***
Вечер, как всегда, отдаёт прохладой, даже если на улице середина июля. Между длинных пальцев заключён фильтр сигареты, что уже дотлевает от жадных затяжек. Хёнджин стоит, оперевшись о балконную перекладину, и щурит глаза от едкого дыма, стараясь рассмотреть как можно больше огней ночного города. На экране блокировки, как он помнит, время показывало начало двенадцатого ночи, но домой не собирался ещё никто. В комнате душно и шумно от глухих басов из огромных колонок, на которые Хан откладывал весь второй курс. На балконе же прохладно и успокаивающе, что даёт хоть немного проветрить опьяневшую голову. На языке отчётливо чувствуется терпкий вкус джин-тоника, в который Феликс явно положил слишком много лимона. Опьянение разливается по телу волнами, что ликвидируют напряжённость после долгой тренировки в танцевальном центре: гул в мышцах становится менее надоедливым, а ноги от движений болят уже не так сильно. Хван любит такие вечера, ведь голове получается отключиться и не думать о том, что совсем скоро возвращаться к учебе в университете. Лето ощущается столь коротким ещё с первого класса старшей школы. Балконная дверь хлопает, выпуская громкий смех, кажется, Сынмина, и жаркий воздух. Каким бы оторвой Джисон не был, у него в квартире было одно золотое правило: курить только на балконе. Из-за этого даже в стадии «ловлю вертолёты» приходилось отрывать себя от горизонтальной поверхности, к которой тебя приковало, и выходить(или ползти, тут уж как повезёт) в ночную прохладу, слегка пошатываясь. Рядом на перекладину облокачивается ещё кто-то и Хёнджин, выпустив дым в противоположную сторону, разворачивает голову, встречаясь с профилем Чанбина в паре десятков сантиметров от себя. Старший поджигает сигарету и крепко затягивается, пряча зажигалку в задний карман джинс. Хван наблюдает за облаками дыма, что Со выпускает изо рта — плавно и с явным наслаждением от происходящего. Пухлые губы непроизвольно растягиваются в улыбке, а голова склоняется к плечу. Окурок из длинных пальцев летит в пепельницу, которая представляет собой жестяную банку от пива. — И как, Джинни? — голос Со хриплый, а губы растягиваются в ухмылке, вновь охватывая фильтр сигареты. Хван моментом теряется, но не от вопроса, а от того, насколько чужой голос звучит по-другому. Чанбин обычно более звонкий и шутит всегда громко, отчего все в комнате взрываются от смеха. Сейчас от такой хрипотцы и приглушённости становится не по себе, а коленки, кажется, аж подрагивают. Парень не собирается отрицать факт наличия у себя фетиша на такие голоса и лишь улыбается ещё шире, стараясь не показывать свой восторг такой сменой тональности голоса старшего. — Всё чудесно, хён. — Хёнджин смеётся тихо и потягивается, поднимая руки к небу и прикрывая глаза, из-за чего не замечает чужого взгляда, что скользит по оголившейся полоске кожи над ремнём джинс. Чанбин выпускает сигаретный дым через нос. Пробегает взглядом по фигурным бёдрам, скользя выше к плоскому животу, что всё так же не скрыт футболкой из-за поднятых рук, цепляясь взглядом за винные пухлые губы. Сразу встаёт вопрос, тинт ли это, или губы Хвана действительно такого насыщенного оттенка. Со прикусывает нижнюю губу и отводит взгляд к огням, стараясь отогнать от себя пьяные мысли о том, насколько же всё-таки младший красив. Не зря всё же они всей шайкой с самого начала звали его принцем — это прозвище действительно ему идеально подходит. — Когда ты успел стать таким охуенным, принцесска? — старший опешил от того, что слова вырвались наружу из-за лёгкости пьяного языка, и уставился на друга взглядом из-под полуприкрытых век. — Прости? — Хван смеётся тихо и наконец-то опускает руки, отчего футболка возвращается на прежнее место, а Чанбин вздыхает с ноткой разочарования. — О чём ты, хён? Со усмехается и поворачивается спиной к ночному городу, облокачиваясь уже ею на балконную перекладину. Младший смотрит с интересом, пускай и в явном ступоре, ожидая хоть каких-то объяснений предыдущим словам. От интереса он вдобавок закусывает нижнюю пухлую губу и тут Чанбин понимает — это конечная. Возможно, это и алкоголь ударил в голову, добавив смелости в действия и слова, а, возможно, наружу вырывается то, что давно умалчивалось. Вот попробуйте не словить краш на Хван Хёнджина, а потом уже можно продолжать обсуждение. Парню кажется, что, как минимум, весь курс Хвана слюнками по нему исходится. Ну невозможно ведь выглядеть каждый день как чёртовая ходячая обложка модного журнала, при этом улыбаясь буквально всем на своем пути с таким очарованием, что оно сбивает с ног. Вот и Со не смог удержаться на ногах здравого рассудка, падая в яму какого-то сладкого плена и не желая оттуда выбираться, лишь всё больше продолжая тонуть наблюдая за широкой улыбкой в обрамлении невероятных губ в университете и развязным блеском в темных глазах, когда Хван сидит на большом диване в гостиной у Джисона, потягивая из трубочки очередную бурду, что намешал Феликс, практикуя свои навыки бармена. — Ты же сам всё чудесно слышал, Джинни. — Чанбин тянет губы в ехидной усмешке и продолжает изучать стоящего напротив друга, который явно всё ещё в ступоре от услышанных слов. Хёнджин стоит напротив, не зная, что он может сказать в ответ. Говорили ли ему когда-то комплименты? Конечно, да, их приходится слышать чуть ли не каждый день. Говорили ли их когда-то в такой форме? И такое бывало, разные ведь люди в жизни встречаются. Говорил ли их когда-то Чанбин? Помнится с трудом, что и заставляет отлететь в какую-то собственную вселенную размышлений, теряясь в ней. Конечно, хён всегда поддакивал ребятам, когда те называли Хвана принцем и отмечали, как невероятно он выглядит даже в помятой футболке, самых простых джинсах и с гнездом на голове. Да и сейчас на него не одето ничего особенного — что выпало из шкафа в том и пошёл, ведь все свои и оценивать его тут никто не будет. Но тогда почему такая бурная реакция на, казалось бы, привычные слова? Может играет плохую шутку приглушённый голос Со, который ещё и смотрит томно, прикрыв глаза наполовину и наблюдая за реакцией на свои слова? Только сейчас Хёнджин подмечает то, насколько невероятно выглядит сегодня его хён: такая подходящая ему кожанка, которую тот, вероятно, накинул идя именно на балкон, чёрная рубашка, что расстёгнута на первые три пуговицы, показывая медовую кожу и вызывая желание заглянуть дальше, и такие же чёрные джинсы, что облепили крепкие бедра и икры, смотря на которые хочется ткнуть пальцем на проверку того, не каменные ли они. Но в голове все ещё громкая пустота, ведь ответить абсолютно нечего. Поэтому, хмыкнув напоследок, парень разворачивается и идёт к балконной двери. Уже из дверного проёма его тащат назад, а на губах застывает возмущение, потому что за руку дёргают неожиданно и заставляя потерять равновесие. Только вот падает Хван не на холодный бетон, а на грудь старшего, который руку ему моментально на талию укладывает. — Какого чёрта ты творишь, хён? — брови взлетают на лоб, а глаза расширяются по размеру с блюдце, когда взгляд замирает на тёмной радужке напротив. Чанбин в чужое лицо выпускает последнюю затяжку и окурок из его рук летит всё в ту же пепельницу. Уже привычная ухмылка натягивается ещё сильнее, а язык пробегается по нижней губе. Хёнджин сглатывает нервно, но всё же по-фирменному выгибает бровь, показывая всё свое непонимание ситуации. Вблизи старший выглядит ещё более расслабленно, отчего взгляд непринужденно гуляет по чужому лицу: глаза всё так же прикрыты, а тёмные зрачки искрятся необъяснимой игривостью, губы кажутся мягкими, а желание провести по ним пальцами возрастает в геометрической прогрессии. Младший не замечает, как дыхание замирает, а ладони мягко укладываются на чужие плечи и выглядят так, будто были созданы для того, чтобы лежать на чанбиновых плечах при таких обстоятельствах. Также незаметно для обоих лица сближаются и глаза всё более жадно бегают из стороны в сторону, изучая чужие. — Точно охуенный. Губы впечатываются в губы, а Хван от неожиданности жмётся ближе, но всё так же держа открытыми глаза, что расширились ещё больше. Чанбин вторую ладонь заводит за чужую спину и укладывает на затылок, зарываясь в отросшие пряди пальцами, притягивая ещё ближе к себе. Движения губами неловко-уверенные, отчего целоваться получается слишком смазанно. Хёнджин плавится от такого, но в голове продолжает списывать всё на алкоголь. Именно алкоголь заставил прижаться ближе и прикрыть блаженно глаза; именно алкоголь раскрепостил, отчего былая неуверенность рассеялась и пухлые винные губы встречали чужие с бо́льшей отдачей; именно алкоголь заставил тяжело выдохнуть после того, как нижнюю губу прикусили и оттянули, выбивая старшего из колеи абсолютно и заставляя отстраниться. Со осматривает парня, у которого ресницы длинные и цепляются за его щеки, и внутри продолжает умирать от эстетического наслаждения, которое являлось причиной тормознутости последние пару месяцев. — Это определённо пиздец. — дальше говорить мешают хёнджиновы губы, которые вновь впечатываются в старшего, уже податливо открываясь перед ним. Чанбин пятится назад, утягивая за собой Хвана, но не отпуская от себя ни на миллиметр дальше. Спина вновь упирается в балконную перекладину, а по позвоночнику расходится слабая боль от неожиданного столкновения. Обращать на неё внимания не даёт чужое тело, что жмётся только ближе, руки смыкаются на крепкой шее и не позволяют отстраниться от себя. От того, как Хёнджин легко размыкает губы от простого движения чужого языка по его нижней, голову сносит. Похоже на то, как стучат в дверь, но тут после такого между собой встречаются языки, забвенно переплетаясь между собой. Руки старшего медленно проходятся вдоль позвоночника, останавливаясь на пояснице и прижимая ещё ближе к себе, хотя казалось, что ближе уже некуда. Младшего хочется в себя впечатать и не отпускать приблизительно никогда. Хван выдыхает шумно от каждого движения чужого языка, плавясь в ладонях Со ещё сильнее. До этого было страшно, что на балкон выйдет кто-то ещё, но сейчас стало откровенно похуй, ведь от таких правильных ладоней на своем теле и до чёртиков приятных губ на собственных не оторвёт даже новый большой взрыв, как при создании мира. Хёнджин не особо замечает, когда его подхватывают под бёдра и усаживают на, как оказалось, шаткую перекладину. Старший не отрывается ни на секунду и, разведя чужие длинные ноги, становится меж них, прижимая как можно крепче к себе, чтобы Хван не улетел за пределы балкона. Ладони сразу ползут вверх по таким желанным бёдрам, сминая их пальцами, а губы ловят тяжёлые вздохи младшего. Со готов биться об заклад, что тот выглядит сейчас лучше всего вместе взятого порно в мире: пухлые губы стали ещё насыщеннее, в глазах плывёт дымка возбуждения, а дыхание сбитое и в каждый момент от любого касания готово сорваться на тихий полустон. Чанбин съезжает губами к худой шее, не забывая мазнуть по подбородку, и руки укладывает на хвановы ягодицы, отчего тот голову запрокидывает, открывая глазам хёна как можно лучший обзор на бархатную кожу и безумно бьющуюся венку. Старший прикусывает ту и пальцы на чужой заднице сжимает, отчего с пухлых губ срывается первый чётко различимый стон, который в уши льётся подобно мёду. Поцелуи на шее жаркие и несдержанные, а тонкие пальцы Хвана зарыты в тёмных волосах Чанбина именно так, как надо, перебирая пряди и оттягивая их слегка в моменты, когда чужие зубы смыкаются на тонкой коже, оставляя следы, что точно придётся замазать перед тем, как выходить из дома. Со не отпирается, когда его оттягивают от чужой шеи, и припадают уже пухлыми губами к его собственной, при этом вступая в борьбу слегка трясущимися ладонями с чересчур мелкими пуговицами на рубашке. Хёнджин те из петелек несдержанно вырывает и ключицу победно кусает, когда половину удаётся расстегнуть — вида, что открылся перед ним ему и без того будет достаточно. Сгибаясь в три погибели и заставляя Чанбина держать себя как можно крепче, младший принимается осыпать влажными поцелуями крепкую грудь, руками жадно исследуя чужой торс. Он слышит, как дыхание старшего становится тяжелее, стоит оставить под ключицей очередной укус, что завтра ярко расцветёт в синяке, а его ладони вновь сминают упругие ягодицы. От опьянения возбуждение ощущается совершенно по-неземному, расплываясь волнами и натягивая каждый нерв до невозможной чувствительности. Каждый участок тела становится похожим на оголённый провод, от касания к которому прошибает наслаждением и распаляет желание большего только сильнее. Со тянет парня на себя, вновь горячо целуя, и откровенно жалеет о том, что надетые сегодня джинсы до невозможности узкие. Хёнджин уже не сдерживается и стонет в чужие губы буквально от каждого движения чанбиновских ладоней по его телу. Желание вызвать такси и уехать вместе под удивлённые взгляды друзей, что всё так же сидят в комнате, возрастает с каждой секундой так же, как и нужда залезть на бёдра старшего, позволяя касаться себя где только ему вздумается. Дверь балкона скрипит и этот звук звучит до жути ненужно, отрываться от чужих губ совершенно не хочется, отчего в голове принимается решение списать всё на призраков, в существование которых верится слабо. Чанбин прикусывает чужой язык, отчего хванов стон выходит выше, чем предыдущие, и громче. — Ебанный в рот, я таких стонов даже от соседей-извращенцев не слышал. — голос Хана, что стоит в дверях на балкон, режет по ушам и заставляет Со отскочить от младшего в другую сторону, забывая, что тот только благодаря ему и держался на тонкой перекладине, но успевая вовремя его схватить за ладонь и поставить на ноги, не позволяя отклониться назад слишком сильно. Хван удивлённо смотрит на друга, ну и ещё несколько человек за ним, прижимаясь к Чанбину ближе, стараясь осознать, какого чёрта они все тут забыли. Губы горят, а футболка, что старший так уверенно задирал, оголяя плоский живот, отказывается опускаться, отчего кожу обдаёт прохладой. Со выглядит не лучше, ведь рубашку всё-таки удалось расстегнуть до конца, кожанка лежит где-то в ногах, а на груди красуется с десяток красных пятен и укусов, что завтра будут отдавать синевой. В Джисона хочется кинуть кирпичом, которого так некстати нет под рукой, и проклясть за прерывание такого до жути охуенного момента. — Если что, у меня все ещё есть свободная спальня. — виновник тычет рукой куда-то назад, попадая по носу Чану, который, не выдерживая, заливается хохотом и заражает им всех остальных. — Джисон, иди-ка ты нахуй. — Чанбин нервно смеётся, прижимая младшего ближе к себе, в надежде, что тот не замёрзнет, пряча его от чужих взглядов. — Мне кажется, это лучше получится у Хёнджина. — в Хана всё-таки летит кожанка старшего.***
У Хвана получается очнуться от дурманящих воспоминаний уже сидя в автобусе, который останавливается в паре километров от его дома. Он всё ещё горит желанием треснуть друга как можно сильнее за то, что оторвал его от хёна, но его всегда удерживают и перебивают такое желание сжимая сильной ладонью задницу. Со определённо знает, как успокоить младшего и одновременно с этим лишить его возможности вообще как-либо мыслить. После того вечера находить себя целующимися в любом закоулке университета или же в ванной всё того же Джисона стало обыденностью. Крепкие руки как влитые подходили телу Хёнджина, а пухлые губы продолжали сводить с ума Чанбина. Старший стал чаще появляться у подъезда Хвана, после чего те обтирали все стены не в силах дойти даже до квартиры, углубляя поцелуи и дыша друг другу в ухо тяжелее, когда чужие губы переходили на шею. Но дойти всё так и не получалось, потому что телефон в неизменных чёрных джинсах Со начинал издавать трель в самые неподходящие моменты, после чего тому приходилось оставлять разочарованного младшего самого в компании разве что собственной правой руки. В один из таких случаев они вывалились из лифта, дойти до которого тоже было достижением, получив странный взгляд от старушки, что жила напротив Хёнджина, и, дождавшись пока та скроется в лифте, вжались в дверь его квартиры, продолжая изучать тела друг друга в некой спешке. Хвану до чёртиков хотелось вытащить телефон из заднего кармана Чанбина и выкинуть его ещё у входа в подъезд, чтобы сегодня уж точно никто не помешал. Но в этот раз подставой стали ключи младшего, что совершенно не хотели вылезать из маленького кармашка рюкзака, чей замок не поддавался трясущимся пальцам. Выпав оттуда, они приземлились с характерным металлическим звоном на кафельный пол подъезда, режа этим звуком по ушам. Хван быстро поднял их, при этом отрываясь от чужих требовательных губ, и старался как можно быстрее вставить ключ в замочную скважину, что совершенно не хотела обнаруживаться. Извиняясь, он отвернулся от Со, уже не вслепую вставляя ключ в замок, и стараясь не закончиться сразу на месте, ведь тело старшего, что прижималось сзади, выбивало из лёгких воздух до последнего, а перед глазами принимались скакать цветные пятна, ведь не почувствовать возбуждение хёна было уже невозможно. — Ебаный ключ. — у Хвана всё так же тряслись ладони, а кусок метала всё никак не хотел открывать дверь. — Давай я попробую? — от шёпота прямо в ухо по спине побежали мурашки, а из уст хотел уже было вырваться стон, потому что чужой голос вновь такой же низкий, как и тогда. — Всё нормально, такое бывает. — щелчок, который звучал не характерно замку, насторожил, но младший всё же дёрнул дверь, в надежде что та откроется, ведь чанбиновы ладони, что ползали по его торсу, подобно змеям, сбивали дыхание и оставляли после себя горящие следы. По этажу вновь разнеслась металлическая трель упавших ключей, а Хёнджин испуганно открыл глаза, смотря на обломанный ключ, что лежал под его ногой. Захотелось завыть так, чтобы его услышал весь город. Пиздец, который ему устроит хозяйка квартиры, навис над головой уж слишком грозно. — Ебись оно конём. — стукнув кулаком по двери, младший развернулся в чужих руках, подбирая слова, что обломают все уже в который раз. — Ключ сломался в скважине. — Тогда поехали ко мне. — Чанбин уже в который раз припадает к чужой шее, не собираясь отстранятся. — Ну если ты заодно не против, чтобы я и переехал к тебе, то без проблем. — Хван вздыхает обречённо, а старший взгляд полный непонимания на него поднимает. — Хозяйка мне голову свернёт, хён. — Тогда точно ебись оно конем. — Со смеётся нервно, обнимая младшего за талию, не отпуская от себя. — Что будем делать, принцесска? — Чинить замок и молиться, чтобы я остался жив. — Хёнджин надувает губы, вновь вздыхая и принимаясь перебирать в руках шнурки чужой толстовки. — Можем просто поебаться прямо в подъезде. — старший легко прикусывает кончик носа напротив, получая в ответ удар кулаком по плечу. — Хорошо-хорошо, тогда сбежим завтра от Джисона? — Сбежим завтра от Джисона. — Хван согласно кивает головой, чмокая чужие губы напротив.***
— Это уже который раз у вас не получается поебаться? — Хан выгружает из холодильника выпивку, чтобы выставить ту на стол и не переохладить, ведь отморозить горло себе явно никто не хочет, и наблюдает за Хёнджином, что подпирает кухонный подоконник. — Если бы не твоя тупая бошка, мы бы поебались ещё тогда. Ты мастер всё пересрать. — Хван недовольно закатывает глаза, понимая, что число неудачных попыток переваливает уж точно за десяток. — Он как-то испугался птицы, что врезалась в окно, и обломал нам всё. — зашедший на кухню Минхо тыкает Джисона под рёбра, отчего тот показывает язык и обиженно дует губы, вспоминая случай чуть ли не годичной давности. — Необязательно напоминать такие незначительные моменты, милый. В сравнении со мной Хван полный лошара. — младший успевает спрятаться за Ли от пачки сигарет, что запустил в него Хёнджин, и разразиться смехом, перекрывая им трель дверного звонка. Одновременно к двери кидаются и Джисон, и Хёнджин, успевая пихнуть друг друга за такое короткое расстояние. Хан шумит замками, которые теперь его другу снятся в кошмарах, и распахивает входную дверь слишком резко, от чего Чану, что стоял прямо под ней, прилетает по ноге. — Я тебе говорил, не становись так близко к двери бешеной белки, — Со заходится в смехе, наблюдая за скорчившимся другом, но резко замолкает, как только замечает за открывающейся дверью Хвана, улыбка которого сверкает на несколько кварталов вокруг. — Катись к чёрту, Чанбин. — Бан, прихрамывая, заходит в квартиру, отвешивая подзатыльник Джисону, что неловко извиняется перед старшим, и следом вручая ему пакеты с бьющимся друг об друга стеклом внутри. Хан удаляется следом за другом на кухню, рассматривая содержимое пакетов и продолжая щебетать о хорошем вкусе старшего в алкоголе. Со, что до этого застыл на месте от одного образа Хёнджина, проходит внутрь следом, прикрывая за собой дверь. Младший, что выглядит сегодня как чёртова модель с подиума, довольно улыбается, опираясь на стену: всё же полупрозрачная блуза, которую ему впихнул Джисон парой дней ранее в торговом центре, отлично смотрится с чёрными джинсами, что очерчивают худые ноги с подкачанными от занятий бёдрами. По заторможенной реакции Чанбина он понимает, что попал точно в цель, выбрав столь неоднозначный наряд, который обрекли нарядом проститутки его друзья ранее. Старший стягивает с себя джинсовку, вешая ту на крючок вешалки на стене, при этом не отрывая взгляда от Хвана. Челюсть непроизвольно сжимается, а руки тянутся к чужой талии, сразу же прижимая к себе. — Из какого бутика сбежал, принцесска? — Со проходится языком по нижней губе, заглядывая в чужие глаза, где он точно видит игривость и удовлетворённость полученной реакцией. — Видимо, из того, где бы тебе точно понравилось. — Хёнджин смеётся тихо и целует старшего в уголок губ, укладывая руки на всё те же широкие плечи. — С такими моделями, как ты, мне в любом понравится. – Чанбин ловит чужие губы, втягивая в поцелуй и укладывая ладони на задницу, подтягивая младшего ещё ближе к себе. Если быть до конца честным, Хван готов прямо сейчас уехать со старшим. Но так не получится, ведь собираться у Джисона по пятницам уже стало традицией их компании, и кинуть всех, даже не глотнув хотя бы чего-то спиртного, будет считаться оскорбительным жестом. Да и к тому же хотелось потомить Со в ожидании — не зря всё же так наряжался, думая о том, как по нему будет гулять чужой взгляд, а по венам разливаться желание вжать его тело в кровать как можно скорее. Это желание можно прочувствовать уже сейчас, ведь губы Чанбина сминают его собственные жадно и нетерпеливо, руки блуждают от спины до бёдер, а грудь с каждой секундой начинает вздыматься всё с бо́льшей тяжестью. Хёнджин тянет губы в ухмылке и разрывает поцелуй, оставляя на чужих губах лёгкий чмок. — Не всё же сразу, хён. — подмигнув, младший удаляется на кухню, откуда можно было услышать оживленные разговоры друзей. Со матерится где-то внутри себя, провожая парня взглядом, при этом задерживаясь на длинных ногах, что будто специально идут настолько вальяжно, чтобы бёдра качались из стороны в сторону, завлекая пойти следом. Через ещё полчаса в гостиной собирается вся компания, что шумно что-то обсуждает и рассказывает самое важное из прошедшего за неделю. Хоть половина из них и училась в одном университете, но даже при таком раскладе находилось то, что ещё никто в окружении не знал. Из-за этого Джисон, который сидит на диване возле Минхо, который закинул руку на спинку позади младшего, всё никак не может завершить рассказ о том, как он поссорился с продавцом круглосуточного магазина, всё время отходя в темы, что не касаются основной нити их разговора. — Удивительно, что он не засмеял тебя за твой джентельменский набор. Дай угадаю: пачка сигарет, что курит Ли, презервативы и та лимитированная газировка с Хеллоу Китти? — Сынмин заходится в смехе, который подхватывают всё остальные, а Чонин даже умудряется поперхнуться той самой газировкой, которую упомянул Ким. — Я перешёл на одноразовые, эй. — Минхо выгибает бровь, демонстративно вынимая из кармана девайс и показывая его друзьям. — Это не убавляет всей комичности ситуации. И то — в компании с сигаретами это выглядело ещё хоть как-то брутально. — Чан даёт пять Сынмину, что только затихает от смеха, и подмигивает Джисону. — Бедный продавец, я бы точно о таком написал в твите. — Хёнджин наклоняет в руках винный бокал, где плещется тёмная жидкость, и получает тычок в рёбра от друга. — Я бы на твоём месте помалкивал. Выглядишь сегодня, как вдова миллионера. — Хан бубнит себе под нос и откидывается на спинку дивана, сразу же оказываясь в объятьях Минхо. — Так же сексуально? — Хван самоуверенно задирает подбородок, позволяя всем присутствующим как можно более детально осмотреть себя. — Как бабка, у которой огромное пристрастие к кружевным тюлям и тому, чтобы натянуть на себя такую хуйню. — теперь уже смеётся Джисон, прикрываясь руками, чтобы не словить очередной удар диванной подушкой от друга. Хёнджин дует пухлые губы и подливает себе в бокал напиток, откидываясь обратно на спинку кресла, в котором он любил сидеть в такие вечера. Но сегодня такому выбору места ещё и послужило то, что, сидя тут, он оказывался прямо напротив Чанбина, который сидел на углу дивана и был необычно тихим. Он, конечно, смеялся вместе со всеми, но совершенно не стремился к тому, чтобы втиснуться в разговор, вместо чего не сводил взгляда с Хвана, который практически не замолкал. От такого вида младшего подсасывало где-то под ложечкой, а кадык нервно дёргался в те моменты, когда Со сглатывал, пересекаясь взглядами с Хёнджином. Тот, замечая на себе взгляд парня, как специально проходился языком по губам и игриво стрелял глазами в его сторону. Даже сейчас старший всё так же сидит напротив и наблюдает за Хваном тёмными глазами, в которых, кажется, зрачок уже слился с радужкой. Чанбин выглядит сегодня более повседневно, но напряжение, что читается в его поведении, явно выдаёт что что-то происходит. Руки напрягаются, когда он ловит на себе взгляд напротив, а младший издевательски медленно отпивает вино из бокала, отставляя тот на кофейный столик и укладывая свои ладони на собственные бедра, проползая по ним пальцами от коленок до тазовых косточек. Со знает, что его руки выглядели бы там намного лучше. Хёнджиновские ладони не останавливаются на этом, поднимаясь вверх, словно в замедленной съёмке, и минуя весь торс, оглаживают собственную шею. Кажется, у Чанбина заиграли желваки, а это означало только то, что всё идёт так, как нужно. Изящные пальцы цепляются за первую пуговицу блузки, высвобождая ту из петельки, а подушечки пальцев другой руки проходятся по небольшому участку оголённой кожи. Старший сглатывает, выпрямляясь, и смотрит на Хвана настолько томно, насколько это возможно. Его же пальцы расправляются уже с третьей пуговицей, глаза смотрят прямо в чанбинову душу, а губы также тянутся в ухмылке, от которой по позвоночнику бегут мурашки. Со вздыхает настолько громко, что, кажется, этот вздох услышали буквально все, кто находится в комнате. Хёнджин на такое невинно хлопает глазами и поднимается с кресла, проплывая мимо старшего и удаляясь из комнаты, так и приглашая пойти следом за собой. Чанбин не выдерживает и подрывается следом, идя более твёрдо и надеясь, что он сможет дотерпеть хотя бы до собственной квартиры, которая находится явно ближе, чем дом младшего. Останавливаясь на небольшой развилке в коридоре, парень осматривается по сторонам, как вдруг его затаскивает хванова рука прямиком на кухню, захлопывая следом дверь. Кажется, в гостиной от резкого звука Феликс уронил стакан. Хёнджин в губы чужие впивается несдержанно и прижимает старшего к холодной кафельной стене, отчего тот довольно улыбается в поцелуй и укладывает ладони на такое привычное для них место в виде чужой задницы. Младший цепляется за плечи хёна и, кусая чужие губы, проникает в чанбинов рот языком, не теряя ни секунды. Со не теряется и кусает в ответ, перемещая ладони на чужие бока, перед этим пробегаясь по бёдрам, перебирая те пальцами. Хван жмётся ближе, чуть ли не залезая на Чанбина сверху, и забирается руками под чужую футболку, очерчивая пальцами все рельефы подкачанного торса и откровенно ловя кайф, когда ладонями проходится по излюбленной груди. У обоих перед глазами плывёт от накатывающего возбуждения, но окончательно крышу срывает колено Со меж чужих ног, что удерживает от падения. Хёнджин разрывает поцелуй и тянет старшего за руку с кухни к входной двери, вручая тому джинсовку и хватая свою куртку. — Мы уехали! — удаётся крикнуть Чанбину, прежде чем младший наспех захлопывает дверь за ними и тянет вниз по ступенькам. Хван жмётся к чужим губам чуть ли не на каждом лестничном пролёте, ведь лифт в подъезде Хана вечно сломан, отчего спуск с одиннадцатого этажа занимает не долю минуты, а чуть ли не десяток из-за затуманенной головы и чужих крепких рук на собственном теле. Они словно маятник качаются от одной стены к другой, прижимая друг друга к подъездным стенам и, не желая отрываться, целуются с тихими стонами. — Предложение насчёт секса в подъезде всё ещё в силе. — Со улыбается, перед тем как опуститься губами к чужой шее, оставляя на ней пару поцелуев. — Тебе по кайфу было столько времени терпеть? Вот и мне нет, так что будь любезен трахнуть меня сегодня на кровати, а потом уже где захочешь. — Хёнджин вытягивает старшего за руку на улицу, наконец-то преодолев долгий коридор из лестниц, что мелькали перед глазами всё это время. Уже Чанбин ведёт за собой Хвана на парковку возле дома, при этом доставая из кармана собственной куртки ключ и снимая сигнализацию с черной Ауди, что стояла прямо на въезде. — Отжал у Чана на сегодня. Явно бы на такси мы бы не доехали. — Со открывает дверь пассажирского сиденья, куда ныряет младший, и идёт к водительской стороне. — Думаю, водителю такси точно бы не понравилась картина того, как я сидел бы на тебе. — парень пристёгивается, потому что штраф явно не будет вписываться в такой вечер, и осматривает хёна, который уже заводит машину и начинает выруливать с парковки. — Надеюсь, до тебя быстрее отсюда ехать. — Пять минут ещё потерпи, принцесска. — выезжая на трассу, Чанбин набирает максимально допустимое значение скорости и укладывает ладонь на хёнджиново бедро, сжимая то. Хван дышит всё так же тяжело, наблюдая за тем, как чужая рука оплетает бедро со всех сторон, особенно задерживаясь на внутренней стороне и замедляясь там. Откинув голову на подголовник сиденья, он кусает нижнюю губу, стараясь преодолеть желание зажать ручник прямо среди дороги и оседлать старшего в машине их друга. Чану про такие желания, конечно же, знать не стоит. Рука Со возвращается на руль, а младший вздыхает расстроенно, но ненадолго — длинные пальцы моментом укладываются на ногу водителя и бесстыдно ползут к ширинке. Чанбин нервно пробегается языком по губам, стараясь не терять сосредоточенности на дороге, где уже и машин не так много, но не получается — с губ срывается тихий стон, когда ладонь Хёнджина сжимает его член через грубую джинсовую ткань. — Джинни, будешь сам объяснять Чану, почему его машина разбита. Следующий поворот уже в мой двор, не будь таким нетерпеливым мальчиком. — младший ослабляет хватку, но руку убирать не спешит, переводя взгляд в окно, наблюдая за дорогой. Со и правда не соврал — пара минут и он уже паркует машину напротив многоэтажного дома. Оба вылетают из машины пулями и, не забыв поставить ту на сигнализацию, Чанбин хватает Хвана за руку, ведя к одному из подъездов. Проверяет ладонями в кармане джинсов наличие ключей от самой квартиры и достает их заранее, чтобы разблокировать домофон на двери. Хёнджин его в открытую дверь за воротник джинсовки затягивает, сразу же целуя и начиная потихоньку пятиться назад. Старший его под бёдра подхватывает, облегчая ситуацию, но не отрываясь от губ, и осторожно поднимается по лестнице, что уже успел наизусть выучить за время своего проживания тут. Хорошо, что хоть квартира у него на первом этаже, иначе бы парень на его руках вряд ли бы дал дотерпеть до квартиры: у Хёнджина чёртова полупрозрачная рубашка расстёгнута наполовину, губы до невозможного красные и приоткрытые, а глаза полуприкрыты. Его такого хочется сфотографировать и можно будет кончать только от одной такой фотографии. Парень в чанбиновых руках ёрзает и вздыхает нетерпеливо, прижимаясь как можно ближе и целуя только глубже, отчего в голове пустота звенит и хочется младшего поскорее на кровать уложить, нависая сверху и не выпуская из спальни до самого утра. — Дай дверь открою, малыш. — Со опускает парня на ноги возле собственной квартиры и старается как можно быстрее расправиться с замками, потому что Хёнджин всё так же продолжает жаться ближе, давая почувствовать собственное возбуждение бедром. Металлическая дверь поддаётся быстро и открывается вовнутрь, впуская за собой парней, которые буквально вваливаются в тишину пустой квартиры. Чанбин дверь за собой захлопывает и младшего к себе прижимает, опускаясь губами на чужую шею и спускаясь к ключицам, оставляя за собой мокрую дорожку из следов, что на завтра будут ныть от любого касания. Хван голову к плечу склоняет, подставляясь под чужие поцелуи, и тихо стонет, приоткрывая губы и прикрывая глаза. Тонкими пальцами тот тянется к чужой ширинке на джинсах, стараясь расправится с ней побыстрее, чтобы стянуть надоедливую ткань и откинуть куда подальше. Со стягивает с плеч лёгкую ткань блузки, кидая её куда-то на полки в прихожей, и вновь под чужие бёдра руки кладёт, поднимая, несёт вглубь, прижимаясь своими губами к губам напротив. Хёнджин под его касаниями плавится, забываясь и притягивая парня только ближе к себе, не желая его отпускать. Член в отвратительно узких джинсах ноет, как и всё тело, которое опускают на кровать в комнате, до которой удалось дойти очень даже быстро. Чанбин руками по обе стороны от головы упирается и смотрит в глаза напротив хищно, припадая к винным губам в резком и томном поцелуе. Хван хватается пальцами за подол чужой футболки, требовательно дёргая её вверх, отчего заставляет оторваться от своих губ и снять ту, оставляя теряться где-то на кровати. Чужой язык вновь врывается в рот и сплетается с собственным так правильно, будто они были созданы именно друг для друга. Со ладонями по телу изучающе двигается, цепляясь пальцами за соски, от касаний к которым младший воздух тяжело из ноздрей выпускает и прикусывает чужую нижнюю губу. Пальцы цепляются за чужие штаны вступая в борьбу с крупной металлической пуговицей, которая упрямо не хочет выходить из петельки. Хёнджин старшего чуть ли на себя не укладывает, кидаясь губами на чужую шею и оглаживая плечи, изредка царапая их короткими ногтями. Чанбин с триумфом дёргает собачку на чужой ширинке и стягивает узкие джинсы с ног, которые завораживали его и которые так хотелось развести как можно шире. Хван вздыхает с облегчением избавляясь от чувства скованности и отталкивает старшего от себя, укладывая того на спину, моментом седлая чужие бёдра. Со смотрит удивлённо и тянет парня к своим губам, остро нуждаясь в постоянных поцелуях. Тот целует медленно, с издёвкой, кусает чужие губы, оттягивая, а руками гуляет по напряжённым рельефным мышцам внизу живота, будто дразня парня под собой такими действиями. Чанбин укладывает свои ладони на хвановы ягодицы, привычно сжимая, но с бо́льшей силой, отчего получает в поцелуй приглушённый стон, который хотелось бы услышать погромче. Хёнджин уверенно расстёгивает джинсы старшего и тянет их вниз по ногам, приподнимаясь и усаживаясь уже на голые крепкие бёдра, что под его весом ощутимо напрягаются. Парень поднимается выше, чувствуя чужой член бедром и отстраняется от чужих губ, облизываясь и осматривая Со: у того грудь тяжело вздымается, юркий язык бегает по губам, а в глазах плещется тёмный океан возбуждения. Такого старшего хотелось увидеть под собой ещё в ту ночь, когда они сидели у Джисона, но удалось только сейчас, и такие обстоятельства хочется сравнить с вином — чем больше выдержка, тем лучше. Чанбин пальцами тянет вниз резинку чужого белья, стараясь сообразить, где он оставил небольшой тюбик смазки, в дуэте с презервативами, и сам начинает бояться своих догадок. Невозможно же настолько лохануться и оставить всё это в прихожей, даже не умудрившись принести в спальню? Видимо, возможно, поэтому в следующий момент Хёнджин вновь оказывается лежащим под Со, а тот смотрит виновато, смеясь над собой где-то в глубине души. — Всё хорошо, Бинни? — Хван руками чужую шею обвивает, заметив то, как старший бегает по нему глазами, определенно собираясь что-то сказать. — Я оставил презервативы и смазку в коридоре. Поэтому я быстро. — на пухлых губах остаётся лёгкий поцелуй, а жар тела сверху исчезает. Чанбин слышит тихий смех Хёнджина и старается как можно быстрее откинуть аптечный пакет в сторону, возвращаясь в комнату. Заходя назад, он замирает в дверном проёме, уставившись на младшего, что лежит на его кровати. При входе в комнату у парня всегда возникали мысли о том, что тут слишком пусто, но сейчас — этих мыслей и след простыл. Хван в смятом покрывале и одеяле вперемешку выглядит как чёртово искусство и то, что идеально дополняет полупустую квартиру, в которой из-за этого не хочется и время проводить. Из окон пробивается свет от уличных фонарей со светом от полумесяца в паре и всё это так идеально очерчивает подтянутое тело, что Чанбину хотелось бы уметь рисовать, дабы запечатлеть такую картину на холсте на долгое время, повесив напротив кровати, для того, чтобы любоваться по утрам и вечерам. Хёнджин смотрит на него с ожиданием и лёгкой ухмылкой на губах, из-за чего Со заканчивается как человек прямо на этом самом месте. — Любуешься? — в ответ младший получает согласный кивок головой. — Это прекрасно, но я буду выглядеть ещё лучше если ты вернёшься ко мне на кровать. Старшему повторять дважды не нужно, поэтому он в ту же секунду оказывается вновь нависшим над Хваном и всё так же жадно осматривает парня под собой. Поняв, что сейчас явно не особо подходящий момент восхищаться хёнджиновой красотой, он откидывает презервативы к изголовью, оставляя в руках тюбик смазки. Младший наблюдает за тем, как Со выдавливает на пальцы вязкую густую субстанцию, разогревая её, с интересом и хитрой улыбкой на губах. Чанбин чужие ноги свободной рукой в стороны разводит, устраиваясь меж них, и двумя пальцами касается колечка мышц, поглаживаниями распределяя смазку по входу. Хёнджин губу нижнюю прикусывает, чувствуя холод густой массы и касания чужих пальцев. Надавив одним пальцем, старший вводит тот на первые две фаланги, удивляясь, как легко его принимает чужое тело. Он поднимает вопросительный взгляд на парня, который всё так же улыбается даже с закусанной губой. — Ты меня лишил такого великолепного процесса, Хван Хёнджин? — Со уверенно проталкивает уже два пальца на все три фаланги, отмечая как парень закатывает глаза и губы приоткрывает. — Тебе не нравится мой сюрприз? — пухлые губы надуваются, а в глазах появляется блеск обиды. — Ты мне весь полностью до пиздеца нравишься, принцесска. — податливые стенки распирают уже три пальца, которые старший сгибает, задевая кончиками чувствительный комок. Сверху слышится глубокий стон, а тонкие пальцы сминают в себе покрывало. Хёнджин прогибается в пояснице, от чего Чанбин уже который эстетический оргазм ловит, потому что все мышцы скользят под тонкой кожей, завораживая собой. У Со ухмылка на лице расцветает, а пальцы сами собой повторяют движение, отчего Хвана вновь пробивает волной удовольствия. Бёдра подмахивают чужим пальцам, пытаясь насадиться глубже, да так, чтобы пальцы зажали простату, не отпуская. Чанбин словно читает чужие мысли: кончики пальцев прижимаются к комочку, а вторая ладонь укладывается на чужой член, медленно проходя вдоль всей длины. Пухлые губы уже не закрываются, ловя воздух и выпуская из груди приглушённые стоны, что комнату заполняют и музыкой для ушей становятся. Хёнджин до ужаса уязвимым выглядит, ведь стоит пальцам хоть немного расслабиться, как ресницы начинают трепетать, а глаза смотрят умоляюще. Со медленно достаёт пальцы, улавливая разочарованный вздох, который переходит в тягучий стон из-за сжатой ладони у основания члена. Словно на пробу, Чанбин проходится вверх-вниз, и ухмыляется, кидая на младшего взгляд. Хван бёдра вскидывает от неожиданности, когда Со вбирает в рот чувствительную головку и посасывать принимается. Стон срывается на всхлип, от чего ребро ладони закусывается, а взгляд опускается на тёмную макушку, что начинает двигаться в такт. Старший блаженно глаза прикрывает, вслушиваясь в тяжёлые полустоны-полувыдохи из пухлых губ, и заводит головку за щёку. Пальцы, что Хёнджин запутал в чужие пряди волос, сжимаются и у корней оттягивают слегка, но Чанбин не отстраняется, продолжая мучительно-медленно двигаться вверх-вниз. Младший голову запрокидывает, выгибаясь в спине, и стонет уже чётче, жмуря глаза. Ощущения, что крутились внизу живота, сейчас расходятся по всему телу, отчего пальцы на ногах поджимаются, а губы закусваются до крови. — Бинни. — Хван чуть ли не скулит, с силой оттягивая старшего от своего члена и притягивая к своему лицу. — Не издевайся надо мной. — Воздержание к хорошему не приводит, я знаю. — Со тянется к упаковке презервативов, открывая ту и отрывая квадратик из фольги, при этом не сводя взгляда с Хёнджина, у которого ресницы дрожат, а губы вызывающе приоткрыты. Чанбин зубами отрывает полоску фольги, от чего у младшего все съезжает окончательно — не может быть человек таким невероятным даже просто открывая чёртов презерватив. Парень самодовольно улыбается, наблюдая за чужой реакцией, и под внимательным взглядом стягивает с себя чёрные боксеры, раскатывая резину по члену. Хван вновь нижнюю губу терзает, зализывая ту языком, и поднимается повыше, укладываясь на подушки. Дыхание тяжелое, а руки так и нуждаются впиться в чужие крепкие плечи и не отпускать от себя. Он наблюдает, как Со вновь устраивается меж его ног, поднимая те под бёдрами и заставляя сцепить ступни меж собой где-то на его пояснице. Рельефные руки вновь опираются по обе стороны от чужой головы, а Хёнджин жадно пробегается по ним взглядом: вены у запястья вздуты и видно их очень хорошо, а мышцы бицепса напряжены. Своими руками младший обвивает чужую шею, устремляя взгляд в тёмные глаза напротив и подталкивая Чанбина ногами, показывая этим жестом свою готовность. — Если что-то будет не так, то ты просто скажешь мне, договорились? — старший чужой взгляд ловит и в ожидании ответа замирает, после проводя носом по бархатной коже щеки. — Да, хён. — Хван кивает и сильнее давит ногами на чужую поясницу в нетерпении. Чанбин легко давит головкой на колечко мышц и входит до чёртиков медленно, отчего Хёнджин сильнее жмётся к крепкому телу сверху, полностью приподнимаясь. Старший резко толкается, входя полностью, а из винных губ вырывается кричащий стон, отчего тот замирает в ожидании. Хван глаза жмурит, а под веками фейерверки в полной темноте взрываются от приятного ощущения заполненности. Спина прогибается в пояснице, в то время как член задевает простату — парень стонет громко, падая на спину и двигая бёдрами навстречу. Со с восхищением наблюдает за всеми действиями, облизнув при этом губы, и на пробу несильно толкается. Хёнджин за плечи цепляется, впиваясь ногтями, и стонет протяжно, насаживаясь ещё сильнее. Чанбин, получив таким образом немое разрешение, начинает плавно двигаться внутри, не выходя полностью. Хван плечи слабо царапает и к губам чужим тянется, втягивая в тягучий поцелуй, сразу же врываясь в чужой рот языком. Парень ногами чувствует, как у старшего на спине мышцы перекатываются от движений, и ведёт носком ступни вдоль позвоночника от района поясницы до копчика, и так назад. Со от этого ловит кайф неописуемый и шумно выдыхает в чужие губы, отстраняясь и припадая к шее, где безумно бьётся венка, а кадык дёргается после каждого тихого стона, что срывается с чужих уст. Он ритм движений ускоряет слегка, ведя языком от яремной впадины до ровной линии челюсти, и оставляет несколько укусов по пути. Хван вовсе не узкий и осознание, что тот специально готовился к сегодняшнему вечеру, растягивая себя дома, бьёт по голове резко и пробивает новую волну возбуждения по телу. Чанбин губами к чужому уху дотягивается, прикусывая нежную мочку, и улавливает хванов стон так рядом со своим ухом, отчего руки покрываются мурашками. — Ты так ждал этого момента, принцесска, что сам себя растянул? — Хёнджин чувствует чужую ухмылку и в отместку кусает хрящик уха, цепляясь ещё сильнее за крепкие плечи. — Я ждал, что ты будешь намного быстрее, Бинни. — Со слышит тихий смех и челюсть сжимает непроизвольно, толкаясь грубее и ещё глубже. — Быстрее, малыш? — ритм движений становится быстрее, а по комнате разлетаются пошлые шлепки тел друг об друга. — И насколько же быстрее мне стоит быть, м? Хван от такого вновь выгибается, простанывая чужое имя сладко, и ладонями шарить по спине начинает: та крепкая и напряжённая, так же как и лицо Со напротив. Только лишь на глубине чужих глаз можно уловить нотки лукавости, которая с издевательством заставляет старшего замедлить движения, вновь возвращая плавный ритм. Чанбин губы чужие целовать принимается грубо, покусывая, оттягивая их и посасывая чужой язык. Хёнджин отвечает тем же, но не успевает даже зубы сомкнуть на чанбиновом языке, как тот ускоряется и уже вбивается в его тело с остервенением, из груди весь кислород выбивая. Цепочку громких стонов Со ловит своими губами, улыбаясь довольно и наблюдая за кайфующим младшим под ним. Хван бёдрами подмахивает в такт чужим движениям и шею требовательным губам подставляет под поцелуи, не сдерживая в груди очередной череды стонов, которые переходят во всхлипы, потому что старший начинает бить головкой прямо по простате, явно осознавая это. Пальцы на медовой коже скребут ногтями, оставляя неглубокие царапины, а ноги сводит в приятной судороге от столь правильных движений. Хёнджин мог бы метаться по кровати, но сейчас он чувствует себя настолько в правильных руках, что может лишь ближе прижиматься к крепкой груди, выдыхая стоны в чужую шею. Он вовсе теряется, когда одна из ладоней Чанбина укладывается на его член, подстраиваясь и начиная двигаться под ритм, что сам старший и задаёт. Кажется, что ощущения плещут через край воображаемой чаши, от чего в уголках глаз собирается немного влаги, а с губ срывается имя хёна непрекращающейся чередой, отчего тот глаза в удовольствии закатывает и ускоряется ещё сильнее, насколько это возможно. — Чёрт, хён… — Хёнджин уже откровенно хнычет старшему в ухо, не отпуская того от себя, и скребёт по спине лишь сильнее, с уверенностью, что завтра вся спина будет в красных полосах. У Со от таких тихих обращений тяжёлые вздохи с губ срываются, что переходят в стоны после того, как его горячие стенки сжимают внутри. В ответ он сжимает член младшего у основания и рычит тому в шею, вбиваясь в разогретое до невозможности тело. Мышцы внизу живота тянут ещё сильнее, а ощущение скорой разрядки подбирается до ужаса близко. Хёнджину хватает пары ударов по простате в дуэте с резкими движениями вдоль всей длины члена, как тот изливается в чужую ладонь и попадая на свой живот. Чанбин стонет в унисон с младшим оттого, как Хван сжимает его внутри, теряясь в своей разрядке, что оставляет волны наслаждения раскатываться по всему телу. Со осматривает тело под собой: на лбу у парня испарина выступила, губы всё так же приоткрыты и выпускают тяжёлые выдохи, а ресницы дрожат. Закусив губу, его хватает ещё на несколько глубоких толчков, от которых младший протяжно стонет, и после он кончает следом, закатив глаза и сжав челюсть, играя желваками. Чанбин падает рядом на кровать, дыша глубоко и закрывая глаза. В комнате повисает тишина, что разбавляется лишь громким дыханием обоих парней. Хван, лежащий рядом, жмётся ближе к старшему, обнимая его за шею и утыкаясь носом в плечо. Со приобнимает того и, развернувшись на бок, утыкается в длинноволосую макушку. — Пиздец, хён. — выдыхает Хёнджин, прикрывая глаза и облизывая губы. — Я бы не выстоял в подъезде с таким сексом. — старший заливается тихим смехом и прижимает ещё ближе к себе. — Я бы тебя держал, идиот. — Чанбин оставляет лёгкий поцелуй за ухом у Хвана и, вытянув из-под себя смятое покрывало, накрывает того. — Тогда двойной пиздец. — парень наблюдает за тем, как Со садится на кровати и потягивается, после чего снимая с члена презерватив. — Ну мы же попробуем? У старшего бровь вопросительно на лице изгибается, когда тот вновь укладывается рядом, а глаза бегают по лицу Хёнджина, что улыбается мило и руками тянет к себе под тонкий плед. — Попробуем, принцесска. — получив заслуженный поцелуй в макушку, младший устраивается в чужих объятьях, смущённо улыбаясь, и в скором времени мирно тихо посапывает. Чанбин ласково водит ладонью по уже расслабленной спине, начиная думать, как сильно их будут допрашивать друзья после внезапного побега с пятничной тусовки. Джисон точно не упустит шанс, чтобы подколоть Хёнджина, поздравив того с решением проблемы воздержания, а Чан похлопает Со по плечу и спросит с надеждой «Это же было не в моей машине?». От такого становится весело, из-за чего старший засыпает с лёгкой улыбкой на губах, прижимая бурчащего что-то себе под нос Хёнджина вплотную.