Как я провёл лето

Вы когда-нибудь пробовали возражать женщине, которая мало того, что за свою жизнь отправила за решётку неисчислимое количество жуликов, так ещё своим красноречием и обаянием была готова сразить наповал любого? Если ответ был нет, то вы, вероятно, молодец. А вот Олег с жизнью играть любил, поэтому такой женщине начал возражать прямо с порога. Познакомились, и он давай гнуть свою линию. Долго ли умеючи… Кто бы знал как дело обернётся, но для майора все закончилось крайне неожиданно. Довозражался он до свадьбы, коих у него и так до этого в жизни две было. Казалось бы стреляный воробей, ан нет, преступника всегда тянет на место преступления. Вот Олег и не смог, как порядочный мужчина, на Маше не жениться после всего, что было. Судьба ему, правда, и так, и этак намекала, что он себе не жену, а головную боль нашёл, но любовь, как известно, готова закрывать глаза на многие моменты. Заявление в загс они подали лишь со второй попытки, потому что первая закончилась захватом заложников, похищением Маши и прочей нервотрепкой. Свадьбу так вообще играли для надёжности с отрядом ОМОНа под окнами. Ковин настоял после того, как узнал об их приключениях с заявлением, поэтому новобрачных на глазах у изумлённой толпы сопровождали вооружённые до зубов бойцы. К счастью на качество семейной жизни это не повлияло, но зато воспоминаний было хоть куда. Споры их, правда, после свадьбы не закончились, но приняли какие-то более спокойные очертания, и теперь окружающие не за водой бежали, чтобы двух орущих котов разнимать, а лишь умиленно вздыхали. Милые бранятся — только тешатся, мол. Всю свою неуёмную энергию у них получалось спускать на работе, а уже домой они приходили смирные и согласные на любые выпады своей половины. Выпадов, как правило, не случалось, но в любом случае скандалить было неохота — обходились малой кровью. Жили Маша с Олегом хорошо, спокойно. Даже очень спокойно! Но только до тех пор, пока Швецова не заявилась одним прекрасным (Олег очень в это верил…) воскресным утром и не сунула отдыхающему на диване в компании телевизора мужу нечто для него не понятное. — Ну и, объяснишь мне что это?! Вопреки всем рассказам о её чудном характере, Мария решила начать сегодняшний разговор с явного наезда. Не хватало только золотой цепи толщиной с мизинец и ключей от гелика в левой руке. Платонов лениво переместился в положение сидя и наконец взглянул на то, что вручила ему жёнушка. Насколько ему хватало познаний, это был тест на беременность. Положительный, черт его побери, тест на беременность. — Э-э… Это твоё? — Только и смог вымолвить не то напуганный, не то разочарованный, не то просто шокированный мужчина. — Нет, Олег, вещдок тебе притащила! — Эмоции Маши были не менее противоречивыми, а оттого и непонятными. — Ты что беременна? — Платонов поднял голову и взглянул на жену, чьи глаза были на мокром месте. Олег прекрасно знал, что ещё одно неверное слово, и она разревётся, проблема была лишь в том, что он не знал какое именно слово станет тем самым… — Кажется беременна. — А как так вышло? — Платонов даже не задумался об абсурдности своего вопроса и в общем-то имел на это полное право. О пополнении они хоть и заикались, но никогда не говорили всерьёз. И хочется, и колется, как говорят в таких случаях. Олег бы может и не был против появлению кое-кого маленького с его фамилией, но уж слишком опасался тех перемен, которые безусловно бы последовали за рождением ребёнка. — Ты меня об этом спрашиваешь?! — Разбушевалась Швецова, все ещё будучи готовой расплакаться от непонимания и испуга. Что говорить, и её новость поставила в тупик. — Мне бы от тебя хотелось услышать. У нас же все под контролем, мы же такие уверенные. И что теперь?! — Может ошибка? — Спросил Олег, внутри у которого ещё теплилась надежда, что Маша сейчас скажет, что пошутила, что это все милый розыгрыш, и ему не придётся принимать на свои плечи груз такой неподъемной, как ему казалось, ответственности. — Это третий тест, — не выдержав, Мария всё-таки всхлипнула, — не ошибка. Что мы будем делать… — Ну, как-нибудь, — неопределённо повёл плечами Олег. По нему отчётливо было видно, что он пока что не до конца въехал во все происходящее. Маша пришла к нему не с новостью о том, что у них из КПЗ сбежал преступник, она не пожаловалась, что спалила свой ужин и теперь будет голодной потому что на второй уже нет сил, она ему тут о самом важном в жизни поведала! Мужчина постепенно приходил в себя, чего нельзя было сказать о Швецовой. Она присела на подлокотник, понуро повесила голову и молча сидела, разглядывая лежащий справа на диване тест. — Ты его не хочешь? — Вдруг спросила Швецова, переварив реакцию мужа. А что, может быть… Такого в своей жизни они точно не планировали, хотя и все остальное тоже. Трудно было ожидать, что их ребёнок появится после долгих походов к специалистам и упорных попыток. Нет, вот так вот, между делом (дай бог, чтобы не уголовным) он и должен был прийти к ним. Не можете, мол, мамулик и папулик, решить быть мне или не быть, так я сам определюсь, иначе пенсия не за горами. — Кого? — Все ещё пребывая в состоянии лёгкого (а может и нет) шока уточнил Платонов. — Ребёнка. — Я был как-то не готов, Маш, к такой новости. Но ты не думай, я хочу, конечно хочу… Просто волнительно и немножко страшно, этого я никак не мог предположить. Олег решил выкладывать все и сразу, потому что иначе Швецова могла его понять как-то не так, а это было чревато как минимум обидой, причём на этот раз вполне оправданной. Маша хмыкнула, бормоча себе под нос что-то вроде: «ну да, мне же из форточки надуло, ты здесь не при чём» и осталась в прежней позе. Платонов снова взял в руки тест и посмотрел на него свежим взглядом. Ну да, две такие красненькие полосочки, которые раньше только в фильмах видел… Мужчина медленно перевёл взгляд на Машу и посмотрел на ее живот. Осознать, что там уже человечище, который спустя время обретёт очень даже внушительные размеры пока что было трудно. Да что там! Почти невозможно. Но одно Олег понимал точно: как бы не было неожиданно, новость все равно оказалась радостной. — Здорово, у нас лялька будет, — вдруг сказал он, и лицо его расплылось в довольной улыбке, — офигеть! Наша собственная! — Дошло что ли? — Маша пересела поближе к мужу и, обняв его, потребовала того же в ответ. — Да кажется… Ты сама хоть рада? Швецова снова вспомнила о своём любимом лице и протяжном «Олег» и посмотрела на мужчину. Да, не планировали, но это же не повод не радоваться ребёнку от любимого мужа. Тем более она четвёртого всегда хотела. Ну, кажется… Маша уверенно кивнула, отвечая на вопрос Платонова и добавила. — В декрет вот только совсем не хочется, как же я своих жуликов любимых брошу, — Мария вздохнула так искренне, что Олегу даже на секунду стало её жаль. Как это, видите ли, так, с жуликами бедная моя рыбонька расстанется. Но мужчина быстро вернулся с небес на землю и сказал, что весь преступный мир посидит смирно, так и быть, пока Маша нянькается с грудничком. Вот так вот воскресное утро перестало быть тихим и мирным. Женатики, конечно, разбрелись каждый по своим делам в пределах квартиры, но утренние сенсации никого не оставляли до самого вечера. Что уж говорить, с этими сенсационными известиями им предстояло жить ещё девять месяцев… Поначалу все шло прекрасно: эйфория, что пришла к ним, сместив с поста смятение и шок, заставляла то Машу, то Олега время от времени приставать к своей половине с удивлённым: «нет, ну всё-таки я не могу представить, что у нас будет ребёнок». Платонову жилось совсем хорошо, Швецовой чуть хуже. С таким токсикозом, который бы кошмарил её с утра до ночи, она ещё не сталкивалась ни разу в жизни. Врач с умным видом сказал Маше, что это пройдёт, но эта информация не принесла Швецовой никакого облегчения: стало хуже от осознания, что пройти сей побочный эффект беременности может вместе с самой беременностью. Делать было нечего, и Мария попыталась смириться. На работе приходилось уж больно тяжко, ведь теперь весь мир благоухал раз в десять сильнее обычного, а в работе следователя иногда встречались ароматы, от которых и у простых смертных не в положении слезились глаза. Но Маша терпела, успокаивая себя тем, что скоро любимая работа закончится, а значит нужно наслаждаться каждым деньком. И вскоре ребёнок, словно пожалевший свою мать, действительно угомонился: по утрам и днём больше не тошнило, но вот вечерами Мария лезла на стены. — Уйди-и, — взмолилась она, когда Олег просто попытался её обнять, — ты как будто в цистерне с духами искупался, ужас! — Маш, да ты что! Это же просто порошок. — Рассмеялся Платонов, но футболочку свою на всякий случай понюхал. Но, как известно, его нос не был способен различать запахи столь тонко. — Невкусный порошок, надо новый купить, — резюмировала Маша и, стараясь отвернуться от кастрюли как можно сильнее, плюхнула Платонову в тарелку ужин. Он посмотрел на перец и постарался, чтобы Мария не заметила его страдальческого лица. Не сказать, чтобы в его интересах было жаловаться, когда Мария в принципе готовила еду, но фаршированные перцы на завтрак, обед и ужин уже надоели. Обычно Машу было не допроситься, а здесь она как с цепи сорвалась. — Машенька, а ты есть не будешь? — Осторожно поинтересовался мужчина, надеясь, что она съест с ним за компанию перчик-другой, и страданиям наступит конец гораздо раньше. — Меня тошнит, отстань, — коротко резюмировала она и ушла в спальню, оставляя Платонова наедине с его ужином. Глубоко вздохнув, Олег вдруг почувствовал всю горесть Маши, для которой любимая еда стала невкусной. — Бедные перчики, — сказал мужчина, обращаясь к своей тарелке, — ведь вы столько с нами всего пережили, а беременность, кажется, станет последней каплей. Никогда больше не буду это есть, бр-р! Внутренний голос, конечно, советовал Олегу не зарекаться и не нарываться. С его женушкой, которая и так крайне редко вспоминала путь к плите, надо было радоваться тому, что было. Но сейчас Платонов был готов даже на яичницу, лишь бы не есть который день подряд эти дурацкие фаршированные перцы! С горем пополам выстрадав ужин, мужчина отправился спать и даже не удосужился посмотреть где там Маша и что она делает. А зря. Сон к Олегу пришёл не сразу, перед этим мужчина успел сто раз повернуться в разные стороны и, наконец замотавшись в одеяло, начал засыпать. Но не тут то было. Едва веки налились свинцом, а мозг начал отключаться, где-то рядом послышались странные шорохи, и профдеформация буквально подорвала Платонова с кровати. Мужчина открыл глаза и вздрогнул от неожиданности. Прямо перед ним на кровати сидела Маша, и свет фонарей, падающий на неё из не зашторенного окна делал силуэт зловещим. — Господи, ты ж меня до смерти напугаешь… Ты что не спишь, Маш? Олег включил светильник, стоящий у него на прикроватной тумбочке и посмотрел на опечаленное и какое-то неестественно серое лицо своей драгоценной супруги. Она жалобно вздохнула и сказала. — Меня тошнит, а я есть хочу. Что делать? Мужчина посмотрел на часы, а затем снова перевёл взгляд на Швецову. — Второй час ночи. До завтрака не потерпишь? — На завтрак мне может не захотеться! А сейчас очень хочется… — И сейчас Олег побежит в магазин за какими-нибудь солеными грибами, да-да, — обречённо вздохнул Платонов и был уже готов тянуться за штанами, как вдруг Мария удивленно остановила его за руку и спросила. — Зачем? Нет, не надо в магазин, спи. Я просто пожаловаться захотела, думала полегчает. — И как, полегчало? — Поинтересовался он, заодно думая что ещё выкинет Швецова этой ночью. — Не очень, — пожала плечами девушка, — наверное надо правда спать, а то не высплюсь и буду весь день как переваренный пельмень. — Угу, давай, — зевнул Олег, плюхнулся на свою подушку и через пять минут уже спал мертвецким сном. Но если бы он знал, что утром ему придётся убирать со стола остатки пиршества, а параллельно думать как столько влезло в Машу, не усугубило ли это её вечно зелёное лицо и токсикоз, то, наверное, проконтролировал бы её отход ко сну. Но к его удивлению Мария встала вполне бодро, чувствовала себя отменно и про вчерашний полуночный ужин даже не вспоминала. Олег решил не усугублять, поэтому тоже тактично промолчал. Он лишь искоса поглядывал на жующую бутерброд женушку и молился, чтобы день прошёл спокойно… И желательно подальше от Машиных закидонов. Да, это было важнее. Пусть хоть триста, хоть пятьсот задержаний выпадет на его долю сегодня, только бы не слушать, как его женщину кроет от переизбытка гормонов. Раньше Олег считал, что это все выдумки из фильмов, и никто в здравом уме (даже если речь о Швецовой) не будет искренне рыдать над мелочами. Не выдумки. Признаться, Платонов несколько побаивался своей женщины в такие моменты, ибо понять её было практически невозможно. Но мысль о том, что это все из-за ребёнка иногда успокаивала. Так хотя бы появлялся стимул терпеть. Одно только все никак не случалось в жизни Платонова. Маша не посылала его в ночи искать неведомые фрукты или овощи, угрожая разводом. А фильмы обещали Олегу именно этого! Не то, чтобы он хотел себе такой судьбы, но эти претензии ему были бы понятны. Смириться с тем, что Мария может весь вечер ныть из-за несложившегося допроса у мужчины не получалось совершенно никак, и в таком ритме прошла добрая половина срока. Знал бы он, что это все были лишь цветочки. Когда Машу врач, начальник и трудовой кодекс под ручку проводили (или выпроводили) в декрет, жить Платонову стало совсем плохо. Жить под одной крышей со следователем, как теперь оказалось, было чудесно, а до ночи помогать ей писать отчёты и поручения и вовсе не трудно. Теперь же Олег имел рядом с собой жалкое подобие секретного агента, который то и дело порывался выкрасть из его вещей флешку, отсмотреть все фотографии сегодняшнего убийства, а потом в приказном тоне потребовать дать ей и остальные материалы дела, чтобы «не потерять всю квалификацию». Поначалу мужчина лишь пожимал плечами, наивно полагая, что это все у Швецовой лишь по инерции и что она посидит дома недельку-другую, да и привыкнет. Но нет. Прошёл уже месяц, а Мария все так же не переставала думать о работе каждую свободную секунду времени. — Я, конечно, знал, что ты трудоголик, но не до такой же степени, — покачивая головой, с укором сказал Платонов в тот самый вечер, когда поймал с поличным Машу в кабинете Колонковой. Та лишь позвонила поинтересоваться самочувствием подруги, а потом и оглянуться не успела, как позволила ей приехать и самой взглянуть на «странные формулировки допрашиваемого». Дважды Мария даже не думала, она тут же собралась и на крыльях любви (к работе, разумеется) полетела помогать Люсе. Она почему-то думала, что обернётся очень быстро и успеет вернуться домой до момента, когда Олег обнаружит её пропажу, но просчиталась. Как назло Платонов освободился чуть раньше обычного, и, не найдя в квартире и намёка на жену, решил позвонить ей. Трубку Маша не взяла, и тогда в ход пошли прочие абоненты, которые могли бы знать о её местоположении. Люся была третьей в этом списке и, к счастью, смогла сказать мужчине то, что успокоило его. — Маша у меня, она согласилась мне помочь… — Согласилась? Милая формулировка. Ещё скажи, что тебе пришлось её упрашивать, — нервно усмехнулся Олег, — наверняка она прискакала раньше чем ты ей суть дела объяснила. Ладно, пусть сидит, раз ей так хочется! Милосердие мужа порадовало Марию, но в какой-то степени и обеспокоило. Она понимала, что Олег точно что-то задумал — нерастраченная интуиция работала с удвоенной силой. И она Машу в который раз не подвела. Распрощавшись с Людмилой, Платонов тут же сел в машину и поехал в комитет. Он твёрдо решил, что с непокорной и путающейся под ногами женщиной пора бы уже покончить. Именно поэтому его целью была совсем не Швецова, напротив, он не хотел, чтобы она даже случайно узнала о том, что он приезжал в комитет. Олег хотел поговорить с человеком, который по его мнению имел на Марию большее влияние. Его собственные убеждения, просьбы и попытки быть услышанным проваливались одна за другой, поэтому Ковин был последней надеждой. Убедить не убедит, но приказать точно сможет. Твёрдо намереваясь не уходить отсюда без согласия Виктора Ивановича помочь, Олег прокрался в комитет, избегая особо освещённых мест. Он быстренько прошмыгнул в кабинет к Машиному начальнику и замер на пороге. Ковин в недоумении поднял глаза на оперативника, который нежданно-негаданно нанёс ему визит и спросил в чем же причина его прихода. — Помощь нужна, Виктор Иванович, — признался Платонов, — Маша… — А-а, — по-доброму усмехнулся мужчина, — так вот в чем дело. Она заходила сегодня, здоровалась. Что, совсем не сидится дома девочке? — Куда там, — отмахнулся Платонов и присел на стул, готовясь излить душу Виктору Ивановичу, — у неё кроме работы никаких мыслей, а между тем вы и сами в курсе, что ей сказали как можно больше отдыхать и восстанавливаться. Только кого бы она слушала! — А ты не жалуйся, уже какую выбрал, — приструнил жалобщика мужчина, — всю жизнь Маша такой была, что уж теперь поменяется. — Я и не жду, что что-то поменяется, просто такое рвение вернуться на следствие чревато проблемами. И для вас, кстати, тоже, — здесь Олег понял, что без тяжёлой артиллерии и веских аргументов дело не пойдёт, — ведь если кто-то пронюхает, что беременная женщина у вас тут людей допрашивает, то явно начнутся вопросы. — Что? Как это допрашивает?! — От неожиданности заявления Ковин даже подскочил со своего стула и принялся мерить шагами кабинет. — Она же сказала, что просто… — Зависимые люди крайне изобретательны и пойдут на все ради достижения очередной дозы, — Платонов решил, что лучше всего будет разрядить ситуацию шуткой, иначе Маше может не поздоровится, а там и Люся попадёт под горячую руку. Доставлять кому-то из них неприятности совсем не хотелось. — А ты, раз мужем назвался, никак что ли не можешь её убедить? — Ковин всё-таки вернулся на своё место, шутка Олега всё-таки возымела должный эффект, и мужчина поумерил первые эмоции. — Как? Связать её или ключи отобрать? Так это тоже вряд ли поможет, её только если в ссылку на крайний север сослать. Лицо Виктора Ивановича вдруг просветлело, он довольно улыбнулся своей идее, но не спешил делиться ею с Олегом. Услышанная фраза заставила его внезапно придумать то, что явно сработает, и непокорная Маша успокоиться. Платонов косился на начальника, не понимая, что вызвало у него столько радости, однако тот не спешил раскрывать свои планы так сразу. — Отправим-ка мы Машу на две недельки к нам на дачу, как раз жена мне жалуется, что скучно одной, просит отпуск взять. А тут лучше! Уж кто-кто, а Швецова точно скучать не даст. — Да ну, — тут же стушевался Олег, — во-первых, она меня убьёт, когда узнает, что я жаловался вам, во-вторых, это как-то неудобно. — Что ж тут неудобного, — с неким недовольством ответил Ковин и пристально посмотрел на мужчину напротив, — я сам это предложил. А насчёт первого сам как-нибудь уладишь, я уверен. — Что же, можно рискнуть, — вздохнул поглубже Платонов и встал со своего места, чтобы попрощаться с Виктором Ивановичем. Предложенный им вариант хоть и звучал диковато, но тем не менее казался вполне реальным, учитывая имеющуюся ситуацию. Осталось лишь как-то убедить Марию, что эта поездка крайне необходима. То, что следователь воспримет новость в штыки Олег был убеждён на все сто.