Драбблы

"Ученик"; Шисуи/Итачи; PG Ночь за пределами бара отдаёт прохладой и запахом мяты. Итачи едва успевает нырнуть в ближайшие кусты, прежде чем его желудок исторгает своё содержимое. Прислонившись к дереву, Шисуи краем глаза наблюдает, как его приятель блюёт, стоя на четвереньках. - Пить ты совсем не умеешь, - замечает он. Итачи сосредоточенно молчит, боясь потерять равновесие и рухнуть лицом в зловонную лужицу. - Тебя вообще нужно многому научить, - говорит Шисуи. - Например? – спрашивает Итачи, тяжело дыша. - Пить, играть в карты, загорать на солнце, трахаться… Новый мучительный приступ скручивает внутренности Итачи. Когда отпускает, ему кажется, что вместе с выпивкой из него вышла и половина кишок. - А научи, - сплёвывает он. – Трахаться – научи. Шисуи тихо смеётся. "Братья"; PG; Мадара/Изуна - Я видел многое, - произносит Изуна, водя кончиками пальцев по лицу Мадары. – Я видел землю, хлюпающую от крови погибших за день; я видел, как мужчина закрывал своим телом возлюбленную, прежде чем я пронзил их обоих клинком; я видел, как сгорали в воздухе птицы, затянутые в мой Катон; я видел перекошенные в предсмертной агонии лица живых и спокойные лица мёртвых. Я видел, как на смену закату из-под земли выкатываются звёзды и как из голубого моря выныривает розовое солнце; я видел носящих соломенные шляпки девочек, которые раскрашивают цветы, каждый лепесток – своим цветом, и продают их доверчивым чужестранцам; я видел, как спеют ягоды красной смородины у нашего дома и как воробьи отряхивают крылышки после дождя, - Изуна касается уголков рта брата. Тот вслепую ловит губами его пальцы. - Я видел твоё лицо, - говорит Изуна. - Этого достаточно. А скоро ты снова увидишь меня, - он улыбается. Мадара целует его руку. "Сын"; Микото, Итачи; G Спина Микото отражается в запотевшем зеркале размытым тёмным пятном. - А, Итачи, - женщина оборачивается, и испуг на её лице сменяется улыбкой. – Ты меня напугал. Я сейчас достираю, подожди. В уголках её глаз появляются маленькие морщинки. Её глаза тоже улыбаются, когда она видит сына. - Тебе помочь? – спрашивает он. - Нет, я уже почти закончила. Её пальцы покраснели от трения и стирального порошка. Итачи узнаёт свою водолазку у неё в руках и вспоминает, что на воротнике остались кровавые пятна. - Давай я, - он забирает водолазку. Ему страшно осознавать, что Микото понимает, чем занимается её сын. Мальчик, которого она кормила своим молоком, убил человека – пусть по заданию, пусть на благо Деревни, но – убил. - Что с тобой, Итачи?.. – чуть удивлённо спрашивает Микото. Тот качает головой, пытаясь отстирать ткань. – Итачи, сыночек мой… - Микото обнимает его мокрыми пахнущими порошком руками и прижимает его голову к своей груди. Вдыхая родной аромат её кожи, Итачи, чувствует, что мать любит его по-прежнему, не больше и не меньше, чем когда он был совсем маленьким. По ресницам и щекам течёт что-то горячее, и Итачи, уже давно забывший, каково это – плакать, не сразу понимает, что это слёзы. "Красота"; Мадара/Итачи; PG-13 - Какие красивые у тебя пальцы, - говорит Мадара, прижимая запястья Итачи к подушке. Любопытный месяц прилип золотыми рожками к окну, заглядевшись на длинные трепещущие ресницы юноши, чьи пряди волос чёрными шрамами выделяются на белизне подушки. - Такие тонкие, длинные, изящные… Итачи мучительно морщится, когда Мадара слишком сильно и глубоко толкается в него, вдавливая всем телом в жёсткую скрипящую кровать. - Так бы и сломал, - шепчет старший Учиха и целует в упрямо сжатые губы. Выгнувшись дугой, Итачи прижимается к нему гибким сильным молодым телом и кончает. "Уговор"; Мадара/Тобирама; PG-13 Не так представлял себе Тобирама эту ночь: это он должен был трахать Мадару, прямо на холодном полу или в спальне, чтоб кровать скрипела и шаталась под ними. - Ну так что, герой-любовник? – усмехается наглый Учиха, откидываясь на спинку кресла. Темнота обтягивает его лицо, будто какая чёрная ткань. – Любишь трахать – люби и минет делать. Тобирама опускается между его широко расставленных ног, всё ещё с сомнением глядя на его твёрдый член с влажной головкой. - Но завтра!.. – напоминает Сенджу об их уговоре. - Да-да, всенепременно… - бормочет Мадара, когда жёсткие горячие губы Тобирамы обхватывают его возбуждённый орган. – И язычком поработай, так, да… "Призрак"; Саске, Итачи; G Саске просыпается посреди ночи в холодном поту. От мысли, что Итачи должен был вернуться уже несколько дней назад, бешено бьётся сердце. За окном висит бледная, как лицо утопленника, полная луна. Саске приснилось, будто Итачи стоял на пороге его спальни. Брат пришёл с миссии, улыбнулся. Была такая же ночь и полнолуние. Итачи подошёл к его кровати, сел на пол. Саске попытался его обнять – но руки прошли сквозь тело брата, только холодок пробежал по коже. Саске старается отогнать кошмар, вспоминает, как они с Итачи вместе тренировались, как брат улыбался, уходя на задание, но лунный свет такой холодный, что в мыслях Саске сон сам по себе прокручивается раз за разом. Тихо скрипит дверь в спальню. Саске вздрагивает и оглядывается. На пороге стоит Итачи. Он едва заметно улыбается и подходит к кровати. - Привет, - говорит он, садясь на пол. – Ты почему не спишь? Мальчик невольно отодвигается, чувствуя, как внутри всё заледенело от ужаса. - Эй, что с тобой? – обеспокоенно спрашивает Итачи и протягивает руку. Отскочив, Саске забирается под одеяло. Он чувствует: если это не Итачи, если это призрак, то он сойдёт с ума. - Саске? Что случилось? – от заботы в словах брата почему-то хочется плакать. Саске сжимается в комочек, пытаясь сдержать слёзы. - Саске! – голос Итачи звучит совсем рядом. Через мгновение край одеяла отодвигается, и юноша крепко прижимает Саске к себе. Тот сначала замирает, а потом, выдохнув и всё-таки всхлипнув, обнимает брата за шею. - Братик… Как хорошо, что ты вернулся. - Конечно, вернулся, как же иначе? – смеётся Итачи. - Мне приснилось, что ты умер, - говорит Саске. Итачи молчит, вспоминая, как близок он был к смерти. - Я живой, Саске, - наконец произносит он, привычно улыбаясь. – А тебе пора спать. Саске послушно кивает и ложится в постель. - Полежи со мной, - просит он. Итачи забирается в кровать и прижимает Саске к себе. - Ты ведь не умрёшь, правда, братик? Итачи треплет мальчика по волосам, вновь и вновь вспоминая миссию, едва не стоившую ему жизни. - Нет, Саске, конечно не умру, - наконец отвечает он, проводя пальцами по щеке брата. Тот улыбается и, уткнувшись в плечо Итачи, засыпает. "Сходство"; Тобирама/Изуна; PG-13 У Изуны очень изящные ступни. Тобирама ведёт губами по взъёму, целует выступающую косточку щиколотки, отмечая, что через тонкую кожу едва заметной синевой просвечивают вены. - Чего ты хочешь? – хрипло спрашивает Сенджу, вглядываясь в безучастное лицо, перевязанное белой лентой на уровне глаз. – Я сделаю всё… - Я хочу, чтобы на твоём месте был Мадара, - буднично отвечает Учиха. - Ненавижу! - Тобирама наотмашь бьёт любовника по лицу. Ему невыносимо понимать, что, несмотря на всю боль, Изуна любит брата сильнее. - Вот так, уже лучше, - смеётся Учиха, хищно улыбаясь, и слизывает кровь с разбитой верхней губы. Сенджу сжимает его запястья, едва не ломая их, и, дрожа от ненависти, грубо целует его. - Да, теперь похоже… - шепчет Изуна и, запрокинув голову, подставляет шею под жадные ласки. "Ревность"; Шисуи/Итачи/Саске; PG-13; AU в каноне Жаркое лето сменяется душной осенью, которая, как кажется Саске, будет тянуться бесконечно. В сентябре, как в июле, в высушенной солнцем траве качаются высокие цветы с крупными жёлтыми соцветиями на конце покрытых мелкими колючками стеблей, и над кварталом Учих в бледном полуденном небе парит хищная птица. Итачи ночами пропадает у Шисуи, возвращается под утро. Приносит пахнущие мёдом мелкие яблоки, словно они вдвоём только тем и занимаются, что грызут их. Саске бесится. Он представляет своего брата, своего Итачи в объятиях этого парня. Представляет широкие ладони Шисуи на тонкой талии Итачи, представляет, как тот стонет под ним, как Шисуи хватает его за волосы и вжимает лицом в подушку. Представляет тщательно, до тошноты и бессонницы. - Сегодня не жди, - снова говорит Итачи, улыбаясь чуть виновато и смущённо, и оглядывается на Шисуи. - Яблочко? – спрашивает тот, протягивая Саске жёлтое яблоко, и, приобняв Итачи за плечи, собирается уходить. Саске берёт яблоко и сжимает в руке так, что белая суховатая мякоть с треском разлетается в стороны. Итачи и Шисуи удивлённо оглядываются. В воцарившемся молчании слышно, как где-то вдалеке играют дети. Ничего не говоря, Саске подходит к брату и, оттолкнув его товарища, прижимает Итачи к облупившейся стене дома. Его губы пахнут яблоками и сухим летом. Саске кажется, прошла вечность, с тех пор как они в последний раз были так близко, что он мог смотреть брату в глаза. В голове всё плывёт, и Саске, забыв обо всём, целует Итачи, жадно, торопливо, мечтая, чтобы тот запомнил это на всю жизнь. Итачи совсем не сопротивляется, и Саске, осмелев, одурев от его покорности, терзает мягкие податливые губы, кусая их до крови и лаская языком, и неожиданно понимает, что руки брата гладят его поясницу. Позади смеётся Шисуи. - Я же говорил, сработает, - произносит он. – Как приревнует тебя – так сразу и… Ловя затуманенный взгляд Итачи, Саске не может удержаться от полубезумной улыбки. - Ты целуй его, не отвлекайся, - горячая крепкая ладонь ложится Саске на шею, прижимая к брату. - А ночью будем вместе, - дыхание Шисуи щекочет его ухо, и мелкие волоски, тянущиеся вниз от затылка, встают дыбом. - По крайней мере, пока не научитесь. А то вы же оба… гении, - усмехается Шисуи, касаясь языком его щеки. – В таком деле-то, глядишь, и не сориентируетесь… "Безумство"; Тобирама/Изуна; PG - Я не позволю ему сделать это, - говорит Тобирама, беря лицо Изуны в ладони. - Ему?.. - с едва уловимой улыбкой спрашивает тот. - Я убью любого за тебя, - Сенджу вглядывается в чёрные глаза, чувствуя, как ярость плавит создаваемый долгими годами панцирь внешнего хладнокровия. – Даже если это приведёт к новой войне между кланами. - Не говори глупостей, - повернув голову, Учиха целует его в центр ладони. - Я сам так хочу. Тобирама, словно очнувшись от сна, растерянно смотрит на любовника. - Такого не может быть. Изуна тихо смеётся. - Глупый. Ты ни-че-го не понимаешь. Сенджу думает, что он и впрямь ничего не понимает. - Но ты же не сможешь видеть! – говорит он. - Зато он сможет! С минуту они глядят друг другу в глаза, а потом Изуна касается губами запястья Тобирамы, отчего полупрозрачные белые волоски на его предплечьях встают дыбом. Жидкий огонь растекается по его венам, испаряя остатки самообладания. Сенджу приходит в голову, что только ради этого парня, этого сумасшедшего с извращённым чувством долга и нездоровой любовью к брату, он действительно может развязать войну, и ему становится немного жутко. Но, когда Учиха нажимает языком на пульсирующую жилку на его запястье, Тобирама понимает, что он стоит любого безумства. "Подчинение"; Итачи/ОЖП; Шисуи/Итачи; PG-13; AU в каноне От саке сразу становится жарко, и Итачи теряет нить разговора. - О чём задумался? – хлопает его по спине Шисуи. Сидящая перед ними девушка смеётся. Итачи смотрит в фиалковые глаза и извиняется. - Ты так не то что семнадцатилетие – ты и семидесятилетие девственником встретишь, - толкнув его в бок, громко шепчет Шисуи. Итачи испуганно оглядывается на девушку, но та продолжает улыбаться. - Да ладно, мы же все знаем, зачем собрались, - Шисуи подмигивает приятелю. - Действительно, - снова заливается смехом девушка, потом внезапно замолкает и, взглянув на парней очень-очень серьёзно, спускает с плеч кимоно. Сиреневатый, под цвет глаз, шёлк скользит по белой коже и, обнажив грудь, останавливается. Итачи мучительно краснеет. - Нравится? – спрашивает девушка. Итачи кивает. Во рту пересохло. Шисуи сказал ему накануне: «Да перед тобой любая будет рада раздвинуть ноги». Сейчас он совсем не уверен, что это правильно – спать с одной из тех «любых». - А потрогать дашь? – хитро спрашивает Шисуи. - Ему - да, - так же лукаво отвечает девушка. - Слышал? – ухмыляется Шисуи. – Нельзя упускать такой шанс. Итачи словно оцепенел. - Давай помогу, - говорит Шисуи и, взяв друга за руку, прикладывает его ладонь к груди девушки. Та коротко вздыхает, глядя Итачи прямо в глаза. Её грудь не очень большая, но мягкая и красивой формы. Шисуи уверенно ведёт рукой приятеля по тёплой нежной коже. Возбуждение захлёстывает его мгновенно, но – не такое, не правильное, и Итачи, отдёрнув руку, бросается из дома. Пахнущий недавним дождём воздух остужает разгорячённые щёки. Юноша прячется во дворе чьего-то дома, пытаясь унять дрожь во всём теле, пока лучи закатного солнца, словно размешанная в воде кровь, заполняют улицы. - Ну ты и идиот, - раздаётся позади голос его друга. Итачи молчит. - Почему ты сбежал? – Шисуи пристально смотрит на него. - Чувство… такое странное… - Итачи отводит взгляд, путается в словах, боясь сказать приятелю и в то же время желая, чтобы он узнал. - Чувство? Стояк, может быть? – смеётся тот. - Да. Но… не из-за неё. Итачи поднимает глаза на Шисуи, по тому, как резко оборвался его смех, догадываясь, что друг всё прекрасно понял, и боясь его реакции. - Так, значит? – совсем тихо спрашивает Шисуи, и Итачи кивает. – Ну и отлично. Шисуи прижимает его к стене, и Итачи стонет, когда уверенная рука сквозь ткань штанов трогает его восставший член. Итачи хочется, чтобы Шисуи командовал им, как в тот момент, когда заставил дотронуться до груди девушки. - Говори, что мне делать, - захлёбываясь желанием, шепчет юноша. - Открой рот, закрой глаза. Начнём с поцелуев, - ухмыльнувшись, говорит Шисуи и проводит указательным пальцем по раскрытым розовым губам. "Череп"; Тобирама/Мадара; PG - Это что? – спрашивает Мадара, задумчиво рассматривая покрытый лаком человеческий череп на столе своей спальни. - Череп, - невозмутимо отвечает Тобирама. - Ладно, перефразирую. Чей это череп? – едко интересуется хозяин дома. - Одного старейшины. - Вот как? – в глазах Учихи появляется интерес. – И как же его звали? Сенджу называет имя. Мадара удивлённо приподнимает бровь, потом, хитро прищурившись, берёт череп в руки и, поднеся к лицу, пристально рассматривает. - Как же так, - прищёлкнув языком, наигранно сокрушается он. - Такой хороший человек был. - Да, был, - невозмутимо повторяет Тобирама. - И как говорил хорошо, мол, нельзя допустить междоусобиц среди кланов и что угрозу нужно предупреждать, а не разгребать последствия. - Учиха любовно гладит череп по макушке, заглядывая в пустые глазницы. - Наверняка, проживи он чуть дольше, смог бы переманить на свою сторону других старейшин… Чёрные глаза Мадары сияют, словно спрятанные в тени ресниц драгоценные камни. Ярко-красный шёлк кимоно мягко облегает его тело, и кажется, что он перемазался в крови. Сев ближе, Сенджу почти физически ощущает исходящий от любовника жар, и желание пробирает его до костей. Рукав кимоно скользит по предплечью Учихи, обнажая тонкую белую кожу. Тобирама отбирает у него череп и уверенно ставит обратно на стол. На губах Мадары всё ещё играет злая улыбка, и Сенджу, крепко схватив его за запястья, прижимает к кровати, придавив сверху своим телом. Учиха чуть хмурится, но его дыхание остаётся спокойным, а взгляд – насмешливым. - Ты же понимаешь, если он вдруг был прав… - шепчет Тобирама ему в самое ухо. - То что? - Мадара ухмыляется шире. Сенджу сжимает зубы от ярости, но Учиха, высвободив руку, проводит ладонью по его волосам, и Тобирама, уткнувшись губами в маленькую складку на сгибе локтя любовника, ощущает сладковато-пряный дикий запах его кожи. – А череп нужно будет поставить на видное место, - тем временем мурлычет Мадара. - Всё-таки такой человек был… "Другая ночь", Саске/Итачи; PG-13; AU в каноне Вздохи и стоны кажутся особенно непристойными в ночном безмолвии. Саске стоит на коленях, прогнувшись в пояснице и держась руками за спинку кровати; Итачи лежит между его широко раздвинутых ног, лаская ртом его член и одновременно двигая двумя пальцами в его анусе. Сочащаяся лунным светом ночь расчерчивает комнату сеткой теней. Саске вспоминает другую ночь и другие тени, тонким кружевом лежащие на улицах Конохи. Саске возвращался домой поздним вечером. Апрельский холод пробирался под лёгкую одежду, мелкими мурашками скользя по коже. Большая полная луна балансировала на флюгере дома, за которым спряталась показавшаяся знакомой тень. Позади раздался шум, и чьи-то крепкие жёсткие руки схватили Саске, сдавив шею. Ужас – ледяной, безжалостный – мгновенно сковал всё тело. В том, как незнакомец держал его, было что-то такое, от чего становилось ясно: живым он Саске не отпустит. Но в следующий миг мальчик краем глаза увидел тёмную фигуру в форме АНБУ, бесшумно скользящую в бледном свете, державший его человек обмяк и, прежде чем Саске сообразил, что к чему, упал на землю. - Не смотри, - услышал он чей-то голос, и руки, уже другие, бережные, изящные, затянутые в чёрные перчатки, легли ему на плечи. Мальчик дрожал, не в силах пошевелиться. - Ты в порядке? – голос, искажённый маской, казался сухим, как будто шелест мёртвой травы. Саске кивнул и, повинуясь какому-то странному идущему из глубины души, где спрятано всё неправильное, порыву, всё-таки обернулся. Человек в форме АНБУ стоял, опустившись на одно колено. Белый жилет пересекала тёмная полоса, и Саске почему-то сразу понял, что это брызги крови незнакомца, который напал на него. Чуть поодаль лежало что-то тёмное, в очертаниях чего мальчик не хотел узнать человеческое тело. - Кто это был? – шёпотом спросил Саске, понемногу успокаиваясь от присутствия человека в маске. - Преступник. А сейчас беги домой, хорошо? – сказал тот, и мальчик бросился со всех ног. Итачи в ту ночь вернулся поздно. Саске ждал его, прислушиваясь к малейшим шорохам в доме. Когда раздались шаги, он выглянул в коридор. На светлом жилете старшего брата темнела полоса засохшей крови, и мальчик, увидев её, вспомнил, что запах спасшего его человека из АНБУ показался родным. Закрыв глаза, Саске раз за разом прокручивает эти воспоминания. Опасность – тёмный силуэт в лунном свете – прикосновение рук в тёмных перчатках – искажённый маской голос – пятна крови на жилете – и понимание, что это Итачи… Саске толкается в рот брату, одновременно сжимаясь на его пальцах. Итачи идеальный любовник – умелый и заботливый. Итачи – тот самый человек, который спас его, убив преступника. На этой мысли Саске кончает на лицо брату. "Искупление"; Итачи/Саске; PG-13; AU в каноне Из-под двери тянется струя холода. Саске дрожит, стоя на коленях на ледяном полу. - Прости меня, братик, - шепчет он, пытаясь прикрыть обнажённое тело. – Пожалуйста, прости… Итачи сидит в кресле, подперев рукой щёку. Полоса лунного света делит комнату надвое, и Саске находится в её светлой половине, а Итачи – в тёмной. Влетающий в открытое окно ветер колышет шторы. Саске невольно трёт замёрзшие руки и обхватывает себя за плечи. Он уже не помнит, за что извиняется, и заставил ли брат его встать на колени или же это было его собственной идеей. Итачи вздыхает. Саске видит бинты на его предплечье и вспоминает, как сегодня опять подвёл его в бою. За это и извиняется. – Если ты хочешь загладить свою вину, то, может, сделаешь мне приятное? – произносит Итачи, расстёгивая брюки. Саске подползает к нему, не вставая с колен, и нерешительно касается губами его полувозбуждённого члена. Закрыв глаза, младший скользит по нему языком, чувствуя, как плоть твердеет под ласками. Получается, что Саске помогает ему возбудиться, и это гораздо унизительнее, чем если бы брат просто трахал его в рот. Итачи ерошит волосы на затылке младшего, глядя, как лунный свет скользит по его гладкой спине. Не то чтобы ему действительно доставлял удовольствие весь этот спектакль, но, раз уж маленькому глупому брату легче представлять всё это как искупление грехов, то Итачи согласен подыграть. В конце концов, у Саске хорошо получается, - рассуждает Итачи, когда Саске берёт его член в рот и, лишь пару секунд помедлив, пропускает в горло. Воздух с улицы холодит кожу. Главное – чтобы со всем этим ползаньем на коленях Саске не простыл, - думает Итачи и, протянув руку, захлопывает окно. "Солнце"; Хаширама/Изуна; G С Хаширамой небо становится ярче, а солнечных дней – больше. Вдыхая запах разросшегося около дома жасмина, Изуна подставляет лицо под лучи солнца, но вместо мягкого тепла его кожи касаются первые холодные капли дождя. Сенджу тихо чертыхается, понимая, что его ложь раскрыта. - Пойдём домой, - говорит он, беря Учиху за руку. - Ничего, - тот улыбается. - Я и дождь люблю. - Я не знал… - произносит Хаширама, отводя Изуну под навес над крыльцом. - Ты говорил только про солнце. - А какие сегодня облака? - Серые, - Сенджу проводит рукой по его щеке, от белоснежной повязки на глазах до уголка губ. – Но у горизонта уже проглядывает солнце. - Снова обманываешь? – спрашивает Учиха. - Нет. Теперь правда, - говорит Хаширама и смотрит на тонкую полосу золотого света, тянущуюся из-под облаков. "Параллели"; Мадара/Саске; PG-13; элементы БДСМ Мадаре и в голову прийти не могло, что парень, которому он отводил роль орудия для достижения своей цели, станет его одержимостью. В совещённой тусклой лампой комнате тени дрожат по углам. Саске не издаёт ни звука, когда кнут опускается на его уже покрытую красными полосами спину. Уперевшись ладонями в стену, он крепче сжимает зубы; от боли тени почему-то кажутся более яркими, а свет, наоборот, бледнеет. Мадара проводит указательным пальцем вдоль свежего следа от удара. Кнут всё-таки порвал белую кожу, и несколько тускло блестящих капелек крови скатилось из раны. Стерев одну из них, Мадара подносит руку ко рту и слизывает отдающую железом красную жидкость, а потом прижимает молодого любовника к себе, жадно целуя его шею, и тот, доверчиво запрокинув голову, трётся об него, пачкая одежду своей кровью. Мадара знает, что на его месте Саске представляет другого. Тому, кого представляет себе этот мальчик, принадлежит его душа, - рассуждает Мадара. - Это может быть либо его товарищ, Наруто, сильный и правильный, либо готовый ради него на всё брат со светлой улыбкой. Но кто конкретно? Раз за разом, связывая Саске грубыми верёвками или трахая практически насухо, Мадара надеется, что тот выдаст себя, быть может, назовёт его Наруто или посмотрит так, как мог смотреть только на Итачи. У Мадары тоже был сильный и правильный товарищ и готовый ради него на всё брат. Теперь ему кажется: когда он узнает, кто преследует Саске, то поймёт, чья тень караулит его самого в ночи, ожидая его смертного часа, чтобы забрать своё по праву - его душу. Саске вздрагивает, когда взрослый любовник целует его спину, вдыхая запах его пота, отдающий жжёными листьями, как у всех Учих. Мадара гладит его плечо, касается тёмных волос в подмышках и ведёт пальцем вдоль позвоночника, заставляя юношу выгнуться. «Назови… назови имя», - мысленно шепчет Мадара, но Саске только вздыхает чуть громче, чем обычно, и Мадара, уже охваченный желанием, теряя от него голову, впивается губами в след от кнута.