеньких знакомых или дальних родственников из Швейцарии, пачку любимых, таких привычных Мальборо, крепких и терпких, оседающих в лёгких тяжёлой гарью, и одну сигарету полюбившегося Винстона. А Галанин стоит на лестничной площадке пролётом ниже от общей квартиры и смотрит в окно. В его руках коробок спичек, оставленный кем-то из заботливых соседей-курильщиков, белая пачка Винстона с двумя кнопками, такого возбуждающего и расслабляющего разум одновременно, и одна сигарета из красно-белой пачки соседа. Оба не решаются достать привычный табак из пачки. Они берут единственную чужую, почти одновременно зажимают фильтр зубами, подпаливают фитиль и с наслаждением затягиваются горьким дымом. Чиграков лопает зубами обе капсулы, одну за другой, Галанин морщится от чересчур крепкого и насыщенного дыма. Чиж обычно курит быстро, не пытаясь насладиться табачным дымом, курит, чтобы ощутить приятное головокружение и выдохнуть вместе с белыми клубами все свои проблемы и тежести с души, Галанин — растягивает, пробует все сигареты, даже тот же Винстон, который курит уже очень давно, на вкус, словно курит их впервые. Небо Петербурга не радует солнцем. Привычная серость перекочевала в души людей безразличием и меланхолией, апатией и осела там, как неприятные, но, в целом, терпимые хлопья накипи с внутренней стороны чайника или кастрюли. Моросит мелкий дождик, который до поры до времени даже не замечаешь, настолько он тихий и слабый. Чиграков курит единственную сигарету ментолового Винстона долго, каждую затяжку держа в горле до того момента, пока смешанный вкус табака и мяты не начнет по нему бить и щипать. Галанин курит быстро, не пытаясь распробовать вкус горького и терпкого табака красных Мальборо, но затем всё-таки достает уже из своей пачки пару штук и курит их как обычно, смакуя и растягивая. Чиж первым вернулся в квартиру, потому что до балкона начал доносить свои мольбы старый железный чайник. Он твердо держит свой курс на кухню, чтобы избавиться от противного скрипа, режущего уши и рассекающего густой воздух в прокуренной квартире. Серёжа выключает газ на комфорке, ставит железное хранилище кипятка на деревянную досточку и снимает свисток. Домой заходит Серьга и встаёт в дверях небольшой кухоньки опираясь о косяк. — Поговорим? — задаёт Галанин краткий вопрос. В ответ лишь тишина. — Значит помолчим, — сам себе отвечает Сергей и направляется к холодильнику. В холодильнике Галанин глазами ищет бутылку с холодным виски и ставит его на стол. Затем делает несколько шагов в сторону тяжелого плотного буфета, из-за которого, кухня, собственно, и кажется совсем маленькой. Оттуда достает два граненых стакана. С лёгким стуком опускает их на стол и разливает холодный напиток цвета хорошего кофе и горького шоколада по прозрачным сосудам. Серьга подходит к Чижу и обнимает со спины, запуская руки в отросшие волны волос, пальцами разделяя их на пряди. — Чиженок мой, не обижайся, пожалуйста, — шепчет он, растягивая гласные звуки. Мозолистые пальцы порхают в волосах сплетая локоны в нехитром рисунке кос. Галанин нежно проводит по щеке Чигракова, и цепляется губами за отросшую трехдневную щетину. — Да я не обижаюсь, — тихо проговаривает Чиграков. — По тебе видно, — отвечает Галанин, носом утыкаясь куда-то в районе нижней челюсти, — может я хочу пить с тобой. Он отрывается от тактильного контакта с соседом и тянется рукой к одному из стаканов. За пару глотков осушает сосуд и ставит его обратно, слегка морща нос от горького вкуса спирта. — А я может быть хочу быть с тобой, но ты же меня не слушаешь, Галанин! — Чиж оборачивается к другу, оказываясь лицом к лицу с Серьгой, снова наклонившемся к нему, и нервно выдыхает, закипая, как тот чайник, который ему пришлось снимать с плиты несколько минут назад, но моментально остывая, чувствуя лёгкую щекотку от дыхания на своем лице. — Наутилуса цитируешь, Чиженок? — игриво спрашивает Галанин, аккуратно убирая выбившуюся из недоплетенной косы прядь соседа за ушко и приближается ещё сильнее, прикасаясь носом к носу Чигракова. Тёмные омуты, в которых явно прячется не один чёрт, встретились с глубокими горными голубыми озёрами и разжигают пожар. — Ты совсем что ли осмелел, Галанин? — закусывая нижнюю губу, спрашивает Чиж, а затем уже в который раз выдыхает, чтобы успокоится, но как можно успокоиться в такой ситуации? — Или это в тебе виски говорит? — Это сейчас я говорю тебе, Чиженок, — Сергей смотрит исподлобья, говоря это, — вроде столько времени вместе живём. До сих пор не различаешь, когда говорю я, а когда говорит алкоголь? — Не различаю, — Чиграков на несколько секунд замолкает, но окончить фразу ему не дают. Губы Галанина накрывают губы Серёжи, сминая их в нежном поцелуе. — Такое я могу сделать только трезвым, Чертёнок, — обращение по отношению меняется. Серьга выпрямляется, и разминает затекшую спину, смотря за реакцией Чижа. Теперь уже Чиграков тянется за стаканом алкоголя и залпом опустошает его, удивлённо вскидывая брови. В стакане был холодный чай.