Что было ночью?

Солнечные лучи уже вовсю бились в окна королевского дворца. Именно они и разбудили Генри. Парень не спешил открывать глаза – если сделать это слишком резко, то может закружится голова. Генри чувствовал, что его рука лежит на чём-то гладком и упругом. Парень почувствовал чьё-то дыхание над ухом, и его осенило – он не один. Пальцами правой кисти он дотянулся до локонов кучерявых и рыжих волос, которые падали на его щёку, чтобы убрать их. Открыв глаза, Герни увидел белую кожу шеи своего друга–он упирался в неё лбом . – Рыжик? Эй, просыпайся! Рыжик – так он теперь называл огонь. – Я же просил не называть меня так...– пробормотал тот в ответ, но через мгновенье отпрянул чуть не свалившись с кровати. Ещё секунду они смотрели друг на друга с глазами по золотой монете. – Что за?.. не надо было вчера так сильно напиваться этой настойки, будь она проклята... ты хоть что-то помнишь?– Выдохнул Огонь. – Не... не помню,.. но что-то мне подсказывает, что мы делали то, что не должны были.– Ответил Генри. Огонь невесело усмехнулся. Генри пытался вспомнить хоть что-то: вчера Уилфред принёс бочку какого-то алкагольного напитка, все напились до потяри сознания, а дальше все улеглись спать. Только, видимо, они с Рыжиком заснули позже всех. – И что теперь?..– Голос Генри показался беспомощным. Огонь не ответил. Генри ещё больше напряг голову: теперь в память всплылали нехорошие моменты – как Рыжик залезал ему на колени, и как Генри сам это сделал. Потом он чувствовал боль смешанную с блаженством. Он слышал частые, громки выдохи друга, его мычание. – У меня всё болит. После тебя.– Простонал Огонь. – У меня тоже. – Это так мерзко... я чувствовал тебя изнутри, и вовсе не так, как чувствовал тебя, когда был частью твоей сущности. Даже если бы мне кто-то сказал, что мне однажды выпадет шанс потрахаться со своим разрушителем, то я бы не за что не поверил бы, что это будешь ты. – Надеюсь, что нас никто не слышал. – Фыркнул Генри. – Всё ещё не так плохо. – Нет, всё очень плохо.– Огрызнулся Огонь. – Это было... по общему согласию. Ну, насколько я помню. – Мы набухались, какое согласие? Что ты несёшь? – Ну... я не знаю...– Генри пытался подобрать слова. – Помнишь, ты говорил, что однажды ты попал в тело парня, который любил других парней? Как таких людей называют? – Геи. – Мы, теперь, получается такие же? Огонь почесал подбородок, а потом резко схватил парня за плечи, и заставил его смотреть ему в глаза. Кончики их носов почти прикасались друг к другу. – А ты что, любишь меня? – спросил Огонь. На его лице появилась злая улыбка. – Я... мне трудно ответить на этот вопрос... – А мне не трудно. – сказал Огонь, всё так же улыбаясь.– Да я тебя ненавижу. – За что? Огонь крепче сжал руки на его плечах. Генри показалось, что Рыжик сейчас нападёт на него (а он может это сделать. Они уже не раз дрались, например когда Генри пытался его помыть, или одеть). – Жил я своей безконечной жизнью, превращал разрушителей в монстров, забирал чужие энергии. А тут с тобой связался. Ты заставил меня спасти это королевство, чуть не угробил нас двоих, и я стал человеком. Я всегда хотел быть отдельно от разрушителей, независить от них, но я не думал, что быть человеком так мерзко. Моё тело слабое, постоянно потеет, и... ну, в общем,.. и теперь я с тобой переспал. – Он немного помолчал.– Я ненавидел всех своих разрушителей, но тебя... как-то по особенному... не знаю, как это объяснить. Я ненавижу, но не желаю тебе зла. – Ты желал мне смерти. – Я никогда не желал тебе смерти. Слышишь? Да, иногда я хотел припадать тебе урок, но я знал, что ты не умрёшь. Не то чтобы я думал, что ты справишься без меня, но, была какая-то вера в тебя. – Может, это и есть любовь? Ну, просто, вдруг она так у тебя проявляется? – Я не могу любить. Такова моя природа.– Он наконец отпустил плечи Генри. – Ты не мог любить, когда был... как это назвать? Ну, в общем, ты понял. Сейчас же ты человек, и любить можешь. Огонь ничего ответил, и просто сел, чтобы найти свою одежду (трусы, оранжевый пиджак и брюки того же цвета, которые Уилфред сшил специально для него.) И его, и одёжка Генри, валялись на полу. Мужчины молча стали одеваться.