Хвилями у морі несе течія
Внезнаній просторі забува своє ім‘я
Он не спит уже, какую ночь, напрочь игнорируя стрелки часов, что давно перевалили за полночь, взглядом цепляясь за некую иллюзию мнимой тишины и спокойствия. Прикрывает вдруг такие тяжелые веки, позволяя унести себя и свои мысли куда-то вниз по течению, а затем, разбиться о скалы, как те дикие волны Одесского моря, что неустанно показывают всю свою силу и волю в эти серые, штормовые дни. Владимир, сбился со счета, подушечками пальцев, касаясь тех орденов, что каждую ночь выписывает с графой «посмертно», ощущая, как внутри, в очередной раз, разбивается сердце, а глаза… Глаза щипет от набежавших вдруг слез. Он слышит дуновение ветра и шум тех самых волн, желая, хоть на минутку, вернутся в то счастливое время, когда вся его жизнь, кружилась и бурлила вокруг сцены и смеха, а не вокруг проклятой войны, что убивала в нем того комика, взращивая в нем воина, что был достоин каждой легенды и сказки. Он и сам не успел понять, когда стал той самой легендой и той самой опорой для людей во всем мире, возложив на свои плечи, тяжесть сего страшного времени, стараясь побороть вселенское зло, своим светом и добротой, что излучал. Мужчина, почти заснул, поддавшись тому течению, что его убаюкивал своими водами, но до боли знакомый рингтон, нарушает ту иллюзорную тишину, возвращая в реальность. Зеленский, потирает пальцами горящие от недосыпа глаза и, взглянув на яркий экран телефона, улыбнулся, ощущая внутри что-то теплое. Согревающие, что ли. Ни секунды, не думая, кареглазый отвечает на звонок, посматривая на стрелки часов, осознавая, что можно уже и не ложиться. Президент, слышит слегка мурлыкающий голос Дуды, немного хмурясь от заявления мужчины. Не то, чтобы он не был рад его приезду, особенно, когда сердце так сильно нуждалось в нем, а душа требовала того тепла и заботы, но ни тогда, когда Волан-де-Морт, имеет планы выпустить множество своих темных дементоров, утаскивая в пропасть каждый их город. Анджей не слышит. Не хочет. Он знает, что должен быть рядом и все. Этого хватит. Он должен, вновь, ощутить тепло его тела и сладость его сухих губ. А, Вова – забыть свое имя и статус, крепко сжимая в руках плечи «друга», вдыхая такой сладкий аромат дома и уюта, что давно успел позабыть.Пообіцяй, що мене не залишиш
Пообіцяй, що я стану сильнішим
Ему казалось, это были самые сладкие пару часов сна в его жизни. Анджей, всю ночь, что ехал в поезде, рассказывал Владимиру различные истории из своей жизни и детства, параллельно что-то мурлыкая о крепких объятиях и сладких губах, но кареглазый, уже не слышал, погружаясь в тихое царство Морфея. Ему бы спасибо сказать, но он лишь смотрит на яркий экран, отмечая, что жутко успел соскучиться по крепким рукам и теплому шепоту на ухо, что посылали вибрации, пробуждая на теле мурашки и приятную дрожь. Зеленский, приняв прохладный душ, натягивает вышиванку цвета-хаки и, встретившись с Главой офиса, бредет к выходу, встречать кортеж Дуды, считая минуты до таких долгожданных прикосновений. Анджей же, как тот ребенок, хватается за ручку черного автомобиля, не дожидаясь той помощи, открывает двери и, поправляя на ходу пиджак, чуть-ли не летит на встречу к Президенту Украины; сначала пожимая руку, как было положено по уставу, а затем, утягивая в крепкие объятия, носом, вдыхая аромат мяты, что исходил от украинца. Нехотя, отстраняясь, мужчина, окидывает взглядом брюнета, словно бы проверяя, что тот живой и невредимый. Владимир Александрович, делает то же самое, а затем, смущенно рассмеявшись на комплимент Дуды, ведет его в офис. Они делают еще несколько фото, а Вова, больше не может терпеть и, улыбаясь, сообщает, что хорошо знает руку, что пожимает. Конечно, знает. Ведь только эти руки, касались его светлой кожи, иногда оставляя за собой следы. Поляк, лишь смеется, всматриваясь в глаза, напротив, со всей теплотой, на которую лишь был способен. Руки кололо от желания, вновь прикоснутся к этой сливочной коже. Провести подушечками пальцев по его широкой, но такой аккуратной ладони, ногтями царапая линии, словно он – хиромант. Коснуться вены, что выпирала на шеи, а затем, спуститься вниз, ощущая, как под ладонями бьется горячие сердце. Сказать, что он рядом. Что не оставит. Что, кажется, втрескался по самые уши и это, кажется, навсегда.Важко уявити, що тебе нема
Я так хочу жити, тебе обійма
Анджей, кидая на Владимира короткие взгляды, ведет отсчет в голове, когда, наконец, сможет захватить в плен его подтянутое тело, прижавшись губами к сладким устам украинца, внешне – оставаясь максимально серьезным. Им обоим, кажется, будто время над ними смеется, ведя какую-то свою игру со стрелками этих часов. Вова, нервно выстукивает пальцами некую мелодию на коленях, а Дуда, без лишних слов, накрывает рукой его пальцы, чуть сжимая их. Наконец, сообщают, что этой пытке конец, и они смогут сбежать ото всех взглядов, даруя друг другу, такие нужные объятья и тепло. По дороге в кабинет президента Украины, их перехватывают на еще пару встреч, где президент Польши, заявляет, что не готов вот так просто покинуть друга и надеется, что они обязательно еще поговорят так тепло в День Независимости. Зеленский, уже сам начинает жалеть об этой программе, что сам и прописал, понимая, что ужасно устал, и хотелось бы наконец-то немного сбежать от любопытных взглядов и порой, глупых вопросов. Буквально, утаскивая за собой Дуду, бредет в кабинет, наконец, оказываясь в коконе таких родных рук. Оба касаются носами шеи, вдыхая ароматы кожи, отпуская в никуда все тягости этого дня. Им хорошо. Им так тепло. Они просто, не хотят больше жить без объятий друг друга.Очі палають, коли не сам
Тебе обійма
У Владимира горят глаза, обещая осветить собой каждую темень, что опускалась своими волнами на столицу, накрывая по самую голову. У него неистово сердце стучит в груди, когда влажные губы любовника, касаются той вены на шеи, а руки, будто ощупывают. Проверяют, посылая по телу приятную дрожь. А ему мало. Он требует большего. Жаждет до сухости в горле. Анджей, словно бы прочитав мысли темноволосого, лишь дует на губы, так и не целуя, словно и г р а я. Смакуя и растягивая те недолгие минуты, что у них есть. Пальцами касается его подбородка, приподнимая, чтобы в следующую минуту, захватить уста с такой пылкостью и страстью, которую лишь может его подарить. А, Зеленский и вовсе не против такой вот игры, уплывая куда-то в самую пучину свободы и легкости, что дарил ему президент Польши.Тривоги нема, нема
Хвилями, хвилями, несе течія
Его голова покоилась на груди поляка, пока пальцы вырисовывали лишь ему понятные узоры, не желая покидать этот океан любви и нежности, коими его несколькими минутами назад, одарил президент. Он улыбается так искренне и так по-глупому хмельно, что, кажется, вот-вот лопнет от переполняющих чувств, ловя себя на той мысли, что влюблен. И что не уверен, что сможет излечить себя от этой зависимости под названием «Анджей Дуда». Ему, кажется, до чертиков правильным, признаться ему прямо сейчас, пока он здесь. Пока рядом и он может слышать биение его чистого и прекрасного сердца. – Анджей, кажется, я болен… – Boli cię? Dlaczego nic nie powiedziałeś?* – обеспокоенно, молвит мужчина, прикасаясь руками ко лбу любовника. Но хмурит брови, когда украинец, лишь смеется и проводит руками, по щекам, пытаясь успокоить. – Потому что, я болен тобой и, кажется, это называют… love. Я люблю тебя, Анджей. Дуда, облегченно выдыхает и, целуя того в раскрасневшиеся уста, оставляя его признание без ответа, потому что желал, чтобы о его любви к этому пану, прознал целый мир. И потому, перед тем, как покинуть Украину и любимого, на вопрос одной журналистки, почему он так часто посещает их страну, отвечает, что полюбил президента Украины. – Po prostu zakochałam się we Vladimirze Zelenskim i nie ma na to lekarstwa. Bo podziwiam jego odwagę i siłę. Za gotowość oddania życia za swój naród i tych, których kocha**. Зеленский, лишь счастливо улыбается и, пожимая тому руку, ощущает, что по самые уши. Что он и есть те самые волны. Волны любви, которые делают его сильным и самым бесстрашным воином мира.І я до тебе, у вир з головою
На хвилях ночі, на хвилях любові.