女王 Nǚwáng

RUNNING MAN

      С самых ранних лет Ван Ибо мечтает быть крутым парнем. Даже в детском саду, когда всех спрашивали, мол, кем вы, детки, хотите стать, когда вырастете, он никогда не говорил, что танцором, стоматологом, астронавтом и уж тем более директором. Это была прерогатива других детей, а Ван Ибо отвечал — «крутым парнем», потому что это широкое понятие, включающее в себя всякие-разные вещи, а значит, не нужно загоняться в узкие рамки.       К своим двадцати четырём годам он успевает многого добиться. Ибо профессиональный танцор, тренер, объект обожания и подражания для юных ребятишек и восторженных подростков, участник обалденного танцевального коллектива, победитель мотогонок и друг, которому можно довериться. Быть крутым — это его стиль жизни, имидж, стремление и душевное состояние.       А не вот это вот всё.       Самое последнее место в мире, где Ван Ибо вообще себя когда-либо представлял, даже в самых страшных снах, — это травести-клуб «Королева». И где он теперь? Правильно, именно там — сидит в гримёрке перед зеркалом, пялясь на своё разукрашенное тенями и помадой лицо в обрамлении длинных прядей, уложенных волнами и обильно политых лаком с блёстками.       — Последний штрих, — мерзопакостно улыбается ему Сяо Бао, протягивая ещё один элемент сценического костюма. Сидящий сбоку Эй Си хихикает, едва не падая с табуретки.       — Нет, — говорит Ван Ибо, недоверчиво глядя на обруч с белыми перьями и стразами, который ему впихивают в руки. — Ни за что. Я мужик, вообще-то. Крутой парень, а не... Этот, как его? Павлин.       — Успокойся, милый, конечно же, ты крутой парень, — закатывает глаза Сяо Бао. — Был бы павлином, перья пришлось бы вставить в зад... А так ты немножко побудешь райской птичкой. Это недолго, всего несколько минут.       Ван Ибо сглатывает и всё же берёт злосчастный обруч. Это пиздец, но ладно. Он со вздохом надевает аксессуар на блестящие от лака кудри, а парни синхронно склоняют головы набок и критически рассматривают результат.       — Неплохо, — говорит Эй Си. — Только вот агрессии в тебе многовато. Можешь сделать лицо попроще, а? Глазками поморгай, губки надуй.       «Прям щас, блядь», — думает Ван Ибо, но послушно моргает, облизывает накрашенные помадой губы и кривится. Омерзительно.       — Нет! — восклицает Сяо Бао. — Не делай так. Лучше просто… Оставь, как было. Ну что, мальчики, пора на выход?       Ван Ибо поднимается с табуретки, проклиная грёбаные каблуки, чулки в сеточку и впивающееся в промежность трико, и шествует к выходу из гримёрки вслед за остальными.       Проходя по тесному коридору, он удостаивается радостного свиста двух курящих на входе официантов и показывает им средний палец, хмуря брови.       — Помни, милый, — говорит ему ехидный Сяо Бао, — дай больше секса. Чтобы все эти мужики, сидящие в зале, тебя захотели.       У Ван Ибо от этих слов всё поджимается. Буквально всё. Анус втягивается в горло, а сердце колотится в груди так, как никогда не колотилось, даже перед выходом на гоночный трек. Впрочем, когда он выходит на трек, внутри пульсирует адреналин и всякие мужские половые гормоны, твердящие: «Победить-победить-победить». А сейчас?       Как назло, у самого выхода на сцену — огромное зеркало. Ван Ибо очень старается туда не смотреть и даже жмурится, едва не наебнувшись с каблуков, но его разворачивают за плечи и едва не силой вынуждают уставиться на собственное отражение. Ван Ибо очень страшно, поэтому он приоткрывает один глаз.       — Они все устали на работе, — продолжает Сяо Бао, поглаживая его по плечу, — их задолбали тупые начальники и вечно поддакивающие, но ни хрена не делающие подчинённые. Некоторым проели дырку в голове жёны или мужья, свёкры, дети, собака и морская свинка. Эти парни приходят сюда отдохнуть и посмотреть на нас, красивых…       — Угу, — говорит Ван Ибо, пялясь в зеркало на троих мужиков, одетых в облегающие белые трико с узорами, колготки в сеточку (здесь он вздыхает, вспоминая машинку для эпиляции и всю ту нецензурщину, которой покрыл с ног до головы терпеливого Сяо Бао), босоножки на платформе с высоким каблуком (воистину адские кандалы, и только врождённая ловкость и годы танцев позволяют ему в принципе в них передвигаться) и обручи с перьями из жоп неведомых птиц. На его вкус, это всё не красиво, а охуеть как жутко. Но кто там его спрашивает?       — Сделай так, чтобы они все захотели разложить тебя прямо на столе, за которым пьют свои шоты… Или на барной стойке. Или прижать к стенке в туалете.       Ван Ибо в ужасе пытается сглотнуть очередной комок в горле, но тот не поддаётся. Его глаза становятся круглыми, как у совы, а уши полыхают алым.       — Расслабься, а? — небрежно говорит ему Эй Си. — Ты же раз сто на сцену выходил. Чего такой напряжённый? Танец — это метафора секса. Нельзя так сильно напрягаться, когда у тебя секс.       На самом деле Ван Ибо выходил на сцену даже не сто раз, а гораздо, гораздо больше. Но ни разу в перьях и блёстках. Подобное — определённо новый уровень. Творческий вызов, мать его.       — Дай им секс, и всё будет хорошо, — напутствует его Сяо Бао почти ласково. Словно добрый старший братец, а не ироничная сволочь. — Связки ты с одного раза улавливаешь, благодари свою восхитительную память. Расслабься и получай удовольствие.       Ван Ибо грустно смотрит на себя в зеркало: блёстки сверкают, перья раскачиваются — и вспоминает, с чего всё началось.

JERK

      А начинается эта история как раз невинно, и кто бы мог подумать, что всё зайдёт настолько далеко?       Джексон, Исин и Ван Ибо решают отметить выход своей хип-хоп команды в финальную часть танцевального конкурса походом в бар. Они это заслужили. Борьба за места оказывается ещё более ожесточённой, чем они ожидают, и это при том, что среди уличных танцоров их команда — безусловные лидеры и выделяется потрясающей харизмой, ловкостью, гибкостью и раскрепощённостью движений. Пожалуй, по части раскрепощённости они уступают только двум девчачьим коллективам и пафосным парням-вакерам в чулках и с размалёванными физиономиями. Ван Ибо не интересны ни девчонки, ни уж тем более мужики в платьях. Во время их выступлений он прожигает взглядом судей, пытаясь по выражениям их лиц прочитать, нравится ли им такая художественная самодеятельность. Судьи в восторге. Ван Ибо понимает, что кое-чего не понимает. Но их собственная команда в финале, и это прекрасно.       Джексон давно уговаривает их пойти в один из его любимых бильярдных клубов, где можно и выпить, и расслабиться, и при желании сыграть в бильярд, а самое главное — заведение находится в удобном для всех месте. В ретроспективе Ван Ибо думает, что идея была совершенно глупой — идти в такое место поздно вечером, после изматывающего дня и волнительных соревнований, да ещё и с повышенным адреналином в крови. С учётом того, чем всё заканчивается, это определённо худшая идея среди всех, на которые он повёлся в своей жизни.       В просторном помещении играет тихая музыка, пивко пенится в бокале, на заднем плане кий звонко цокает о бильярдные шары, которые, в свою очередь, уютно стучат по бортикам стола. Ван Ибо блаженно улыбается и с чувством выполненного долга устраивает подбородок на сложенных перед собой руках.       — Смотрите, пацаны, какие там девочки! — внезапно говорит Джексон, громко бряцая стаканом о барную стойку и пялясь куда-то в зал. Ван Ибо вздрагивает, крутит головой, но никаких девочек в упор не видит. Только суровый мужской ассортимент посетителей, стучащих кружками и стаканами и щёлкающих киями у бильярдных столов.       — Вон там, — Исин поворачивает его голову за затылок в сторону столика, за которым расположилась живописная троица. Но девочек там всё равно нет, а есть три мужика гламурного вида. Один высокий и худощавый, второй — с крашеными волосами и обнажёнными руками, не скрываемыми кожаной жилеткой, а третий — весь такой ухоженный на вид, что на это просто больно смотреть.       — Фу такими быть, — говорит Джексон, делая глоток пива и потягиваясь. При этом он демонстрирует волосатые подмышки и красиво очерченные мышцы, достойные учебника по анатомии. Это круто.       — Ага, — соглашается Исин, — даже не понять, мужики это или бабы.       — Средний пол, — ржёт Ван Ибо и подмигивает гламурным чудикам, которые таращатся теперь на них во все глаза.       Внезапно чувак в жилетке прищуривается, что-то тихо говорит своим дружкам, встаёт и направляется к прямо к ним. Джексон, Исин и Ван Ибо замирают, вцепившись в свои бокалы. Чего они все испугались? Непонятно. Парень выглядит спортивно, но вряд ли подошёл бы, чтобы устроить потасовку.       К тому же, он примерно на полголовы ниже их всех.       — Привет, ребятки, — говорит парень дружелюбным тоном, за которым, однако, звенит металл. — Мы с вами между прочим знакомы, а вы не подходите даже поздороваться.       — Не-е-ет, — недоверчиво тянет Джексон, рассматривая того с головы до ног.       — Не может быть, — морщится Исин. — Откуда?       — Мы бы вас точно запомнили, — кивает Ван Ибо, невинно хлопая ресницами и гаденько ухмыляясь.       Чувак прищуривается и складывает руки на груди.       — Меня зовут Сяо Бао. А встречались мы на танцевальном конкурсе. Вы, как и мы, вышли в финальную часть.       Джексон, Исин и Ван Ибо переглядываются, а двое дружков Сяо Бао тем временем подходят к ним поближе. Когда худой парень кладёт руку на барную стойку за его спиной, Ван Ибо слегка напрягается. Не то чтобы ему не нравились парни, как раз парни ему нравятся. Но не «такие».       — Я — Эй Си, — представляет чувак. Ван Ибо ёрзает, сдвигается и прислоняется спиной к барной стойке. Эй Си ему сладко улыбается.       — А я — Дыанпхен Чуеачантха, — говорит третий парень, — но все зовут меня Форд, это моё прозвище и сценический псевдоним.       — Ух ты, — искренне восхищается Ван Ибо, — это круто. А я — Ван Ибо.       Если бы он был тайцем, он бы тоже, наверное, хотел какое-то прикольное имя. Возможно, даже Ямаха.       Джексон и Исин также представляются, но, судя по их лицам, явно недоумевают, с чего бы к ним лезла эта троица.       — А! Я вас вспомнил! Это же вы вакеры? На каблуках и в чулках? — восклицает Джексон и прыскает. Точнее, прыскают они все трое, а вот мальчики-уже-не-на-каблуках прищуриваются.       — У вас с этим проблемы? — прохладно интересуется Сяо Бао.       — Неа, — дружно вертят головами Джексон, Исин и Ибо, заливаясь смехом. — Ни капельки.       — В таком случае у нас к вам предложение, — говорит Сяо Бао. — Как насчёт сыграть в бильярд? Вас трое, нас трое. Мы между собой уже много раз играли, а вот с вами сыграть — это неплохой вызов, да, парни?       Эй Си и Форд кивают с искренне заинтересованными лицами. Джексон прищуривается. Исин и Ван Ибо удивлённо переглядываются.       — На интерес, что ли? — спрашивает последний.       — Ну зачем так скучно? На желание, — отвечает Эй Си.       Осторожный Исин корчит сомневающуюся гримаску.       — Как это?       — Играем по три партии, соперника определяем жеребьёвкой, — объясняет Сяо Бао. — По итогам проигравшие выполняют желание победителей.       — Какое именно желание? — подозрительно интересуется Исин. — В разумных хоть пределах?       — Танцевальное, — отвечает Форд, хитро жмурясь.       Вот он, тот самый момент, когда всё летит к чертям. Если отказаться раньше ещё можно было без ущерба для крутости, то теперь, с озвученным танцевальным желанием? Это действительно смахивает на вызов.       — Нам надо посоветоваться, — неуверенно говорит Исин. Джексон кивает. Ван Ибо лишь поднимает брови. О чём тут советоваться? Тут вариант один — играть и выиграть.       — Да пожалуйста, — разводит руками Эй Си, — мы будем за столиком. Если не зассыте — приходите.       Ван Ибо готов идти прямо сейчас. Ещё никто не мог обвинять его в том, что он зассал.       — Погодь, диди, — удерживает его за руку Джексон. — Я знаю, что тебе хочется показать им, что мы тут не слабаки, а ты — самый крутой, но всё же хочется понять, во что мы ввязываемся.       — Что тут думать? — возмущается Ван Ибо. — Они потом будут болтать, что мы зассали!       — Сразу предупреждаю, я в бильярде не очень, — сообщает Исин. — Правила знаю, играл несколько раз, но не скажу, чтобы победил хотя бы в половине игр.       — Ой, да ладно, гэгэ, — машет рукой Ван Ибо. — А они, ты думаешь, очень? Ты глянь на них! Этот Эй Си даже кий не поднимет, у Сяо Бао руки короткие. Разве что Форд, думаю, неплох…       — Они бы не вызывали нас, если бы не умели играть, — разумно замечает Исин. — Сам подумай, Сяо Бао сказал, что они много раз играли друг против друга.       — Да ладно, Исин, — Ибо бросает косой взгляд на группку из троих парней, сидящих за столиком и заедающих пиво жареными снэками. — Это ж то же самое, что играть с девчонками.       Он поворачивается к Джексону.       — А ты что думаешь, гэ?       — Я хорошо играю, — отвечает тот. — Даже в соревнованиях несколько раз участвовал.       — Вот видишь! — радостно восклицает Ван Ибо, хлопая Исина по плечу. — Мы победим и загадаем, чтобы они станцевали номер на каблуках с хэд-спином.       — Извращенец, — содрогается Исин. — А если свои лебединые шейки свернут?       — Тогда будут знать, как бросать вызов крутым парням! — заявляет Ибо, гордо выпячивая грудь вперёд. Краем глаза он замечает, что вакеры за ними внимательно наблюдают.       Исин продолжает морщить лоб и поглядывать на Джексона. Тот вздыхает.       — Диди, а ты сам-то хоть хорошо играешь?       — А то! — возмущается Ибо. Он всё делает хорошо. Всё-всё. — У меня батя — любитель этого дела, меня в десять лет научил. Я тыщу раз играл.       Ван Ибо слегка преувеличивает, но это мелочи. Ну и что, если толком у отца в бильярд он так ни разу не выиграл. Подумаешь. Зато он регулярно побеждал в пинг-понг, а это почти одно и то же. Да и вообще, он — спортивный парень, победитель в любом соревновании.       — И всё же меня терзают сомнения, — говорит Исин. — Но раз уж вы так в себе уверены…       Джексону, как и Ван Ибо, тоже явно не нравится мысль о том, что жеманные парни решат, будто бы они слабаки. Поэтому они встают и направляются к столику, где их встречают подозрительно снисходительными улыбками.       — Ну что? — спрашивает Сяо Бао, лениво барабаня пальцами по пустому бокалу от пива. — Есть яйца или как?       — Одно условие, — говорит хитромудрый Джексон. — Желание пишем сразу, чтобы потом не соскочить и не придумать какое-то новое извращение.       — Не вопрос.       Джексон пишет на листочке бумаги предложенное Ибо желание, чтобы парни-вакеры исполнили танец, включающий хэд-спин и каблуки в одном номере. Ван Ибо не может перестать хихикать. Эй Си и Форд смотрят на него, как на идиота, а Сяо Бао довольно ухмыляется, что-то корябая на другом клочке бумаги.       — Делимся на пары, — говорит он. — Играем по три партии.       Они берут три зубочистки, две из которых обламывают на половину и на четверть соответственно, а потом по очереди вытаскивают по одной. В итоге Джексону предстоит сыграть против Форда, Исину — против Эй Си, а Ван Ибо, разумеется, достался коварный Сяо Бао, который, между прочим, мог бы и предупредить о том, что он, оказывается, то ли мастер спорта по бильярду, то ли кандидат.       В просторном помещении расположено пять столов для бильярда, и долго ждать своей очереди не приходится.       Ибо позорно проигрывает первую партию минут за семь, даже не успев осознать произошедшее. Он недоумённо моргает, кроша пальцами кусочек мела вместо того, чтобы натереть кий.       — Не огорчайся, милый, — говорит ему Сяо Бао. — У тебя есть ещё две попытки.       Вторая партия затягивается минут на двадцать, потому что Ибо включает себя всего и выкладывается так, что в какой-то момент оказывается почти верхом на столе, чтобы достать особо неудачно откатившийся шар. Удлинители он не использует из принципа. Это для слабаков.       Ему удаётся выиграть, но, вытирая рукавом вспотевший лоб, он видит расстроенного Исина, который пожимает плечами и прикладывается к поллитровой кружке пива.       — Я уже проиграл, — говорит тот. — Надеюсь, они не заставят нас танцевать стриптиз.       Ван Ибо на секунду задумывается, а затем трясёт головой.       — Это не так уж и страшно.       Подумаешь, снять с себя одежду под музыку. Джексон всё ещё продолжает своё сражение и, судя по горделиво-удовлетворённой физиономии, дела у него идут неплохо.       — Продолжим? — интересуется у Ибо его соперник. — У тебя всё лицо в меле.       Ван Ибо трёт лицо рукой, но, похоже, лишь усугубляет ситуацию, поскольку мел попадает на губы и в рот.       — Ага, решающая партия.       И вот теперь он понимает, что Сяо Бао просто слил ему вторую игру чисто по приколу, потому что в третьей ему хватает пяти минут, чтобы красиво закрутить в лузу чёрный шар вслед за всеми остальными.       Ибо ошарашенно переводит глаза с соперника на стол, а кий выскальзывает из его ослабевших рук.       — Хорошо играешь, значит? — говорит ему Джексон, уперев руки в бока. — А теперь, чувствую, нам всем жопа.       — А ты выиграл, гэ? — жалким голосом спрашивает Ван Ибо, переминаясь в ноги на ногу.       — Я — да. Исин сразу предупреждал, что плохо играет, но ты!       Шмыгнув носом, Ван Ибо отходит от бильярдного стола, который сразу же занимают другие желающие сыграть.       Сяо Бао достаёт из кармана бумажку, с демонстративным пафосом её разворачивает и провозглашает:       — «Один из проигравших, согласно жребию, должен танцевать на пятничных шоу в травести-клубе «Королева» в течение восьми недель».       — Что? — одновременно спрашивают Джексон, Исин и Ван Ибо.       Эй Си выхватывает бумажку из рук своего друга, откашливается и громко зачитывает:       — «Один из проигравших, согласно жребию, должен…»       — Нет, это мы как раз поняли, — говорит Джексон, нервно потирая руки.       — А что такое «травести»? — шёпотом спрашивает Ибо у Исина.       — Ты вообще в универ ходил? Это такое амплуа в искусстве, когда ты одеваешься в женские шмотки, красишься и прикидываешься девушкой.       Ван Ибо нервно вздрагивает и обиженно говорит:       — А почему сразу я? У них там написано «согласно жребию».       — Фигура речи.       Джексон и Сяо Бао в это время сверлят друг друга взглядом.       — У нас было пари, — осторожно говорит последний. — Вы согласились с условиями. Давайте же, мужественные парни, докажите наличие у себя яиц. Член показывать не прошу, так и быть, верю на слово.       — Ладно, — скрипит зубами Джексон.       — Кто вытянет короткую зубочистку, тот и в деле, — сообщает Эй Си, демонстрируя три острых деревянных кончика зубочисток, прячущихся за его пальцами.       Остальные вакеры стоят рядом и довольно ухмыляются в ожидании, пока Джексон, Исин и Ван Ибо выясняют, кому из них страдать и мучиться целых два месяца. Ибо почему-то уверен, что ему точно повезёт. «Бедный Исин, — думает он, — и не хотел ведь играть, предупреждал, что это плохая идея. А теперь будет отдуваться».       Исин глубоко вдыхает, протягивает руку и вытаскивает зубочистку. Целую. Он выдыхает с таким облегчением, словно снял тесную и неудобную обувь, в которой был вынужден танцевать несколько часов на неровном полу.       — Смелым везёт, — комментирует Форд, а Сяо Бао почему-то подмигивает Ибо. Что бы это значило?       — Ты или я? — спрашивает Джексон. Он подозрительно бледный на вид, как будто его вот-вот стошнит. «А ведь гэгэ выиграл все свои партии, — с сочувствием думает Ибо, — но теперь ему придётся по пятницам одеваться в женские шмотки и танцевать в каком-то гадюшнике всем на смех целых два месяца…»       — Давай вместе, гэгэ, — милостиво предлагает Ван Ибо. Ведь он — самый лучший и понимающий друг на свете. — Ты какую хочешь вытащить: левую или правую?       — А ты? — Джексон склоняет голову и смотрит на него со спокойной обречённостью в глазах.       — Ну, вот эту, — Ибо указывает на правую зубочистку. Джексон тут же очень быстро вытаскивает левую — и она целая.       Не может быть. Ван Ибо непроизвольно открывает рот и неуверенно тянет за оставшуюся зубочистку, от которой, разумеется, осталась половинка.       — Блядь…       — О, нам повезло, ребятки! — радуется Сяо Бао. — Я надеялся, что это будешь именно ты!       — Почему вдруг? — расстроенно спрашивает Ван Ибо. Он ещё не вполне осознал произошедшее и не понимает, чем это ему грозит.       — Ты самый свеженький и самый наглый, — отвечает ему Эй Си, хитро сверкая глазками. — И ноги у тебя красивые, ровные. Так и вижу их в чулочках и босоножках на платформе… Да, ты нам определённо подходишь.       — Я не подхожу, — заявляет Ван Ибо со всей уверенностью. — Я вроде как мужик... Ну, в смысле, мужественный мужик, а не... Ну, в смысле, крутой парень, а не... — он крутит пальцами в воздухе, пытаясь не оскорбить собеседников, которые слушают его с приподнятыми вверх бровями. Джексон сидит, уткнувшись лицом в локоть, его уши ярко красного цвета. У Исина тоже загадочное лицо, как будто он хочет привести его к осмысленному выражению, но раз за разом терпит неудачу. И каждый такой раз его губы и нос дрожат.       — Милый, — говорит Сяо Бао, сочувствующе похлопывая Ибо по руке. — Мы только что уделали в бильярд вашу мужественную компанию. У нас было пари. Вы проиграли, неужели ты отказываешься выполнять условия? Разве это по-мужски? Или тебе слабо? Кий не дорос?       — Всё у меня доросло, — бурчит Ибо, едва не давясь горькими слезами. Вот это он попал!       — Не расстраивайся, милый, — продолжает ворковать тот. — Заплаканные глаза никому не идут, ещё и нос распухнет. Жизнь не закончилась, а, можно сказать, только началась. Вдруг тебе понравится?       «Ни за что, блядь», — думает Ван Ибо, жадно присасываясь к кружке с пивом.       — Восемь пятниц, усёк? — говорит Эй Си. — Вместо Форда. Он тут после конкурса жениться собрался, потом медовый месяц, то да сё. Нужна замена. А ты более чем идеальный кандидат. Мы тебя ещё на соревнованиях заметили.       Мужики на каблуках заметили его на соревнованиях. Этому положено радоваться или ужасаться? Плечи Джексона подозрительно дрожат. Исин похлопывает его по плечу, но тот всё-таки не выдерживает.       — Прости, диди, — говорит он, поднимая голову и вытирая текущие из глаз слёзы. — Я должен тебе посочувствовать, но я не могу… Ха-ха-ха.       Все за столом, кроме Ван Ибо, смеются и чему-то радуются.       — Перед первым выходом — две тренировки, понял? — деловым тоном сообщает ему Эй Си. — Ты талантливый, тебе хватит. Во вторник и в четверг. В пятницу приехать нужно за два часа до выступления, чтобы мы привели тебя в порядок.       — Это как? — с подозрением спрашивает Ван Ибо.       — Ну, я могу сказать с первого взгляда, — говорит Сяо Бао, рассматривая его лицо со всех сторон, — что форму бровей надо подправить, остальное — дело правильно наложенного макияжа. Кроме того, нужно сделать маникюр и эпиляцию. Знакомая процедура?       — Неа, — честно признаётся Ван Ибо. — Зачем? У меня и так волос на теле мало.       — Не настолько мало, как надо. Ну ничего, познакомишься с машинкой для эпиляции. В первый раз будет неприятно, но ты выживешь. Очень удобно, кстати, что вы с Фордом почти одного роста и комплекции, костюмы хорошо сядут. Обувь, думаю, тоже.       Остаток вечера проходит просто отстойно, потому что Джексон ржёт, Исин сочувствующе шевелит бровями, вакеры обсуждают все те ужасные вещи, которые они сделают с Ван Ибо, а он сам в предчувствии позора напивается в хламину.

PUNCH IT

      Станцевать первый номер оказывается не так уж морально-психологически сложно, как боялся Ван Ибо. Все свои мысли он сосредоточивает на повторении фразы «Не наебнуться» и идеально справляется с темпом, ритмом и динамикой танца, пялясь куда-то в пустоту, на инстинктивном уровне синхронизируясь с движениями своих нынешних коллег. Но напряжение чувствуется, и Ван Ибо сам знает — это отражается на выражении лица и пластике. Тут слегка отмороженный образ «Да я вас всех на хую вертел» не включишь. Тут другое нужно. С технической точки зрения он стопроцентно вытягивает, но что насчёт ауры?       Судя по неодобрительно поджатым губам Эй Си — всё плохо.       — Улыбайся, — говорит тот уголком рта, когда они танцуют общую связку, стоя практически лицом друг к другу.       Ибо улыбается и в какой-то момент решает сфокусироваться на каком-нибудь клиенте, чтобы хотя бы оценить реакцию публики. Не то чтобы он гнался за славой, будучи одет в чулки и перья.       Мельком глянув на лица присутствующих, он едва не закатывает глаза от написанного на них похотливого восторга, но во время танца закатывание глаз чревато потерей координации. Внезапно его взгляд цепляется за мужика, сидящего у барной стойки и пялящегося на Ван Ибо, не моргая. Он очень красив. Вот прям очень-очень, как в кино. Ибо бы не прочь, чтобы такой кадр к нему подкатил, но не прямо сейчас. В его сознании резко вспыхивает фантазия, как этот мужик, в данный момент подносящий к губам какой-то неестественно оранжевый коктейль, приходит поболеть за него на хип-хоп баттлах… Нет, что-то не клеится. Такие люди на подобные мероприятия не ходят. Ван Ибо взмахивает руками и делает несколько волн всем телом, стоя почти вплотную к Сяо Бао, но не потому, что ему это нравится, а потому что танец. Он выполняет условие пари. Это долг. Клиенты в зале свистят и аплодируют. Ван Ибо кажется, что его челюсть сейчас треснет от усилий по воссозданию улыбки. Надо думать о хорошем. Следующая короткая фантазия включает красивого мужика, шампанское и кубок по мотогонкам, но тут музыка заканчивается.       Да, технически это было проще простого.       — Ты их соблазнял или пытался напугать до усрачки своей жуткой ухмылкой? — тихо спрашивает Сяо Бао, кланяясь и посылая в публику воздушные поцелуи. — Иди выпей что-нибудь маленькое и расслабься хоть чуть-чуть.       — Я просто на физическом уровне так не могу расслабиться, — шипит Ибо, — когда вот так одет!       Он гордо отворачивается и дефилирует со сцены с задранным носом, но поскольку ступеньки крутые, это играет с ним плохую шутку. Только молниеносная реакция спасает Ван Ибо от близкого знакомства с ковровым покрытием на глазах у всех этих людей. После такого проёба можно было бы даже не вставать, просто умереть от стыда лёжа. В перьях и блёстках. Сотрудники похоронного бюро неделю бы ржали.       Однако Ван Ибо всё же умудряется спуститься со сцены в бар и — лишь с большим трудом — привести черты лица в нормальное расслабленное состояние. У него такое чувство, будто неестественная улыбочка прилипла к губам навсегда. Ибо на всякий случай их облизывает и морщится от мерзкого вкуса помады.       Оглянувшись по сторонам, он замечает несколько поплывших взглядов в свою сторону и надевает самое холодное и неприступное выражение лица, которое только может изобразить. Затем Ван Ибо ковыляет — иного слова и не придумаешь — к барной стойке, увязая каблуками в ковровом покрытии. Какому идиоту в голову пришло положить ковёр в баре? Ах, ну да. Это же клуб «Королева», не иначе как местный дизайнер планировал дворцовый интерьер.       Ван Ибо карабкается на высокий стул, складывает руки на барной стойке и опускает на них голову. Ну наконец-то, можно выдохнуть. Лакированные волосы царапают депилированную кожу на запястьях.       — Почему такой цыплёночек скучает? — внезапно раздаётся бархатный голос буквально у него за спиной. Ван Ибо вздрагивает и оборачивается, встретившись глазами с тем красавчиком, который гипнотизировал его жарким взглядом во время выступления. — Я тебя тут раньше не видел, выделяешься на общем фоне. Хотя не могу сказать точно, в хорошем смысле или в плохом.       Бля, серьёзно? С ним флиртуют? Ибо недоверчиво измеряет мужика взглядом. Мужик ему сладко улыбается. Этого ещё не хватало.       — Отвали, дядя, я не в настроении. Налейте мне, пожалуйста... пивка, — просит он бармена. — Для рывка. Только безалкогольного, я за рулём.       — И куда это мы так рвёмся? — снова лезет мужик, как будто по-китайски не понимает.       Он делает знак бармену, что заплатит за напиток Ибо. Но тот весь уже трясётся от злости. Почему этот красавчик нарисовался в самый неподходящий момент?       Вот если бы он пришёл на их выступления по хип-хопу... Или на мотогонки... Ван Ибо был бы счастлив, если бы этот тип у всех на виду пускал на него слюни и размахивал помпонами. Но здесь? Куда? Здесь сам Ван Ибо — как один пушистый помпон. С блёстками.       — От всяких долбоёбов подальше, — мрачно говорит Ван Ибо, пересаживаясь на соседний стул.       — Почему ты такой неприветливый, а? — не отъёбывается мужик, постукивая по барной стойке идеальным маникюром. Впрочем, у Ван Ибо маникюр нынче тоже само загляденье. С блёстками. Ибо скрипит зубами.       — Ты мне не нравишься, дядя, что тут непонятного?       — А должен! — холодно говорит мужик. — Ты тут на работе, между прочим. Нечего хвостом крутить. Откуда ты вообще взялся?       Ван Ибо открывает рот, но что тут скажешь? Признаться в проигрыше и дурной удаче этому холёному красавчику? Он закрывает рот и отворачивается. Бармен ставит перед ним бокал пива, но пить уже расхотелось. И жить, в принципе, тоже. Ван Ибо со вздохом отодвигает пиво от себя и встаёт.       — Какие мы переборчивые, — не унимается мужик. Он стоит, сложив руки на груди, и, прищурившись, рассматривает Ибо с головы до ног. — Такая картинка на вид, и такая ледышка по ощущениям.       Он протягивает руку и щипает Ибо за щёку.       — А нет, тёпленькая.       Ибо явно не контролирует себя, поскольку секунду спустя приходит в чувства, а его ладонь уже горит, как и отпечаток этой самой ладони на побледневшей от бешенства физиономии его приставучего собеседника.       — Сучка фригидная, — злобно говорит тот, потирая щёку, — даром что мордашка смазливая, а больше ничего особенного в тебе нет.       — Почему это сразу «даром»? — вскидывается Ван Ибо, встряхивая рукой. — Может, я себе цену знаю!       — Скорее, сложить не можешь! Да кто к тебе вообще второй раз подойдёт, к такому отмороженному?       Ну всё. Ибо чувствует, как у него руки начинают дрожать от ярости.       — Да любой! Вот ткни пальцем!       Парень тяжело дышит, стряхивая с пиджака невидимые пылинки.       — В тебя тыкать даже палец не встанет, — шипит он, разворачивается и уходит, теряясь между столиков и декоративных ширм.       Ван Ибо смотрит ему вслед, сгорая от стыда, злости и обиды одновременно. Он машинально протягивает руку и отпивает несколько глотков холодного пива. Бармен поглядывает на него, как на психа. Ибо нервно хихикает. Дурдом, честное слово.       Краем глаза он замечает приближающихся коллег. Ну, сейчас начнётся.       — Ты что наделал? — громко шепчет ему Сяо Бао. На сцене в данный момент стоит певец ртом в женском платье и завывает что-то тоскливое и европейское. — Это же племянник директора! Теперь нас всех уволят!       — Этот мудак меня клеил! — восклицает Ван Ибо, оступаясь на каблуках и едва не падая на пол. Грёбаные ковры! — Почему я станцевал всего один танец, а каждый похотливый козёл здесь считает, что может меня хватать за всякое?       — Потому что у тебя работа такая! — хмуро говорит ему Эй Си, хватает недопитое пиво со стойки бара и тоже делает несколько глотков. — М-м, ничего так, — одобрительно говорит он.       — Девочки, вам не пора? — интересуется бармен, стреляя глазами по сторонам.       — Идём, — говорит Сяо Бао, хватая Ибо за руку. — Милый, ты идиот. Надо же было доёбываться до Сяо Чжаня! Вот что теперь делать? Только извиняться, если не хотим потерять эту жирную подработку. А у Форда, между прочим, свадьба скоро! Знаешь, сколько расходов предстоит? Одно платье невесты стоит как половина твоего мотоцикла.       — Форд наденет платье? — машинально спрашивает Ибо. Странный вопрос. Чувак танцует на каблуках женские танцы. Почему бы ему не надеть платье на собственную свадьбу?       — Невеста Форда наденет.       — Какая ещё невеста? — изумляется Ван Ибо, выдыхая с облегчением, поскольку они уже в коридоре, а там на полу — плитка. Мраморная, само собой. Как в Доме Народного Собрания. Их каблуки бодренько по ней стучат.       — Обыкновенная. А ты думал, что он гей? — ехидно спрашивает Эй Си. — Он натурал, между прочим. И да, так бывает. Редко, но всё-таки.       — Угу, а похож на гея, — бубнит Ибо.       — Ну и что? А ты не похож на гея, но ты гей, правильно? Я, кстати, тоже. Но не волнуйся, приставать не буду — ты не в моём вкусе.       — А ты не в моём, — отрезает Ван Ибо, резко к нему оборачиваясь.       Несколько секунд они сверлят друг друга сердитыми взглядами, уперев руки в бока.       — Эй, петушки мои, — радостно восклицает Сяо Бао. — Брейк! В смысле — отставить ругаться. Этот мир создан для любви. А у нас тут следующий номер, кстати, если вы ещё не забыли. В костюме из змеиной кожи. Искусственной, конечно же, ни одна змейка не пострадала.       О, слава компартии, думает Ибо. Кожа — это хорошо, кожа — это почти круто по сравнению с блёстками. Да и танец, насколько он помнит, довольно живенький и быстрый. В одном месте там даже нужно отжаться от пола. У Ван Ибо это хорошо получается, кость лёгкая, а мышцы крепкие. Он упорно старается не думать о том, что прочие движения на полу включают разведение поднятых вверх ног и по-настоящему змеиный вейвинг.       И он уж точно не ожидает, что новый сценический костюм состоит из коротких шорт, сапог-ботфортов и некой конструкции для торса, подозрительно напоминающей лифчик. У Ван Ибо очередная паника.       — Вы издеваетесь? — хрипит он. — Я это не надену! Это наряд дешёвой проститутки!       — Милый, — говорит ему Сяо Бао, — один такой костюм стоит тысячу юаней. Поэтому слово «дешёвый» тут неуместно.       — А что будет на голове? — смиренно интересуется Ван Ибо, пытаясь застегнуть дурацкий лифчик. Поскольку он не по девушкам, никакого опыта обращения с этим адским аксессуаром у него нет и быть не может. Теперь он даже немножко об этом жалеет. Эй Си подходит сзади и ловко справляется с крючками на спине. Ван Ибо пытается дышать — лифчик, видимо, против дыхательных процессов в организме в принципе.       — Обруч, а что же ещё? — отвечает Сяо Бао, как будто Ибо задаёт тупой вопрос. — На этот раз скромненько и со вкусом.       Он достаёт из коробки с головными уборами три чёрных обруча, на каждом из которых — искусственная голова змеи с зелёными глазками-самоцветами. После перьев это действительно выглядит почти приемлемо. Почти.       Ван Ибо нахлобучивает обруч на голову, Эй Си со вздохом тянется его поправить. Обруч впивается в голову и давит на мозг. Или это пиво давит на голодный желудок? Ван Ибо встаёт и подходит к зеркалу.       — Ужасно, — говорит он, качая головой. Его тошнит от собственного вида. В зеркале он видит, как парни быстро переглядываются и вновь таращатся на него. Ван Ибо делает несколько движений из танца, просто чтобы посмотреть, как оно со стороны. Приседания, которые в спортивных штанах и кроссовках выглядели довольно атлетично, в шортах и ботфортах выглядят просто…       — … по-блядски, — вздыхает Ибо, с ужасом размышляя о перспективе вновь выйти на сцену, на глаза похотливых старых пердунов и одного красавчика, который назвал его фригидной сучкой. Даже не кобелём, вот, что особенно обидно.       — Рисуем стрелки, — говорит Сяо Бао. — Эй, милый, выше нос. Не огорчайся. Да, шорты короткие, но это же не трико. К тому же, следующий номер мы исполняем в юбках, помнишь? Кан-кан в стиле вог.       Ван Ибо, к сожалению, помнит. Он снова усаживается на стул и позволяет Эй Си превращать своё лицо в чистое непотребство. Когда тот заканчивает, Ибо зажмуривается и пытается не увидеть себя случайно в зеркало. Хватит того, что его увидят другие.       Но тут его глаза непроизвольно распахиваются и выхватывают в зеркальном отражении настенные часы. Одиннадцать вечера! Чёрт, Исин и Джексон уже должны были прийти к этому времени, чтобы морально его поддержать. И где они были, когда до Ибо доёбывался мерзкий племянник владельца клуба? Кстати, о нём.       — Бао-гэ, а этот Сяо Чжань вам теперь неприятности устроит, да? — спрашивает он, поворачиваясь к Сяо Бао.       — Даже не знаю, милый. Может быть и нет, он — нормальный парень, — отвечает тот, крася губы помадой серовато-болотного цвета. Ибо подозревает, что и его губы тоже выглядят как у полуразложившегося трупа. — Не представляю, как можно было его так выбесить. У тебя, похоже, талант. И убери руки от глаз, стрелки размажешь. Лицо тереть тоже не вздумай.       У Ван Ибо моментально начинает чесаться лицо и всё тело вместе с ним.       В дверь стучит один из парней-хостес, потому что, разумеется, в этом месте девушек нет вообще.       — Ваш выход через две песни.       — Я этого не переживу, — шепчет Ван Ибо, стискивая руки, чтобы не потереть глаза, которые, как назло, невыносимо хочется потереть. Он переминается с ноги на ногу и заламывает брови.       — Может, успокоительного? — интересуется Сяо Бао. — Невеста Форда во время ПМС постоянно его пьёт, даже у нас тут где-то флакончик завалялся.       — У меня нет ПМС! — рычит Ван Ибо. — Я просто… Блядь!       Сяо Бао и Эй Си понимающе качают головами.       — Не расстраивайся, милый, — говорит Эй Си, снова поправляя обруч на голове Ибо. — Это всего лишь два месяца.       — Шире смотри на вещи, шире размахивай руками и шире расставляй ноги, — рекомендует ему Сяо Бао.       — Куда уж ещё шире, — ворчит Ван Ибо, но послушно шагает на сцену. Как ни крути, танец — это всегда танец, а он привык всё делать нормально, как следует. Раз уж жестокая судьба послала ему испытание на прочность, Ибо его пройдёт. Мужественно. Ну и что, если он одет в лифчик и накрашен, как проститутка? Это сценический образ и всё. А под этой шелухой он по-прежнему крутой парень.       Все утешительные мысли едва не идут прахом, когда он выходит на сцену и видит за ближайшим столиком… Разумеется, злосчастного племянника владельца клуба, чья щека уже пришла в норму или хотя бы больше не полыхает красным, в компании ещё парочки таких же ухоженных молодых мужчин с идеальным маникюром и в ботинках предположительно из настоящей змеиной кожи. Они лениво покачивают ногами, а Сяо Чжань и вовсе выложил свои на стол, а ручки сплёл на животе.       Увидев Ван Ибо, тот слегка напрягается, а черты его красивого лица становятся резкими, словно он размышляет, не врезать ли своему обидчику по морде в ответ. Ван Ибо прищуривается и одаривает его наглой ухмылкой.       — Сбавь накал, милый, — шепчет ему Сяо Бао. — А то мы тут все поджаримся.       Ха, Ван Ибо ещё даже не разгорячился по-настоящему. Сейчас он этому мудаку покажет. Отодвинув в сторону слегка обалдевшего от его наглости Эй Си, Ибо выходит в центр и начинает двигаться, делая все те зазывающе-развратные движения бёдрами и руками, которые ещё недавно были ему ненавистны. Парни вынуждены принять условия и смириться, видимо, доверив ситуацию Ибо, который и в самом деле хороший танцор. Если он желает поразить воображение Сяо Чжаня, то почему они должны ему мешать? Им же лучше, если тот не нажалуется дядюшке.       Ибо двигается то резко, то текуче, выгибаясь и игриво поднося руки к лицу. Лицо! О, на лице у него явно не вполне подходящее выражение, поскольку мужики за столом Сяо Чжаня словно подобрались и смотрят на него не с тем желанием, которого он добивается, а с чётким намерением ударить примерно в челюсть или в печень, это уж как получится. Ван Ибо пытается расслабить лицо, но у него не выходит. Злобный оскал так и прилип к намазанным болотной помадой губам.       Сяо Чжань, если судить по его довольному виду, просто упивается позором Ибо. В его глазах — презрение и скепсис. Вот ведь мудак! Ван Ибо не теряет концентрацию, он мог бы исполнить этот танец с закрытыми глазами, но от злости дыхание перехватывает гораздо сильнее, чем обычно случается при интенсивной нагрузке. Наконец, музыка заканчивается, и под задумчиво-неуверенные аплодисменты парни покидают сцену.       — Что это было, Ибо? — восклицает Эй Си. — Ты решил окончательно разогнать всех клиентов и похерить наши карьеры?       — Разве это карьера? — убитым голосом бубнит Ван Ибо, снимая дурацкие сапоги и надевая резиновые шлёпанцы.       — Для тебя, возможно, и нет, — шипит Сяо Бао. — А вот для нас — да! Может, нам это нравится! Возьми себя в руки! Вы проиграли пари, ты обязан выполнить условия! Ты вообще мужик или всё-таки не определился?       О, чёрт. Это не тот вопрос, который нужно задавать Ван Ибо в данный момент. И как ему так повезло сразу же сцепиться с племянником владельца клуба?       Он глубоко вдыхает, выдыхает и говорит:       — Я справлюсь. Где эти юбки?       С математикой у Ван Ибо всё нормально. Всего восемь пятниц и он будет свободен, как птица. Эй Си и Сяо Бао явно не впечатлены его решительностью, но последний открывает гардеробную и выносит оттуда… Ну да, розовые юбки в горошек. Ибо старается не закатить глаза и не залиться истерическим хохотом, хотя ему хочется сделать и то, и другое. Он протягивает руку и берёт вешалку с юбкой. Подумаешь. Он уже был одет в перья, в лифчик из искусственной змеиной кожи, почему бы не надеть и юбку в конце концов? Похоже, ему уже почти всё равно. Он на секунду закрывает глаза и вспоминает презрительный взгляд Сяо Чжаня и его слова: «В тебя тыкать даже палец не встанет». Это было обидно.       На Ван Ибо, между прочим, у многих вставало. Когда он ехал на мотоцикле в кожаной куртке и эффектно притормаживал, описывая широкий круг, некоторые парни смотрели на него мутными глазами. Не такие, конечно, красивые парни, как этот Сяо Чжань, но тоже ничего. Да и на танцевальных конкурсах он часто ловил на себе восхищённые взгляды, особенно когда совершал свой коронный номер «трахни пол»… А тут, казалось бы, самое место и время вызывать страсть и вожделение, но у большинства присутствующих, похоже, возникает желание ему хорошенько врезать.       Он кладёт юбку на стул и встаёт.       — Я в туалет.       — Только побыстрее, милый, — напутствует его Сяо Бао. — Ещё марафет нужно навести. Сюда полагается другой макияж, чуть нежнее. Давай, иди уже, не стой столбом. Вернёшься — я тебя накрашу.       Эй Си морщится, стягивая с ног ботфорты.       — Только мы тебя просим: не влипай ни в какое дерьмо снова. Не груби посетителям. Просто поссы и возвращайся. А то и правда, может, тебе моча в голову бьёт и превращает в неадеквата?       Ван Ибо старается пропустить его слова мимо ушей и торопливо выходит из гримёрки. В коридоре он на секунду прислоняется спиной к стене, пытаясь совладать с желудком, который слишком бурно реагирует на запахи из находящейся неподалёку кухни, затем встряхивается и направляется в туалет для персонала.       Где, само собой, встречает вездесущего Сяо Чжаня, который тщательно моет руки над раковиной. Что он вообще здесь делает? Первой мыслью Ибо было съебаться к чертям отсюда, но он берёт себя в руки и смело переступает порог. Сяо Чжань видит его в зеркальном отражении и резко оборачивается, поднимая брови. Да уж, они определённо не на равных условиях. Без каблуков Ван Ибо чувствует себя маленьким и подавляемым, поскольку теперь Сяо Чжань возвышается над ним сантиметра на три как минимум. Дурацкие резиновые тапки кажутся слишком яркими в приглушённых тонах интерьера. На лице Ван Ибо — размазанная помада и блёстки, которые с волос каким-то образом перекочевали даже на подбородок и шею. А ещё он всё в том же лифчике из змеиной кожи, что отнюдь не прибавляет уверенности в себе. Но Ван Ибо расправляет плечи и пытается исправить ситуацию.       — Я… — говорит он и на секунду теряется от того, как странно и нелепо звучит тут его голос, — хотел бы извиниться. Я вёл себя грубо.       Сяо Чжань небрежно вытирает руки одноразовым полотенцем и ловко забрасывает его в урну. Затем он плавно делает шаг вперёд и практически нависает над Ван Ибо, пренебрежительно его рассматривая, словно он не человек, а какое-то занимательное, но не особо приятное насекомое.       — Откуда ты вообще взялся и что случилось с тем милым мальчиком, который танцевал тут по пятницам?       — Он жениться собрался, — брякает Ибо, не подумав. Судя по удивлённо приподнятым бровям Сяо Чжаня, того тоже удивило подобное развитие ситуации.       — Ты имеешь в виду, выйти замуж? Разве в Китае легализовали однополые браки? Я в последнее время не слежу за новостями.       — Неа, — отвечает Ван Ибо, не зная, куда деть руки. — Он натурал и женится на девушке.       — А ты? — спрашивает Сяо Чжань, сверля его взглядом.       — Я не женат, — честно отвечает Ван Ибо. — И пока не собираюсь.       — А я тебе и не делаю предложение, — насмешливо говорит тот и выходит из туалета, громко хлопнув дверью.       «Вот уёбок, — думает Ибо. — Не нужно было перед ним извиняться. Но может хоть парней не уволят?»       Когда он возвращается из туалета, Сяо Бао и Эй Си уже надели свои юбки, и вовсю поправляют чулки.       — Ну и? Чего стоим, кого ждём? Одевайся, — говорит ему Сяо Бао. — Сейчас отстреляешься и можешь ехать домой. А можешь в баре посидеть, подцепить себе кого-нибудь для души.       Для души Ван Ибо обычно цепляет парней не в травести-клубе и не одетый в юбку, а просто покрасовавшись на мотоцикле в кожаной куртке. К тому же, за ним должны зайти Исин и Джексон, они обещали. С другой стороны, Ибо рад, что парни не видели его позора в перьях и фальшивой змеиной коже.       В юбке неудобно не только танцевать, но и ходить. Она постоянно путается между ног и вообще бесит. Ван Ибо снова осознаёт, что улыбка на его лице вовсе не соблазнительно-игривая, а зловеще-угрожающая, но ничего не может с собой поделать. Даже явившиеся наконец-то друзья не помогают, радостно свистя, аплодируя и вопя «Королева!» Мудацкий Сяо Чжань, судя по гнусной ухмылке, получает от этого море удовольствия.       — Такими темпами ты на стоматолога разоришься, милый, — говорит ему Сяо Бао, когда танец заканчивается. — Нельзя так скрипеть зубами, мне кажется, все ближайшие столики слышали.       Ван Ибо лишь хмурится и проходит мимо него. Исин и Джексон восторженно размахивают купюрами, копируя других посетителей, но Ван Ибо не настроен продолжать этот цирк. Он подхватывает свои юбки и мчится переодеваться. Всё. Это закончилось. Торопливо срывая с себя одежду, он думает только об одном — напиться и забыть всё случившееся, как страшный сон. Весь этот грёбаный вечер от первой и до последней минуты. А затем он вспоминает про свой байк возле клуба, ловит в зеркале размалёванную физиономию и разочарованно стонет. Даже выпить нормально не получится!       — Тебе уже хорошо? — заботливо интересуется Эй Си, заходя в комнату и ловко пересчитывая купюры, которых ему насовали за поясок.       — Лучше всех, — признаётся Ван Ибо и осознаёт, что ему и правда немного полегчало. Всё закончилось. С этого момента он свободен целую неделю, а неделя — это семь дней и охрениллион часов. — Ну, я пошёл.       Эй Си пожимает плечами.       — Пока! Встретимся на репетиции в среду.       Ибо выбегает из гримёрки, поправляя на плече рюкзак, и устремляется в зал, где посетителей развлекает джазовый саксофонист, одетый в платье горничной. Исин и Джексон, судя по всему, за время его отсутствия успели высосать по паре кружек пива.       — Наша королева наконец-то пожаловала, — говорит Исин и тянется ущипнуть Ван Ибо за щёку. Не успевает тот отпрянуть, как Исин сам испуганно отдёргивает руку. — Фу, ты весь блестишь. Я так не хочу.       — Не обижай нашего диди, он ведь старался, — укоряет его Джексон, но сам отодвигается подальше. — В какой-то момент я подумал, — обращается он к Ибо, — что ты спрыгнешь со сцены, достанешь меч и ка-а-ак пойдёшь рубить всех налево и направо. Как настоящая королева-воительница, гордая и неприступная. Это был не канкан, а какой-то… боевой гопак.       — Это что ещё за хрень такая? — возмущается Ван Ибо, хватая его кружку, в которой на самом дне есть пара глотков пива. Садиться за руль после такого стресса, голодным и поддатым — это плохая идея. Но уже поздно, самая плохая идея пришла ему в голову, когда он согласился играть в бильярд против вакеров. После этого все идеи кажутся не такими уж дурацкими.       — Ты же учил теорию и историю танца в универе, — говорит ему Исин.       — Так это было на первом курсе, — уныло тянет Ван Ибо с тоской пялясь на ассортимент бутылок за спиной бармена, — я уже всё забыл.       Он немного разворачивается, с облегчением поглядывая на сцену, куда выходить ему уже не нужно, и сразу же встречается взглядом с Сяо Чжанем, который со странным выражением лица рассматривает их компанию. «Ага, — думает Ибо, — этим надо воспользоваться. Надо показать, что на меня не только палец встанет». Он забрасывает руку на плечо Джексона и прижимается губами к его уху, пытаясь сообразить, что бы такое сказать, но тот возмущённо его отпихивает.       — Диди, ты чего? Пьяный? От одного глотка пива унесло?       Импровизация не удалась. Ван Ибо полыхает щеками, потому что стопроцентно в очередной раз облажался перед высокомерным засранцем Сяо Чжанем.       — Я домой, — тихо говорит он, поднимаясь с опущенной в пол от стыда головой. Ибо идёт между столиками, пытаясь отключить удивлённые возгласы друзей за спиной, но Исин его догоняет и хватает за плечо.       — Ты сам не свой, — говорит он. — Диди, ну правда. Зачем ты принимаешь всё это так близко к сердцу? Будь проще, не парься.       — Да, — подтверждает подтянувшийся к ним Джексон. — Вон парни вообще не заморачиваются, сегодня в юбках танцуют, а завтра женятся. И не друг на друге, между прочим. Тебе всего-то пару раз осталось выступить. Условия пари…       — Помню я, помню про это грёбаное пари.       «И не пару раз, а целых семь», — тоскливо думает он.       Ван Ибо останавливается в паре шагов от входа в клуб и вдыхает прохладный ночной воздух. Исин и Джексон встревоженно поглядывают то на него, то друг на друга, и это уже совсем нехорошо.       — Я смогу, — заявляет Ван Ибо самым легкомысленным и уверенным тоном. — Просто не пожрал как следует, поэтому загрустил. Сейчас заеду в пирожковую за баоцзы со свининкой и успокоюсь. Спасибо, парни, что пришли поддержать.       Он одаривает притворно бодрой улыбкой каждого из друзей по очереди и хлопает Исина по плечу. Они начинают ухмыляться в ответ и покачивают головами.       — Вот теперь другое дело, — говорит Джексон. — Отдыхай.       Ван Ибо шагает к мотоциклу и ещё раз машет парням. Затем он надевает шлем, включает зажигание, плавно выезжает с парковки и мчится по опустевшим ночным автострадам домой, снова чувствуя себя крутым парнем.

WHIP

      На утро Ван Ибо встаёт с трудом. У него дико болят икры ног. Настолько сильно, что ходить он может, лишь косолапя и кряхтя, как старый дед. И как ему теперь проводить танцевальные занятия для двух групп? Он быстренько втирает в свои несчастные икры согревающую мазь и принимает две таблетки ибупрофена, чтобы снять болевые ощущения. Ощущения сниматься не хотят, и поэтому он звонит Исину.       — О, королева танцпола, — радуется тот, а Ван Ибо реально задумывается о том, чтобы бросить трубку. Мало они ему вчера, да? А всё чёртова короткая зубочистка! — Ты там живой?       — Не очень. Еле могу ходить, — грустно говорит Ибо. — Крепатура жуткая, давно такой не помню. Виноваты эти дурацкие каблуки.       — Угу, — сочувствует ему Исин. — А прикинь, женщины постоянно на них ходят, изо дня в день и до смерти. Вот моя покойная бабушка…       Но Ибо неинтересно слушать про бабушку Исина, хотя он и уверен, что та была выдающейся китаянкой.       — Я — не твоя бабушка, — отрезает он. — И вообще не женщина. И мне больно. Пожалуйста, возьми сегодня две мои группы, а? А я завтра возьму твои. Если хуже не станет.       Исин соглашается заменить его на субботних занятиях, и это уже хорошо. Однако у Ван Ибо есть ещё одна проблема — лак с блёстками на ногтях. Он решает позвонить Джексону.       — Привет, принцесса! — здоровается тот.       На этот раз Ван Ибо сбрасывает звонок и глубоко вдыхает и выдыхает десять раз, чтобы не разбить телефон о стену. Они ещё и издеваются! У него и так самооценка висит над пропастью на неведомой потной руке, чтобы кануть в бездну, а тут ещё вместо друзей — сплошные предатели.       Джексон перезванивает сам.       — Ну, не обижайся, — говорит он и ржёт. — Просто ты так хорошо вписываешься в коллектив и так мило выглядишь с макияжем, что мы с Исином заволновались, что ты нас бросишь. Уйдёшь к вакерам. Придётся нам забрать к себе их женатого друга. Но может, оно и к лучшему… Ему личную жизнь уже устраивать не надо, а ты всё один и один.       — Знаешь что, гэгэ? Ты — гандон, — обиженно говорит Ван Ибо.       — Да шучу я, шучу, — Джексон ржёт ещё громче, но потом резко становится серьёзным. — Я могу тебе чем-то помочь? Морально? Психологически?       — Купи мне пожрать и жидкость для снятия лака, — ворчит Ибо, пытаясь ободрать лак на ногтях одной руки ногтями другой. Получается плохо.       — Жидкость… Что?       — Что, что? Я же не буду неделю ходить с крашеными ногтями, как… — Ван Ибо пытается придумать правильное сравнение, но знает — как только он его озвучит, это может стать его новым прозвищем.       — Понял, понял. Чего тут непонятного? — отвечает Джексон. — Ты на работу сегодня идёшь вообще?       — Исин за меня отработает, а я за него — завтра, — говорит Ван Ибо, переступая с ноги на ногу и морщась. — У меня крепатура и ногти эти.       — Крепатура в какой части тела? — заинтересованно спрашивают его.       — Жду тебя через час, — отрезает Ибо и сбрасывает звонок. О, он жаждет мести. Вот пройдёт два месяца и тогда… Что именно тогда — он не придумал. Но месть будет жестока.       И всё же, когда Джексон приезжает через час с горячими пирожками, курицей с рисом и кока-колой, не забыв жидкость для снятия лака, и даже снисходит до того, чтобы сделать Ибо массаж икроножных мышц, тот уже не столь уверен в необходимости жестокой мести.       Ван Ибо отлично знает, что на второй день крепатура бывает ещё похлеще, чем на первый, но на этот раз ему везёт, и в воскресенье он просыпается почти в порядке, что позволяет ему довольно бодро танцевать с двумя группами Исина.       Ко вторнику Ван Ибо полностью приходит в себя, а проведённый в клубе вечер кажется то ли кошмарным сном, то ли чьим-то дурацким анекдотом. Однако в среду утром Сяо Бао присылает ему сообщение: «Привет, милый. Не забыл, что у нас сегодня репетиция? Забыл? Так вот, я тебе напоминаю. В 18.00».       Не то чтобы Ибо забыл, он просто пытался об этом не думать.       — В эту пятницу, — говорит Сяо Бао, когда они втроём снова собираются в комнате для тренировок, где Ван Ибо уже бывал дважды перед первым выступлением, — мы исполним два танца из прошлой программы и два новых. Ну, новых для Ван Ибо.       В принципе, репетировать не так уж неприятно. Для Ван Ибо это привычное дело, а повторение рутин успокаивает нервы. Некоторые движения, конечно, не из его репертуара, но видеть себя в зеркале в футболке оверсайз, спортивных штанах и кроссовках вполне удовлетворительно. Впрочем, довольство проходит во второй половине занятия, когда всё выученное нужно прогнать на каблуках. Треники и футболка с каблуками вместе смотрятся примерно как руль у осла в жопе, но выбирать не приходится.       Ван Ибо уже морально готовится к пучку перьев в зад, но его «утешают», что в этот раз один танец будет в костюме зайчиков, а второй и вовсе без особых извращений — просто белые кожаные штаны и сапоги на платформе из того же материала.       — А что на голове? — прищурившись, интересуется Ибо. Он ждёт подвоха.       — Ничего, кроме твоих собственных волос и лака, — пожимает плечами Эй Си.       Неужели подвоха нет?       — Торс будет обнажён, — с легкомысленной невинностью добавляет Сяо Бао. — Ну, как обнажён? Блеск для тела — наше всё.       Пиздец. Ван Ибо начинает чесать покрывшиеся мурашками предплечья.       — У меня аллергия на такие штуки.       Парни синхронно поднимают брови.       — А как, прости, ты трахаешься и дрочишь? — уточняет Эй Си. — Там состав, как в смазке. Плюс блёстки.       Ван Ибо задумывается. Если соврать, что он трахается и дрочит без смазки, будет выглядеть, как идиот. Если ляпнуть, что вообще не трахается и не дрочит, — как идиот вдвойне.       — Ладно, забудьте, — вздыхает он. — Давайте дальше репетировать.       Они репетируют почти до полуночи, некоторые куски Ибо записывает на телефон, чтобы повторять дома, но очень сомневается, что будет это делать. Если ещё и дома, в своей мужской конуре со шлемами и прочими пацанскими штучками, танцевать девочку, это ж никаких нервов не хватит.       Четверг проходит подозрительно быстро, а первая половина пятницы вообще проносится на счёт «раз». Вечером он паркует свой мотоцикл возле «Королевы», снимает шлем, встряхивая волосами, и замечает перед собой новёхонький внедорожник Exeed VX, весь настолько отполированный и сверкающий, что так и хочется потрогать. Ван Ибо осторожный и лишний раз не трогает чужие дорогие тачки, ещё не хватало нарываться на пустом месте, но машина так и сверкает новизной, а за посмотреть он денег не должен. Ибо какое-то время глазеет на машину, а потом мельком бросает взгляд на себя в тонированное стекло и поправляет растрёпанную чёлку. Затем он крутит головой, рассматривая своё лицо со всех сторон и вздыхает. Вот какого демона сейчас ему придётся наносить килограмм штукатурки, если он весь из себя такой красивый парень в кожанке и со шлемом в руках? Ибо вспоминает про костюм зайчика, предположительно включающий уши и хвост, и вздыхает ещё горше.       Внезапно стекло на тачке быстро и бесшумно опускается вниз, а Ван Ибо от неожиданности шарахается в сторону, зацепившись за свой мотоцикл, после чего обегает его по кругу и с колотящимся сердцем пялится на выглянувшего из окна Сяо Чжаня. Естественно. Кто ещё в очередной раз может стать свидетелем его позора? Тот с интересом рассматривает мотоцикл Ибо и его самого, после чего поднимает брови и лениво произносит:       — Мальчики такие мальчики.       — Вот только не надо, — говорит немного осмелевший и успокоившийся Ван Ибо, — мериться стоимостью и размерами игрушек.       — А чем предлагаешь? Членами? Мой тебе до горла достанет при том, что засуну я его тебе не в рот.       Ибо сердито прищуривается и сжимает руку на шлеме.       — С чего ты вообще взял, что засунешь мне? Я чисто топ, и моя анальная девственность умрёт вместе со мной. А вот твоя, спорю, уже давно тю-тю.       Сяо Чжань недоверчиво на него смотрит, а потом открывает дверь и выходит из машины.       — Ты топ? Не смеши меня. Какой ненормальный под тебя ляжет? Хотя и сверху желающих не найдётся, ты же своим отмороженным поведением отпугнёшь даже самого смелого и непереборчивого. Поэтому да, верю, что твоей анальной девственности грозит умереть только от старости. Какая жалость.       Он нажимает на кнопку сигнализации на брелке, машина сверкает фарами и пищит. Пока Ван Ибо придумывает ответ, глотая обиду и злость, Сяо Чжань вальяжной походочкой направляется ко входу в клуб.       — Эй, милый! — слышен окрик. Ибо оборачивается и видит приближающегося к нему Сяо Бао. — Какого хрена ты опять его достаёшь, а?       Вслед за ним идёт Эй Си со стоическим выражением лица.       — Это ещё кто кого достаёт, — бурчит Ван Ибо. — Он первый начал.       — Если бы я не знал лучше, я бы сказал, что у вас какая-то странная прелюдия, — задумчиво говорит Эй Си. — Но это же Сяо Чжань. У него несколько другие вкусы, не настолько, хм… — он тяжело вздыхает, — экстремальные.       — Почему это я — экстремальный на вкус? — сердится Ван Ибо.       — Как бы это тебе вежливо сказать? — бормочет Сяо Бао и тянет его за руку к служебному входу в клуб. Они здороваются со снующими туда-сюда сотрудниками и идут по коридору в гримёрку. — Ты только не обижайся. Ты классный танцор, но слишком уж… узконаправленный, что ли? Да, хип-хоп — это твоё, но стоит только добавить другой акцент, как всё. Ты зажимаешься. Нет, технически танцуешь правильно, но не создаёшь нужного напряжения, настроения, ауры… Мы же не аэробикой занимаемся и не показываем пацанам на районе, кто крутой, да?       — Да, — вздыхает Ван Ибо, снимая куртку и джинсы. — А жаль. Я на районе всегда был среди крутых.       — Не сомневаюсь, чувак, — качает головой Эй Си. — Но ты уж постарайся. Что я тебе сто раз уже говорил? Выйди из зоны комфорта!       — В этом что ли? — Ибо поднимает вешалку с костюмом зайца. Как он и подозревал, примерно такой же был у него на утреннике в детском саду. Размер сопоставим как минимум по длине шорт. Рубашки не предусмотрено, зато есть пушистые подтяжки, хвост на жопе и обруч с ушками. Прелестно, блядь.       — Садись, я тебе волосы уложу, — говорит ему Сяо Бао. У него самого волосы уже зализаны и чем-то блестящим сверху заполированы. — Ты зачем лак стёр, а? Он неделю легко держится. А-ну, Эй Си, крась ему ногти. Ай, чего они у тебя такие грязные? Где ты ковырялся?       — В двигателе мотоцикла, — хмуро отвечает Ван Ибо, морщась и жмурясь от летящего в лицо лака для волос. Эй Си в это время, видимо, пытается ему вырвать ногти.       Наконец, пытка заканчивается, макияж после всего этого ощущается почти как отдых. В зеркало на себя Ван Ибо не смотрит. Чтобы не стошнило.       — Больше секса, томности, игривости, — напутствует его Сяо Бао. — Будь хорошим мальчиком.       — Зайчиком, — огрызается Ван Ибо, за что получает шлепок по заднице чуть пониже хвоста.       Сам танец вроде бы не включает в себя никакой мерзкой жеманной пошлости, но в костюме наверняка смотрится феерично. Во всяком случае посетители в восторге. Многие пытаются засунуть купюры танцорам за поясок шорт. Сяо Бао и Эй Си от этого в восторге. Они ходят между столиками, вертя задом и посылая воздушные поцелуи. Ван Ибо тоже ходит, но словно во сне и шарахаясь от рук, хватающих его за зад. В какой-то момент он оказывается поблизости от развалившегося на диванчике Сяо Чжаня, который попивает очередной коктейль цвета «вырви глаз» и нахально его рассматривает. Ван Ибо настороженно замирает и пытается его обойти подальше, чтобы не затеять ещё один конфликт, но тот одними губами шепчет:       — Не дотянул.       Какой мудак! Ибо чувствует, что под тремя слоями штукатурки краснеет хуже помидора. Но в это время милый дедуля с козлиной бородкой суёт ему в шорты купюру в сто юаней и дёргает за хвостик. Ван Ибо ему улыбается той же самой милой улыбкой, которой улыбается своим бабушке и дедушке, когда их навещает, при этом ни капельки не смущаясь обстоятельствам её применения, и за спиной показывает Сяо Чжаню средний палец.       По мере перехода вечера в глубокую ночь ситуация для Ван Ибо не становится легче. Каждый раз выходя на сцену, он чувствует на себе прожигающий уничижительный взгляд и ненавидит себя за то, что в конце каждого танца невольно пытается уловить реакцию Сяо Чжаня на своё выступление. Но у того на лице вполне предсказуемо написано брезгливое недовольство, как будто Ибо тут вообще хуже всех. Он к этому не привык. Обычно вокруг Ван Ибо так и мельтешат восторженные ученики и фанаты, которых он по большей мере даже слегка стесняется, и при этом никто и никогда не говорил ему, что он танцует плохо.       — Ты не танцуешь плохо, — заверяет его Эй Си, которому Ван Ибо жалуется после трёх танцев. — Просто ты не хочешь войти в роль. То ли из принципа, то ли это психологическое. Возможно, после нескольких выступлений пройдёт.       Сяо Чжань над Ибо потешается. Это обидно, ведь где-то в глубине души Сяо Чжань ему на самом деле нравится, и видеть в этих красивых глазах презрение и брезгливость — неприятно. Вот если бы они были на равных, если бы Ван Ибо выглядел, как нормальный человек, а не размалёванная девка, возможно, Сяо Чжань посмотрел бы на него иначе.       Последний танец — тот самый, с обнажённым торсом, намазанным блестящим гелем. Гель приятно пахнет клубникой, и у Ван Ибо даже возникает желание попробовать его на вкус. Однако прежде чем он успевает это сделать, им уже пора выходить на сцену.       За счёт специального освещения посетителям в темноте видны лишь их блестящие тела и белые облегающие леггинсы, на лицах выделяются подкрашенные флуоресцентной косметикой губы и веки. Ван Ибо кажется, что это выглядит не сексуально, а как в фильме ужасов. Наверное, если бы он увидел сам себя в зеркало, то совершенно не по-мужски завизжал бы. Но он видит только Сяо Бао и Эй Си, и совершенно не различает присутствующих в клубе посетителей, что к лучшему. Ещё одну пренебрежительную гримасу Сяо Чжаня он в этот вечер не выдержит.       Однако вселенная к нему не очень добра, поскольку тот зачем-то вылавливает его в коридоре после выступления.       — Хочешь знать, что я думаю о твоём выступлении? — спрашивает Сяо Чжань, лениво облокачиваясь на стенку. У Ван Ибо от каблуков ужасно устали ноги, и он как раз перед этим раздумывал о том, чтобы взять одну пару туфель домой и периодически в них ходить, чтобы мышцы привыкали. Появление «преданного поклонника» мгновенно выветривает из его головы все умные мысли.       «Хочу, — думает он, — очень хочу, чтобы ты сказал хоть что-то хорошее или хотя бы нейтральное, потому что меня достала вся эта ситуация и этот образ, и это место, а твои тупые наезды делают ещё хуже».       — Нет, — отвечает он гордо. — Мне неинтересно. Ты не танцор, не тренер и не судья. Ты не можешь быть объективным.       — А как же моё личное мнение? — интересуется Сяо Чжань, приподняв брови. — В любом случае я его выскажу. Тебе идёт этот белый цвет, добавляет ещё больше вечной мерзлоты. На тебя было холодно смотреть.       «Так не смотри!» — хочется заорать Ван Ибо, но он сдерживается, кусая губы и пытаясь придумать колкий ответ, но, очевидно, слишком долго думает, потому что Сяо Чжань фыркает, разворачивается и уходит прочь.

KICK AND SLIDE

      Почти всю следующую неделю Ван Ибо бурлит от негодования. Он плохо ест, мало спит и чаще обычного ворчит на своих друзей, а учеников на тренировках выжимает до седьмого пота, заставляя буквально выползать из репетиционного зала.       И во всём виноват этот грёбаный Сяо Чжань со своими «даже палец не встанет», «отмороженный» и так далее.       «Нет, ну какой гандон», — думает Ибо, выбрасывая в мусор лапшу, безнадежно остывшую за то время, пока он сам вёл мысленную дискуссию с объектом своего негодования. В спорах, происходящих в его голове, Ван Ибо всегда побеждает, в отличие от реальных. Ко вторым ещё можно приплюсовать бильярд.       Третье выступление в «Королеве» мало чем отличается от второго. Ван Ибо полыхает щеками от злости, ненавидит свой образ в зеркале, завидует спокойствию Сяо Бао и Эй Си, а самое главное — бесится от пренебрежительного взгляда, которым его преследует Сяо Чжань. Отвратительно. Тот, само собой, сидит в первом ряду и вяло аплодирует каждому номеру, но после последнего выступления с большим энтузиазмом засовывает две бумажки по сто юаней за пояс шортов Сяо Бао, который игриво к нему склоняется и что-то шепчет на ухо. Сяо Чжань в ответ широко улыбается, становясь похожим на зайца. Вот кому бы подошёл костюм с хвостом и длинными ушами.       После выступления Ван Ибо уносится в гримёрку, торопливо снимает с себя костюм — очередные перья, на этот раз зелёные — и выскакивает из клуба через служебный вход. Сяо Чжань торчит на парковке, облокотившись о свою крутую тачку, которая снова оказывается припаркована возле мотоцикла Ибо.       — Торопишься? — спрашивает он.       Ван Ибо не удостаивает его ответом, поправляя рюкзак и нахлобучивая шлем.       — Ты отпугиваешь клиентов, — говорит Сяо Чжань. — Стервозные морды любят только в кино, а сюда люди приходят расслабиться. Не можешь, так не берись, если кишка тонка.       — Моя кишка не тонка! — огрызается Ибо, воюя с ремешком под горлом. От злости у него трясутся руки. Нужно успокоиться, урчание мотоцикла и пролетающие мимо огни фонарей уж точно ему помогут.       — Насильно проверять не буду, — лениво тянет Сяо Чжань, изучая свои идеально подпиленные ногти. — Разве что ты сам попросишь.       — Никогда! — восклицает Ван Ибо и перекидывает ногу через сиденье мотоцикла. Сяо Чжань с интересом за этим наблюдает и цыкает сквозь зубы. От этого почему-то сразу хочется сесть боком и сжать коленки. Такого никогда раньше не было.       — А зря, — отвечает Сяо Чжань, распахивает дверцу своего автомобиля и залезает внутрь. Двигатель заводится почти бесшумно, машина трогается с места, а Ван Ибо заторможено моргает вслед, но затем быстро включается. По крайней мере, кое в чём он может оставить последнее слово за собой. Он быстро заводит мотоцикл и сразу же идёт на разгон. Вылетев со стоянки, он замечает задние фары тачки Сяо Чжаня справа по улице. Чёрт, ему бы налево. Но это уже дело принципа! Ван Ибо поворачивает направо и проносится мимо чёрной отполированной машины, выписывая зигзаги и демонстрируя средний палец левой руки.       Затем он ускоряется и несётся в ночь, через несколько кварталов всё же свернув в нужном направлении. Ибо и сам понимает, что это была очередная детская выходка, но от совершённого у него внутри всё поёт и радуется. Наконец-то он снова чувствует себя по-настоящему крутым парнем.       Дома он, к сожалению, должен взглянуть правде в глаза. А точнее — на своё лицо в зеркале. Макияж Ибо стереть забыл, волосы усыпаны блёстками. Он заглядывает в шлем, а там сверкает вся внутренняя поверхность, ну что за херня!       Он тщательно смывает тушь, подводку, тональный крем и прочую гадость с помощью специального средства, поскольку, как выяснилось, обычной водой это можно делать до скончания веков, но так и не прийти к удовлетворительному результату. Затем Ибо мажет лицо ночным успокаивающим кремом, чтобы на коже не было раздражения. Вот это он докатился! Полочка с косметикой в его ванной обрастает тюбиками и баночками, словно он не мужик, а какая-то легкомысленная барышня, только и думающая о красоте своей мордашки. От мыслей о стоимости всего этого безобразия у него начинает болеть живот. На косметику уходит почти вся оплата за выступления в «Королеве». Возможно, не стоит так легкомысленно отказываться от засунутых в трусы купюр?       Ван Ибо стирает лак с ногтей и принимает душ, с ужасом обнаруживая, что на некоторых частях тела начинают отрастать волосы. Но больше мучиться с эпилятором он не согласен ни за какие деньги и блага мира — разве что за возможность спрыгнуть с условий этого дурацкого пари, но это невозможно. Теперь в пятницу с этим придётся что-то делать. Например, сбривать. Ибо тяжко вздыхает и один раз стучит головой о стенку ванной. Это пиздец.

LEAN BACK

      В четвёртую пятницу Ван Ибо чувствует себя в «Королеве» почти как дома. Он знает имена других участников шоу, барменов и многих официантов, запомнил нескольких постоянных клиентов, безошибочно находит вещи в раздевалке и почти равнодушно терпит маникюр, макияж и все остальные манипуляции.       — Ты сегодня какой-то странный, — комментирует Эй Си, рассматривая ассортимент помад. — Не улавливаю в тебе обычной агрессии и злости, как будто это не ты, а твой положительный двойник.       — Ты что, радар, чтобы улавливать? — резко спрашивает его Ибо, поправляя на голове обруч с маленькой шляпкой и вуалью.       — А, нет, всё в порядке, — смеётся тот, но Сяо Бао подозрительно щурится.       — Милый, ты не заболел? Нам тут твои бациллы не нужны, знаешь ли.       Ибо раздражённо выдыхает и качает головой, но досада на невольных коллег быстро испаряется, и вот он уже не может найти в себе ни крупицы.       После танца Ван Ибо спускается в зал, а почему бы нет? Он охвачен странным чувством отчуждённости, словно это кто-то другой тут ходит и что-то делает, а он сам наблюдает за этим со стороны.       Престарелый клиент с кольцами на каждом из пальцев покупает ему безалкогольный коктейль, и Ван Ибо сидит с ним рядом, медленно наслаждаясь холодным, кисловатым напитком, пока тот жалуется ему на охреневших бизнес-партнёров. В какой-то момент Ибо ловит взгляд Сяо Чжаня, который развалился за своим обычным столиком и хмурит брови, выглядя в целом обеспокоенным. Как ни странно, но ему это выражение идёт гораздо больше, чем снисходительно-презрительная гримаса, которой он одаривает Ибо каждый грёбаный раз. Ибо равнодушно отводит взгляд и грызёт трубочку почти выпитого коктейля. Бубнёж клиента сливается с музыкой и позвякиванием кубиков льда в стаканах. Сяо Бао издалека подаёт ему знак.       — Мне нужно готовиться к следующему номеру, — с лёгкой улыбкой говорит Ван Ибо клиенту, а тот благодарит его за согласие выслушать, но всё же не удерживается и проводит рукой по бедру. Ван Ибо лишь медленно моргает и тихо говорит:       — Не делайте так.       Это поразительно. Раньше он бы врезал мужику в ту же секунду, но сейчас его что-то останавливает. «Ну, пощупал он меня, ну и что? — думает Ван Ибо. — Мир не рухнул, миллионы невинных не погибли, юань не обесценился. И чего я раньше так психовал? Зачем тратил нервные клетки?»       А, точно. Он проходит мимо Сяо Чжаня, который провожает его мрачным взглядом, от которого печёт голую спину, хотя температура в зале довольно комфортная.       После следующего выступления коктейль подходит к концу, а поскольку третий номер включает облегающие леггинсы из плотной ткани, Ван Ибо решает, что надо бы отлить.       На выходе из туалета его подкарауливает чем-то недовольный Сяо Чжань. Ван Ибо закатывает глаза и пытается пройти мимо, но его ловят за руку.       — Что с тобой не так? — требовательно спрашивает тот.       — А что с тобой не так? — парирует Ван Ибо. — Какого хрена ты вообще за мной бегаешь?       Сяо Чжань мгновенно отстраняется.       — Очень надо. Просто ты ещё более отмороженный, чем обычно, сам себя превзошёл. Ты что, заболел?       Ещё один. Ван Ибо пару секунд размышляет о том, что ему следует, наверное, сдать какие-нибудь анализы, раз уж всем вокруг он кажется больным.       — А ты за меня волнуешься? — интересуется он язвительно.       — Я волнуюсь за репутацию клуба и за здоровье посетителей. Если ты ещё не в курсе, «Королева» принадлежит моему дяде, а я пока стажируюсь, чтобы принять на себя обязанности управляющего.       Ван Ибо хмыкает, опираясь спиной на стену и складывает руки на груди.       — А не поздновато учиться, а? Или ты студент-переросток?       — У меня два высших образования, — ледяным тоном сообщают ему, а затем добавляют: — в отличие от тебя, видимо. Ты хоть школу закончил?       — Мои документы — у вашего управляющего, господина Лу, — сообщает ему Ибо таким же холодным голосом. — Я имею в виду — у настоящего управляющего. Если есть вопросы — обратись к нему. А мне нужно идти, следующий номер в интересах нас обоих.       В этот момент они оба обнаруживают, что стоят буквально нос к носу, и если бы, например, были любовниками, то для поцелуя им нужно было бы лишь немного вытянуть шеи… Откуда взялись такие мысли? Ван Ибо отталкивает Сяо Чжаня и выскальзывает из-под его руки, после чего едва не бежит по коридору с колотящимся в груди сердцем, и слыша за спиной презрительный тихий смех.

GUESS

      К пятому выступлению Ван Ибо приходит к выводу, что его изначальная тактика была неверна. К тому же, он хочет доказать грёбаному Сяо Чжаню, что: во-первых, ему не слабо, во-вторых, он может выполнить работу профессионально и качественно, и в-третьих, его вполне могут считать сексуальным и желать не ради мести, из злости или пытаясь унизить и поставить на место, а потому что он крут, красив и офигенно двигается.       Ибо тщательно выбривает все отросшие волоски и красит ногти лаком, с покупкой которого он всё же смирился к четвергу. Получается не особо красиво, но для первого раза довольно прилично. Все огрехи устраняются с помощью ацетона и ватных дисков, которые тоже неожиданно стали незаменимой вещью у него дома.       Приехав в клуб пораньше, Ван Ибо обнаруживает своих коллег за ленивой болтовнёй и маникюром, который у него самого уже готов. Вот вам сюрприз!       — Сегодня я хочу стоять в центре, — сообщает он, начиная раздеваться.       — Да ладно! — удивляется Эй Си и застывает с кисточкой для лака в руках. — Ты уверен?       — Определённо, — отвечает Ван Ибо. — Кстати, вы знали, что для того, чтобы губы выглядели более пухлыми, их надо почистить зубной пастой? Я сегодня перед выходом из дома так сделал… Заметно?       Он облизывает губы и чуточку их вытягивает вперёд. Парни шокировано на него глазеют.       — Милый, у тебя достаточно пухлые губы, — осторожно замечает Сяо Бао. — К тому же, есть пламперы. Зачем прибегать к таким драконовским методам, как зубная паста?       — Где эти пла… пла… Неважно. Где они? — спрашивает Ибо, осматривая столик с косметикой.       — В синем стаканчике. Прозрачные тюбики, — отвечает ему Эй Си. Лак на его кисточке, вероятно, уже покрылся корочкой.       Ван Ибо высыпает тюбики из стаканчика и несколько секунд пялится на них, а после поднимает взгляд на Сяо Бао. Тот вздыхает.       — По науке сперва наносят плампер, который тоже в себе содержит раздражающие вещества типа ментола, а сверху — помаду с эффектом увеличения. Но ты уже и так надул губы зубной пастой, лучше сразу накрасить.       — Спасибо, Бао-гэ. А можно мне… помаду поярче? — смущённо спрашивает Ван Ибо.       Парни переглядываются, а затем Сяо Бао морщит нос и делает вид, будто вытирает слезу со щеки.       — Наш малыш вырос, да, Эй Си? Уже помадами интересуется.       Но почти сразу же он становится серьёзным.       — В чём дело, милый? Что ты задумал? Если это мне не понравится…       — Да ничего такого, — отмахивается Ибо. — Просто один мудак взял меня на слабо, сказав, что я не смогу никого соблазнить и заставить хотеть меня…       Сяо Бао поднимает руки и недоверчиво щурится.       — Дай-ка я угадаю. Этот мудак — Сяо Чжань?       — Эм, да, — неуверенно отвечает Ван Ибо. Он не ожидал, что его так легко прочитать.       — То есть, — встревает Эй Си, — я верно понимаю, что ты хочешь соблазнить Сяо Чжаня? Ты? Его? Не, чувак, это дохлый номер.       — Почему это? — обиженно спрашивает Ван Ибо. — Я же красивый, хорошо танцую, сексуальный и крутой во всех смыслах. Вы что, тоже считаете, что меня никто не захочет? Да мне стоит только…       Сяо Бао пожимает плечами.       — Ты не его типаж.       — Что?       Это неожиданно. Если Ибо — это не типаж Сяо Чжаня, то какого чёрта тот его вечно глазами ест? На хрена тот вообще к нему клеится, а потом каждый раз преследует, чтобы наговорить гадостей? Ван Ибо на досуге долго думал над этим и решил, что это такая тупая разновидность флирта. Неужели он ошибается?       — Да, — кивает Эй Си, — он обычно клеится к жеманным парням, ну, знаешь, которые сами как девчонки.       «Уж кто бы говорил про жеманных», — думает Ван Ибо, ощущая, как в его голове неистово вращаются шестерёнки.       — А я, — самоуверенно заявляет он, — не собираюсь под него ложиться. Пусть он под меня ляжет.       Эй Си и Сяо Бао хохочут так, что слёзы безжалостно стекают по свеженаложенному слою штукатурки. Ван Ибо решает их игнорировать. Он поставил перед собой цель и будет к ней стремиться.       — Он будет меня так хотеть, что согласится быть снизу, — говорит он, натягивая колготки. — Или нет. В любом случае, у меня ещё четыре вечера в этом жутком месте, и я всё-таки хочу показать себя с лучшей стороны.       Парни обмениваются многозначительными взглядами, но молчат. Ван Ибо справляется с колготками и переходит к ярко-розовым шортам.       — Ну, если тебе хочется, — наконец говорит Сяо Бао, — то милости просим. Программу ты знаешь. Может и правда тебе нужно встать впереди, чтобы почувствовать себя вписавшимся в атмосферу.       Во время первого танца Ван Ибо волнуется и периодически забывает призывно улыбаться, но судя по реакции посетителей, получается неплохо. Реакцию Сяо Чжаня он не видит, поскольку тот обнаруживается в непривычном для себя месте — подпирающим стенку слева от сцены. На мгновение Ибо задумывается о том, по какой причине тот внезапно изменил привычкам и оказался с той стороны, где обычно танцует он сам. Это странно.       Сразу после выступления Ибо быстро покидает сцену, обходя ее справа, а в гримёрке в ожидании следующего номера пытается отвлечься на игру-стрелялку в телефоне. К собственному раздражению, он не может не думать о том, какого чёрта Сяо Чжань ошивался возле сцены. Неужели чтобы ещё раз наговорить ему гадостей?       После второго танца, который они исполняют в костюмах с зелёными перьями, Сяо Чжаню удаётся подкараулить его возле туалета. «Ага, — думает Ван Ибо, — похоже, или я всё-таки его типаж, или это какая-то извращённая форма ненависти с первого взгляда».       — Ой, только вот не надо заливать, что мне нельзя стоять в центре из-за отмороженной физиономии, — с ходу говорит он, пытаясь просочиться мимо. — Можешь радоваться, скоро мои и твои мучения закончатся. Согласно условиям пари, у меня осталось ещё три ночи выступлений, кроме этой. И всё.       — Я ещё в прошлый раз хотел сказать, что тебе идёт зелёный, — внезапно говорит Сяо Чжань.       — Это мой любимый цвет, — также внезапно признаётся Ван Ибо, и они некоторое время пялятся друг на друга, а затем Сяо Чжань разворачивается и уходит. Ибо хлопает глазами ему вслед. Интересное развитие событий.       После третьего танца он чисто интереса ради медленно идёт мимо диванчика, на котором сидит Сяо Чжань. Не то чтобы Ван Ибо специально искал его общества или — вот уж точно нет — желал его. Ему просто любопытно, что будет.       — Ван Ибо, — окликает его тот. Ибо останавливается и слегка склоняет голову в его сторону. — О каком пари ты говорил?       «Надо же, запомнил», — думает Ван Ибо и решает, что никакой беды не будет, если он всё расскажет.       — Я участвовал в танцевальном конкурсе в составе хип-хоп команды, и ребята там тоже были, — он кивает в сторону сцены, имея в виду Сяо Бао и Эй Си. — Они предложили нам сыграть в бильярд на желание. Мы проиграли. По условиям один из нас должен восемь недель танцевать здесь вместо Форда. Ну, того парня, который женился. Мне не повезло.       Сяо Чжань всё это время его внимательно слушает, а уголки его губ подрагивают, словно в попытке не засмеяться. Ибо не обидно, он и сам бы хохотал на весь клуб, если бы ему рассказали подобную бредятину. Однако Сяо Чжань сдерживает смех и говорит:       — Здесь есть кабинет с бильярдным столом. Если хочешь, могу показать пару хороших ударов.       Что это значит? Пока Ван Ибо скрипит мозгами, Сяо Чжань встаёт и кладёт руку ему на предплечье. От этого прикосновения всё тело Ибо покрывается мурашками, а в горле пересыхает.       — Сколько у тебя ещё выходов?       — Эм… Два. Следующий уже скоро, — зачарованно отвечает Ван Ибо, сам себе удивляясь. Они беседуют спокойно, словно никогда не пытались перегрызть друг другу глотки. Сяо Чжань предлагает научить его играть в бильярд, легонько сжимая бицепс ладонью… Может, это лишь предлог? Может, бильярд — это завуалированное предложение — чего? Чёрт, Ибо чувствует себя идиотом, и поэтому говорит: — Эм, я пойду.       Уходя, он украдкой оглядывается и видит, что Сяо Чжань провожает его задумчивым взглядом, хмуря брови, а затем усаживается на свой диванчик.       Третий танец в стиле вог они исполняют в ошейниках и чёрных платьях с висюльками. Двигаясь по сцене под ритмичную музыку и замирая в соблазнительной позе, Ибо намеренно смотрит куда угодно, лишь бы не на своего самого внимательного зрителя, хотя краем глаза постоянно ловит его силуэт. Сяо Чжаню, видимо, надоело сидеть на диванчике, потому что он снова зависает слева от сцены. В какой-то момент Ван Ибо нужно сделать несколько шагов в его сторону, и вот тогда он не моргая пялится прямо на Сяо Чжаня, получая в ответ такой же горящий взгляд. В эту же секунду решение принято.       — Ну что? — говорит Ибо, подходя к Сяо Чжаню после танца и игриво потряхивая висюльками на платье. — Ты, вроде как, собирался учить меня игре в бильярд.       — Прямо сейчас? А тебе будет удобно? — тот задумчиво его рассматривает, закусывая край нижней губы. — В таком виде?       — Что-то не так? — вскидывает бровь Ван Ибо, а внутри весь прямо дрожит от странного предвкушения, о причинах и целях которого предпочитает не задумываться слишком уж сильно. — Переодеваться в обычную одежду, а потом в другой костюм займёт слишком много времени. Не думаю, что у меня есть больше сорока минут, пока тут будет какой-то конкурс и несколько вокальных номеров.       Сяо Чжань не улыбается, но и не выглядит недовольным. Его взгляд вообще не прочитать.       — Меня всё устраивает, — говорит он. — Идём.       Его ведут по коридору в сторону, противоположную от гримёрки, и Ван Ибо тихо надеется, что Сяо Чжань не маньяк какой-нибудь и не задушит его в тёмном углу из ненависти. Да и Сяо Бао говорил, что тот — нормальный чувак, хотя параметры этой нормальности пока не определены.       Место назначения — уютный просторный кабинет, отделанный деревом. Возле окна — письменный стол с кожаным креслом. На столе царит идеальный порядок: ноутбук закрыт, бумаги лежат аккуратной стопочкой, а ручки и карандаши не только все серебристого цвета, но и наклонены в подставке в одну сторону. Комната уходит влево, где и стоит упомянутый Сяо Чжанем бильярдный стол. Что ж, он хотя бы в этом не врёт. Они и правда будут играть в бильярд. Наверное.       Сяо Чжань достаёт два кия и устанавливает шары. А Ван Ибо между тем разувается, потому что на каблуках играть в бильярд однозначно неудобно. Сяо Чжань на секунду отвлекается от своего занятия и разглядывает его обтянутые колготками ступни.       — Тебе не будет холодно?       Ван Ибо смотрит вниз на светло-серый ковёр с рисунком под мрамор.       — Не будет, — говорит он. — Спасибо, что переживаешь за моё здоровье.       Тот фыркает и продолжает заниматься шарами.       — Разбивай, — говорит он, установив пирамиду.       Ибо немного удивлён, что ему позволили это сделать, но пожимает плечами и наносит первый удар так, как это делает всегда. Эта тактика ни разу не подводила. Вот и теперь зелёный шар с полоской оказывается в лузе. Вообще-то он рассчитывал, что Сяо Чжань захочет перед ним покрасоваться или вовсе выиграть, не напрягаясь, унизив в очередной раз. Но, похоже, тот и правда хочет посмотреть, как играет Ибо.       Сяо Чжань кивает ему продолжать и отходит в угол комнаты, к шкафу, который на самом деле оказывается холодильником. Оттуда он достаёт бутылку тоника, а из соседнего отделения — два бокала. Ван Ибо уже понял, что он почти не употребляет спиртное, попивая вырвиглазные безалкогольные коктейли. Ещё бы, кто же сядет пьяным за руль той красотки на стоянке.       — Хочешь пить?       Ван Ибо благодарит и отказывается. Если честно, в кабинете совсем не жарко, особенно в едва прикрывающем зад платье, а от холодного напитка у него может разболеться горло.       Он перемещается вокруг стола, пытаясь закатить свои шары в лузы, но нервозность и мучительное ожидание сжимают его желудок. Может, это всё ему не нужно? Какого чёрта он вообще сюда пришёл? Возможно, ему не стоило так зацикливаться, потому что руки дрожат, а шары, как назло, стоят очень неудачно. Ван Ибо пытается найти удобную позицию, обходя стол по кругу.       — А! — восклицает Сяо Чжань, позвякивая кубиками льда в своём стакане. — Ты неправильно держишь кий. Рука лежит неестественно, поэтому кончик соскальзывает, а траектория нарушена.       Ван Ибо смотрит на свою руку. В данный момент он почти что лежит распластанный на столе в многозначительно провокационной позе.       — Ну, так покажи, — говорит он. — На самом деле, у меня маловато опыта с киями. В детстве папа учил, но мне больше нравился пинг-понг.       Сяо Чжань ставит стакан на другой стол, снимает пиджак и слегка ослабляет галстук. Ибо пялится на него через плечо, изо всех сил подавляя панику. Одно дело — спровоцировать, но что потом?       К его спине и задней поверхности бёдер прислоняется чужое тело, две руки ложатся поверх его рук.       — Видишь, нужно держать вот так. — Сяо Чжань осторожно перемещает кисть Ибо на кие, скользя по гладкой деревянной поверхности. У него очень длинные руки, такими можно обхватить двух таких, как Ибо. — Правда, удобнее?       — Угу, — отвечает Ван Ибо и наносит удар. Прицельный шар перепрыгивает через бортик стола. Сяо Чжань усмехается и отодвигается. Он быстро шагает к своему стакану и жадно пьёт.       Ибо тихонько ждёт, пока тот снова обратит на него внимание, между тем натирая кончик кия мелом.       — Ты когда-нибудь трахался на бильярдном столе? — внезапно спрашивает Сяо Чжань.       Ван Ибо вздрагивает, медленно моргает и сжимает кий крепче. Это предложение? Как ему отреагировать?       — Нет, — отвечает его рот словно сам по себе. — Но если что, я сверху.       Сяо Чжань откидывает голову и смеётся.       — В своём репертуаре. А с чего ты вдруг решил, что я тебе предлагаю? Может, я просто похвастаться хотел.       Он склоняет голову набок и снова смотрит тем уничижительным взглядом, от которого Ван Ибо тошнит уже месяц. После того, как они в целом нормально общались, услышать подобные слова неприятно. Ибо проклинает своё косноязычие в присутствии Сяо Чжаня, как будто тот одним своим видом лишает его дара осознанной речи. Он сжимает кий с такой силой, что пальцы белеют и начинают ныть от напряжения.       — А, ясно, — Ибо пытается сделать хорошую мину при плохой игре. Бильярд — это явно не его фишка. Уже в который раз убеждается. — Что ж, спасибо за информацию. Найдутся желающие — проверим.       Они снова долго пялятся друг на друга, нахмурив брови, словно пытаясь заставить другого капитулировать, но глаза отводят одновременно.       — Тебе пора, — холодно говорит Сяо Чжань, — думаю, ваше выступление уже скоро.       Он направляется к двери и распахивает её. Озадаченный Ибо осторожно кладёт кий на стол, бросая короткий взгляд на недоигранную партию, и идёт к двери, на сей раз не забывая про походку от бедра. Похоже, зря он всё это затеял. Зря пришёл сюда в платье и ошейнике и пытался быть любезным с этим мудаком. Сяо Чжаню явно больше нравился его отмороженный образ.       Или нет? Возле двери чужая тёплая ладонь на секунду ложится на его ягодицу и на секунду сжимает. Горячий выдох опаляет висок.       — В следующий раз постарайся лучше, — говорит Сяо Чжань и буквально выталкивает его из комнаты, захлопывая за ним дверь.       Ван Ибо оказывается в коридоре, где ещё холоднее, почему-то накурено, а электричество слишком яркое. Сделав несколько неосознанных шагов по коридору, он вспоминает, что остался босиком. Туфли на каблуках остались под бильярдным столом. Он на секунду задумывается над тем, чтобы вернуться, но ему не хочется ещё сильнее унижаться перед Сяо Чжанем, который кажется совершенно непредсказуемым и непонятным. Поэтому Ван Ибо шествует по коридору босиком, висюльки на платье раскачиваются из стороны в сторону, а встреченный персонал похабно ухмыляется.       «Думают, что он меня поимел, — злобно размышляет Ибо. — Как бы ни так, придурки!»       Ладно, до следующей пятницы он пересмотрит план действий, проанализирует ошибки и попытается ещё разок доказать этой шпале с заячьей улыбкой, что он крут и горяч. Ван Ибо резко останавливается. Это определение Сяо Чжаня ощущается слишком уж… интимным. Нет, ни за что. Пусть и дальше будет именоваться мудаком.       Эй Си с интересом пялится на его босые ноги, но Ван Ибо останавливает весь поток вопросов жестом руки.       — Не сейчас.       Он быстро снимает платье и одевается для следующего номера. Костюм включает короткие шорты, гольфы и майку с глубоким декольте. Ничего такого, Ибо одевается быстро и ловко, словно всю жизнь носил подобную одежду. К костюму идут кроссовки на небольшой танкетке.       — Я бы тоже у тебя кое-что спросил, — говорит Сяо Бао, поправляя ему волосы, — но, чувствую, ты пошлёшь меня на хуй, поэтому воздержусь.       — Вот и правильно.       Ибо хмуро смотрит на себя в зеркало. Что с ним вообще происходит?       — Встанешь в центре или как? — уточняет Сяо Бао.       На секунду задумавшись, Ван Ибо отвечает.       — Пожалуй, в этот раз мне лучше стоять слева. Я впервые танцую эту композицию, поэтому немного не уверен.       О том, что на самом деле ему хочется оказаться ближе к Сяо Чжаню, он пытается не думать. К тому же, нет гарантии, что тот не усядется за столик, на диван или вообще не пойдёт в бар.       Они выходят на сцену, и Ван Ибо сразу же видит, что Сяо Чжань сидит за своим любимым столиком. Он на мгновение задумывается, не сел ли тот туда специально, рассчитывая увидеть Ибо в центре. Это даже смешно, и на его губах играет искренняя улыбка, а движения, несмотря на то, что исполняются им на сцене в первый раз, выходят реально хорошо — быстрые, текучие взмахи рук, вейвинг, а самое главное — финальный эффектный дроп на спину. Судя по бурным аплодисментам, посетители клуба остались впечатлены. Ибо пытается незаметно подглядеть реакцию Сяо Чжаня, но тот неожиданно сидит, опустив лицо вниз, опираясь лбом на переплетённые пальцы рук, и не участвует во всеобщем восторге. Неужели он не смотрел? Неужели не увидел? Ибо чувствует иррациональное разочарование вместо того, чтобы радоваться успешному выполнению сложного движения, которое он тренировал и доводил до совершенства целых две недели.       Почти сразу же после танца Ван Ибо постыдно сбегает в гримёрку и мысленно проклинает себя за то, что его тщательно разработанный план срабатывает не так, как он ожидал. Нет, с одной стороны его ожидания оправдываются, поскольку Сяо Чжань явно его хочет и, что самое удивительное, тот, похоже, был заинтересован в нём чуть ли не с самого начала. Но вот что по-настоящему пугает, так это собственные желания и эмоции, складывающиеся в нерадостную картинку.       — Ибо, идём с нами, — говорит ему Эй Си, стирая большую часть макияжа ватными дисками, но бережно оставляя стрелки. — Культурно отдохнём после работы.       — Куда это? — вяло интересуется Ван Ибо, заранее зная, что откажется.       — В бар. Выпьем, расслабимся, в бильярд сыграем. Ну правда, идём с нами, что ты как не родной, — поддакивает Сяо Бао.       «Я уже чуть было не сыграл сегодня», — думает Ван Ибо, задерживая на секунду дыхание и вспоминая ощущение бархатного покрытия стола под обнажёнными до плеч руками, тяжёлое тело, прижимающееся сзади, и опаляющее дыхание на коже.       — Играть в бильярд с тобой? Да никогда в жизни, — произносит он вслух, говоря на полном серьёзе. — Спасибо, один раз попробовал, больше не хочется.       — Не обязательно на желание или что-то подобное, — заверяют его. — Я могу просто научить тебя играть лучше.       «Один уже учил», — едва не ляпает Ибо, но вовремя захлопывает рот и тянется за курткой.       — Я устал, а завтра у меня утреннее занятие в студии, — говорит он. — До среды!       Машины Сяо Чжаня на стоянке нет. Видимо, он уже уехал. Ван Ибо чувствует смесь возмущения, разочарования и странной тоски. Он надевает шлем и выезжает со стоянки, успокаиваясь от ощущения контроля над скоростью и немножко — над собственным сердцем.

GETTING JIGGY

      Неделя пролетает в рабочих хлопотах, поскольку подходит время отпуска одного из тренеров в их танцевальной студии, а несколько клиентов запрашивают индивидуальные занятия. Ван Ибо старается загрузить себя полностью, чтобы перестать думать о возникшей проблеме. Он не понимает, откуда и почему вообще возникла эта одержимость попытками доказать Сяо Чжаню собственную значимость. И почему это всё сопровождается сексуальным подтекстом. Стоит Ван Ибо вспомнить циничного красавчика, который смотрит на него свысока, как его руки неосознанно сжимаются в кулаки, а сердце пытается выпрыгнуть из горла. Он по-прежнему плохо спит и очень мало ест, потому что аппетита нет совсем. В итоге его бледность замечает Джексон.       — Диди, — говорит он, — мне кажется, что тебе не стоит брать дополнительную нагрузку в студии сейчас, когда ты вынужден дополнительно тренироваться и выступать в клубе…       — Стоит, — бурчит Ван Ибо. — А в том, что я так попал с этим дурацким клубом, есть только моя собственная вина. К тому же, осталось всего лишь три выступления.       — Как скажешь, — дружелюбно соглашается Джексон. — Но помни, что с любой проблемой ты можешь обратиться к нам, хорошо? Ты не один, в конце концов. Если тебе нужен выходной — мы это устроим, если ты хочешь, чтобы мы пришли поддержать тебя морально…       — Нет! — испуганно говорит Ван Ибо. — Ни в коем случае. Я не хочу, чтобы вы опять увидели, как я позорюсь.       На самом деле, он не хочет, чтобы друзья видели, что он ведёт себя, как шлюха, пытаясь соблазнить Сяо Чжаня. Но если говорить в общем и целом, позор — он и есть позор, чем бы ни был вызван.       Джексон смотрит на него с доброй улыбкой.       — Ладно. Только не стесняйся попросить помощи.       Эта фраза наводит Ван Ибо на другую мысль. Он и в самом деле решает попросить помощи, только не у Джексона.       На ближайшем прогоне связок и программы для очередной пятничной ночи он обращается к Сяо Бао с просьбой обучить его аспектам специфической женской пластики, которую вовсю используют вакеры, но только не сам Ван Ибо.       — Тяжёлая артиллерия, да? — понимающе ухмыляется тот, и Ван Ибо уже жалеет, что вообще заговорил об этом. Возможно, нужно просто забить на всё и доработать три несчастных ночи? Но Сяо Бао видит его замешательство и исправляется: — Чего ты, милый? Конечно, я всё тебе объясню и покажу. На самом деле, хорошо, что ты наконец-то к этому пришёл. Помада и перья — это, конечно, нужные вещи, но без ауры, — он обводит рукой по кругу, — это не работает.       — Что я делаю неправильно? — спрашивает Ибо. — Расскажи, Бао-гэ.       Сяо Бао вздыхает и говорит:       — Рассмотрим на примере. Ты привык к немного другим акцентам. Ты крутой танцор, милый, и умеешь показать секс. Я сам это видел на соревновании, да и на тренировках это проскальзывает. Но в своих движениях ты подчёркиваешь мужскую сторону, понимаешь?       — Ну да, я же парень, — кивает Ван Ибо.       — Нет, — качает головой Сяо Бао. — Ты не парень, ты не женщина, но ты — актёр. Ты мужчина в женской роли. И твои движения должны быть более женственными. Это всего лишь игра. Ну, представь, как в детстве ты играл в пожарного или в космонавта. Так вот. Сейчас тебе нужно сыграть в девочку.       — Кажется, я понимаю, — задумчиво говорит Ван Ибо.       В итоге они отпускают Эй Си домой, и перед зеркалом Сяо Бао учит Ибо, как правильно проводить руками по рёбрам и талии, а не по члену, и как на полу практически в одной и той же позе изображать не проникающую позицию, а принимающую, как рисовать бёдрами плоскую восьмёрку на восточный манер и объёмную — на латиноамериканский. Ван Ибо ловит всё очень быстро и моментально запоминает. Примерно через два часа они оба выдохлись и едва не валятся с ног, но чрезвычайно довольны собой. Ван Ибо подвозит своего старшего товарища домой на мотоцикле, и тот на прощанье показывает ему большой палец со словами:       — Ты действительно крутой парень, — но затем добавляет: — И всё же вся эта идея мне не нравится. Сяо Чжань… Я бы с ним не связывался.       — Он меня уже задолбал, — честно признаётся ему Ибо. — Цепляется постоянно, унижает, говорит гадости… Я хочу его соблазнить и послать… В смысле, если он согласится быть снизу, то можно и потрахаться, а если нет — прости-прощай.       Сяо Бао склоняет голову набок.       — То есть, ты думаешь, что вы оба просто поиграете друг с другом и разойдётесь? Нет ущерба, нет вины?       — Типа, да, — не вполне уверенно отвечает Ван Ибо.       — И то, что между вами, — это… жажда мести, азарт и желание показать, у кого яйца крепче?       — Ну… да, а что ещё? — это звучит ещё менее твёрдо.       — Хм. В прошлую пятницу мне показалось… Ай, да ладно. Показалось и показалось. Неважно. Главное, чтобы ты вовремя остановился.       — Не волнуйся, Бао-гэ. Всё будет хорошо. А на выступлении я покажу класс, — заверяет его Ван Ибо.       С этими словами он окончательно прощается и уезжает, потому что время совсем позднее, а на десять утра у него по расписанию групповая тренировка в студии.       Вечером в пятницу Ибо взбудоражен, как перед крупными соревнованиями или даже перед выходом на гоночный трек для квалификационных заездов. Он приезжает в клуб пораньше, чтобы уж точно не столкнуться с Сяо Чжанем на парковке и не ввязаться в очередную дерьмовую ссору, которая выведет его из себя. Нет, Ван Ибо предстанет перед ним во всей красе. К тому же, сегодня они впервые за всё это время будут танцевать в корсетах. В самых настоящих корсетах со шнуровкой на спине и рюшами. Вообще, это отвратительно, но в данный момент Ибо увлечён своим планом по соблазнению высокомерного мудака и в гримёрке использует все возможные приёмы для того, чтобы стать влажной мечтой любого гея. Возможно, даже не гея, а просто живого человека, ведь глядя на себя в зеркало, он понимает, что и сам бы себе дал, ну, или наоборот.       Что и говорить, картинка — феерична. Губы после плампера выглядят ещё более пухлыми и нежными, а карандаш подчёркивает контур. Тени и стрелки делают взгляд томным. Волосы слегка завиты и уложены в художественном беспорядке. Корсет капельку сжимает рёбра, и Ван Ибо радуется отсутствию у себя аппетита в последние недели, поскольку талия у него просто зашибись. О ногах и говорить нечего. И делать с ними ничего не надо, они и так ровные, идеальной формы, с красиво очерченной мускулатурой. Не парень, а мечта. Он подмигивает себе в зеркало и улыбается. Сперва широко, затем — скромно, потом наклоняет голову вперёд и поглядывает из-под накрашенных ресниц…       — Да хватит уже гримасничать, — ворчит Эй Си. — Ты что сегодня решил всех наповал убить своей красотой? Смотри, ещё подерутся за такого красавчика. Будут ругаться, шуметь, устраивать беспорядки разные…       Ван Ибо возвращает лицу нейтрально-отмороженное выражение и говорит:       — Не собираюсь я никого убивать красотой. Точнее, это всё — в рамках плана мести одному местному долбоёбу, который сказал, что на меня даже палец не встанет.       — Так и сказал? — ужасается Эй Си. — Хотя да, с него станется. Но ты и правда в первое время был какой-то… — он кривится и крутит кистью руки.       — Я был в шоке, ясно? — сурово говорит Ван Ибо. — А теперь немного привык и раскрепостился. Но слова были сказаны, и за них нужно отвечать. Я, кстати, только одну фразу привёл, а он мне наговорил их немерено. Каждый раз где-нибудь зажмёт и говорит гадости…       — Да ты что… — поднимает брови Эй Си. — Прям зажмёт? А тебе не кажется…       — Нет! — обрывает его Сяо Бао, закатывая глаза к блестящей ленте на лбу. — Это у нас называется «Показать, у кого в доме яйца крепче». А не то, что ты подумал.       Ван Ибо неинтересно, кто и что подумал. Ему интересно только одно — выражение лица Сяо Чжаня, когда он выйдет на сцену и будет излучать сексуальность каждой порой своего выбритого тела, бросать её горстями в публику и танцевать, как король сцены. Ну, как королева в данном случае. Он мужчина, просто играет женскую роль.       Усилия Ван Ибо не проходят даром. Его выступление вызывает настолько бурную реакцию, что он в какой-то момент начинает раскаиваться, что не свалил в гримёрку после заключительного поклона. Сразу несколько рук тянутся к Ибо с банкнотами, а шёпот «Как насчёт приватного танца?» заставляет чувствовать себя шлюхой больше, чем обычно.       — Эм... Я... Нет... Не положено... Спасибо. Простите, — бормочет он, пытаясь выбраться из окружения, умоляюще поглядывая на Сяо Бао, который лишь насмешливо вскидывает бровь, мол, «Заварил? Расхлёбывай».       В итоге чья-то рука хватает его за запястье и выдёргивает из маленькой возбуждённой толпы и тащит прочь из зала. Сяо Чжань. Разумеется.       Ван Ибо приободряется, ведь это то, чего он добивался, а теперь ему нужно собрать мозги в кучу и не тупить во время предстоящего диалога и не допустить, чтобы Сяо Чжань снова взял верх в их дискуссии, хотя, в крайнем случае, можно просто гордо послать его на хуй.       Ибо не успевает выстроить тактику, когда его вталкивают в уже знакомый кабинет с бильярдным столом и прижимают грудью к стенке, жарко дыша в шею. Ого, кажется, приём сработал ещё мощнее, чем планировалось. Он отстранённо думает, что у Сяо Чжаня очень приятный парфюм, и испытывает нелогичное желание откинуть голову назад, подставляя шею для… Чего? Он резко приходит в себя и напрягается, но Сяо Чжань, похоже не замечает, продолжая крепко обнимать его обтянутое корсетом тело, жадно вдыхать запах, едва не втягивая носом кожу, и прижиматься бёдрами к заду.       Ван Ибо не был бы собой, если бы не воспользовался наработанной ловкостью и не вывернулся из наглых рук, отступая в сторону.       — В чём дело? — недовольно спрашивает он, пытаясь справиться с дрожью возбуждения в голосе и строя из себя оскорблённую невинность. — Кажется, на мне не написано, что ты можешь распускать руки.       Сяо Чжань медленно опускает руки и выдыхает. Его лицо не прочитать.       — Разве? А я-то думал, что ты наконец-то изменил своим якобы железобетонным принципам.       Ван Ибо делает пару шагов вдоль бильярдного стола, чтобы оказаться подальше от источника раздражения и немного успокоиться, а затем запрыгивает на стол и усаживается, болтая ногами.       — Скажем так: я и мои принципы пришли к компромиссу.       Сяо Чжань склоняет голову набок и отходит к шкафу возле окна.       — Твои туфли, — говорит он, открывая дверцу и доставая пару босоножек на платформе, которые в прошлый раз оставил здесь Ибо.       — Отлично, а то парни мне уже мозг проели, — легкомысленно заявляет тот и протягивает руку.       Сяо Чжань подходит ближе, но руку с туфлями прячет за спину       — В какую игру ты играешь? — спрашивает он, его зрачки расширены, а голос звучит хрипло.       — Ну, — отвечает Ван Ибо, облокачиваясь на заведённые за спину руки и поглядывая искоса, — точно уж не в бильярд. В прошлый раз я окончательно убедился — не моё.       Он проводит языком по губам, и взгляд Сяо Чжаня уже там. Его щёки краснеют, а дыхание сбивается. Отлично.       Ван Ибо вздыхает, садится ровнее и хватает его за галстук, притягивая к себе.       Между их лицами расстояние настолько мало, что можно рассмотреть каждую ресничку, пору на коже и пятнышко радужки. Запомнить форму каждой родинки.       — Я сегодня хорошо танцевал? — шепотом спрашивает Ван Ибо. — Или опять отпугивал посетителей?       — Нет, — так же тихо говорит Сяо Чжань. — Я бы назвал это по-другому.       — К чему относится нет?       — Какое нет?       — Ты сказал нет.       — Нет.       — Нет нет?       И тут Сяо Чжань его целует, практически опрокидывая на стол. Ван Ибо вынужден вцепиться в него руками, чтобы не упасть, и пытается высказать что-то среднее между протестом и одобрением, поскольку одновременно ненавидит всю эту ситуацию и упивается ею. В этот же момент чужой язык проникает в его рот, а за спиной Сяо Чжаня раздаётся стук — видимо, тот выронил туфли, поскольку его руки теперь оглаживают лопатки Ибо, проникая между шнуровкой корсета. Через мгновение они отстраняются друг от друга, чтобы подышать.       — Продолжим на горизонтальной плоскости? — интересуется Сяо Чжань. — Или у вас скоро выход?       Пиздец. Ибо совсем забыл про время. На его лице наверняка отражается испуг, поскольку Сяо Чжань моментально отодвигает рукав с запястья и смотрит на часы.       — Сейчас четверть одиннадцатого, — говорит он.       — Мне нужно идти, — выдыхает Ван Ибо и пытается слезть со стола, что не очень-то удобно делать, когда между ног стоит другой человек, который ни капельки не облегчает его участь, а лишь усугубляет, прижимаясь к нему сильнее. Сяо Чжань кладёт руку на его шею сзади и слегка сжимает, от чего голова Ибо запрокидывается назад, а глаза закатываются. Чёрт. Горячие губы впиваются в его кадык, и тело Ибо инстинктивно дёргается вперёд. От болезненного удовольствия у него слабеют ноги, но вместе с этой болью приходит ясность.       — Ты что творишь? — возмущается он и отталкивает Сяо Чжаня со всей силой своих тренированных рук. — Совсем ебанулся?       — Не успел, — отвечает тот и плотоядно ухмыляется.       Ван Ибо раздражённо рычит, спрыгивает со стола, чуть не подвернув ногу, и торопится к двери.       — А туфли? — невинно звучит вслед. Точно, ещё же грёбаные туфли. Ибо разворачивается, подходит к туфлям и нагибается, чтобы их поднять. Сяо Чжань заинтересованно за ним наблюдает.       Ван Ибо выпрямляется изящным, отработанным для танца движением просто чтобы покрасоваться. Видимо, это работает, потому что ухмылка пропадает с лица Сяо Чжаня, а взгляд тяжелеет.       — Нравится, да? — насмешливо спрашивает Ван Ибо и смотрит на него из-под ресниц с тем самым выражением лица, которое репетировал у зеркала.       — Нравится, когда ты подо мной.       Ибо морщит нос.       — Не было такого. И не будет.       — Повтори это себе ещё несколько раз, — советует ему Сяо Чжань, совершенно не выглядящий нелепо из-за выпирающей ширинки и ни капельки не смущённый, в то время как Ван Ибо жутко мучается из-за тесного костюма, который не оставляет пространства воображению, подчёркивая каждую выпуклость. — Но даже это не поможет.       Неужели последнее слово снова останется за ним?       — Ибо, ты не можешь всё время убегать от реальности.       — Какой такой реальности? — злится Ван Ибо.       — Ты меня хочешь, — отвечает Сяо Чжань и улыбается с лёгкой ноткой самодовольства, но в этой улыбке есть что-то ещё. Хрупкая неуверенность, возможно? Откуда она там вообще?       — А ты хочешь меня, — заявляет Ван Ибо. — Хотя утверждал, что на меня даже палец не встанет.       Сяо Чжань на секунду опускает глаза и усмехается.       — Я и мои пальцы пришли к компромиссу. Прямо как ты со своими принципами.       Ибо закатывает глаза и берётся за дверную ручку.       — Засунь свои пальцы, знаешь куда…       — Знаю, — мгновенно отвечает тот. — Гарантирую, что тебе понравится, когда они окажутся у тебя в…       Но продолжения Ван Ибо не слышит, потому что выметается из комнаты со скоростью торпеды, изо всех сил хлопнув дверью. Он судорожно вздыхает и чешет лоб. Мимо проходит мужчина средних лет, которого Ван Ибо помнит весьма условно. Вроде бы ему говорили, что тот занимается снабжением или чем-то столь же унылым. Мужчина зыркает на него, потом — на дверь откуда он вышел, потом строит странную гримасу и говорит:       — Сам будешь ремонтировать, малыш.       Ван Ибо возвышается над ним почти на голову. За счёт каблуков, разумеется, но всё равно.       — Малыши у вас дома! — рявкает он и убегает по коридору, через вестибюль, мимо входа в зал и к гримёрке.       — Ван Ибо! — с порога орёт на него Эй Си. — Где ты шлялся, твою мать?       Его глаза округляются, смещаясь чуть вниз — на шею Ибо.       — Твою мать… Твою мать. Ты ебанулся?       Ван Ибо с досадой бросает в угол туфли, которые держал в руках, и начинает разуваться. Ему бы придумать свой достойный ответ, но он почему-то решает воспользоваться вариантом Сяо Чжаня.       — Не успел.       — Ты посмотри на него! — продолжает возмущаться Эй Си. — Да тут даже тональник не поможет!       Сяо Бао подходит ближе и бесцеремонно задирает голову Ибо за подбородок вверх.       — М-м, поможет. Возьми самый светлый тон и растушуй. — Он впивается пальцами в щёки Ван Ибо и заставляет того посмотреть себе в глаза. — Милый, ты камикадзе или как? А, ну да. Ты же ездишь на мотоцикле. И строишь из себя крутого мальчика. Мои советы тебе, конечно, не нужны, но я всё равно посоветую: прекращайте эту хуйню. Или поговорите нормально, или оставьте друг друга в покое. И не заливай мне тут про пацанские разборки, это не про вас.       С этими словами он отходит и до конца вечера с Ван Ибо разговаривает исключительно односложно и самым неодобрительным тоном. А у того на сердце неспокойно. И правда ведь — не заигрались ли они? Возможно, для всех будет лучше, если они с Сяо Чжанем оставят друг друга в покое? Всё равно будущего у них нет. Через пару недель Ибо вернётся к своей обычной жизни, забыв «Королеву», как страшный сон. Снова будет тусоваться с друзьями, готовиться к баттлам, разрабатывать рутину и связки для своих учеников, гонять на мотоцикле и пить пиво в барах, но никогда больше не поведётся ни на какие пари. А что Сяо Чжань? Этот найдёт себе другую игрушку, которую можно унижать, прессовать, а потом использовать разок и выкинуть. Если сказанное парнями ранее — правда, то Ван Ибо в любом случае ничего не светит.       Его энтузиазм дрожит и пытается рухнуть, но слова Сяо Бао о том, что он — артист, который должен сыграть роль и сделать это хорошо, не позволяют ему совсем расклеиться. Ибо перестаёт глазеть по сторонам и вылавливать в толпе посетителей Сяо Чжаня, а вместо этого сосредоточивается на ощущениях — своего тела, одежды на нём, сокровенных образов, которых от него требует танец. Он вдыхает музыку и выдыхает движение. Он танцует не как на соревнованиях, когда нужно показать класс, а для своей внутренней роли, которая ждёт, чтобы её исполнили.       Ван Ибо старается лишний раз не пить воду, а поссать идёт с Эй Си, который понимающе хмыкает и тащит его через кухню в другой туалет, где официант и зам шеф-повара курят возле форточки и обсуждают школьные проблемы своих детей. Они предлагают Эй Си и Ибо сигареты, от чего первый отказывается, а второй соглашается. Ван Ибо уже и забыл, когда в последний раз курил, но от пары затяжек в голове становится волшебно пусто.       «Ещё два танца, — думает он. — Ещё две пятницы и всё».       Иногда он прикасается к засосу на кадыке и проводит по нему пальцем, вызывая лёгкую боль и сожалея, что не успел и не догадался сделать то же самое с Сяо Чжанем. С тем самым парнем, который весь вечер сидит за столиком напротив сцены, уставившись тяжёлым взглядом на Ибо и потягивая на этот раз явно алкогольный коктейль. И нет, Ибо совершенно не волнуется, как тот поедет домой. «Сяо Чжань умный, он не сядет пьяным за руль — думает Ибо. — У него хватит мозгов вызвать такси».       После последнего номера Эй Си решает ещё потусоваться в зале, тем более, что начинается дискотека, и желающих потанцевать с ним можно будет записывать в очередь. А Сяо Бао, видимо, считает себя обязанным вправить мозги Ибо. Как будто тому нужны очередные нотации и не хватает собственного самоедства.       — Едешь домой? — спрашивает Сяо Бао, поглядывая на него в зеркальное отражение. — Опять утреннее занятие завтра?       — Угу, — отвечает Ван Ибо, доставая из рюкзака наушники и радуясь, что скоро их наденет, врубит погромче рэп и наконец-то избавится от глупых мыслей.       — Ты явно перерабатываешь и мучаешься от недотраха, — сообщает ему Сяо Бао.       Ха.       «Скажи мне то, чего я не знаю», — думает Ибо.       — Если это предложение, то я тебе уже говорил — ты не в моём вкусе, — отвечает он.       — Знаю-знаю, кто в твоём, — вздыхает Сяо Бао и пытается похлопать Ибо по спине, но тот уворачивается.       — Хватит уже об этом, — огрызается Ибо. — Я ухожу. Всего плохого.       Под смех он выбегает из гримёрки и несётся на выход. Возле двери Ибо притормаживает и осторожно выглядывает, изучая взглядом парковку. Тачка Сяо Чжаня всё ещё на месте — рядом с мотоциклом Ибо. Ему хочется побиться головой о стенку. Какого чёрта он вечно паркуется рядом? В этом нет никакой логики.       Ещё меньше логики в том, что он решает оставить мотоцикл на парковке — она, в конце концов, охраняемая — и поехать домой на метро. Возможно, так даже быстрее выйдет. А мотоцикл можно забрать завтра, после занятий.       Ван Ибо быстро покидает территорию клуба и почти бежит по улице. Это совсем не круто и ни капли не мужественно, но он не чувствует в себе сил для ещё одного противостояния с Сяо Чжанем, который, возможно, поджидает его в своей тачке. К собственному стыду, Ибо не может разобраться, пугает его эта мысль или возбуждает.       Возможно, он и в самом деле давно не трахался. В голову приходит мысль списаться с парнем из гоночной команды, с которым они пару раз неплохо проводили время, но ехать к тому с лаком на ногтях и блеском в волосах как-то не хочется. А звать к себе хочется ещё меньше, ведь придётся как минимум убрать в квартире. Да и вообще, вряд ли симпатичный крутой парень сидит дома в пятницу вечером и ждёт, что ему кто-то позвонит и предложит потрахаться, правда?       Ван Ибо поглубже засовывает руки в карманы, чтобы ненароком не смутить маникюром других пассажиров в вагоне метро. Возможно, ему и правда стоило подцепить кого-то прямо в «Королеве»? Но он даже представить себе не может, как трахается с кем-либо из тамошних посетителей, за исключением... Да, видимо, он и в самом деле заебался на работе.

GET SILLY

      На следующей неделе Ван Ибо демонстрирует Джексону и Исину тот эффектный дроп на спину, который он выучил для выступлений.       — Предлагаю добавить его в конце нашего выступления на ближайшем баттле, — говорит он, снова вставая и падая, подвернув ногу в бок.       — Блядь, мне на тебя смотреть больно, а ты говоришь — добавить… — задумчиво говорит Джексон. Исин мелко кивает, соглашаясь.       — Я вас научу, в этом нет ничего сложного! — заверяет их Ван Ибо. — Через полторы недели я буду свободен от этих выступлений и смогу уделять больше времени работе над нашей программой для баттла.       На самом деле, он постоянно думает о том, чем бы мог загрузить себя после выполнения условий пари. Как ни странно, но ему кажется, что, избавившись от пятничной программы в «Королеве», у него появится избыток свободного времени и слишком много эмоций, которые некуда будет деть. Сейчас для них имеется замечательный объект.       Направляясь в пятницу в клуб, Ван Ибо волнуется, словно в первый раз. Или даже сильнее. В первый раз он просто бесился от злости и беспомощности, а сейчас его беспокоит не столько выступление, сколько присутствие и внимание Сяо Чжаня.       Знакомая машина уже на стоянке. Прелестно. Интересно, Сяо Чжань ночует здесь, что ли? Тоже ебётся с работой? Неудивительно тогда, что он не может оставить Ван Ибо в покое. А почему бы и нет? Всё рядом, но присутствует вызов.       Задумчивое состояние Ибо не ускользает от Эй Си и Сяо Бао, которые, судя по их лицам, много чего хотели бы ему сказать, но ограничиваются обычными замечаниями про связки, ауру и прочие рабочие моменты. Первый танец они исполняют в ярких облегающих костюмах с повязками на головах. Это чистый тектоник с элементами вога, поэтому эффект главным образом достигается за счёт одежды и макияжа — ярко голубых теней и розовой помады на губах.       Ван Ибо, похоже, и в самом деле привык танцевать на этой сцене, поскольку он двигается уверенно и расслабленно, игриво улыбаясь налево и направо, не стесняясь движений, которые раньше терпеть не мог. В самом начале он замечает Сяо Чжаня в баре и пытается не думать о том, что теперь тот от него прячется. Хотя с чего бы? Не хотел бы — не пришёл бы вообще. А если явился и пялится на Ибо, значит, хочет. Но чего хочет сам Ибо? Спровоцировать и оттолкнуть, как и собирался раньше? Целоваться в укромных уголках? Всё же зайти дальше и потрахаться, раз уж обе стороны не против? А если да, то как? Уступать Сяо Чжаню он не собирается, и, похоже, очень мало шансов на уступки с другой стороны.       Они кланяются и уходят со сцены, поскольку следующее выступление по программе у них совсем скоро, и нужно успеть переодеться. Ван Ибо идёт по коридору вместе с Сяо Бао и Эй Си, но внезапно спотыкается, заметив в нескольких метрах от их гримёрки подпирающего стенку Сяо Чжаня. Парни многозначительно откашливаются и проходят вперёд, а Ибо замедляется. Сяо Чжань стоит боком, облокотившись левым плечом о стену и опустив руки вниз. Он выглядит расслабленным, но в глазах — напряжённый вопрос, очень напоминающий по содержанию перечень вопросов, терзающих Ибо.       Времени между выходами действительно мало, поэтому Ибо закусывает губу и медленно проходит мимо, на секунду схватив Сяо Чжаня за правую руку и сжав его ладонь. Кожа под его пальцами гладкая и мягкая. Он помнит эти ладони на своих плечах и запястьях. Ибо выпускает чужую руку и идёт дальше, но на пороге гримёрки оборачивается. Сяо Чжань смотрит ему вслед и едва заметно кивает. Что это значит? О чём они только что договорились?       Наверное, это неважно, потому что после второго выступления — в костюме с зелёными перьями — Ван Ибо почти моментально оказывается в кабинке туалета на коленях у Сяо Чжаня, который сидит на опущенной крышке унитаза и пытается проникнуть пальцами под облегающее трико Ибо. Это сделать нелегко, поэтому тот разочарованно стонет, кусая его за ключицу. Ван Ибо в долгу не остаётся, цапая его за мочку уха, а потом они целуются — долго, страстно, сплетаясь языками, извиваясь телами и периодически кусаясь. «Как две змеи», — думает Ван Ибо. Для следующего выхода на сцену ему точно не понадобится никакой плампер. Он слегка отстраняется и облизывает распухшие от поцелуев губы, проверяя нанесённый ущерб. Блеск был жадно сожран обеими сторонами в первые же секунды.       Ущерб восхитителен, а точно такие же опухшие губы Сяо Чжаня — ещё одно тому подтверждение.       Ибо хватает того за руку и на секунду жалеет, что они в туалете, а по дороге трогали что попало, иначе он бы облизал эти красивые пальцы. Подавляя эту картинку в голове, он смотрит на наручные часы Сяо Чжаня.       — Мне нужно идти, а то Сяо Бао меня выебет за опоздание, а я, как ты уже знаешь, предпочитаю быть сверху.       — Сейчас ты сверху, Бо-ди, тебе что-то не нравится? — хрипло спрашивает Сяо Чжань. Он скользит ладонями по бокам Ибо, сжимая на секунду талию, и добирается до сосков, которые принимается ласкать подушечками пальцев сквозь тонкую ткань, то нажимая сильнее, то едва прикасаясь. Последнее заставляет Ибо позорно всхлипнуть и вжаться в его пальцы, чтобы стало грубее, сильнее, жёстче. Он дёргает Сяо Чжаня за волосы — те пушистые и мягкие, в отличие от его собственных, уложенных лаками и гелями.       — Сверху — это сверху, Чжань-гэ, не прикидывайся тупым, тебе это не идёт.       Сказав это, он вскакивает, делает крошечный шаг назад и прижимается спиной к дверце кабинки. Сяо Чжань тяжело дышит и выглядит взъерошенным, как будто действительно трахался, хотя натяжение ткани брюк в области паха говорит об обратном. Ван Ибо счастлив, что на его костюме есть фатиновая оборка, удачно прикрывающая стояк, но если он выглядит, как Сяо Чжань, — а это наверняка так и есть — Сяо Бао и Эй Си его точно выебут. В мозг, но всё-таки.       — Сколько у вас ещё танцев? — спрашивает Сяо Чжань, глядя на него исподлобья. Странно, но в этом взгляде нет презрения и превосходства, нет насмешки. И даже чистой похотью нельзя назвать то, что видит в его глазах Ван Ибо. Или хочет увидеть.       — Два, — отвечает он. — Один в флуоресцентной краске, а второй — с веерами. Ты ещё не видел наш танец с веерами. Там самое главное — это вовремя открыть и закрыть веер, передать его другому и поймать, подбросив вверх... Чистая ловкость, Чжань-гэ, и идеальная синхронизация между танцорами.       Откуда эта нервная многословность?       — Я видел этот танец, — мягко отвечает Сяо Чжань, — в разных вариациях.       — Ты не видел его в моём исполнении, — возражает Ван Ибо. — Это не хип-хоп, конечно, в котором я по-настоящему хорош, но у меня круто получается. Сам увидишь.       Сяо Чжань так и сидит, уронив руки на колени, а на его брюках — складки, которые примял Ибо, ёрзая на его коленях ранее. Сяо Чжань ласково ему улыбается, и это пиздец как странно. Ван Ибо несколько раз хлопает глазами и машинально облизывает горящие и пересохшие губы.       Повисает странная неловкая тишина. Точнее, неловкая она для Ван Ибо, который растерянно цепляется за возможность свалить отсюда по уважительной причине, пока всё не зашло куда-то совсем не туда, куда ему лично нужно.       Не говоря ни слова, он нащупывает ручку, открывает дверь и просачивается наружу, осторожно прикрывая створку за собой, а затем старается бесшумно выскользнуть из помещения, радуясь силиконовым накаблучникам туфель.       С Сяо Чжанем они больше не общаются до конца вечера. Ну, как не общаются? Они не говорят друг с другом, но переглядываются. Ван Ибо понимает, что потихоньку привыкает к совсем другому выражению на лице Сяо Чжаня, к совсем другому взгляду, и чувствует, что его собственное лицо и глаза отражают примерно то же самое. Но что это такое? Вожделение? Определённо. Интерес? Безусловно. Но может ли между ними возникнуть что-то ещё? Будет ли у их взаимодействия какое-то продолжение? Чего вообще ждать?       Эй Си и Сяо Бао попеременно тяжко вздыхают и поднимают брови, но когда Ван Ибо пытается спросить, в чём дело, лишь пожимают плечами и отвечают:       — Это мы у тебя должны спрашивать.       Выйдя из клуба в начале второго, Ван Ибо идёт к своему мотоциклу, испытывая смесь предвкушения и страха разочароваться. Окно тачки Сяо Чжаня довольно предсказуемо опускается вниз. Ван Ибо останавливается и кусает губы в ожидании.       — Прости, что не сказал тебе это сразу, — говорит Сяо Чжань, выглядывая из окна. — Ваше выступление с веерами и в самом деле было фантастически крутым. Я не лгал, когда говорил, что видел этот танец раньше, ведь, в конце концов, репертуар тут хоть и разнообразный, но повторяющийся. Говорю честно — в этот раз было круче, чем раньше.       — Спасибо, — смущённо говорит Ван Ибо, краснея. Да, он с этим парнем, вроде как, в туалете тискался, а до этого — на бильярдном столе, и то не так сильно стеснялся, а тут простой комплимент, да ещё и насчёт крутости в танце, а он уже в лужу оплавился.       В этот момент дверь машины распахивается.       — Садись, — говорит Сяо Чжань.       — Зачем? — осторожно спрашивает Ван Ибо, хотя прекрасно всё понимает.       — Поедем ко мне, — звучит в ответ. Что ж, убедительно, но всё же…       — Я на мотоцикле, — говорит Ибо. — Не бросать же его на стоянке.       Сяо Чжань прищуривается и наклоняется чуть ниже.       — А может, перестанешь выёбываться? В прошлую пятницу ты его бросил тут почти на сутки без угрызений совести. Завтра утром я тебя привезу сюда и лично подам руку, чтобы ты на него забрался. Обещаю.       Ван Ибо на мгновение размышляет о том, почему это завтра он может быть не в состоянии залезть на мотоцикл, но спрашивает другое.       — Откуда ты знаешь, что я его оставил почти на сутки?       Сяо Чжань вздыхает, не отводя от него глаз.       — Я тебя ждал почти до утра. Хотел поговорить. А потом понял, что ты не придёшь.       На негнущихся ногах Ван Ибо подходит к машине и залезает внутрь, пялясь на Сяо Чжаня и не моргая. Он наощупь захлопывает за собой дверь и обнимает стоящий на коленях рюкзак. Сяо Чжань коротко улыбается и говорит:       — Пристегнись, нам ехать примерно минут сорок.       Сяо Чжань включает негромко радио, и всю дорогу они избавлены от необходимости говорить друг с другом, но Ибо чувствует себя неловко. Он смотрит в окно, машинально отмечая маршрут и прислушиваясь к льющейся из колонок музыке, перемешанной с короткими выпусками новостей и рекламой. Ему хочется спросить, что будет дальше, но, если честно, с ним такое впервые, и он немного не понимает, как себя вести.       Все его отношения строились просто: приглянулись друг другу, быстро нашли удобное место, потискались, подрочили и разошлись. Минеты в своём и чужом исполнении он может пересчитать на пальцах рук, а настоящий проникающий секс — и вовсе на пальцах одной. Сяо Чжань явно привык к опытным партнёрам, и это пугает. Но, с другой стороны, весь опыт Ван Ибо был вполне успешным, многие даже предлагали повторить, но ему, как правило, не хотелось.       — Ты завтра работаешь? — неожиданно спрашивает его Сяо Чжань. Ибо вздрагивает и выходит из режима мучительных размышлений.       — Да, тренировка на десять, а потом — на двенадцать, — отвечает он. — Я преподаю танцы. Хип-хоп.       — Ну конечно, — с улыбкой отвечает Сяо Чжань. — Я что-то такое и подозревал. Наверное, ты строгий преподаватель?       Ибо вовсе не строгий, его уважают и любят. Внезапно он начинает рассказывать Сяо Чжаню о своих учениках, группах, которые ведёт, товарищах, подготовке к баттлам. Тот слушает и периодически на него поглядывает. Особенно долго Сяо Чжань залипает на нём на светофорах, пока они пережидают красный свет. У Ибо перманентно горят щёки. Вот это да. Он всё же подцепил себе красавчика и едет к нему домой, где у них точно будет умопомрачительный секс. Да, нужно будет всё-таки как-то решить вопрос того, кто будет сверху, но Ибо не против и других вариантов, если они не договорятся. В конце концов, существует много разных способов доставить друг другу удовольствие.       Сяо Чжань словно читает его мысли, одаривая зубастой заячьей улыбкой. Ван Ибо смелеет и кладёт руку ему на колено, чтобы продемонстрировать намерения и убедиться, что он всё верно понимает. Улыбка становится ещё ярче. Последние несколько минут они едут в тишине.       Квартира Сяо Чжаня вполне соответствует его статусу, машине и костюмам. В первые мгновения Ван Ибо замирает в прихожей, почти полностью покрытой зеркалами, потому что на него смотрят сразу несколько собственных отражений.       — Эм, — говорит он. — Всем здрасьте.       Сяо Чжань смеётся.       — Да, поначалу все так реагируют, но ничего, привыкнешь, — говорит он и забирает у Ибо рюкзак.       Привыкнешь. Ван Ибо уже готов привыкать, чувствовать себя как дома и всё такое. Он ходит по просторным комнатам с минималистическим интерьером и глазеет на странные абстрактные картины на стенах. Да, приглашать Сяо Чжаня к себе домой он явно не будет, поскольку его набитая всяким беспорядочным барахлом квартирка — это явно не то место, где почувствует себя уютно человек с таким тонким вкусом. Ибо нюхает красивый белый цветок на столе, но тот ничем не пахнет.       — Он искусственный, — комментирует Сяо Чжань, который уже успел снять пиджак и галстук, а теперь направляется к Ибо, расстёгивая манжеты на рубашке.       — У тебя тут очень красиво, — торопливо говорит Ван Ибо, а его руки сами по себе тянутся вперёд и обхватывают Сяо Чжаня за пояс. Разница в росте снова его изумляет. Он привык смотреть на того чуточку свысока, благодаря каблукам, а тут приходится немного поднимать лицо, отвечая на поцелуй, который становится всё жарче. Сяо Чжань тянет его за волосы и проникает языком в рот. Ван Ибо с энтузиазмом посасывает этот ловкий язык, а затем преследует его в чужой рот. Сяо Чжань отстраняется и проводит рукой по его жёстким от лака волосам.       — Я хочу их увидеть и потрогать без всего этого лака, — тихо говорит он, а Ибо тут же осознаёт, что он не смыл нормально макияж, да и после интенсивных физических нагрузок хорошо было бы принять душ.       — Может, тогда покажешь мне, где ванная? — спрашивает он, но всё равно тянется губами к поцелую, испытывая желание оплести Сяо Чжаня ещё и ногами, как осьминог.       — Покажу и провожу до порога, — говорит тот и смеётся. Кажется, Ван Ибо никогда не слышал столько смеха от него и не видел так много улыбок, как сегодня. Это поразительно, насколько всё изменилось с той первой встречи, когда Ибо был одет в перья и грубил всем и каждому, а Сяо Чжань назвал его фригидной сучкой. — Ванная вот здесь, — сообщает он, и ведёт Ибо за плечи к малозаметной двери, декорированной очередной картиной с разбегающимися в ужасе синими треугольниками и малиновыми штуками, похожими на бактерии со жгутиками. — Полотенца в шкафу.       — Может, ты со мной? — спрашивает его Ибо, поигрывая бровями. Ему хочется поскорее что-то делать. Да, это однозначно недотрах.       Но Сяо Чжань лишь целует его в висок и говорит:       — Ты большой мальчик, сам справишься. А я пока закажу нам перекусить. Что ты любишь? Курицу, рыбу, свинину, овощи? Острое или нет?       Ван Ибо вообще бы не умер с голоду, но раз уж Сяо Чжаню хочется его накормить, то зачем мешать человеку заботиться о своём ближнем?       — Лучше что-то полегче. Можно овощи. Не острые.       Сяо Чжань ему кивает и отворачивается, набирая что-то на телефоне. Ван Ибо прикрывает за собой дверь и несколько секунд обозревает просторную ванную, выложенную светло-бежевой плиткой. Она настолько огромная, что здесь можно было бы без ущерба для интерьера и собственных конечностей танцевать в составе трёх человек.       Ван Ибо тщательно моется со всех сторон, разве что не внутри. Ему это не надо, поскольку свои предпочтения он озвучил не раз и не два, и если уж Сяо Чжань пригласил его к себе, значит, согласен на такой расклад. Ибо хихикает и мылит голени. Есть что-то удобное в бритых ногах и других частях тела. Рука удобно скользит по гладкой коже. Чёрт, надо было затащить Сяо Чжаня в душ насильно. Какая еда? Ван Ибо уже почти два месяца забыл, что это такое.       На мытьё головы уходит много времени, потому что с первого раза этот блядский лак нормально не смывается. У Сяо Чжаня в ванной почти столько же разных тюбиков, как и у самого Ибо теперь, когда он работает в «Королеве». Значит, куча косметики автоматически не делает из парня шлюху. Ван Ибо приятно думать, что мужчина, с которым он вот-вот ляжет в постель, за собой ухаживает. Возможно, и самому Ибо стоит пересмотреть верность ещё некоторым из своих железобетонных принципов и средству семь в одном в их числе.       Он быстро моет за собой ванную, потому что та выглядела едва ли не стерильно чистой и, судя по всему, Сяо Чжань — чистюля. Ибо помнит идеальный порядок на его рабочем столе и в салоне автомобиля, поэтому решает показать себя с лучшей стороны.       Выйдя из ванной босиком и в одном полотенце вокруг бедер, он слегка растерянно кружит по квартире в поисках спальни. Неожиданно в дверь кто-то звонит, и Ван Ибо прячется за диван, потому что его вид явно не рассчитан на приём гостей. Сяо Чжань спускается по винтовой лестнице в углу прихожей, которую Ибо с первого раза и не заметил. Он одет в махровый халат до колен, а его волосы влажные. Следовательно — Сяо Чжань тоже принимал душ. Ван Ибо прищуривается. Неужели этот адепт чистоты побрезговал принимать душ вместе с ним? Должен ли Ибо обижаться, что его отправили в гостевую ванную? Он решает не париться на эту тему, и просто наблюдает, как Сяо Чжань нажимает на кнопку домофона, а затем разглядывает себя в зеркало. Ван Ибо его тоже разглядывает, замечая небритые ноги. Он почему-то сразу начинает стесняться своих, гладко выбритых, но вряд ли это вызовет отвращение у Сяо Чжаня, верно? Он как раз думает о том, что через неделю можно будет наплевать на гладкость кожи и спокойно вернуться к своим нормальным мужским привычкам, когда Сяо Чжань открывает дверь и принимает из рук курьера два пакета с коробочками.       Закрыв дверь, он оборачивается к Ибо и хитро улыбается.       — Почему ты там прячешься? — спрашивает он и, не дождавшись ответа, предлагает: — Поедим?       Ван Ибо выходит из-за дивана во всей своей полуобнажённой красе, и взгляд Сяо Чжаня темнеет, пока не становится тем самым, который так пугает и заводит Ибо.       — Я не голоден, — отвечает он, приближаясь мягкой походкой, как подкрадывающийся к жертве хищник, — а ты?       Сяо Чжань опускает пакеты на пол и ловит его в объятия. На секунду они замирают нос к носу, после чего Ибо слышит:       — А я очень. Только еда не поможет.       Они начинают целоваться, сразу же жадно, переплетаясь языками и легонько кусая друг друга за губы. Сяо Чжань срывает с него полотенце и — да, это нечестно, потому что Ибо не может одновременно обнимать его и развязывать пояс халата, который как будто завязан неведомым морским узлом. В это время длинные руки скользят по его спине от затылка и до ягодиц, легонько царапая кожу, сжимая, лаская всё, до чего могут дотянуться. Наконец грёбаный узел поддаётся, но не успевает Ибо полюбоваться на вожделенное тело, как его тянут куда-то, причём при этом приходится карабкаться по ступенькам.       — Почему твоя спальня находится на вершине башни? — возмущается он, щипая Сяо Чжаня за бок и заплетаясь в ногах, чего с ним, как правило, не бывает. — Как ты вообще сюда заходишь, когда пьяный?       — Никак, — отвечают ему, — когда я пьяный, я сплю в гостиной на диване.       В этот момент они оказываются в спальне, половину которой занимает широкая кровать с предусмотрительно откинутым одеялом. Ибо смеётся и бросается на неё с разбега, затягивая за собой Сяо Чжаня, который тоже хохочет и выглядит гораздо моложе и беззаботнее, чем обычно. Они оба словно сбросили с себя давящие оковы тех ролей, которые играют в обществе.       Ван Ибо прижимает Сяо Чжаня к кровати и целует, наконец-то, без преград изучая его тело и все чувствительные участки на нём. Он считает губами родинки на плечах и груди, а беспокойные пальцы в это время зарываются в его волосы, щекочут плечи, ласкают шею, притягивают выше, чтобы одни зацелованные губы могли встретиться с другими.       — У тебя такие большие зрачки, — говорит Ибо, приподнимаясь над Сяо Чжанем на локтях. Он практически сидит у того на бёдрах, притираясь членом к члену. И это так хорошо, что ему хочется запрокинуть голову назад и застонать. — Я вижу там себя, как в зеркале.       — Я линзы снял, — отвечает Сяо Чжань, лаская пальцами одной руки его скулу и висок, а второй сжимая ягодицу. — Глаза устали. Устали постоянно ловить твои движения и взгляды, искать твой силуэт среди других, рассматривать издалека твоё лицо. Но теперь ты так близко, и мне не нужны линзы. И мне так хорошо.       Это звучит слишком романтично, и Ван Ибо смущён. Ему никогда не говорили подобного, и он вряд ли способен достойно ответить прямо сейчас. Он вообще никогда не умел отвечать Сяо Чжаню так же красноречиво. Поэтому Ибо подтягивается чуть выше и целует веки Сяо Чжаня, нежно и легонько, словно пытаясь снять усталость, словно стремясь ответить без слов.       Вероятно терять концентрацию всё же не стоило, поскольку его переворачивают и начинают зацеловывать в лицо, грудь и шею то долгими, тягучими поцелуями, то короткими, кусачими. Что же, может, оно того и стоило, потому что под его кожей как будто вспыхивают искры.       Но как бы ни хотелось лежать и плавиться от умелых ласк, Ибо не позволяет Сяо Чжаню полностью вести, он увлечённо отвечает на каждый поцелуй, сжимает плечи, скользит ладонями по гладкой коже, зарывается пальцами в волосы. Он так возбуждён, что не способен прекратить тереться членом о бедро Сяо Чжаня, оказавшееся у него между ног, и понимает, что с большой вероятностью до какого-то осмысленного секса с проникновением просто не продержится. Он прекращает тереться и замирает на месте, дрожа от напряжённой попытки сдержать подступающий оргазм. Кончить через несколько минут прелюдии было бы тупо.       В этот момент Сяо Чжань тянется к тумбочке и чем-то щёлкает.       — Тебя подготовить или сам? — спрашивает он, слегка смещаясь и опираясь на локоть руки, в которой держит тюбик.       Ван Ибо моментально сводит колени, выпихивая его ногу прочь.       — Я ведь тебе уже говорил, Чжань-гэ, что я исключительно топ. Повторить ещё раз?       Тот снисходительно на него смотрит, открывая и закрывая крышку тюбика со смазкой, и задумчиво прислушиваясь к щелчкам.       — Так и я всегда сверху. Но ты, главное, не расстраивайся, я тебя так отымею, что ещё просить будешь, — он тянется вперёд и кладёт руку на член Ибо. Тот и хотел бы сдержаться, но возбуждение слишком велико, и он позорно вскидывает бёдра, чтобы усилить контакт, но при этом не сдаётся.       — Это я тебя так отымею, что завтра на ноги не встанешь.       Сяо Чжань смеётся, но затем на секунду задумывается, не прекращая щёлкать тюбиком и ласкать Ибо, который держится изо всех сил.       — Хорошо, — кивает он. — Согласен. Только я тебя первый.       — Это почему это? — Ибо всё же находит в себе силы немного отползти выше, а рука Сяо Чжаня теперь лежит на его колене.       — Во-первых, я старше, — заявляет тот, перемещая руку по бедру вверх.       — Младшим надо уступать, — мозги Ван Ибо, похоже, окончательно отказали, раз он выдвигает такие глупые аргументы. Судя по ухмылке Сяо Чжаня, тот тоже считает их глупыми.       — Разве что горшок в детском саду. А во-вторых, это ты тут ходил в блёстках и помаде, а не я.       — Это было пари! Ты ведь знаешь, — говорит Ибо, но при этом ёрзает на простыне, настолько возбуждённый, каким не ощущал себя давным-давно.       Сяо Чжань внезапно привстаёт и усаживается ему на бёдра, оставив тюбик в покое, и скользя руками по бокам Ибо почти тем же движением, которое тот сам демонстрировал в танцах.       — Перестань выёбываться, Бо-ди, — шепчет Сяо Чжань, прижимаясь лбом ко лбу Ибо и уставившись ему в глаза, — я первый сверху, а потом, если тебе будет мало, так и быть, разрешу попользовать мою расслабленную тушку.       Не иначе, как он настоящий гипнотизёр.       — Конечно, мне будет мало, — шепчет ему Ибо в ответ. — Мне двадцать четыре года. Я могу два раза за ночь. Возможно, даже три.       Сказав это, он осознаёт, что подписал себе смертный приговор, поскольку Сяо Чжань отстраняется, многозначительно приподнимает брови, подхватывает тюбик со смазкой и постукивает им по ладони.       — Блядь, — тихо говорит Ибо, понимая, что сдаёт позиции.       — Что это означает? Это да? — уточняет Сяо Чжань.       — Это означает блядь. Но ладно, — вздыхает Ибо и пытается расслабиться.       — Ладно — это да? — опять переспрашивает Сяо Чжань. — Я не собираюсь тебя насиловать, Бо-ди. Просто поверь мне — тебе понравится.       Ибо не представляет, как ему такое может понравиться, но когда ловкие пальцы Сяо Чжаня скользят у него внутри, растягивая и дразня чувствительную точку, он ловит себя на том, что сам пытается насадиться поглубже, закусывая губы, чтобы не всхлипывать совсем уж жалко.       — А я тебе говорил, — шепчет Сяо Чжань, слизывая с его лба капельки пота, мягко целуя в губы, проникая языком в рот, а затем спускаясь поцелуями к шее, к тому самому месту на кадыке, где неделю назад оставил засос.       Ван Ибо цепляется руками за простыню и хочет упереться пятками в кровать, потянуться выше, потереться, но он лежит не в той позе, и это не поможет. Он понимает, что ему мало. Ибо хватает Сяо Чжаня за запястье и хрипло выдыхает:       — Хватит. Сейчас, — похоже, его мозг и рот неспособны воспроизводить более-менее сложные предложения.       Сяо Чжань вытаскивает пальцы и достаёт из ящика коробочку с презервативами. Ибо смотрит, как он раскатывает один по своему члену, и почти не дышит, стараясь изгнать из головы мысль о побеге. Он же не слабак какой-то.       Зрачки Сяо Чжаня такие огромные, что затапливают всю радужку, а его губы — покусанные и распухшие от поцелуев. Он подкладывает под ягодицы Ибо подушку и разводит его колени ещё шире. Одной рукой Сяо Чжань держит его за затылок, слегка сжимая основание шеи, отчего Ибо непроизвольно выгибает её, а второй рукой направляет в него свой член.       Возможно, это плохая идея, но Ван Ибо осуществляет своё недавнее желание обхватить Сяо Чжаня всеми конечностями и прижать к себе. Тот тихо смеётся и начинает двигать бёдрами, а Ибо хаотично цепляется за его плечи и волосы, пытаясь справиться с потоком непривычных, слегка болезненных, но невероятно приятных ощущений. Сяо Чжань перехватывает его ноги под коленями и впивается губами в сосок. Это становится последней каплей для перевозбуждённого Ибо, который слишком долго ни с кем не трахался. Он мучительно стонет и кончает, видя за закрытыми веками вспышки зелёного и чёрного цветов и испытывая стыд за то, что продержался совсем недолго.       — Посмотри на меня, — шепчет ему Сяо Чжань, и Ибо смотрит в его широко распахнутые глаза, в которых хочется утонуть, а потом притягивает его лицо ближе к себе, целуя в губы, выпивая судорожные вздохи и стоны до тех пор, пока тот не достигает оргазма, несколько раз повторяя его имя.

*****

      — Когда я увидел тебя впервые, я подумал, что ты избалованный выпендрёжник, — говорит Сяо Чжань чуть позже, когда всё же удосуживается пригласить Ван Ибо в свою личную ванную, расположенную напротив спальни. Она намного проще, чем гостевая, но Ибо всё равно старается не разбрызгивать воду на сверкающий кафель.       — А я подумал, что ты — самоуверенный мудак, — не остаётся в долгу он. — Впрочем, иногда я продолжаю так считать.       За это он получает полотенцем по заднице, а когда пытается дать сдачи, Сяо Чжаня уже и след простыл.       Они меняют постельное бельё и укладываются в кровать, сплетясь руками и ногами. Ибо игнорирует свою подушку, укладывая голову на подушку Сяо Чжаня и толкая его лбом.       — Сколько ты уже не трахался, Бо-ди? — спрашивает тот. Вероятно, он удивился, что Ибо так быстро кончил. Да, тут есть, чему смущаться.       — Давно, — стыдливо говорит Ван Ибо, перетягивая на себя одеяло и закутываясь в него по уши. — Месяца четыре или даже пять. Сперва готовились к соревнованиям, потом это пари… Да и не было у меня постоянного партнёра. Отношения — это сложно.       — Понимаю, — говорит Сяо Чжань, поглаживая его по голове.       — А ты? — спрашивает Ибо, поднимая вверх лохматую голову и заглядывая в тёмные, тёплые глаза.       — Ну, пару месяцев — это точно. Всё ждал, когда же ты согласишься, а ты всё бегал от меня.       — Я не бегал, — возмущённо говорит Ван Ибо. — Просто ты меня достал своими подъёбами. А мне и так было сложно. Вся эта косметика, платья, каблуки. Я к такому не привык. И тут ещё ты весь такой красивый и с подкатами на уровне младшей школы.       — Мои подкаты сработали, — шепчет Сяо Чжань и трётся лицом о волосы Ибо. — Такие мягкие…       Ибо начинает дремать, разморенный, довольный и счастливый, когда вдруг осознаёт, что копошения у него в волосах прекратились. Он приподнимает голову и видит такого же расслабленного и удовлетворённого Сяо Чжаня. В его голове начинает формироваться мысль, что если он не начнет что-то делать, то они так и заснут в обнимку, как слащавая влюблённая парочка, и он так и не побывает сверху и не докажет, что может два раза за ночь. Поэтому он тормошит Сяо Чжаня и лезет к нему с поцелуями, на которые тот отвечает с ленивой сонной улыбкой.       — Откуда в тебе столько энергии? Я уже никакой.       Ван Ибо садится и сбрасывает с него одеяло.       — Моя очередь, Чжань-гэ. Не думай, что так легко отделаешься.       — Да как я вообще мог такое подумать, — философски замечает тот, переворачиваясь на живот. — Можешь сразу приступать, я готов.       — В смысле готов? — хмурится Ван Ибо. Он предвкушал возможность рассмотреть процесс с другой стороны и, возможно, чему-то научиться.       — В том самом, — отвечает Сяо Чжань, подкладывая подушку себе под бёдра.       — Когда ты успел?       — Пока ты мыл голову, брил ноги, чистил ванну или что ты там делал почти целый час.       Ван Ибо сидит с открытым ртом. Откуда Сяо Чжань знает, что он чистил ванну?       — Ну, ты собираешься что-то делать или как? — спрашивает Сяо Чжань, разводя ноги и подбрасывая зад вверх. Это выглядит приглашающе.       — Но почему ты это сделал? — недоумевает Ван Ибо, поглаживая его по ягодицам, а затем протягивая руку к коробке с презервативами. — Это было необязательно, ты мог не соглашаться, да и вообще есть много других вариантов.       Сяо Чжань поворачивает голову назад и смотрит на него каким-то особенно тёплым взглядом.       — На всякий случай. Что, если бы не получилось тебя уговорить? Ведь ты такая сложная птичка. А мне хотелось быть к тебе как можно ближе, и я подумал: а почему бы нет?       Ибо снова застывает, пытаясь осмыслить сказанное, но тут же получает шлепок длинной руки по бедру.       — Приступай уже, пока я не заснул.       И тогда Ибо приступает.

*****

      Утром Ван Ибо просыпается рано и в первые мгновения не узнаёт место, в котором очутился. Он водит глазами по сторонам и вспоминает, что ночует у Сяо Чжаня, а вчера — точнее, уже сегодня — у них был крышесносный секс. И не один раз. Эта мысль заставляет его слегка напрячь мышцы таза и мгновенно ощутить специфическую боль в конкретном месте. Не то чтобы это было сильно неприятно, но Ибо потихоньку радуется, что смущающее мгновение он может пережить наедине с собой. В целом, ничего страшного не случилось. Ему даже понравилось, но признаваться в этом он, разумеется, пока не будет. Он поворачивает голову в сторону и видит рядом Сяо Чжаня, который сладко спит, приоткрыв рот и выглядя при этом офигенно уютным. Ибо тянется губами и коротко целует его в нос, в ответ на что получает короткую гримасу и нечленораздельное мычание. Затем он поворачивает голову в другую сторону, чтобы найти телефон или какой-то другой датчик времени, но встречается взглядом с парой прозрачных зеленовато-серых глаз. Кот стоит на задних лапах, опершись передними на кровать, и внимательно наблюдает за Ван Ибо. А тот накануне и не заметил в квартире никаких домашних питомцев. Был слишком увлечён Сяо Чжанем, видимо. Кот тянется к нему, чтобы обнюхать, а потом спрыгивает на пол и выжидающе смотрит, поводя хвостом.       — Чжань-гэ, — шепчет Ван Ибо, — твой котик чего-то от меня хочет.       Сяо Чжань лишь хмыкает и поглубже зарывается головой в подушку. Ибо выбирается из-под одеяла, почувствовав, как тёплая рука соскальзывает с его талии. Он тут же начинает иррационально скучать по уютной кровати и крепким объятиям, но ему хочется в туалет, пить, есть и осмотреться.       Сперва он надевает трусы и направляется в ванную. Кот следует за ним по пятам, и ожидает, пока Ибо осуществит все утренние процедуры, терпеливо сидя в классической кошачьей позе — обернув лапки хвостом.       На кухне Ибо заглядывает в холодильник, где обнаруживает коробочки с едой из ресторана, которые они вчера проигнорировали. Его желудок моментально начинает урчать от голода. Он достаёт одну из коробочек, рассудив, что подогреть еду может и сам, выкладывает её на тарелку и засовывает в микроволновку.       Кот в это время бродит вокруг своей пустой миски и многозначительно смотрит на Ван Ибо.       — Тоже хочешь пожрать? — спрашивает кота Ибо и оглядывается по сторонам. Кот направляется к одной из кухонных тумбочек и проводит по ней лапой. Ван Ибо подходит к ней и открывает. Внутри он видит большую пачку с кошачьим кормом и несколько баночек с консервами.       — Что выберешь, приятель? Печеньки или рыбку? — интересуется он у кота, указывая внутрь тумбочки. Кот смотрит на него и мяукает. Ван Ибо решает, что тот вполне обойдётся печеньками, и высыпает их в одну из мисок. Кот мгновенно начинает хрустеть едой, а сам Ибо открывает микроволновку и съедает тарелку жареных в соусе овощей за несколько минут, с трудом заставляя себя тщательно жевать.       Он находит бутылочку с питьевой водой и часть выливает коту во вторую миску, а остальное выпивает сам.       На часах половина восьмого утра, и как бы ему ни было жаль будить Сяо Чжаня, но тихо и молча уйти он не может. Не после вчерашнего. Это было слишком близко, слишком глубоко, слишком сильно.       Ван Ибо снова направляется в спальню, обнаруживая Сяо Чжаня по-прежнему в постели в обнимку с подушкой. Он немного завидует этой подушке, но берёт себя в руки и мысленно напоминает о времени.       — Эй! Вставай, Чжань-гэ, мы тут уже всё съели. Прям всё-всё. А ты спишь.       — Кто такие эти мы? — сонно ворчит Сяо Чжань, поднимая с подушки растрёпанную голову. — Ты что, за ночь раздвоился? Или это у меня в глазах двоится?       — В глазах, — отвечает ему Ибо, — а мы — это я и твой кот.       Сяо Чжань смеётся и трёт лицо.       — Это кошка. Ты что, не умеешь отличить кота от кошки?       — Я ей под хвост не заглядывал, — бурчит Ибо и присаживается на край кровати. — Чжань-гэ, если ты хочешь ещё поспать, то я вполне могу поехать на работу на метро, а мотоцикл заберу со стоянки после занятий, как в прошлый раз. Никаких проблем.       — Нет, я обещал, что отвезу тебя, значит, отвезу, — бормочет Сяо Чжань и хватает его за руку, пытаясь притянуть к себе в постель.       — Ну нет, — в шутку отбивается Ван Ибо, — уже поздно валяться. Давай вставай.       — Угу, встанешь тут. Ты меня вчера затрахал, — вздыхает Сяо Чжань, но его руку не выпускает.       — Ты первый начал, — возражает Ван Ибо, но при этом раздувается от гордости. Очевидно, вчера он был крут.       — На правах старшинства. И не говори, что тебе не понравилось. Ты кончил без дрочки.       Ибо открывает рот и прижимает ладонь свободной руки к вспыхнувшей румянцем щеке. Соврать нельзя, а сказать правду — всё ещё неловко.       — Ну, так совпало? — жалким тоном говорит он, и тут же оказывается затянут в постель навстречу утреннему минету и обнимашкам.

DIP IN

      Всё воскресенье Ван Ибо чувствует себя, как в раю на облаках. Он периодически тормозит и зависает, вспоминая проведённую с Сяо Чжанем ночь, анализируя тянущую, но приятную боль в непривычных местах, а болят у него вовсе не уже привыкшие к каблукам икры.       Их совместное утро, после окончательного пробуждения, тоже прошло весьма задорно, и даже слегка подгоревший из-за отвлекающих поцелуев омлет казался небесной пищей. Ван Ибо игриво написал свой номер телефона на салфетке, как в кино, а Сяо Чжань подвёз его к клубу, чтобы Ибо успел забрать мотоцикл и поехать на занятия.       Впрочем, хотя Сяо Чжань и взял салфетку с номером Ибо, улыбнувшись странной, задумчивой улыбкой, позвонить он не обещал. И не позвонил. С лёгким разочарованием Ибо просидел дома весь вечер, играя в сетевую онлай-стрелялку с компанией своих учеников и ожидая сообщений от Сяо Чжаня, но они так и не пришли.       В понедельник он всё ещё на что-то надеется, но ко вторнику-среде начинает подозревать, что существует проблема. Но в чём заключается эта проблема? Они потрахались, было хорошо, утро прошло душевно, кошка Сяо Чжаня, вроде бы, отнеслась к Ван Ибо снисходительно. Сам Ибо вёл себя в гостях прилично, помыл за собой ванну и каждый раз опускал сидушку унитаза. С посудой после завтрака тоже разобрался сам и даже протёр плиту. Дома, например, он так никогда не делает. Дома у него срач, инопланетная жизнь на сваленных в раковину тарелках и плита, которую проще поменять, чем отмыть.       Таким образом, вывод можно сделать только один — Сяо Чжань добился своего и потерял к Ибо всякий интерес. «Эх, надо было самому взять у него номер», — в какой-то момент сокрушается Ван Ибо, но момент упущен.       К пятнице он снова почти не ест и не спит, но уже по другому поводу. Это его последнее выступление в «Королеве» и, возможно, последняя встреча с Сяо Чжанем. Ван Ибо намерен выглядеть умопомрачительно, как и всегда, а также продемонстрировать, что всё идёт именно так, как он и планировал. Что он вовсе не расстроен и не разочарован. Что ему так же пофиг, как и Сяо Чжаню. Что он тоже думает, что это всё было одноразовым перепихоном.       В клуб Ван Ибо приезжает сильно заранее, хотя особо готовиться ему не нужно: маникюр сделан, ноги выбриты, осталось одеться, заполировать причёску лаком и сделать макияж. Просто дома ему уже совсем тошно, а молчащий телефон бесит настолько, что Ибо даже звонит в свою телефонную компанию — удостовериться, что нет никаких проблем со счётом или сим-картой.       А вот что оказывается полной неожиданностью — это отсутствие Сяо Чжаня в клубе в принципе. Ибо едва не запарывает первый танец, когда осознаёт, что не наблюдает привычной глазу долговязой фигуры поблизости. Возможно, Сяо Чжань опаздывает?       После второго танца его отсутствие замечают Эй Си и Сяо Бао, которые бросают на Ибо загадочные взгляды, но помалкивают, а он сам пялится на себя в зеркало и проводит кистью по щекам, чтобы вернуть туда немного искусственного румянца, потому что его лицо настолько бледное, что не спасает даже тональный крем.       Сяо Чжань так и не приходит до конца вечера. Ван Ибо специально ходит по залу между танцами, то тут, то там отстранённо кокетничая с клиентами, но выглядывая только одного человека. Видимо, Сяо Чжань решил не приходить вообще. Он получил то, к чему стремился, и успокоился. Другое объяснение в голову не приходит. Особенно с учётом почти недельного молчания и телефонного игнора.       После пятого и последнего танца Ван Ибо забивается в угол гримёрки и мрачно пялится на телефон. Если он сейчас уйдёт из «Королевы», то уже не заставит себя сюда вернуться. В качестве кого? Унижаться он не намерен. И вообще, всё его пребывание тут — это большая ошибка и результат невезения. Сюда же можно отнести знакомство с мудаковатым Сяо Чжанем.       Парни-вакеры явно просекли ситуацию и теперь начинают водить вокруг него осторожные хороводы.       — Не расстраивайся, милый, — говорит ему Сяо Бао. — На самом деле Сяо Чжань приходит сюда не каждую пятницу, это в последнее время он зачастил. Из-за тебя, предположительно.       — Он знает, что сегодня мой последний вечер здесь, — возражает Ван Ибо. — После прошлого выступления мы... В общем, между нами было эм... Разное.       Сяо Бао и Эй Си таращатся на него квадратными глазами. Ну вот, теперь глубина позора Ибо достигла дна Марианской впадины, а что-то наверняка начало просачиваться на другую сторону земного шара в обход ядра. Но Ван Ибо не опускает голову, он смотрит на своих коллег, высоко задрав подбородок. Да, его предупреждали. Да, он все проигнорировал. Да, он будет расплачиваться. Ничего нового, собственно.       — Позвони ему! — наконец решительно говорит Эй Си.       — У меня нет его номера, — недрогнувшим голосом отвечает Ван Ибо, но зато дрожит его подбородок, а глаза так и пытаются опуститься в пол. — Я дал ему свой номер, но он так мне и не перезвонил.       — Вы трахаетесь, а у тебя нет его номера?       — Мы не трахаемся. В смысле, мы трахались только два раза. Сперва он меня, потом я его… Минет считается? Ну, тогда почти три, — бормочет Ван Ибо.       — Что, прямо здесь? — удивляется Эй Си.       — Нет, у него дома.       — Так ты знаешь его адрес? И почему ты ещё здесь? — возмущается Сяо Бао. — Нечего тут сопли на кулак наматывать, собери в кучку яйца и поговори с Сяо Чжанем нормально.       — В час ночи? — Ибо уныло ковыряет свои блестящие сапожки.       — Ну и что? Он потащил тебя к себе домой, вы трахались, он взял твой номер телефона, а потом не позвонил и не приехал на твоё последнее выступление. Как это называется?       — Ну...       — Вот. А ты сидишь здесь и киснешь. Это при том, что я тебя предупреждал — не связывайся с ним. А ты говорил, мол, хочу соблазнить и послать на хуй. И кто кого послал?       — Да, блядь, я тупой! — Ибо вскакивает и начинает бегать по гримёрке.       — Езжай к нему. Разбуди, набей морду, например. Выясни отношения, — рекомендует Сяо Бао, уперев руки в бока.       — А мне всё-таки кажется, что он на тебя как следует запал, а теперь избегает, чтобы не усугубить чувства. Он ведь знает, что это твой последний вечер и что ты сюда больше не придёшь, — размышляет Эй Си.       — Но ты же сам говорил, что ему нравятся жеманные мальчики, которые рядом долго не задерживаются? Я, допустим, не жеманный, но всё остальное так и вышло.       — Ну а я, допустим, обобщил, — пожимает плечами Эй Си.       — В смысле? — спрашивает Ван Ибо, замерев на месте и хмуря брови.       — Ну, допустим, я его только один раз видел с кем-то, и тот парень был довольно жеманным. Но они приходили сюда вместе лишь пару раз. А потом он всегда был один. Я ни разу не видел, чтобы он так к кому-то клеился, как к тебе. Как будто ты мёдом намазанный, а он — оса, которая в затруднении — то ли ужалить, то ли облизать хоботком.       Слово облизать вызывает у Ван Ибо смазанные, будоражащие воспоминания о губах Сяо Чжаня на своём члене.       — В любом случае надо всё выяснить, — говорит Сяо Бао. — Ты знаешь адрес. Поезжай.       Он хватает с пола рюкзак Ибо и впихивает ему в руки.       — Погоди, — говорит ему тот. — А переодеться? Я же не сяду на мотоцикл в этом? — он разводит руками, показывая корсет и сапоги.       — Хм. А почему нет? Надень джинсы и свою куртку. Ну и ботинки. А корсет оставь. Пусть увидит, что теряет. Дай-ка я тебе макияж поправлю. Вот так, — говорит он, подрисовывая Ибо стрелки. — Губы не кусай. Хотя... Где плампер?       Напоследок Сяо Бао зачем-то обнимает Ван Ибо, словно жалеет его, разнесчастного, и это немножко противно, но и капельку приятно тоже. Ибо похлопывает Сяо Бао по спине, а тот его — по заднице. Эй Си сочувствующе за ними наблюдает.       — Смотри, на тебе джинсы висят, — ворчит Сяо Бао, — совсем тощий стал, куда это годится?       — А ты не лапай! — Ван Ибо отбрасывает его руки со своего зада, изображая возмущение, хотя на самом деле понимает, что, в принципе, эти парни ему нравятся. Как друзья, само собой.       В итоге Ибо садится на байк, одетый в джинсы, куртку, тяжёлые ботинки и корсет. Он осторожно надевает на голову шлем, чтобы сильно не примять причёску. Сяо Чжаню нравится, когда у него чистые и пушистые волосы. Нравится зарываться в них руками. Но Ибо едет к нему не для этого. Он едет, чтобы сказать Сяо Чжаню, что тот мудак, и, возможно, даже разбить ему нос.       Всю дорогу Ван Ибо мысленно репетирует слова, которые скажет Сяо Чжаню, но кроме «Какого хера?» и «Я знал, что ты гандон, но всё равно повёлся и теперь сожалею о том, что между нами было» ничего не приходит в голову. К тому же Ван Ибо сам бы себя обманул, утверждая, что сожалеет. Он не сожалеет, но бесится от мысли о том, что свою анальную девственность отдал чуваку, который его просто использовал, чтобы доказать свою крутость.       «А я ведь делал то же самое, — думает он. — Может, вселенная всё же стремится к равновесию, показывая мне, что так поступать плохо?»       Найти дом и квартиру Сяо Чжаня несложно, Ибо всегда хорошо запоминал местность. Чего он не ожидает, так это того, что его почти сразу же впустят, ничего не спросив в домофон. Как-будто Сяо Чжань его ожидает. Или не его.       Ван Ибо выходит из лифта и замирает перед дверью, сжимая руки в кулаки. Интересно, сможет ли он сдержаться и вести себя в обычной отмороженной манере, когда внутри всё буквально кипит от обиды и разочарования. Он глубоко дышит, успокаивая пульс, и наконец звонит в дверь.       Ему открывают почти моментально и со словами:       — Здесь что, лифт не работает? Или вы из принципа шли пешком на двадцать третий этаж? О! — стоящий в двери незнакомый мужчина с недовольным удивлением рассматривает Ибо, который, разумеется, принял провокационную позу, распахнув куртку, чтобы был виден корсет, и перенеся вес тела на одну ногу. — Сяо Чжань, ты вызывал стриптизёра? Нет? Чувак, мы тебя не заказывали. Мы ждём доставку еды.       Ибо пялится на незнакомца, пытаясь сообразить, какого чёрта тот делает в квартире Сяо Чжаня в два часа ночи, но не может найти никакого объяснения, кроме одного. И это одно, пожалуй, всё проясняет: и то, что Сяо Чжань ему так и не написал, и то, почему он не пришёл на последнее выступление Ибо.       Он со стыдом запахивает куртку, обхватывая себя руками, и пятится назад, ощущая себя за той гранью стыда, где по закону можно получить прописку и гражданство. Ван Ибо разворачивается, чтобы уйти, как вдруг слышит за спиной неуверенное:       — Ван Ибо?       Это голос Сяо Чжаня, и Ибо моментально оборачивается, покрываясь мурашками.       — Ты не пришёл сегодня, — говорит он обвиняюще, хотя совершенно не собирался закатывать истерику, особенно при посторонних, неодобрительно его рассматривающих мужиках, но уже не может остановиться. — И не написал.       Сяо Чжань, одетый в брюки и рубашку с закатанными рукавами, стоит у двери. Его волосы растрёпаны, словно он их раздражённо взъерошил. Или, возможно, подсказывает Ибо его интуиция, это сделал кто-то другой. Он бросает осторожный взгляд на недовольного мужика, который выглядит ещё более недовольным, если такое вообще возможно.       — Ибо, — говорит Сяо Чжань. — Бо-ди, я не пришёл, поскольку думал, что так для тебя будет лучше.       Пока Ван Ибо пытается сообразить, какого хрена для него это может быть лучше, незнакомец начинает громко и демонстративно хлопать в ладоши. Его, видимо, не смущает, что они все стоят на общей лестничной клетке в два часа ночи.       — Замечательно, Сяо Чжань, — говорит он, даже не пытаясь понизить голос. — Просто превосходно. Ты мне вторые сутки рассказываешь, какого классного парня ты нашёл, насколько он крут, и что он ездит на мотоцикле, и танцует, как бог, и… Да, на этом всё. Ты вторые сутки ноешь, что он тебя не любит, а только и хотел попользовать и бросить, а ты запал на него по уши. И что он тебе даже номер телефона неверный оставил. А сам одновременно мутишь с каким-то… мальчиком по вызову. И где твоя любовь до гроба?       — Это он и есть, — говорит Сяо Чжань. — Крутой парень на мотоцикле, который танцует, как бог.       Ван Ибо слегка расправляет плечи, но определённо жалеет, что пошёл на поводу у Сяо Бао и оставил на себе корсет и косметику. Друг — а теперь он в этом почти уверен — друг Сяо Чжаня явно его не одобряет, поскольку гримаса на его лице ещё более брезгливая, чем та, что была у Сяо Чжаня в день их с Ван Ибо знакомства. Может, это его родственник? А мерзкая гримаса — элемент семейного сходства?       — Не может быть, — заявляет недовольный мужик. Но Ибо больше смущает другое.       — Чжань-гэ, — говорит он негромко, поскольку не желает окончательно разбудить и выбесить всех соседей, — почему ты говоришь, что я дал тебе неправильный номер? Я помню свой номер наизусть, я не мог ошибиться и ждал твоего звонка. Очень.       — Я звонил несколько раз, но мне всегда отвечали, что такого номера не существует.       Сяо Чжань делает шаг в его сторону, достаёт из кармана и протягивает в ладони потрёпанную салфетку, на которой Ван Ибо между поцелуями и поглаживаниями кошки нацарапал свой номер телефона.       — Да, это мой номер, — растерянно говорит он. — Но как же так?       Недовольный мужик складывает руки на груди и прислоняется к дверному проёму, скептически наблюдая за их выяснениями отношений.       — Чжань-гэ, я буду тебе диктовать, а ты набирай, ладно? — говорит Ван Ибо, комкая салфетку в руке. Он ведь даже дозвонился телефонному оператору и выяснил, что с номером у него всё в порядке.       Сяо Чжань смотрит на него со странной печалью в глазах, но достаёт из кармана телефон.       — Один, пять, ноль, три, шесть, шесть, пять…, — начинает диктовать Ван Ибо.       — Погоди, — внезапно перебивает его Сяо Чжань, — шесть, шесть, пять? А разве не шесть, восемь, пять?       Ибо моргает и разворачивает злополучную салфетку.       — Смотри сам — шесть, шесть, пять, — говорит он, тыча туда пальцем.       — Да конечно! — возмущается Сяо Чжань. — Какая же это шестёрка? Это восьмёрка.       — Нет, это шестёрка. Тут нет палочки, просто салфетка грязная, — возражает Ван Ибо.       — Ты написал свой номер телефона на грязной салфетке? — спрашивает Сяо Чжань и начинает смеяться.       — Ну, другой не было, — смущённо бубнит Ван Ибо. Суровый мужик у двери закатывает глаза в затылок и проходит мимо них.       — Нет, это пиздец, — говорит он. — Два идиота. У одного глаза на жопе, у второго — руки оттуда же и полное отсутствие брезгливости. И из-за них я почти не сплю вторые сутки. Всё, Сяо Чжань, я ухожу. Если встречу по дороге курьера с едой — всё заберу себе. А вы уж дальше как-нибудь без меня и без еды. И не звони мне примерно месяц, даже если вот он, — здесь он тычет пальцем в Ван Ибо, который уже успел загрести ладонь Сяо Чжаня в свою и сплестись с ним пальцами, — разобьёт тебе сердце по-настоящему. А с вами, — обращается он к Ван Ибо, нажимая на кнопку лифта, — неприятно познакомиться. И да, Сяо Чжань, я не одобряю твой выбор мужчин. Говорю прямо.       Двери лифта открываются, мужик заходит внутрь и уезжает. Сяо Чжань и Ван Ибо стоят на лестничной площадке и хихикают.       — Это мой брат Чжочэн, — говорит Сяо Чжань. — Он немного специфический.       — Угу, — говорит Ван Ибо, обнимая его за плечи, — это у вас семейное, видимо.       — Не будь таким засранцем. — Сяо Чжань щипает его за бок и тянет за собой в квартиру. — И вообще, хватит развлекать соседей среди ночи.       В этот раз Ван Ибо не пугается множества своих отражений в прихожей, а лишь поправляет причёску и корсет.       — Ты не пришёл на моё последнее выступление, — говорит он укоризненно. — Многое потерял.       Сяо Чжань прижимает его к себе и поглаживает пальцами обнажённые лопатки.       — Станцуй мне приватный танец. Можешь сделать это голым, я не обижусь.       — Какой в этом интерес? — ворчит Ван Ибо и дёргает его за волосы, впиваясь поцелуем в подбородок, а затем проводя языком по колючим щетинкам.       Сяо Чжань проскальзывает ладонями в задние карманы джинсов Ибо и прижимает его бёдра к своим, целуя в губы. Внезапно он отодвигается и склоняет голову набок.       — У тебя в кармане смазка? — спрашивает Сяо Чжань, пялясь на Ибо с весёлым изумлением.       Ван Ибо фокусирует взгляд на пакетике в его руке и хохочет. Так вот, зачем Сяо Бао щупал его за задницу.       — Нет, Чжань-гэ, это гель для тела с блёстками. Но парни говорили, что у них со смазкой состав одинаковый. Плюс блёстки. А ещё он пахнет клубничкой.       Ладонь Сяо Чжаня на секунду сжимается на его ягодице.       — Тогда нам нужно обязательно его использовать. Прямо сейчас. И я даже знаю как.

КОНЕЦ