***
Около ног потрескивает костер, собранный из сухих веток, которых новые знакомые нашли на этом холме. Яркие языки невысокого пламени отражаются на лицах устроившихся на земле возле огня двух парней. Они сидят друг напротив друга, причем пока один задумчиво рассматривает догорающие ветви в костре, второй любуется первым. Альберто не сводит глаз с Луки весь день. Как стали подступать сумерки, солнце совсем скрылось за горизонтом, небо — иссиня-черный бархат, а на этом бархате, словно драгоценные камни, сияют звезды. Цветы поникли, закрыли свои пышные яркие бутоны, будто бы ложась спать; в домах на соседнем берегу стали загораться огни. Зажгли и фонарь у маяка… Самое время для чтения легенд. — Когда-то давно, когда Порто Россо был еще не больше, чем обычной деревушкой на берегу, поселились в нем два брата, — начал Альберто историю, помешивая образовавшиеся угли какой-то небольшой палкой. — В основном промышляли они рыбой. Ловили ее недалеко от берега, а потом продавали. Казалось бы, прибыльное дельце нашли себе они. Море же рядом, — какие там усилия нужны, чтобы рыбу наловить? — отряхивая руки, Альберто откладывает палку в сторону. По Луке видно, насколько он любит слушать чьи-то истории. Его глаза сразу заблестели (возможно от огня, отражающегося в них), а само выражение лица приобрело скорее задумчивый, заинтересованный вид. Он не перебивает. Треск огня, стрекотание цикад и удары тяжелых волн о камни внизу создают своеобразную атмосферу. Пагуро уже представил эту картину, что ему ведает Скорфано. — В сети попадалось лишь несколько рыбешек, а на удочку и вовсе редко клевало. То, на чем они планировали озолотиться, оказалось в итоге лишь их общей мечтой. Один из братьев, тот, что старше, не выдержал. Уехал он в более крупные места, искать там себя, а младший не изменил мечте. — Эта легенда уже одна сплошная выдумка, — отмахивается Лука, улыбаясь попытке Альберто как-то впечатлить его, или, возможно, напугать. — Выдумка? — Скорфано косится на Пагуро с каким-то недовольством. — На каждом углу рыбу продают. Очевидно, сейчас ты скажешь, что их… — Эй-эй-эй, притормози, — перебивает Альберто, подрываясь с места и в два шага оказываясь около Пагуро. — Я тут рассказчик, а не ты. Побудь умницей и помолчи, пока не узнаешь всей правды. Лука действительно замолкает. Он уже чувствует, что дальше начнет говорить Скорфано. Сюжет казался таким банальным, предсказуемым. — Долго младший брат плавал по морю в поисках рыбных мест. У него ушли месяцы. Ему надоело, что его старания не окупаются. Дал он мечте своей последний шанс. Отправился он туда, куда раньше даже и глазом не глядел. Под высоченный обрыв. Каково же было удивление старшего, когда он вернулся в родную деревню, чтобы похвастаться перед младшим. Их некогда общее дело не потонуло вместе со старыми лодками, которые они строили вместе. Наоборот! — Альберто взмахивал руками, на траве отсвечивалась его тень и повторяла движения, добавляя всей истории некую изюминку. — Разозлился старший брат, что у младшего все идет как нельзя лучше, да спрашивать стал, где тот столько рыбы нашел, ведь они практически весь участок моря, находящийся вблизи деревушки, осмотрели. «Я тебе покажу лучше, чем расскажу. На закате отправимся», — ответил младший. Стали они вечера дожидаться. За это время старшего охватывала некая обида, зависть. Он оказался не настолько проворным и смышленым, как его брат. Хотелось поскорее увидеть это место. И вот, когда они собрали все нужное, погрузились в лодку и отправились к краю обрыва… — Старший заберет себе всю рыбу и убьет младшего, не так ли? — вновь перебивает Лука, подпирая щеку кулаком. — Да что ж ты такой вредный! Дай нормально рассказать! Не все там так просто, как ты думаешь! — Ну давай, удиви же меня, Альберто. — Доплыли они, стали рыбачить. Старший на минуту засомневался, уже готовился посмеяться над младшим, мол, нет тут никакой рыбы, обдурил он его. Но вот сеть за сетью вытаскивает младший рыбу. Лодка забивалась морскими обитателями моментально. Чудо, не иначе. Да, действительно, старший задумал прибрать к себе всю рыбу, отобрать у младшего весь доход, всю его работу, ведь на самом деле не все так гладко у него шло за пределами Порто Россо. Затеял он потопить своего брата, поэтому на следующий день, когда они снова отправились за рыбой к скале, спрятал старший в лодке тяжелый камень, да еще учел, чтобы они не потонули вместе где-то на середине пути. Привязал он к сетям этот булыжник, да за ногу младшего зацепил веревки, якобы случайность. Доплыли они до обрыва, стал младший сеть кидать, помощи просить у старшего, а тот взял и перекинул этот самый камень! Потянуло младшего в море, хватался он изо всех сил за лодку, не желая идти на дно. О помощи просил снова и снова, но старший только качал лодку, не давая уцепиться младшему понадежнее. Не учел он только, что брат его за собой может утянуть. Идти на дно, так вместе. Так решил младший и схватил за ноги старшего. Тянуло их на дно уже двоих, барахтались, путались в сетях, не мог ни один из них вылезти. Их ненависть друг к другу росла, пока кислород в легких кончался. До того она дошла, злоба эта и обида, что оставил их себе морской демон, обратил их гнев в физическую форму, дал им плавники и жабры! Так и появились морские чудовища, которые отныне топят других рыбаков, подплывающих к этим местам. Лука молчит, Альберто ожидает хоть какой-то реакции на свою любимую легенду. Он поджимает губы, всматривается в лицо Пагуро, но тот только задумчиво трет подбородок. — Я знал, что этим закончится. — Нет, не знал! — Не считая части с монстрами, я знал, что они оба утонут. — Не мог ты знать! — Скорфано возмущенно хлопает ладонью по траве рядом с Лукой. — Мог! — Лука поддается вперед, ближе к Альберто, смотрит тому в глаза, да серьезно так еще. Хмурится, хотя губы его дрогнули в легкой улыбке. — Это было предсказуемо! Скорфано не понимает своих чувств: он раздражен, он хочет доказать Луке, что ничерта финал не предсказуем. Возможно, потому что когда-то давно Альберто сам не мог предугадать, что ожидает этих братьев, и потому что на него эта легенда произвела впечатление. Думая, чем он может сейчас заставить Пагуро озадачиться, как-то опешить, Скорфано не находит ничего лучше, чем резко наклониться навстречу Луке и впиться в его губы своими. — А это предсказуемо?! — отстраняясь, Скорфано облизывается, шумно выдыхает и сверкает зелеными глазами. Лука тушуется, свет от костра не может передать все оттенки лица Пагуро, скрывает своей желтизной алые щеки. Парень молчит, закрывает рот ладонью и, кажется, даже не дышит. — Эй… Ты в порядке? — слегка напугано и тихо звучит голос Скорфано. Альберто начинает осознавать, что, возможно, в чем-то он перегнул палку. Да, он даже не до конца уверен, что поступил как-то уж слишком резко. Но с каждой секундой, с каждым резким ударом сердца где-то в груди, он убеждается в неправильности своего поступка все сильнее. Молчание угнетает еще больше, чем какая-либо ругань. Лучше бы Лука на него с кулаками кинулся, накричал, да даже скинул Альберто с того же обрыва! Ему не было бы так неловко и настолько стыдно! — Лука, я… — голос Скорфано дрогнул. — Это было случайно, мне не стоило… — Генуя, — отвечает лишь одним словом Пагуро, перебивая весь этот неуклюжий монолог Альберто. И Скорфано рад, что ему отвечают. Одно слово, а от сердца вмиг отлегло. — Ты из Генуи? — переспрашивает осторожно Альберто. Лука кивает. Только сейчас Скорфано замечает на лице парня легкую улыбку. Какая же она очаровательная. Альберто мог бы ради этих горячих тонких губ перевернуть весь мир. Все, лишь бы улыбка не сходила с лица Пагуро, ведь она чертовски идет ему. Невольно и щеки Альберто приобретают пунцовый оттенок, когда тот ловит себя на мысли, что он слишком долго смотрит на эту изящную тонкую ленту губ. —Звезды такие яркие сегодня, а луна такая огромная, — замечает Лука, поднимая голову в небо и прерывая этот неловкий для них обоих момент. — Да… пожалуй, — согласно кивает Ал, не прекращая откровенно пялиться на Пагуро. — А ты… не хочешь на ужин? В смысле, не так, ко мне в гости на ужин! Ты же не ел ничего за все то время, что мы здесь, и явно голодный, — Скорфано стеснительно перебирает пальцами, потирает затылок, пытается спрятать свой взгляд, уперев его во что-то другое, например в камень, валяющийся под ногами. Лука издает непроизвольный смешок, от чего Альберто еще больше мнется, суетится и нервничает. — Хорошо, давай мы сходим и поужинаем у тебя дома.***
Дверь могла бы скрипеть и поменьше, а то так каждый житель дома в курсе, что кое-кто задержался и пришел позднее положенного. Альберто старается тихо ступать на половицы, ведя за собой Луку. Он оглядывается, прислушивается, хотя, собственно, сам не понимает, от кого он пытается утаить и что? — Sante acciughe! Ты знаешь, который час?! — из-за поворота, к которому так старательно крался Альберто, выскочила рыжеволосая девушка. Ее лицо было такое недовольное и раздраженное, что от одного только взгляда ее почти красных глаз каменело тело. — Я немного засиделся, — оправдывается Скорфано. — Ты же знаешь, я люблю это место. — Это не дает тебе права до ночи там ошиваться! Мы чуть с ума не сошли! Невероятно! Немного он засиделся! — девушка давится возмущением, она вскидывает руками, топает ногой и отчитывает по полной стоящего перед ней Альберто. — Кстати, это Лука! — воодушевленно и с широкой улыбкой объявляет Альберто, отходя в сторону, чтобы наконец девочка увидела, кто там прячется за спиной ее братца. — Лука, это Джулия, моя сестра. — Piacere… — Не-не-не, давайте все потом, сейчас на кухню, — Скорфано перебивает Луку, хватает его за руку и поспешно уводит за собой, не давая даже и шанса познакомиться тому с Джулией. Входя на кухню, Альберто сталкивается с тяжелым и суровым взглядом отца, выглядывающим из-под густых бровей. Скорфано шоркает к столу, усаживается, и, помахав рукой в свою сторону, подозвал Луку. — Ну, что на ужин? Лазанья? — Альберто поднимает крышку над небольшой тарелкой, осматривает блюдо, принюхивается и, практически капая слюнями на скатерть, облизывается. — Альберто, — словно гром среди ясного неба звучит суровый голос Массимо. Синьор Марковальдо не часто разговаривает с Альберто. И дело не в том, что ему не хочется или не о чем, а вот такой он человек сам по себе. Неразговорчивый. Хотя, признаться, с Джулией он более болтлив, но и с ней обходится парой предложений за день, чисто по делу. Под тяжелым взглядом Массимо Скорфано становится неуютно, он ерзает на стуле, поджимает губы. Пусть и приемный отец, а все равно нарушать какие-то небольшие правила стыдно. Черт, Альберто почти двадцать, а он все еще боится наказаний, хотя его еще никогда не наказывали, даже когда он утопил их лодку. — Я знаю, — подпирая щеку кулаком, Альберто ставит локоть на стол. — Я должен был вернуться до заката, да. — Море неспокойное вечерами, да и на улицах темно. Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось, — Массимо говорит мягко, насколько это возможно с его низким и всегда непоколебимым тоном. Лука тихо входит на кухню, он замирает, когда Массимо поворачивается в его сторону и вскидывает брови, из-под которых выглядывают мелкие карие глаза. — Buona sera, signore, — Пагуро кивает в знак приветствия. — Я Лука Пагуро, мы на обрыве познакомились с Альберто. Извините, это из-за меня он задержался, — Лука не опускает глаза, он смотрит на Массимо, гордо выпрямив плечи. — Вот как, — синьор Марковальдо возвращает взгляд на сына, его глаза снова скрывают густые брови, но даже так, Скорфано чувствует, что от него ждут подтверждения слов Пагуро. — Да-а, я не ожидал, что кто-то там будет, но мы нашли общий язык! Лука кивает на слова Альберто, но вот на упоминании языка лишь на какое-то мгновение он задумался. В голове полетели воспоминания с этим поцелуем, эти влажные губы Альберто. Интересно, а куда это могло зайти, если бы Скорфано не отстранился? Правда ли это была шутка и лишь попытка удивить юношу? — Лука, ты чего красный такой? — Лука вздрагивает, ощущая на своем плече теплую и нежную ладонь Джулии. Он даже не знает, что его ввело в краску больше: сама мысль о том, что могло последовать после невинного поцелуя, или же тот факт, что ему понравилось? И кажется, что все постепенно приходит в норму, от лица отходит румянец, пульс успокаивается. Но стоит карим глазам столкнуться с двумя изумрудами, смотрящими на него с неким беспокойством, так все возвращается обратно. Что это с ним такое? Почему так тяжело дышать, так кружится голова, а щеки нещадно горят? Все этот поцелуй! — Он просто голодный, вот и шатается аж! — Альберто взмахивает руками и шустро начинает накладывать в тарелки чуть остывшее блюдо. Лука усаживается как-то скованно, смущенно рядом с Альберто. Он с благодарностью кивает на положенную ему на тарелку лазанью, а после и на поставленный перед ним бокал с ароматным красным вином. Боже, Пагуро еще не удавалось попробовать хорошее вино — он уверен, что перед ним не самое дешевое, а возможно даже самодельное и качественное вино, — от напитка исходит чарующий аромат муската, смешивающийся с легкими фруктовыми нотками. Один только запах одурманивает. А если сюда прибавить и эти бездонные зеленые глаза, сверкающие рядом, этот уверенный звонкий голос, но одновременно такой пронзительный и тихий. Пагуро растает, словно джелато под солнечными лучами на пляже. — Лука, а ты где живешь? Рядом? — Джулия запрыгивает за стол на свое место, обычно рядом с Массимо, и складывает руки замочком, вытягивая их вперед. Взгляд Луки тускнеет. Он смотрит в бокал, разглядывает свое отражение в приятном бордовом напитке, напоминающим кровь. Кровь… — Лука-а? — Джульетта машет рукой перед Пагуро, когда не получает никакого ответа и замечает, что тот неотрывно смотрит в бокал. Будто там пылинку увидел и рассматривает ее. — А? — Пагуро отзывается, натягивает улыбку и неловко смеется. — Я… Немного задумался. Вообще, я из Генуи. Хотя в Порто Россо я жил еще в детстве, потом переехал. — Ты не говорил, что жил тут раньше, — взбодрился Альберто, удивленно смотря на Пагуро. Лука пожимает плечами. — Это было очень давно. Я даже не помню, на какой улице жил. Лишь помню, что из окна было отчетливо слышно шум морского прибоя, видно маяк, будто до него всего пара шагов. Так мне запомнилось из детства, — Лука вилкой тыкает в лазанью, водит по ней, углубляясь в свое прошлое и повествуя о нем совершенно спокойно, непринужденно. — Значит, жил недалеко от моря, — Джульетта кивает, делая выводы. Несмотря на то, что в ее голове уже строились картинки улиц и все возможные варианты, где же там жил Пагуро, все равно она не могла наверняка угадать и сказать. В городе десятки домов у берега, из сотен окон видно маяк, а шум моря почти за каждым поворотом. Лука запихивает за щеку кусочек лазаньи и расплывается в самой счастливой улыбке в мире. — Как же вкусно, — восхищенно протягивает Пагуро. Лука давно не ел ничего подобного. Частым его блюдом была пиццетта, купленная в спехе в какой-нибудь забегаловке. И то, как правило, холодная. Домашней стряпней Пагуро последний раз мог насытиться несколько лет назад. Парень только первые полчаса с широкой солнечной улыбкой уминал блюда, слушал разговоры, причем в основном это были некие споры между Джулией и Альберто. — Опять выдумываешь! — вскрикивает Джульетта, хлопая ладонью по столу. — Ничуть! Ты просто завидуешь и не хочешь признавать, что я лучше тебя в этом, — самодовольно хмыкая, Скорфано наклоняется на спинку стула и перекидывает ногу на ногу. — Вот ты!.. Идиллия. Лука смотрит на эту дискуссию, начавшуюся буквально из ничего: Альберто всего лишь начал заявлять, что он такой эксперт в рыбе, каких свет не видел. И ведь этот спор не кажется руганью, не переходит в агрессию и негатив. Альберто смеется, а Джулия закатывает глаза, но и сама невольно улыбается. Они все еще дружны, видно, что это у них обычный вечер, обычный разговор. И как же не вовремя накатывают огромными волнами воспоминания. Пагуро отрывается от мира слишком резко, он тонет в этих волнах, они выше него, тяжелее, тянут за собой на дно. Взгляд его тускнеет, а лицо не выражает никаких эмоций. Он тонет. Тонет. Тонет. Кислорода не хватает. Задыхается. Лучше бы так тому и быть. — Лука! — вырывает вновь высокий голос Джулии, словно звон колокольчика. — Да? — Пагуро спрашивает тихо, охрипшим голосом. — Мы тебя теряем, — качает головой Скорфано, а после отставляет от парня бокал с вином подальше. — Кажется, тебе уже хватит. — Пожалуй, ты прав, — через силу улыбаясь, Лука ловит на себе подозрительный взгляд карих, почти красных глаз Джулии. Усевшийся на соседнем с ней стуле, пришедший в кухню кот скопировал все эмоции девушки, так же сверля взглядом Луку. — Лука, ты… — Не выспался, — перебивает сразу вопрос Лука. — И вино еще, ух! В общем, все хорошо, бывает. Кот как-то недовольно рычит, хотя больше это напоминает очень сдавленное утробное мычание. — Можешь остаться у нас. Тебе далеко идти? Где ты остановился? — живо отзывается Скорфано. Лука не успевает и рот открыть, как его прерывает низкий строгий голос синьора Марковальдо: — На улице уже довольно-таки поздно, оставайся, Лука, — Массимо звучит так, будто он не предлагает, а настаивает. Видимо, выбора нет. Альберто влетает в свою комнату, почти выбивая дверь ногой. Лука может поклясться, он думал, что та вообще с петель слетит! На полу раскиданы разные вещи: футболки, шорты, майки, и все вперемешку с какими-то листочками. Лука наклоняется, берет один в свои руки. Рисунок. Прищурившись и разглядев получше, Пагуро крутит листок в руках. Кажется, это… Альберто в лодке? А рядом лягушка? Или это кот? Лягушки не бывают белые и пятнистые, по крайней мере не в этих местах. Все-таки кот. — Вот мои покои, любезный! — практически кланяясь, указывает рукой Скорфано. — Вы можете расположиться со мной на кровати, уверяю, места нам хватит, либо же Вас ждет неудобная и очень холодная ночь на полу! — театрально размахивая руками, Альберто почти скачет по комнате, врезается в мебель и тихо шикает. — Советую выбрать мягкую и теплую кровать. Взор Пагуро падает на ту самую кровать, небрежно застеленную мягким, на вид, пледом. Подушка свисает, держась лишь только на честном слове за матрас и не падая окончательно на пол, одеяло скомкано и забито почти в угол, а простынь… простынь вела ожесточенную борьбу за сохранение территории на все том же матрасе, но, к сожалению, силы противника были больше, поэтому сейчас эта бедняга укрывает собой пол где-то за кроватью. Но Луку смущает не состояние постельного белья или вообще его наличие здесь. Нет. Спать вместе с Альберто. А в чем проблема? Если не хочется, так просто выбери обнимать лицом всю ночь половицы. Но нет. Пагуро не может. Язык не поворачивается, а черт бы его знал, почему! На щеках вновь играет легкий оттенок, напоминающий рассвет, когда небо только-только озаряют лучики теплого солнца, когда оно окрашивается сначала в приятный, нежно-лиловый оттенок, рассеивающийся чуть подальше от светила в голубой. Веснушки все также играют роль звезды, ничуть не скрываясь за румянцем. — Что, понравилось? — ехидно интересуется Альберто, возникающий буквально перед глазами Пагуро. Дверь за спиной хлопнула — Скорфано толкнул ее рукой. Когда он вообще успел материализоваться перед Лукой? — П-п-понравилось? — заикается Лука. — Ну, рисунок! И комната! — Альберто еще раз указывает рукой, плавно ее ведя, на свои «окрестности». На стенах всякие плакаты, слегка помятые и порванные по краям, на стеллаже стопка старых учебников, которые, кстати, выглядят как новые. Видно, их вообще не открывали никогда… — А, д-да, у тебя очень… мог бы сказать уютно, но не хватает немного порядка, — проглатывая свое смущение, выдает Лука. — А поцелуй? — играя бровями, Альберто наклоняется почти к уху Пагуро. Вот черт! Лука только расслабился и выкинул из головы все напряжение, так Альберто, засранец такой, напомнил! Ну что за проклятье?! Снова и снова крутится в голове этот момент на обрыве, снова и снова Лука чувствует мокрые губы поверх своих. И он соврет, если скажет, что ему не понравилось, что он не хочет узнать, что могло последовать дальше! Соврет! — Ты что, воды в рот набрал? — не услышав ответа, Ал отмахивается рукой и легонько бьет по плечу Луки кулаком, по-дружески. — Ну чего ты! Я же шучу. Что делать? Будет ли у Луки другой шанс узнать? Утолить свое неподдельное и глупое любопытство? Ну почему именно этот гребаный зеленоглазый итальянец так будоражит чувства, вызывает кучу непристойных, странных мыслей? Что в нем такого? Он живой. Лука опускает голову, несколько секунд собирается с мыслями. Считает в уме до десяти. «Будет десять и сделаю! Сразу!» Uno. — Ну, так где спать будешь? Due. Скорфано подбирает с пола вещи, перекидывает их на стул, который давно заменил опустевший в углу шкаф. Tre. Лука сжимает кулаки, к горлу вновь подкатывает ком, ноги предательски начинают дрожать. Черт, нет, ему же не пятнадцать, чтобы бояться этого? Quattro. Воздуха будто стало меньше, голова начинает кружиться, воротник будто давит, хочется его оттянуть, нет, сразу разорвать, чтобы вдохнуть полной грудью. Cinque. Альберто суетится, ходит по комнате, куда-то упихивает свои вещи. А Лука все стоит, не проронив ни слова. Кажется, Скорфано уже в свой какой-то монолог ушел. Бродя от плаката к плакату, листая какой-то журнал, Альберто воодушевленно о чем-то ведает замеревшему у дверей Луке. Sei. Лука слышит, как бьется его собственное сердце. В ушах только быстрый ритм, который продолжается ускоряться, заглушает все звуки вокруг. Sette. Еще немного. Он решится. Он обязан это сделать. Сейчас или никогда, верно? Сколько там уже осталось.? Otto. Альберто размахивает руками, скачет с места на место, поправляет наконец падшую в бою простынь, возвращая ей территорию матраса. Nove. — Альберто… — еле слышно произносит Лука, все так же не поднимая головы. Скорфано подходит к парню, чтобы услышать возможную просьбу, в его глазах затесалась забота и некое переживание. Может, Пагуро плохо? Dieci. Назад пути нет. Лука хватает за воротник Альберто, тянет к себе и впивается в губы того, слишком смазано, резко, настойчиво, но иначе никак! Он не мог это сделать мягко и аккуратно, ведь тогда никогда бы не решился на такое. Сердце проваливается, будто перестает биться совсем. Пагуро не может поверить в то, что он это сделал. И хочется зайти дальше, перейти эту черту, прыгнуть в это море с обрыва, забыться. Лука не знает этого парня, но он очарован, он готов довериться сейчас. Может, все дело в отчаянии, в долгом и безутешном одиночестве? Может, из-за этого парень готов на такие безумства рядом с абсолютно незнакомым человеком. Альберто удивленно мыкает, почти теряет равновесие, но он не отстраняется. Нежность и некая неловкость перерастали в страсть, хотя Скорфано не уверен, так ли это на самом деле. Лука наваливается, они вместе отшатываются, оступаясь и пытаясь держать равновесие. Ал ударяется о небольшую тумбу, с которой летит семейная фотография, небольшой будильник падает со звоном на пол следом, но и это не останавливает парней. Скорфано перехватывает инициативу на себя, когда Лука почти неумело начинает водить языком в его рту. Признаться, Альберто даже хочется посмеяться со всей этой ситуации, но не в плохом смысле. Его умиляет вся эта неуклюжесть и неопытность Пагуро, хотя и сам Скорфано не может похвастаться какими-то достижениями в этом деле. Толкая на кровать разгоряченного и слегка потрепанного, покрасневшего лицом Луку, Скорфано наваливается следом, ставя руки по обе стороны от головы Пагуро. Он внимательно смотрит в шоколадные глаза, покрытые легкой пеленой возбуждения. Слишком красиво. Слишком горячо. Зеленые глаза скользят ниже, замечают тяжело вздымающуюся грудь, а уши и без этого улавливают горячее и сбившееся дыхание. — Значит, будешь на кровати со мной? — шумно выдыхает Альберто и совсем невинно целует в кончик носа Луку, сползая на пол. Ему не нужен ответ теперь. Сразу все становится понятно. Лука притягивает к себе, словно магнит. Что в нем такого, чтобы Альберто настолько терял голову? Стандартная внешность для итальянца, но как же кружит голову эта улыбка, как же хочется не спать ночами, считая веснушки сначала на бледном личике, а после на плечах, словно звезды в небе. Хочется слышать смех этого парня, тонуть в его глазах, показать ему мир, который он еще явно не видел! Да, начиная с того обрыва, но что же за ним? А за ним свобода, за ним лучшая жизнь.***
Каждый день их встречи был наполнен чем-то новым, непредсказуемым. Альберто делал все, чтобы впечатлить Пагуро. То он починил старую Веспу, приобретенную еще несколько месяцев назад на распродаже, чтобы прокатить на ней по берегу Луку, то притащил собственноручно вяленую рыбу. Не очень, конечно, вкусно, но Скорфано старался! Даже с котом подрался за самую лучшую, о чем говорили пластыри на руках и щеках Ала. О, Альберто даже сделал небольшую качель над водой, потратил на это пару дней, да и Массимо с Джулией помогали, но все-таки реализовал свою безумную идею. Каждый день был насыщеннее предыдущего. Солнце приятно грело, море тихо шумело под ногами, аккуратно касаясь своей пеной и утягивая песок из-под ступней. Но по какой-то неясной причине именного сегодня Пагуро не явился. Альберто помнит, как вечером они прощались под тусклым светом фонаря, как договорились увидеться утром на этом же месте и пойти снова на этот обрыв. Скорфано мог забыть день рождения сестры, забыть покормить кота, даже переодеться мог забыть! Но не их обещание увидеться, не их планы. Нет. Луку он не мог так просто забыть, как и все связанное с ним. Часы бьют уже полдень, мысль о том, что Пагуро просто проспал, сменяется мыслями о том, что он забыл, а та, в свою очередь, ближе к вечеру, сменяется на простой вопрос: «Я его обидел?» Альберто подходил каждые полчаса к фонарю, оглядывал проходящих мимо людей, выискивал ту самую темную макушку, запрыгивал на изгороди. Но Лука не пришел. И что-то щелкало в голове Скорфано, что здесь все не так чисто. Но возвращаясь в который раз домой, Альберто устало усаживается за стол. Он постепенно съезжает вниз, не желая ровно сидеть и смотреть на стоящие перед ним блюда. — Не пришел? — войдя в кухню, Джулия усаживается на соседний стул. — Как ты догадалась, — закатывает глаза Скорфано, не желая даже смотреть на сестру. — Я думаю, не мог же я его чем-то задеть? — Тебе нужны мои комментарии или мне молча покивать головой? — Да я знаю, что ты скажешь. — Ну-ка, удиви меня, — Джулия скрещивает руки на груди, ожидая великого умозаключения Ала. — Что меня опять занесло, я ему надоел своей болтовней… — тоскливо перечисляет Альберто, вздыхая. — Луку что-то тревожит, — серьезным тоном подмечает Джульетта, не давая брату дальше вести этот угнетающий монолог. — Я не так часто с ним общалась, как ты, но он будто подавлен. — Да быть не может, — сразу отмахивается Скорфано, выпрямляясь и усаживаясь на стул как все нормальные люди. — Альберто, я тебе говорю, с ним что-то не так. Будто он не здесь, не с нами, а где-то в своем мире. Я заметила по его глазам, когда ты его впервые к нам привел. Они… — пытаясь подобрать нужные слова, девушка крутит рукой в воздухе, цокает языком. — …будто пустые? — Не говори то, чего не знаешь, Джулия. Ты его не знаешь. — А ты? Этот вопрос окончательно выбил Альберто. Он словно в одну секунду провалился в какую-то бездонную пропасть. — Я… конечно я его знаю, — не очень уверенно реагирует Альберто. — Вы знакомы пару недель. Ты уверен, что знаешь, кто он? Знаешь, о чем он думает? — А ты знаешь меня несколько лет, и все равно не угадаешь, что в моей голове. — Альберто. Я знаю, какой ты человек, на что ты способен, а на что нет. Но что ты можешь сказать про Луку? Да, он милый и вежливый. Но что кроме? Скорфано не знает, что и ответить. Конечно он знает Пагуро, в этом нет сомнений. Он знает! И он знает, что Лука в порядке, что он не «пустой» и не находится в какой-то там тревоге! Или он не заметил? О чем они говорили эту неделю? Ну же, Скорфано, напрягай мозги, вспоминай, что делал и говорил Лука? «Некоторые дни в человеческой жизни можно сравнить со скалами: карабкаешься по ним с неимоверным трудом, не видя конца и края пути. Другие же дни — словно равнины: движешься по ним легко, скоро и беспрепятственно».¹ Лука открыл случайную страницу в книжном, зачитывая ее Скорфано. «Даже замки из песка падают в море, в конечном счете…».² Тогда их песочный замок унесло внезапным приливом. Слова Луки проносились в голове быстро, но почти в каждом было что-то про море, про обрывы, про жизнь. Они планировали пойти на обрыв не просто так. Это предложил Пагуро. Но почему он не явился? Почему передумал? А ведь это последний шанс, вот, где Альберто сегодня не был. На обрыве. И пусть туда путь займет несколько часов, пусть солнце скоро начнет прощаться с сегодняшним днем, уступая место своей сестрице-луне. — Куда ты собрался?! — Джульетта подрывается вслед за братом, выбегает за ним на улицу и хватает его за руку. — Я должен проверить, я тебе докажу, что я его знаю! — выдергивая руку из теплой ладони Джулии, Альберто поспешно натягивает ботинки и несется к своей Веспе. Мог бы и пешком, да так точно будет полдня бежать до скалы. Ветер беззаботно шумел в листве деревьев и кустарников, срывал лепестки с бутонов и подкидывал их к небу, уносил с собой, словно напоминание об этом дне. Он развевает слегка растрепанные темные волосы на макушке, пытается и их поднять за собой. Лука смотрит в безмятежную синюю даль моря. Глубокий вдох. Он готов. Готов встретиться с морем, стать одним целым с ним. До десяти. Как всегда. Закрывает глаза и… Uno… Запыхавшийся за спиной голос сбивает счет, Лука от неожиданности распахивает глаза, оборачивается и замирает в неком удивлении. — Лука! — Альберто делает шаг, пыхтит и пытается отдышаться. — Я… — снова вдох и шаг. — Так и знал! — шаг, выдох. — Погоди-погоди. Я отдышусь… — падая спиной на мягкую траву, Скорфано пытается прийти в норму, побороть в себе всю боль и усталость, скопившиеся за этот путь. — Я побил рекорд. Так быстро на гору еще никто не взбирался, зуб даю! Но Лука не смеется. Он хмурит брови, из глаз вот-вот польются слезы, губы дрожат. Он злиться, он разочарован. — Что ты здесь забыл? — при всем желании кричать, Лука спрашивает тихо, спокойно, сжимая кулаки. — Как что? Мы договорились увидеться, ты не пришел, вот я и полез за тобой, думаю, вдруг и ты меня не дождался, сам сюда… — Так проваливай! — перебивает резким криком Лука, сохраняя некую дистанцию между ними. — Лука..? В смысле? — Альберто, никак не ожидав такого, поднимается с земли и с озадаченностью, с непониманием смотрит в глаза цвета осени. — В прямом! Я не хочу, чтобы ты был здесь! Разве это трудно понять?! — голос Пагуро звучит отчаянно, хрипло. — Но почему? Что я сделал не так? Просто ответь и я уйду, хорошо? — Скорфано аккуратно пытается подступить к Луке, но тот дергается, резко взмахивает руками и кричит, Пагуро пробивает дрожь, но не та, что раньше, не от смущения и неловкости, не от нахлынувшего возбуждения. Эта дрожь была вызвана другим чувством. — Ничего! Я не хочу, чтобы ты привязывался! Я… Не хочу, чтобы ты страдал, ясно?! Так будет лучше, тебе не будет тогда больно, и я не буду чувствовать себя виноватым перед тобой. — по щекам Пагуро стекают слезы, но голос его звучит уверенно, будто он все давно решил, просто остался последний шаг. — Виноватым за что? Лука, что ты говоришь? Что произошло? — подступая ближе еще немного, Альберто вытягивает руку, пытается коснуться Луки, но тот отшатывается, шагает в сторону. — Тот день… Я не мог решиться прыгнуть. Я сидел и ждал, когда же я одолею этот страх, когда просто оттолкнусь от земли и полечу вниз… Я решил считать до десяти. И, черт тебя, Альберто! Надо было тебе прийти, начать этот разговор, эту легенду! — Ты хотел..? — Я хотел умереть, да. И хочу! Но я не хочу этим делать тебе больно. Знаешь, все время, что мы провели вместе… Это было лучшее. — И ты думаешь, что если прыгнешь, то все закончишь? Всю боль, обиды, страх? Разом? — Да. Я знаю, звучу как слабак! Может так и есть! И не смей меня отговаривать, Скорфано, нет! — Лука вытирает слезы тыльной стороной ладони, шмыгает носом и, набрав побольше воздуха в легкие, резко выдыхает. Он так хочет сказать последние слова, которые должен был сказать давно. Хочет произнести, но не решается. — Ну, раз так… Тогда я с тобой, — кивает в сторону обрыва Альберто, натягивая улыбку. — Я докажу, что ты хочешь жить. — Что? Ты сдурел?! — А ты? Лука хлопает глазами, давится возмущением, но не отвечает. Он и не успевает, как Альберто подбегает, хватает его за руку и прыгает со скалы, утягивая Пагуро за собой вниз, к морю. — Держи меня, гравитация! — выкрикивает Скорфано, звонко смеясь. — Альберто, стой! — Лука говорит это слишком поздно, он тянет руку вверх, надеется схватиться за что-то, но все безуспешно. Это бесполезно. Но не этого ли он сам хотел? Минуту назад Пагуро готов был прыгнуть туда один, боялся решиться на это, а сейчас кричит и хочет спастись. Громкий всплеск. Тело приятно окутывает теплая, еще не остывшая после жаркого солнечного дня вода. Лука пытается разглядеть в соленой воде хоть что-то, но глаза неприятно жжет. Он торопится всплыть, вдохнуть хоть немного воздуха. — Я же говорил, что ты хочешь жить! — все также смеется Ал, всплывая следом за Лукой. Пагуро кашляет, рубашка неприятно липнет к телу, сердце бешено стучит. — Мы могли погибнуть! — ударяя ладонью по макушке Альберто, Лука злобно глядит в зеленые глаза. — Неправда, я постоянно прыгаю отсюда! Вроде как жив. И в тот день я шел сюда прыгать, но кое-кто уселся на самом краю со своими скучными суицидальными мыслями! — Эй! — Лука не может сдержать улыбки, вся злость будто испаряется. — Так что? Еще раз прыгнем? — Мне хватило. — Значит, жить захотел? — на лице Альберто расцвела хитрая улыбка. — Да… Думаю, захотел. — Думаешь? Не всю дурь из тебя вода вымыла, идем, еще пару раз прыгнем! Надо будет тебя как-нибудь с другой горы на Веспе скатить! Лука впервые почувствовал в себе желание жить. Если бы он прыгнул один, то вряд ли был бы такой эффект. Нет, он бы просто стал искать другое место, другой способ, а может и вовсе привязал бы к ноге камень, да и на дно отправился. Альберто — его смысл жизни. Альберто подарил ему это чувство и это желание. Рядом с Альберто весь мир снова приобретает краски. — Альберто, — Лука набирает побольше воздуха. Он прыгнул, уже самое страшное позади, не так ли? Сколько дней он решался на это? Так неужели всего лишь слова требуют большей смелости и больше времени? Нет. — Я… Люблю тебя. Кажется. — А я тебя тоже люблю, кажется, — подмигивает Альберто, широко улыбаясь.