Летний зной.

      Всё началось с непозволительно коротких зелёных карго.       После бурного приветствия, эйфория, пропитывающая каждую клеточку тела Стива не утихает, и он звонко смеётся, так же, как и всегда рядом с этим нелепым, но его, родным, мальчишкой. — Сколько у тебя детишек в друзьях? — Робин смотрит на Харрингтона то ли с осуждением, то ли с непониманием, то ли с усталостью. Последнее более вероятно.       От этого тона девушки волна радости откатывается, и Харрингтону хочется накричать на коллегу за то, что она испортила лучший момент за последний месяц, но Стив не находит слов, поэтому, поджав губы, пожимает плечами и указывает на блондинку, надеясь, что Дастин верно истолкует этот жест. Хендерсон переводит взгляд с новой знакомой на своего лучшего друга, никак не комментируя замечание первой. В глаза Харрингтону бросается то, что друг чуть загорел, а кудряшки теперь достают до самых его опущенных плеч, ямочки на щеках всё такие же милые, а губы, привычно растянутые в светлой улыбке, приятного розового оттенка, как и раньше пухлые и оттого привлекательные, для девчонок, конечно же; аквамариновые радужки в тени бейсболки, кстати, сменившейся с бело-синей на жёлто-зелёную, серая футболка, которой Харрингтон раньше не видел, а ниже… Стив хмурится, когда в фокус попадают коротенькие шорты карго болотного оттенка, едва достающее до середины бедёр, и вид, который они открывают, на в меру загоревшие ноги мальчишки просто… Вау? Харрингтону сложно классифицировать чувство, зашевелившееся в животе. — Стив, всё хорошо? — Дастин тоже смотрит в направлении чужого взгляда, на секунду пугаясь, что что-то не так, но не обнаружив никакого изъяна на одежде, Хендерсон начинает беспокоиться. — О. Ты оценил мои новые шорты? Мы приехали в Юту на день раньше и прошлись по магазинам. Они намного удобнее, чем мои старые. — Хендерсон улыбается, ему приятно, что Стив обратил внимание на такую мелочь, как обновка в его гардеробе. — А кепку выдали в лагере. — Круто. — Харрингтону всё же удаётся отвести взгляд от ног друга и посмотреть ему в глаза. — Мороженого не хочешь? — парню кажется, что если он не переведёт тему, то Дастин поймёт, что его мысли были не совсем об одежде. — А можно? — Хендерсон переводит взгляд на разнообразие вкусов холодной сладкой массы, разложенной по металлическим контейнерам. — За Ваши деньги — любой Ваш каприз. — Робин ловким движением достаёт ложку из-за поясницы. — За мои деньги. — поправляет Стив. — Он только приехал, и я буду чувствовать себя ужасно, если хотя бы не угощу его. — Харрингтон прикидывает в голове цены, и надеется, что Дастин не закажет самое дорогое. — Спасибо, Стив. — глаза мальчишки загораются неподдельной благодарностью. — Но я правда не знаю, что выбрать. — Бери «Дар лесов», оно ореховое и просто нереально вкусное. — Бакли коварно ухмыляется, потому что она задумала потрепать кошелёк Харрингтона, и посоветовала мороженное, на котором висит ценник с самым высоким числом. — Я-он не люблю-ит орехи. — парни говорят одновременно, отчего слова мешаются, но суть тем не менее ясна. — Боже ж ты мой, одна извилина на двоих? — Робин приподнимает одну бровь, но в остальном лицо не меняется. — Тц, какое тебе тогда? — девушка прокручивает рабочую ложку в руке, осматривая разноцветные массы, от вида которых её уже тошнит. — Я не знаю. — Дастин пожимает плечами, растерянный из-за такого обилия вкусов. — Стив, сможешь выбрать за меня? Я полностью тебе доверяю. — О, конечно, чувак. Сядь пока туда, я подойду через минуту с твоим мороженым. — Харрингтон указывает на ближайший свободный стол. — Понял. — Хендерсон кивает и незамедлительно следует к месту назначения. — Ты же не собираешься экономить на своём лучшем друге, только приехавшем из далёкой Юты, спустя столько времени мучительной разлуки и необъятной тоски… — Переигрываешь. — Стив обрывает не успевший толком начаться гиперболизированный печальный и чувственный монолог Робин. — И нет, не собираюсь я экономить. Я возьму то, что ему понравится. — Харрингтон поддерживает зрительный контакт с Бакли. — Вот это. — проведя пальцем по стеклянной витрине, Стив останавливается на «Тропических островах». — Ни дорого, ни дёшево. Умно, Харрингтон, умно. — Робин снова напяливает своё вечно недовольное выражение лица и перекладывает указанное мороженное в длинную тарелку, явно переоценивая вместимость Дастина, или, скорее, всё ещё пытаясь выбить побольше денежек. — Держи, ковбой. — одарив Стива зубастой и далёкой от искренности улыбкой, девушка передаёт коллеге заказ. — Вычту это из твоей зарплаты.       Харрингтон принимает десерт из рук блондинки, закатив глаза. Проворчав что-то себе под нос, он поворачивается и бредёт к ждущему его другу. Стив ставит мороженное перед Дастином и улыбается, заметив, как тот оживляется, глядя на угощение. Харрингтон присаживается рядом, наблюдая, как первая ложка лакомства незамедлительно отправляется в мальчишеский рот. — Это так вкусно! Повезло тебе с работой. — Хендерсон отвлекается, только чтобы сказать два предложения, а затем снова увлекается десертом. — Балбес, нам с Робин его есть не заплатив нельзя. — Харрингтон подпирает рукой щёку, следя за другом, кинувшим на него сочувственный взгляд, и Стив усмехается тому, как Дастин драматизирует подобную мелочь. — Хочешь попробовать? — Дастин набирает ещё немного мороженого, но на этот раз направляет ложку в сторону Стива, утыкаясь ею в его губы.       Харрингтон сглатывает, всеми силами удерживая себя от того, чтобы оглянуться и убедиться, что на них никто не смотрит, потому что это это действие может вызвать у окружающих много вопросов и ненужных предположений по поводу отношений между ними двумя. Губы приоткрываются и в рот тут же проскальзывает порция холодного лакомства. Дастин ждёт буквально пару секунд и вынимает ложку, выжидающе уставившись на Стива. — И вправду вкусно. — кивает Харрингтон. — Особенно в такую жару, когда не хочется ничего приторного и чересчур навязчивого. Идеально. — заключает Стив, смотря на сосредоточенного на его словах мальчишку. — А можно взять вторую ложку, чтобы мы могли съесть его вместе? — Хендерсон чуть склоняет голову, как делает, когда сомневается. — Я больше не буду. Сладкое портит фигуру, если ты не знал. — Харрингтон складывает ладони в замок и кладёт их на стол, приподнимает подбородок, чтобы выглядеть высокомерным, потому что он обожает эффект, производимый этим на Дастина: его надутые губки выглядят слишком комично, чтобы не хотеть видеть их почаще.       Хендерсон, фыркнув, уводит взгляд к прилавку, где стоит Робин, уставившаяся на них, вероятно, из-за отсутствия новых посетителей. Стиву хватает одного еë вида, чтобы понять, что она стала свидетелем того сомнительного эпизода. Харрингтон пристыженно опускает голову, словно пойманный воришка, зарывается пятернëй в волосы, и, случайно, в поле его зрения вновь оказывается то, что заставляет его сердце взволнованно забиться. Чуть раздвинутые в стороны и почти полностью оголëнные ноги мальчишки выглядят… Вызывающе? Кадык судорожно дёргается, когда в голову закрадывается навязчивая идея размашисто провести ладонью по обнажëнной и доступной коже внутренней стороны бедра до самого основания, задирая и без того короткие шорты и… Стив вздрагивает, резко обрубив поток непрошенных фантазий и дав себе мысленную пощëчину за такие пахабные мыслишки, да ещë и связанные с его лучшим другом. — Твоя новая коллега достаточно привлекательная, не думаешь? — неожиданно выдаëт Хендерсон, всë так же смотря на девушку, не отводившую от них глаз. — Кто? Робин? — Харрингтон устанавливает зрительный контакт с Бакли, и как только та замечает, её глаза сужаются. — Боже упаси, скажи, что ты шутишь. — Нет. Она симпатичная, не смей отрицать очевидного. — Дастин ухмыляется и это то, что Стив ненавидит всей душой. — А ещё, она неотрывно смотрит на тебя уже несколько минут, а значит, ты сто пудов ей нравишься! Тебе стоит попробовать с ней замутить. — Бред не неси. Может, она и привлекательна внешне, но её характер… Робин за смену мне так мозги выносит, что под конец дня хочется повеситься. — Пфф, какой ты идиот. — Хендерсон тоже щурится и ловит взгляд блондинки. — Она добивается твоего внимания, а ты этого не понимаешь. Упускаешь ты свой шанс. Даже все наши, кроме Уилла, оставили тебя далеко позади и обзавелись красивыми девушками. — Ага, а себя не забыл в ряд с Байерсом поставить? — Харрингтон раздражённо трёт переносицу. — Вообще-то… — Дастин пытается сдержаться, но его хватает всего на секунду, после чего он улыбается во весь рот. — У меня появилась девушка! Она гений и была самой красивой девчонкой в лагере, да и не только. Думаю, я ещё не встречал настолько милых девушек. — мальчишка чуть ли не подпрыгивает на месте, так не терпится ему услышать вердикт своего лучшего друга. — Оу… — внутренности Стива, словно скручиваются и опускаются вниз, кажется, притянутые самими вратами Преисподних, потому что он должен порадоваться за Хендерсона, а не расстраиваться от того, что делает Дастина счастливым. — Это круто, чувак. И вы… Типа вместе, прямо вместе? То есть, она в курсе того, что… Ну, у тебя, вроде как нехватка… Костей? Её это не смущает? — Боже, Стив. — мальчишка очевидно обижается, потому что неприятно слышать от кого-то близкого, что ключично-черепная дисплазия делает его непривлекательным для прекрасных дам и не вызывает у противоположного пола ничего, кроме насмешек, как было в школе, но Сьюзи — не тот случай, возможно, это лазейка для Харрингтона, потому что то, что он не знаком с его новоиспечённой девушкой и просто-напросто относится к ней предвзято даёт ему шанс быть прощённым. — Да, она знает и её ничего не смущает. Наоборот, она говорит, что без зубов целоваться приятнее. — губы сами по себе растягиваются в очередной улыбке, на этот раз вызванной воспоминанием. — О, вы даже целовались. — Стив правда старается игнорировать щемящее чувство в груди и отразить на лице хотя бы подобие радости. — Ага. — от переполняющих его эмоций Дастин неосознанно водит кедами по кафельному полу, что не скрывается от Харрингтона, так же, как и напрягшиеся мышцы ног мальчишки от незатейливых движений, отчего вновь вспыхивает постыдное желание коснуться Хендерсона совсем не по-дружески. — Кстати, когда я пытался созвониться со Сьюзи, — Стиву не нужно объяснять кому принадлежит это имя, — При помощи церебро ручной сборки, я поймал… — Дастин оглядывается и переходит на шëпот. — Переговоры русских.

______

— Ты точно пролезешь? — Робин спускается со стремянки и недоверчиво смотрит на Хендерсона. — Конечно! У меня ведь нет ключиц! — бодро отвечает Дастин, ловя на себе недоумëнный взгляд блондинки, из-за отсутствия его ответа переведённый на Харрингтона. — У него болезнь какая-то, в общем некоторых костей не хватает. — Стив отвечает скомкано и Бакли это ничего не объясняет. — Стив, подтолкни меня. — мальчишка уже на четверть протиснулся в вентиляцую, отчего его голос приглушëн и отдаëтся слабым эхом.       Харрингтон, вздохнув, подходит к Дастину и старается выполнить просьбу друга. Робин закатывает глаза и, развернувшись, опирается на стойку, пробегаясь глазами по залу. — Да не за ноги, за зад толкай. — Хендерсон даёт Стиву указание, от которого руки парня начинают предательски дрожать.       Пока Робин выискивает в толпе подходящий вариант, Харрингтон уже жалеет, что они вообще взялись за ту сомнительную затею. Парень на мгновение оборачивается, словно он собирается делать что-то неприличное, и, выдохнув через зубы, неуверенно кладёт ладони на обтянутые плотной тканью ягодицы мальчишки, чувствуя себя настоящим педофилом-извращенцем, прямо в этот самый момент домагающимся до невинной жертвы. Предприняв попытку протолкнуть Дастина в вентиляцию, Стив краснеет, ощущая как руки вдавливаются в мягкую задницу, сокрытую двумя слоями одежды, тем не менее, наверняка, оставляя следы. Харрингтон проскальзывает большими пальцами под зелёную ткань прежде, чем успевает подумать. Напрягшись всем телом после осознания содеянного, Стив ждёт реакции мальчишки, однако тот молчит, всё так же стараясь протиснуться в узкое пространство. Он то ли не чувствует, то ли списывает это на случайность или же удобство, чтобы произвести лучший эффект. В любом случае, это действие останется безнаказанным, возможно, даже незамеченным. Харрингтон решает не убирать пальцы, чтобы не вызвать лишних подозрений, хоть и хочется снова пройтись подушечками пальцев по этой удивительно нежной коже, ничуть не уступающей девичьей. Стив ловит себя на том, что уже давит на зад не столько для того, чтобы подсобить другу, сколько испытать упругость его задницы. — Сильнее, Стив! Толкай сильнее! — ослабевшее давление не остаëтся без внимания и Хендерсон ерзает, призывая друга к более старательным движениям, которые способны ускорить достижение конечной цели.       Харрингтон неосознанно сжимает ягодицы мальчишки, когда тот неожиданно начинает просить что-то, звучащее вроде как нормально, но в то же время наводящее на мысли о схожей фразе, которую он часто слышал в постели, развлекаясь с девушками. Стив в упор смотрит на задницу Хендерсона, по ощущениям, напрягшуюся, наверное, из-за грубого прикосновения, и нервно сглатывает, когда разум вновь погружается в пучину непристойных фантазий, в этот раз о том, как он срывает эти мешающие добраться до самого интересного шорты. — Стив, ну ты чего там, заснул что ли? — Дастин пинает наугад и по Харрингтону не попадает, но выпад выводит парня из транса и тот всё же возобновляет начальные попытки протолкнуть друга в чересчур узкое пространство. — Хэй, парни! — окликает Робин. — У меня есть план получше.       Дастин вылезает из вентиляции, поворачивая голову в сторону блондинки, и ждёт от неё продолжения. Бакли хмурится, глядя на руки Харрингтона, находившиеся всё в том же месте, что и до этого, возможно, её бы это не смутило, потому что, да, иногда люди отвлекаются, забывая сменить положение, но пальцы, покоящиеся на зоне под шортами, не могут не беспокоить. Стив, понявший, что привлекло внимание Робин, убирает руки, но делает это не менее странно: невесомо проводит ладонями вниз, до внутренней стороны колен, словно боясь терять контакт, но в конце-концов, отстраняется, отходя на пару шагов назад. Бакли воздерживается от вопросов, видя вопросительный взгляд мальчишки, который, похоже, ничего не понял, не заметил или списал всё на очередную странность Харрингтона, вроде его гиперопеки, вполне способной объяснить данный жест как боязнь того, что мальчишка из-за своей неуклюжести и неповоротливости может навернуться со стремянки, и Стив хочет его подстраховать, но его смущает присутствие Робин, при которой он явно не планирует показываться в роли заботливой мамочки, поэтому ему приходится опустить свои руки. Такое оправдание устраивает Дастина, поэтому больше он об этом не задумывается.

______

      Кто бы знал, что всё так обернётся? Что Стив Харрингтон, напару с Робин Бакли, окажется в пыточной секретной русской базы, располагающейся под Старкортом, где они работали мороженщиками в «Эскимо на палубе», до отказа накаченный наркотой и смеющийся с вопросов сурового генерала, которого следовало бы бояться.       Когда Стиву угрожают оттяпать ногти, он, будто трезвеет на пару секунд, но когда они едут в какой-то рабочей машинке к лифту, уже воссоединившись со своими младшими членами команды, вещество вновь въедается в мозг, перекрывая всякий путь к здравомыслию. Оказавшись в том же замкнутом тесном пространстве, в котором они провели достаточно много времени и выбрались оттуда всего пару часов назад, ребята торопливо жмут на кнопки, и, судя по ощущению внезапного притяжения вниз, это работает — лифт едет. Харрингтону становится смешно и он сам не понимает от чего именно, он просто ржëт во весь голос, как и Робин, накручивающая на палец одну из своих светлых прядей. Дастин что-то спрашивает, но слова эхом отражаются от опустевшей черепной коробки и мешаются с гулкой пульсацией, захватившей почти весь слух. Это тоже забавно, поэтому Стив позволяет себе ещë одну волну смеха. Хендерсон машет перед его глазами рукой, но никого эффекта не добивается, хмурится и обеспокоенно переглядывается с Эрикой, произнося фразу, которую Харрингтон разобрать не в состоянии. Дастин выпрямляется и встаёт вполоборота, а Стив проходится голодным взглядом по доступной глазу коже. Боже, почему у Хендерсона такие аппетитные ноги? Харрингтона и самого смущает эта формулировка, но ему ужасно хочется вылизать эти чёртовы бёдра, поэтому слово самое что ни на есть подходящее. Это мерзко, но сейчас таковым не кажется, наоборот — это ведь естественно — желать прикоснуться к чему-то прекрасному. Эти доступные, но в тоже время недосягаемые ноги кажутся Стиву настоящим произведением искусства. Слишком привлекательные. Хочется их огладить, поцеловать каждый дюйм слишком хорошей для этого мира кожи, просто обласкать эти чудные ангельские бёдра, и доставить их обладателю удовольствие, потому что оставлять их нетронутыми — настоящее кощунство — они должны купаться в приятных ощущениях сутки напролёт. Нельзя пренебрежительно к ним относиться, словно они самые обычные и нестоящие внимания, каких миллионы. Это совсем не так, а думать иначе — самый, что ни на есть грех.       Вещество бьëт по мозгам и последний намëк на осознанность покидает рассудок, оставляя его на попечение наркотиков. Почему Харрингтон решил, что не может коснуться ног своего лучшего друга? Кто, если не он? Эта Сьюзи, знающая Дастина всего месяц? Стив заслуживает этого больше, чем она, он с ним уже больше полугода, и их общение не остывает, а лишь сильнее разгорается, добавляя в их отношения что-то необычное, яркое, невидимое глазом, но отчётливо ощутимое. Только он имеет право касаться Хендерсона.       Харрингтон протягивает руку и кончики пальцев встречаются с нежнейшей кожей, отчего Стив чувствует приятное покалывание и трепещущее в животе волнение вперемешку с возбуждением. Харрингтон ощущает, как всё ниже пояса словно немеет и дрожит. Это даже не полноценное прикосновение, а уже такой бурный эффект. — Стив? — Дастин хмурится, не понимая, что пытается сделать друг.       Слова ясны, значит действие наркотика ослабло, но Харрингтон просто не хочет этого признавать и продолжить творить беспредел, имея возможность после прикрыться своей нетрезвостью. Стив ловит чужой взгляд, ухмыляется, заводит ладонь за видимую с его ракурса сторону бедра, располагая её на внутренней, и сжимает, контролируя себя, чтобы не повредить и не воткнуться ногтями в мальчишку, судорожно выдыхает, опаляя горячим дыханием чужую чувствительную кожу. — Стив, ты чего удумал? — Хендерсон делает рывок в попытке освободиться, но Харрингтон, даже до отказа накаченный какой-то дрянью, явно превосходит его в физических показателях, поэтому мальчишка терпит крах, удержанный железной хваткой парня.       Стив прижимается губами к бедру друга, оставляя там влажный поцелуй, за что незамедлительно получает по и без того искалеченному лицу, что заставляет рефлекторно отпрянуть и зашипеть от обжигающей боли. На Харрингтона устремлена пара посветлевших от испуга и смятения аквамариновых глаз, заставляющая Стива верить в то, что он совершил что-то поистине кошмарное и непростительное. Ошарашенные взгляды девушек Харрингтон замечает, когда отворачивает голову в попытке спрятаться от внимания Дастина, и до Стива в полной мере доходит всё произошедшее. Он, обкуренный вусмерть, только что домогался до своего лучшего друга в присутствии одиннадцатилетней Эрики и саркастичной Робин, которая будет напоминать ему об этом случае каждое утро в начале смены. Блядь. Вот сейчас наркотик и вправду воздействует на мозг, и Стив смеётся до спазмов в желудке, снова заваливаясь на пол и ощущая онемение сразу в нескольких частях тела. Его хохот подхватывает и Робин, пытавшаяся подползти к Харрингтону и что-то ему сказать, но вместо вразумительной речи ей удаётся выдавить из себя только бессвязный набор звуков. Чем бы ни было вещество, которым их накачали — оно явно мощное.

______

      В последний раз Стив обнимался с унитазом году на первом старшей школы, поэтому одолевшее его чувство ностальгии не удивляет, но раздражает. Харрингтон соприкасается виском с холодной поверхностью бочка. — Хэй, Стив. — из соседней кабинки доносится знакомый голос, но непривычный осторожный тон. — Что? — Харрингтон отзывается спустя три секунды полного безмолвия. — Что это было? — Бакли постукивает ногтями по кафелю и звук эхом разносится по туалету, отражаясь от стен и неприятно ударяясь о мозги, провоцируя волну новой головной боли. — Не понимаю, о чём ты. — Стив жмурится, чтобы уйти от саднящего ощущения, но останавливая девушку от её подсознательного шевеления пальцами. — Стив. — Робин даже без просьбы убирает руку от пола, пресекая надоедливый звук. — Передо мной комедию не ломай. Я была под той же дрянью, что и ты, так что бред про «ничего не помню» оставь для Дастина, а мне, будь добр, ответь на вопрос.       Снова на несколько секунд воцаряется тишина. — Я… Я не знаю. — Харрингтон пытается быть честным. — Всё из-за этих блядских шорт. — Шорт? — голос Бакли сквозит непониманием. — Так. — слышна возня, и в кабинке Стива сначала оказываются тоже симпатичные, но не настолько, как у Хендерсона, ноги, а затем и полностью Робин. — Ты в курсе состояния полов в общественных туалетах? — Харрингтон в отчаянии пытается перевести тему, хоть и шанс на удачу один к миллиону. — Да. Мне самой противно, но сейчас не об этом. — Робин облокачивается на красную стенку и выпрямляет ноги. — В каком смысле «Всё из-за блядских шорт». — блондинка сверлит друга взглядом, полным жажды ответов и увлечённостью тем, что они обсуждают. Она точно не собирается отпускать это так просто. — Они слишком короткие. — Стив сдаётся под натиском девушки и выдаёт ей всё, как есть. — И…? — Бакли выкидывает ладонь вперёд лицевой частью к потолку, призывая Харрингтона продолжить. — Что «и»? Они просто короткие. — Харрингтон сжимает челюсти, возмущённый тем, что Робин этого не достаточно, но наткнувшись на глаза, говорящие: «Ты чё? Совсем дебил?», решает получше донести до подруги свою позицию. — Это чересчур откровенная одежда! Ты серьёзно не видела? Они ведь почти ничего не прикрывают! — Кхм, Стив. — Бакли снова делает это своё высокомерное лицо, и Харрингтону возможно только чуть-чуть стыдно за то, что ему хочется её ударить. — Посмотри во что одеты ты, я, Эрика, те остальные мальчишки из клуба задротов, да и в принципе почти каждый, блин, человек в Хоукинсе. Сейчас грёбанное лето, на улице восемьдесят шесть градусов, в чём ещё ходить? * В пуховике? — Стив опускает взгляд, зная, что в слова Робин — чистая логика, но не желая признавать, что с ним что-то не так. — Скажи, он тебе нравится, да? Ну, в любовном плане. — Чт… Дастин? — Харрингтон повышает голос от такого заявления Бакли. — Да ни в жизнь! Мы можно сказать почти братья, да и не педик я, что за мысли такие? — Стив. — Робин кладёт ладонь на плёчо друга, от её же слов отпрянувшего от кафельной стены. — Не волнуйся так. Нет ничего страшного, неправильного или постыдного в том, чтобы любить его. — Ты жопой слушаешь? Я пе… — Да-да, я поняла. Ты из дружеских побуждений облизал ему ноги. — Бакли пускает в ход свой язвительный тон. — Не выдумывай! Никого я не облизывал, я просто поцело… Блять, да неважно. — Стив отдёргивает себя, потому что и правдивый вариант баллов ему в этом споре не добавит. — Боже, ты ведь сама прекрасно понимаешь, что это было действие идиотского наркотика. — Ну не знаю… — Робин наигранно тянет слова. — Лично мне не хотелось делать подобного, а мы под одной дурью были, если ты не забыл. И не смей прикидываться невинной овечкой после того, как залез ему под шорты ещё до всего этого дерьма с русской базой. А то, как ты на него смотрел, когда он только приехал… Господи, я думала ты его прямо там разденешь, ну и… — Остановись. — Стив неплотно закрывает уши и глаза, прячась то ли от словесных выпадов Бакли, то ли от собственного стыда. — Мне нравятся девушки. — неожиданно выпаливает Робин, привлекая внимание Харрингтона, теперь ошарашенно уставившегося на неё. — И я как никто другой знаю, как сложно это принять. Это может казаться мерзким, ужасным, противоестественным, но с этим ничего не поделаешь. Чувства просто есть и от них не избавишься. Нужно захлопнуть свою варежку, перестать ныть и вести себя как ребёнок, наконец, взять себя в руки и принять уже то, что тебе действительно нравится Дастин. Не в дружеском или братском плане, а в самом что ни на есть любовном. Наслаждайся его компанией, своими эмоциями и воспоминаниями, которые ты заработал вместе с ним. А ещё тебе удалось безнаказанно облапать его, так что материала, на который можно передёрнуть, у тебя предостаточно. Задействуй фантазию, я не знаю, подключи воображение и довольствуйся тем, что есть. — Боже, не говори так, словно я какой-то озабоченный. — Стив чуть ли не воет, так его доводят слова подруги. — Да? Ты это говоришь после того, как буквально свёл всё появление своего влечения к его грёбанным ногам? — Робин скрещивает руки на груди. — Я не… Да, мне нравятся его ноги, но не только же! Его ум, осознанность, здравомыслие, эмпатия, общительность, доброта, чуткость, внимательность, умение выслушать и поддержать, несмешные каламбуры, неловкость, когда он нервничает, забавные метания, когда он чрезмерно переживает из-за очередной мелочи, неопытность относительно девушек и абсолютное доверие ко мне. Да, я обожаю его невозможные бёдра, но они не являются фундаментом моих чувств! — Стив кипит и произносит свою пламенную речь на одном дыхании. — Хм… А я то думала он тебе не нравится. — Робин ухмыляется, видя как Харрингтон меняется в лице, понимая, что угодил в капкан. — Чёрт. Ты. Ты… — Стив пытается найти в своём лексиконе самое обидное слово. — Я в два счёта помогла тебе принять свою маленькую, в буквальном смысле, влюблённость. — Бакли гордо вскидывает голову. — Не благодари. Эй, ты чего? — блондинка замечает, как поник друг, и смягчается. — Нашей дружбе конец? — Харрингтон сжимает кулаки. — Нет, пока ты ему не сказал. Твоё признание либо разрушит уже имеющиеся отношения, либо станет началом новой главы, где вы будете вместе уже как пара. Но при многовероятном отказе, нельзя будет сделать вид, что ничего не было, и ваша дружба действительно распадётся. — Робин тяжело вздыхает, ей самой больно это говорить, но правда — есть правда, со всей своей горькостью и безжалостностью. — Но… — Стив не успевает закончить, как распахивается дверь и в туалет вбегают Дастин и Эрика. — Что за чёрт? — Хендерсон выглядит возмущённым, глядя на бессовестных беглецов, сидящих на не самом чистом полу.       Харрингтон чувствует, как его сердце содрогается, и это чувство слишком сложное, поэтому ещё не до конца отошедший от дури организм выдаёт реакцию в виде смеха, который подхватывает и Робин, неясно, делает она это из-за того же остаточного действия наркотика или же, чтобы поддержать Стива. В любом случае, Харрингтон ей благодарен.

______

      Дастин уносит аптечку обратно в шкафчик в личной ванной Стива, пока друг не отводит от него своих глаз, ловя каждое его движение. Хендерсон возвращается и опускается на кровать, рядом с Харрингтоном. — Ну как? В роли медсестры я хорошо сработал? — мальчишка улыбается, гордый проделанной над лицом и руками Стива работой. — Да. — Харрингтон краснеет, невовремя вспомнив свой давний грешок на Хэллоуине восемьдесят второго с Бритни Саунд, одетой в костюм медсестры. — Просто великолепно. — Ты стебёшься? — Дастин хмурится. — Я сделал что-то не так? Слишком неаккуратно обрабатывал раны и причинил тебе боль? Почему ты сразу не сказал, а решил принизить меня гиперболизированным выражением после того, как я закончил? — мальчишка на полном серьёзе дуется, скрестив руки на груди и обиженно отвернувшись от друга. — Нет. Это не стёб и не сарказм. — Стив тяжело вздыхает, про себя улыбаясь этой странной привычке Хендерсона принимать похвалу, именно от него, в штыки. — Ты правда хорошо справился. — Харрингтон взъерошивает кудряшки друга, радуясь, что Дастин снял кепку и оставил её на тумбочке, как только они вошли в комнату. — Теперь спать? — Стив на автомате игриво щиплет мальчишку за бедро, как он делал миллионы раз до этого, но сейчас нет защиты в виде джинс, поэтому достаётся нежной коже, и Дастин дёргается, на мгновение морщась от этого ощущения. — Прости. — Харрингтон кладёт руку на место, которому нанёс урон и трепетно поглаживает, словно стараясь смягчить боль, которая прошла в первую же секунду после шутливого щипка. — Ты чего, я же не стеклянный. — Хендерсон непроницаемым взглядом смотрит на не перестающую его гладить ладонь.       Стив отдёргивает руку, понимая, что ухудшает ситуацию, ведь произошедшее под наркотой остаётся реальным, случившимся всего пару часов назад, и Дастин хорошо помнит то, что вытворил Харрингтон, хоть тот и убедил, его, что ничего не помнит, это мало что меняет. — Я пойду в душ. — Хендерсон поднимается на ноги. — В отличие от твоей проворной задницы, я ещë там не был. — мальчишка беззлобно упрекает Стива в незначительном эгоизме, вообще-то вполне оправданном, но Дастин чувствует необходимость съязвить, чтобы разрушить напряжение, так что он цепляется за него, как за спасательный круг. — У меня нет сменной одежды. Могу я одолжить одну из твоих футболок? — Конечно. — Стив кивает. — Бери любую, только не с верхних полок, там что-то вроде парадной одежды. — Не бойся, я до туда и не дотянусь. — Дастин стоит перед открытыми дверцами, оценивающим взглядом, окидывая сложенные аккуратными стопками футболки, в конце-концов хватая первую попавшуюся, а затем Хендерсон опускается на пол и начинает рыться в выдвижном ящике всë того же шкафа. — Ты что делаешь? — Харрингтон считает, что имеет право на возмущëнный тон, потому что ни одному нормальному человеку не понравится, что в его нижнем бельё копается другой человек. — Ищу трусы, которые припрятал здесь на экстренный случай. — Дастин отвечает так буднично, словно в этом нет ничего странного. — Которые ты что? — Стив не верит своим ушам. — Есть две вещи, которые я ненавижу всей душой: изюм в выпечке и надевать грязные труселя после душа. — Хендерсон выставляет одну руку в сторону, соответствующе разгибая пальцы при коротком, но перечислении. — Так что на всякий пожарный, если вдруг случится непредвиденная ночëвка, я оставил здесь две пары. Но мне бы сейчас хоть одни найти. Пришлось среди своего разнообразия отбирать чëрные, чтобы снизить твои шансы на их обнаружение. У тебя самые скучные и банальные трусы, которые только могут быть, ты знал? — Дастин действительно осуждает его за выбор нижнего белья, и Харрингтон улыбается от абсурдности ситуации. — Вот они! — мальчишка победно вскидывает руку и размахивает своей находкой. — Всë, я пошëл. — Дастин вскакивает и в рекордные сроки оказывается за дверью в ванную. — Эй! А штаны взять? Или шорты. — Харрингтон закатывает глаза на рассеянность мальчишки. — Обойдусь. — голос Хендерсона приглушëн. — Что значит обойдëшься? — кричит Стив, но ответа не следует и спустя пару секунд доносится шум воды, говорящий о том, что Дастин уже залез под душ и плевать хотел на бесполезные вопросы Харрингтона.       У Хендерсона это не занимает много времени, и вскоре он выходит из ванной в той самой футболке, которую он одолжил и которая прикрывает его не намного хуже шорт. Чёрт, иногда Стив действительно забывает об их разнице в росте. Через плечи мальчишки перекинуто полотенце, принимающее на себя редкие капли с влажных волос, выглядящих очень забавно. Как бы странно ни звучало, за всё время их крепкой дружбы, Дастин ещё ни разу не оставался у него с ночёвкой и душ здесь не принимал, оттого это странно волнительно, и сердце делает те же кульбиты, что и при случае с вентиляцией и лифтом, хотя контакт отсутствует. Хендерсон потягивается и довольно мычит от приятных ощущений, что подбрасывает дров в уже разгоревшийся внутри Стива пожар. Глаза Харрингтона прикованы к поднявшемуся подолу футболки, хоть этого и не хватает, чтобы открыть вид на боксеры, но достаточно, чтобы лицезреть значительную часть бёдер, больше, чем позволяли шорты. Дастин опускает руки, и Стив шумно выдыхает, вспомнив про надобность дышать. Хендерсон огибает кровать и забирается на неё со свободной стороны под чутким вниманием друга. Мальчишка не спешит ложиться, готовый, что в любой момент его сгонят и отправят в гостевую комнату, поэтому усаживается в позе лотоса и наблюдает за реакцией Харрингтона, ожидая, пока тот начнёт возмущаться, что он залез в его постель без спроса. Стив замирает, глядя на чёрные боксеры, теперь хорошо заметные благодаря положению Дастина, и, о Боже, его чёртовы ноги теперь полностью открыты, если не считать ничтожную часть, облачённую в нижнее бельё. — Ты что-то вспомнил? — Хендерсон тянет подол футболки вниз, стараясь прикрыться. — М? — Харрингтон не сразу вспоминает про лапшу о забвении, которой он увесил уши друга. — А должен был? — парень отрывает взгляд от всё ещё обнажённых больше дозволенного бёдер. — Не знаю. Про то, что ты выдал русским моё имя, ты помнишь. — Дастин склоняет голову вправо и это плохой знак: он думает и у него что-то не сходится, а значит, шансы Стива быть пойманным возрастают. — О, ну… Я без понятия, как работает этот наркотик. — Харрингтон закусывает нижнюю губу. — Понятно. — Хендерсон опирается локтями на подушку, теперь оказываясь в полулежачем положении и ставит ноги так, чтобы полусогнутые колени смотрели в потолок.       Повисает молчание. Стив видит, Дастин, опираясь на пятки приподнимает и опускает ступни, как бы беззвучно постукивая ими по одеялу. Харрингтон ловит задумчивый взгляд мальчишки и выдыхает, всем своим видом показывая, что проиграл эту битву, и да, он прекрасно помнит, что произошло. Стив протягивает руку и сжимает чужое бедро, не совсем так, как в прошлый раз, из-за радикальных отличий в их нынешней позе. — Твои ляжки такие мягкие. — Харрингтон расслабляет, а потом снова напрягает ладонь, начиная мять податливую кожу. — Слишком мягкие. — Спасибо, Стив, я уже понял, что ты считаешь меня толстым. — Дастин напрягается под ритмичными прикосновениями, невовремя вспоминая фразу Харрингтона, брошенную ему, когда они только попали на базу после долгого и муторного нахождения в лифте, среди ящиков, наполненных колбами с зелёной жидкостью. — Нет, я считаю объёмные бёдра очень сексуальными. — Стив соскальзывает ближе к боксерам, поглаживая и давя на часть совсем рядом с паховой областью, и от этого у Хендерсона перехватывает дыхание. — Их хочется кусать, целовать и облизывать. — Чего? — пальцы ног сгибаются сами по себе, когда Харрингтон размашисто проводит ладонью по всей внутренней стороне бедра, до самого колена, и убирает руку, опираясь на неё, чтобы переместиться и оказаться напротив неподвижного друга, часто моргающего, но не протестующего. — Я имею в виду, у многих девушек объёмные бёдра и это очень привлекательно. — Стив мило улыбается, словно, все действия до этого — не более чем проверка и сравнение. — Я не девушка. — Дастин уводит взгляд, не зная, что сейчас происходит, и допустимо ли это. — Я знаю, но у тебя они тоже более чем привлекательные. Я бы сказал, это самые сексуальные бёдра, которые я когда-либо видел. А повидал, я скажу тебе, немало. — руки Харрингтона подхватывают Хендерсона под колени, раздвигая его ноги в стороны.       Стив слышит, с какой стремительной скоростью бьётся его сердце и чувствует, как жар в животе преобразуется в тугой узел возбуждения, поднимающий его член по стойке смирно. В такой позе мальчишка выглядит лучше, чем Харрингтон себе представлял. Стив старается вбить себе этот образ в самую черепушку, боясь упустить малейшие детали, жадно оглядывает Дастина с головы до ног, пока тот, притаившись, напряжённо ждёт, что последует за всем этим, движимый необъяснимым трепетом в груди, постепенно опускающимся ниже. — Могу я… Эм, сделать кое-что странное? — Харрингтон сглатывает, нервничая сейчас даже больше, чем перед своим первым разом. — Я не понимаю, что ты делаешь и что хочешь сделать. — Хендерсон ёрзает, ощущая укол совести. — У меня девушка, я ведь не могу… — мальчишке стыдно заканчивать предложение, поэтому на секунду он замолкает. — Боже, что мы, вообще, творим? — Ты не делаешь ничего плохого. — Стив устанавливает зрительный контакт с потемневшими голубыми глазами. — Я доставлю тебе немного удовольствия, чисто по-дружески, и Сьюзи знать об этом необязательно. Это ничего не значит, честно. И никаких последствий не будет, если это останется сугубо между нами. Согласен?       Дастин краснеет, прекрасно понимая, что это ложь, что всё происходящее — ужасно неправильно, но нежелание прекращать перевешивает мораль, и мальчишка просто кротко кивает. Харрингтон нежно улыбается и медленно проводит языком от колена до нижнего белья, потом обратно и так ещё несколько раз, наблюдая за тем, как Хендерсон меняется в лице. Стив переключается на другое бедро и проделывает с ним тоже самое, отмечая, что чужие ноги уже едва заметно дрожат от переизбытка новых ощущений. — Стив, всё, хватит. — Дастин дёргает друга за волосы, пытаясь отстранить его от себя.       Харрингтон нехотя поддаётся и поднимает голову, из-под полуопущенных век смотрит на мальчишку, пытающегося выровнять дыхание. — Почему ты делаешь всё это только после того, как у меня появилась девушка? Тебе нравится изводить меня? — глаза Хендерсона опасно блестят, предвещая поток солёной влаги. — Почему ты издеваешься над моими чувствами таким извращённым способом? — Я не… — Стив хмурится, действительно шокированный заявлением друга. — Я не издеваюсь, ты мне нравишься. — Это жестоко. — Дастин прячет лицо в ладонях. — Почему ты сначала игнорируешь меня и делаешь вид, что не замечаешь моей тупой влюблённости, а потом вытворяешь подобное, как только я нашёл, на кого можно отвлечься? — Ты в меня… Погоди, Даст, почему ты мне не сказал? — Харрингтон осторожно обхватывает чужие запястья и отнимает их от лица Хендерсона, встречаясь с мокрыми глазами, и давая себе мысленный подзатыльник за то, что довёл своего любимого человека до слёз. — Ты сказал, что это мерзко, когда двое парней испытывают друг к другу подобное. — Дастин всхлипывает и внутренности Стива сжимаются и опускаются. Чёрт, он действительно так сказал во время одного из их разговоров два месяца назад. — Прости меня, я был идиотом, ясно? — Харрингтон наклоняется, прижимаясь лбом ко лбу, игнорируя вспышку ноющей боли. — Ты и сейчас идиот. — Хендерсон пытается сделать обиженный или злой вид, но получается у него плохо. — Если признаешь, что Бэзил — вовсе не мерзкий, я подумаю о том, чтобы простить тебя. — Он не мерзкий. — Стив улыбается, видя, как приподнялись уголки чужих губ. — Ты и я — тоже не мерзкие. — Я мерзкий, потому что прямо сейчас изменяю Сьюзи. — Дастин закрывает глаза, действительно стыдясь того, как он поступает со своей девушкой, между прочим, спасшей мир. — Если ты с ней расстанешься, то это не будет считаться изменой. — Харрингтон поджимает губы, чувствуя себя виноватым во всём. — Мы всего две недели встречаемся, как ей всё объясню? А если это по ней сильно ударит и она будет думать, что это с ней что-то не так, раз даже такой неудачник, как я бросил её? — Врать ей — ещё хуже. — спина затекла из-за неудобного положения и Стив заваливается на кровать, обнимая мальчишку сбоку. — Скажи ей всё как есть. Она в Юте, вряд ли ей удастся испортить тебе жизнь оттуда, если она сильно взбесится из-за того, что ты променял её на парня. — Вообще-то она топит за толерантное общество, и у неё странное увлечение рисовать картинки с геями. Она говорит, когда-нибудь это наберёт популярность, но я сильно сомневаюсь. Наверное, действительно стоит сказать ей правду. Почему я сразу об этом не подумал? Я созвонюсь с ней завтра, нет, мы созвонимся и ты сам объяснишь ей, какого хрена происходит. Ты это дерьмо заварил тебе и расхлёбывать. — Дастин скидывает с себя руки Харрингтона. — А до тех пор, даже не вздумай меня трогать, понял? — Эй! Мы же во всём разобрались, почему нельзя-то? — Потому что я ещё не разорвал свои старые отношения. Разберусь с ними и после этого у нас будет очень долгий разговор. Или короткий разговор и много действий. — несмотря на уверенный тон Хендерсон багровеет от своих же слов. — Ммм, можешь положиться на меня в «действиях». Не сомневайся, тебе будет очень приятно от размера моей любви. — Стив опаляет шёпотом и без того горящее смущением ухо Дастина. — Надеюсь, и ты покажешь мне всю глубину своих чувств. — Придурок. — ворчит мальчишка, отодвигаясь к краю постели, подальше от этого гения, ещё что-то говорящего в адрес его каламбуров. — Люблю тебя, спокойной ночи. — Хендерсон произносит слова максимально тихо и быстро. — Я тоже люблю тебя, моё маленькое чудо. Сладких снов. — Стиву приходится сжимать одеяло, чтобы не накинуться и не расцеловать Дастина, а уважительно отнестись к его просьбе и дотерпеть до завтра, но после разговора со Сьюзи, как только они останутся наедине, Хендерсону придётся узреть и прочувствовать его любовь во всей её мощи.       Поскорее бы наступило это заветное завтра.