Такие как он

      — Какое желание ты будешь исполнять сегодня? — заинтересованно спросила девушка, пока они шли по улице. Лукас пригласил её потратить один выходной на реализацию чего-нибудь из её списка.       — Посмотрим, как пойдёт. Но для начала я хочу кое-куда сходить с тобой, а там видно будет.       — Интригуешь.       Наконец, через несколько минут, съев по рожку мороженого, они остановились возле малоприметной двери.       — Что это за место? — Со Ын обвела взглядом покрашенные серой краской деревянные двери и белые рамы окон.       — Выставка при художественной школе. Давно хотел сюда попасть, но одному как-то скучно.       — Выставка… картин?       — Да ты гений! Как догадалась? Любишь живопись?       — Ну, не знаю. Как-то не интересовалась раньше.       — Пойдем. Вдруг тебе понравится.       Взяв её за руку, парень решительно открыл дверь, и они попали в полутемный узкий коридор, прошлись по нему до ближайшей боковой двери с надписью «Маринисты» и прошли через неё в светлую комнату с окнами. Здесь повсюду на стенах висели картины моря, бури и штормов. Все они были подписаны и относились к разным историческим периодам и разным художникам. Картин оказалось так много, что Со Ын сперва растерялась и решила, что среди них много одинаковых. Но чем дольше присматривалась, тем больше понимала — каждая уникальна.       — Смотри, это «Девятый вал», я её обожаю! — негромко, но восторженно произнёс Лукас, водя пальцами в непосредственной близости от репродукции. Посмотри, как здесь наложены тени и блики, как он прорисовал каждую волну, каждое облако. Эти люди после кораблекрушения должны были погибнуть, но солнце указывает на надежду, на их светлое будущее.       — Говоришь, что никогда здесь не был, но анализируешь, как профессионал.       — Я не был в этой галерее, но не говорил, что не видел прежде этих картин. Конечно, это не оригиналы, но очень качественные копии.       — Признаю, цвета очень красивые.       — А представь, как круто было бы рассматривать её в оригинале, ведь она 2 на 3 метра!       — Серьезно?! Такая огромная?       — Айвазовский очень любил море, и его картины чаще всего посвящены ему, напомни потом, я покажу тебе другие его репродукции. Давай перейдем дальше.       — Клод Жозеф Верне «Кораблекрушение», — прочитала Со Ын.       — Что ты о ней думаешь?       — Она довольно мрачная и тёмная. Думаю, она должна вызывать такие же чувства. Неужели людям такое нравилось?       — Я тебе больше скажу, аристократы, жившие в одно время с художником, восторгались бушующим морем и чаще всего заказывали именно такие сюжеты.       — Почему?       — Это красиво. Мощь природы завораживает, страх активизирует выброс адреналина, смотрящий испытывает сильные эмоции.       — Глубоко.       — О, следующая очень интересна по методу написания, — он положил руки на плечи девушки и подтолкнул её почти вплотную к картине.       — Что ты видишь?       — Мазки какие-то, ничего не понятно.       — А теперь отойдем на несколько шагов назад.       — Офигеть! Как это работает?       — Здесь такая техника, что если рассматривать полотно вблизи, совершенно ничего не поймёшь. Но стоит отойти на несколько шагов, как перед взором откроется великолепный пейзаж.       — Ничего необычнее я ещё не видела.       — Это очень хорошо. Пойдем дальше?       — О, это же как на японских открытках из пинтереста! — воскликнула Со Ын, указывая пальцем на яркую картину с кажущимися игрушечными волнами и белыми брызгами. — Такую же волну ещё на кофейных стаканчиках изображают, и сумки с ней я видела и ручки и ещё кучу вещей.       — Этим и отличается японская живопись. Кацусика Хокусай самый известный японский художник этого направления.       — Как называется направление?       — Стиль Укиё-э.       — Откуда ты всё это знаешь?       — Моя мама обожает живопись, она искусствовед.       — Ты запомнил это всё ради неё? Или… моргни, если тебя заставили.       Лукас сперва негромко засмеялся, а потом ответил:       — У нас с мамой очень теплые отношения, она живёт искусством. Скажем, мама научила меня видеть глубже и понимать лучше.       Они посмотрели и обсудили репродукции Моне и Рембрандта, повосхищались «Царицей Савской» Клода Лоррена и «Сан-Марко» Каналетто, и оценили ещё с два десятка известных картин. К концу у Со Ын уже голова отяжелела от полученной информации и десятков новых образов. Лукас оказался талантливым рассказчиком, ему и правда нравилась живопись, и этой симпатией он умел заражать.       Позже парень повёл её в другое помещение, где стояли мольберты, и сидело несколько начинающих художников, часть из которых явно была школьниками.       — Лукас! — им навстречу шла привлекательная немолодая женщина с широкой улыбкой.       — Тётушка! — парень приветливо улыбнулся в ответ и поцеловал ей руку.       — Какими судьбами? Помнится, ты давно не забегал. Всё просила тебя посмотреть мою новую галерею, — женщина развела руками, словно показывая помещение, — но ты не находил времени. Как же всё-таки выбрался?       — Вот соскучился и прочел объявление, что вы готовите выставку. Это моя подруга Со Ын.       — Здравствуйте, — неловко поклонилась девушка.       — Рада вас видеть в нашей школе, — приветливо улыбнулась женщина.       — Это тётушка Мун, сестра моей матери и хозяйка этой художественной школы. В организации выставки она тоже участвовала.       — Приятно познакомиться, — почему-то смутилась Со Ын, словно он представил её как свою девушку, а не подругу. Впрочем, тётушка оказалась очень интеллигентной и даже взглядом не смутила гостью, так же вежливо ответив на приветствие.       — Тётушка, а можно нам попробовать? — Лукас кивнул в сторону учеников.       — Живопись? — женщина перевела взгляд на пустые мольберты.       — Да, если можно.       — Можно, конечно. Пробные уроки у нас бесплатны. Выбирайте, где сядете.       Со Ын это всё казалось сном, живопись всегда была чем-то непостижимым и сложным. Сейчас её усадили перед пустым белым мольбертом, поставили палитру с красками на подставке и вручили кисть и карандаш.       — Итак, что вы бы хотели изобразить? — поинтересовалась хозяйка художественной школы.       — Мы сейчас смотрели ваш зал маринистов. Может, что-то подобное?       — Хм, с маринистами всё непросто, но я могу предложить технику мокрой акварели. Итак, дорогая, держите карандаш. Сначала давайте набросаем примерные контуры. У меня тут пришла новая репродукция, думаю, вам молодым такое понравится.       Она достала из плоского ящика и поставила на подставку фотомонтаж, на котором было изображено бушующее море, песчаный пляж с лодкой и кит в тяжёлых облаках.       — Это популярное сейчас направление, цифровой маринизм, но я хочу со своими учениками попробовать написать такое кистями и красками. Итак, давайте набросаем. Лукас, садись рядом и бери карандаш.       Женщина присела на табурет между двумя мольбертами и помогала то Со Ын, то Лукасу, подсказывала, как держать карандаш, как растушевать линию, под каким углом наклонить стержень для нужного эффекта. Затем они смочили будущую картину водой и стали наносить краску, мазками распределяя её по холсту. Со Ын так увлеклась, что заполнила всё свободное пространство и даже зашла на боковые стенки холста. Пока краска подсыхала, тётушка объясняла им разницу между выбранным стилем рисования и классической живописью, отвечала на вопросы и приводила примеры. А потом помогла чёрным лайнером прорисовать лодку, весло и кита.       Закончив, Со Ын долго рассматривала свою картину и сравнивала с оригиналом. Конечно, до него было далеко, однако результат ей нравился. Картина Лукаса тоже удалась, хотя немного отличалась деталями. Впрочем после информации о том, что его мама и тётя — люди искусства, Со Ын уже не удивлялась, что парень хорошо рисует.       — Милая, вы можете забрать картину с собой.       — Правда, можно?       — Разумеется. Почему же нет? Вы ведь написали её своими руками.       Со Ын ахнула, а тётушка подозвала одного из своих учеников и попросила запаковать их картины после того, как просохнут.       — Ну и какие чувства вызывает у тебя этот поход? — поинтересовался Лукас, когда они вышли на улочку, объятую мягким предзакатным светом.       — Желание посмотреть на шторм вживую, чтобы сравнить, правильно ли его изображали художники. А ещё я сегодня узнала много нового, это было интересно.       — Как считаешь, твой страх перед бурями уменьшился?       — Хм. Так вот в чём хитрость то была!       Лукас задорно рассмеялся, приобнял её за плечи и чмокнул в макушку. Со Ын покрылась мурашками с головы до ног, щёки стали горячими, но из его объятий она в этот раз не вырвалась. Это было приятно. Очень. Даже слишком. Если даже такое прикосновение вызывает в ней бурю чувств, то что будет, когда он её поцелует? Не если, а когда, поймала себя на мысли девушка. Она была уверена: рано или поздно обязательно поцелует, сам выберет время и место. А ей начинали нравиться неожиданности, когда их совершал он.       Они расстались сразу после галереи, Лукас пообещал позже лично привезти ей картину, а Со Ын надо было зайти к подруге и в магазин. Уже поздно вечером, когда рассосались пробки на дорогах, и город постепенно начал отдыхать и готовиться ко сну, Со Ын привычно включила во всех помещениях своей маленькой квартирки неяркие светильники, переоделась в уютный домашний костюм и села на диван, чтобы посмотреть новую серию дорамы.       Телефон тренькнул сообщением. Девушка недовольно взглянула на экран, увидела там его имя и всё-таки решила прочитать.       «Я кое-что привёз, но это нужно занести к тебе в квартиру».       «Я могу сама забрать?»       «Не можешь».       «Ладно, поднимайся».       Лукас появился под дверью через три с половиной минуты. Со Ын знала, что лифт едет медленно, и его ещё надо дождаться, значит, он поднимался пешком. А учитывая частое дыхание парня и раскрасневшееся лицо, она угадала. В руках он держал объемный пакет и картину.       Картину Со Ын сразу взяла в руки и пока что поставила у стены. Взглянув на пакет, она дождалась, пока парень снимет обувь, и только потом спросила:       — И что там?       — Сначала в квартиру пусти и дай воды попить.       — Зачем? Я тебе сюда воды принесу.       — Будешь меня на пороге держать?       — Лаааадна, — протянула девушка и отступила немного, чтобы он мог войти. Пакет он поставил у стены и прошел за ней на кухню, где Со Ын вручила ему бутылку прохладной воды из холодильника.       Отпив сразу половину, Лукас вытер губы и хитро посмотрел на неё.       — Сегодня будем избавляться от твоего страха ночи и темноты. У тебя всегда так много света в квартире?       — Да, потому что я боюсь темноты.       Лукас прошёлся по кухне, выключил два светильника, затем щёлкнул основным выключателем и погрузил кухню в полную тьму.       — Что ты делаешь? — Со Ын напряглась, но не стала включать свет снова. Она боялась темноты в основном тогда, когда оставалась одна. Лукас вышел в комнатку и там тоже выключил свет, оставив открытыми шторы, сквозь которые в комнату попадал свет от билбордов и фонарей с улицы. Затем вернулся в коридор, взял пакет и выключил свет там. Со Ын начала нервничать. Да, сейчас она была не одна, но его поведение заставляло волноваться. Хотя прежде он не совершал ничего предосудительного, в закрытом помещении наедине они ещё не оставались.       — Что теперь?       — Не поворачивайся и не смотри. Ты пыталась бороться с этим страхом?       — Да, ходила к психологу, и он посоветовал спать при свете.       — А ты знаешь, что это вредно для организма?       — Знаю. Но страх тоже вреден.       — Чего ты боишься в темноте, Со Ын?       Его тихий низкий голос завораживал и одновременно немного пугал, руки девушки даже покрылись мурашками, она была готова броситься к ближайшему выключателю, хотя и понимала, что ей ничего не угрожает.       — Психолог тоже об этом спрашивал. И пытался объяснить, что монстры в шкафу и под кроватью существуют лишь в моём воображении, а в темноте ничего нет, чтобы бояться. Ни призраков, ни духов, ни домовых.       — А что психолог посоветовал тебе, кроме сна при свете?       — Ничего. Только заниматься аутотренингом и убеждать себя, что мне нечего бояться в темноте.       — Гениальная бестолочь, — прокомментировал Лукас. Голос его стал ближе, Со Ын ощутила его дыхание на своём плече, она даже напряглась, считая, что он будет сейчас приставать, и, решая, стоит ли ей прогнать его. А потом плечи накрыло что-то мягкое и лёгкое, поверх чего легли его руки. Оглядев себя, девушка ахнула. Всё её тело сейчас укутывал пушистый лёгкий плед, сплошь усыпанный мелкими и крупными звёздами, созвездиями и планетами. Но самое прекрасное в нем, что все эти элементы светились мягким неоновым светом.       — Это лучшая замена ночников и ламп, оставляй его на солнышке днём или под лампой на пару часов перед сном. Ночью он будет светиться, не мешая твоему сну и защищать тебя, — негромко объяснил Лукас. — Есть ещё один эффективный способ перебороть страх. Ощущения. Ты боишься, что в темноте кто-то или что-то прикоснется к тебе, верно?       — Да, — восхищённо выдохнула она, приподнимая плед с разных сторон и осматривая, когда его руки обняли её и прижали к горячему телу.       — А теперь представляй, что в темноте есть я, и что я оберегаю тебя от всяких подкроватных монстров. Пусть в твоей памяти темнота ассоциируется с объятьями и защитой. В темноте никто не увидит тебя, не сможет обидеть или задеть, а этот плед будет заменять меня. Когда будешь накидывать его на плечи, представь, что я тебя обнимаю. Кстати, жить с кем-то — тоже эффективный способ борьбы с никтофобией.       — Ты напрашивается в соседи по комнате? — ухмыльнулась Со Ын, слишком очарованная его поведением.       — Ну, нет.       — Почему?       — Не хочу быть твоим соседом по комнате.       — Отчего же?       — Скажу позже.       — Спасибо за подарок. Плед восхитительный. Где ты его нашел?       — Не поверишь, в интернете.       Со Ын захохотала и высвободилась из его объятий, запахнув на себе полы пледа.       — Я буду ходить в нём по комнате и ничего не бояться.       — Прекрасное решение. А мне уже пора.       — Даже чаю не выпьешь? — Со Ын невинно хлопала ресницами, понимая, что он видит её лицо, освещённое светом из окна, хотя его она не видела и лишь гадала, какое сейчас выражение его глаз.       — Если я останусь, чаем дело не ограничится. Так что выгоняй меня побыстрее.       Она вдруг смутилась сказанного и собственных неприличных мыслей в ответ на это, поэтому проводила его до двери, закрылась на замок и сползла по стенке. Он и правда имел в виду то, на что намекал? Со Ын уже так привыкла, что он прикасается к ней иногда, но никогда не заходит дальше, так что сегодняшнее откровение её даже испугало. Не тем фактом, что он стал бы приставать, а тем, что она сама хотела этого. Она ждала, что после объятий он пойдет дальше, ведь атмосфера и выключенный свет располагали. И Со Ын вдруг осознала, что была бы не против поцелуя, например, и чтобы он задержался. Размышляя о своих чувствах и ожиданиях, девушка вернулась на диван в комнате и продолжила анализировать.       А уже утром поняла, что так и заснула в полной темноте, завернувшись в неоновый плед и вспоминая его объятья. Страх темноты вряд ли отпустит полностью, но теперь Со Ын и правда стало полегче.       «Доброе утро. Зачёт?»       «Проспала всю ночь в темноте. Так что да, зачёт».       «Я рад. Думала обо мне?»       «Нет. Только о звёздах».       «Сойдёт. До встречи днём».       Она решила не признаваться, что на самом деле он ей даже снился, не стоит ему этого знать. Пока. Как и ей не стоило знать, что прошлым вечером Лукас ушёл от неё в жутком волнении. Это знакомство началось с шутки и дурачества, он просто дразнил её, говоря о своей симпатии, но сегодня отчётливо осознал — она ему и правда нравится, очень сильно нравится. Удержаться от прочих действий после подарка оказалось так сложно, что у парня даже руки тряслись. Но он с собой справился в этот раз. Не стоит пока оставаться с ней наедине.