Faierie

      Моя жизнь не была чем-то примечательным. Моя семья иммигрировала из Китая в Японию, в надежде на лучшую жизнь. Я не скажу, что всегда к нам относились хорошо, но, как я слышал, в Корее было еще хуже. Как мой знакомый Джунхвей сказал, на него просто вылил ведро помоев незнакомые люди и сказали убираться из страны, забрав свою грязь. Могли также нападать. В Японии же предпочитали обсуждать и осуждать тебя, а также нефизические издевательства. Все еще неприятно, твои вещи иногда уничтожают, но зато не нападают.       Пусть я и родился девочкой, я не хотел быть таковой. Родители быстро согласились, когда я рассказал им об этом в средней школе. Им было стыдно, что у них дочь. Однажды, будучи невероятно пьяным, отец рассказал, как множество раз дедушка пытался убить меня, из-за того, что я родился девочкой. И отец множество раз был вынужден сдерживать себя, чтобы не закончить дело.       Поэтому когда я заявил, что считаю себя парнем, родители просто отвели меня к врачу. Мать готова была до криков доходить с врачами, чтобы процесс смены документов и получения блокаторов прошел как можно быстрее. Мать также в этот день отрезала мне волосы тупыми ножницами в ванной.       Потом я поступил в старшую школу в нескольких остановках от моего дома. Ведь в старом районе меня все еще помнили как девчонку.       В новой школе я и встретил Джунхвея, с которым мы быстро спелись. А после он привел меня в банду. И я остался в ней лишь потому, что это помогало мне на самом деле чувствовать себя парнем. Ведь я был одним из пацанов. Куча ребят звали меня своим братаном. А потом я стал помогать с учебой младшим участникам, из-за чего те часто звали меня аники.       И мне нравилось помогать им, нравилось учить их. Потом и некоторые старшие ребята просили с помощью.       На втором году старшей школы кто-то узнал, что я транс. К концу недели это знали все.       И я готов был расплакаться, когда Босс сказал, что того парня побили, ведь никто не смеет трогать одного из его пацанов. И ребята были рады напомнить другим, как ко мне обращаться и в каком роде, когда я замирал, парализованный страхом и отвращением к себе.       На вышку я поступил на адвоката. Родители сказали либо это, либо на врача. Ни одни из вариантов мне не нравился, но зная закон, я, по крайней мере, смогу помочь банде. Мы начинали несколько относительно легальных дел, Босс даже открыл клуб. Поэтому в будущем я могу помочь.       Но после окончания бакалавриата, Босс отправил меня на вечерку и отучиться на того, кого хочу. Днем работал с документами и прочим, а вечером учился.       Поступил я на религиоведение, сосредоточившись на мифологии. И сам не заметил, как через пару лет защитил докторскую и преподавал некоторые дисциплины в этом же университете. Я все еще был частью бандой, но менее активной. Но мы уже почти полностью прекратили нелегальные активности.       Из банды в итоге тесно я общался с тремя людьми – Канто, который был Боссом, Джунхвеем и с Кио-куном, который был на 7 лет младше меня.       Джунхвею я часто помогал с его дочерью, ведь мать ребенка в итоге сбежала, не желая семейной жизни. Поэтому первый год жизни маленькой Мей, я тогда учился в магистратуре, я жил вместе с ними. Многие из банды, конечно, тоже помогали, но полностью свою дочь мой друг доверить мог только мне. И даже в детстве некоторое время Мей думала, что у нее просто два папы, но со временем научилась звать меня своим дядей.       Сам я понимал, что детей собственных заводить не буду, как и не собираюсь ни с кем вступать в брак. Поэтому Мей была что-то типа отдушины по упущенному семейному счастью.       Кио-кун вступил в банду достаточно рано, и для меня он всегда будет забавным ребенком. Он не стеснялся выглядеть женственно, постоянно говорил о моде и стиле, у него был невероятно высокий голос… И ему это нравилось, он не позволял комментариям некоторых людей достать его.       Кио-кун постоянно улыбался, он напоминал маленькое солнышко на ножках. Он постоянно таскал меня на сопливые подростковые книги, часами трещал о каких-то романчиках, которые, как по мне, были не самой лучшей литературой. Но это ему нравилось, его постоянный энтузиазм преумножался, когда он рассказывал о любимых произведениях.       А Канто же… Он был старше меня на 4 года. Я часто приходил в его бар, где мы могли вместе выпить и болтать о чем угодно. Он рассказывал о детстве, которое провел на улице. Как тяжело иногда приходилось, а теперь у него есть крыша над головой и большая семья.       На самом деле, он был одним из умнейших людей, что я знаю. Честно, не все мои коллеги из университета могут похвастаться такой эрудированностью. А потом я узнал, что он читает очень много по интересующим меня темам, так как хотел впечатлить меня своими знаниями. Так как ему нравились наши часовые рассуждения о каких-то темах. Так как ему нравилось проводить со мной время.       И однажды, когда мы в очередной раз потягивали алкоголь в его кабинете, я почувствовал его сильные теплые руки на себе. И я сам потянулся поцеловать его. Долго, неторопливо, даже лениво. Ведь мы никуда не торопились. Мы не были подростками, которые в порыве страсти забывали обо всем вокруг. Мы оба были уже взрослыми людьми, которые получали удовольствие от размеренности.       Мы не стали весить на себя какие-то лейблы, называть себя парой или партнерами. У нас не было грандиозных признаний в любви. Мы просто проводили время вместе, так же, как и раньше, просто теперь мы могли иногда держать друг друга за руки, теперь иногда Канто оставлял на мне сухой поцелуй… Но мы не делали из изменений в наших отношениях что-то особенное.       Но в целом моя жизнь не была полна событий. Возможно это влияние аниме, где у протагонистов всегда какие-то невероятные приключения. Возможно, у меня просто меланхолия. В любом случае, когда я умер, я ничего не почувствовал. Да, жаль, что Мей потеряла дядю. Но к моей смерти она уже была в средней школе. Джунхвей, наверно, будет заниматься моими похоронами. Кио-кун… Я уверен, что это яркое солнышко никогда не потухнет и поможет остальным. А Канто… Он сильный. И я надеюсь, он останется таким же сильным.

***

      Я… Я родился? Не скажу, что мое «перерождение» стало каким-то шоком. В конце концов, я изучал религиоведение и мифологию, где часто возникали идеи о перерождении души, где было множество историй о пути души в новую жизнь. Это нашло отклик в современной поп-культуре, например – возрождение персонажей в комиксах или популярный жанр аниме «исекай» - они были так или иначе вдохновлены идеей переноса души. Хотя, некоторые отделяют реинкарнации от «исекая», ведь в последнем персонаж попадает иногда даже в своем теле куда-то. Но, в любом случае, корни у них общие.       Обычно, для перерождения есть какая-то цель. Иначе бы каждый из нас помнил свои прошлые воплощения. Так почему моя память осталась при мне? Кто отправил меня на перерождение, оставив мне мой разум? С какой целью направлен был я и зачем? Надеюсь, время покажет… И покажет скоро.       В любом случае, первые месяцы я как-то проморгал. Лишь осознал то, что мои родители – белые, а говорят все на английском. Язык я знал сносно, ведь чтобы публикации находили отклик, надо либо иметь переводчика, разбирающегося в сфере, что было дорого, либо переводить самостоятельно. Да и на конференции ездить хотелось.       Воспитываться в белой семье было… Интересно. В-первых, в этот раз меня не пытались убить за то, что я просто родился девочкой (что мне сильно не нравилось). Во-вторых, мать носилась со мной, как с золотым яйцом. Постоянно сюсюкалась со мной, хотя сама, очевидно, была сущим ребенком. Мои младшие студентки старше ее! Малыш Кио-кун старше ее! А Мей, пусть и младше, но даже та вела себя взрослее, чем моя мать.       Бабушка, с которой мы жили, более привычно вела себя. Чуть холодно, сдержанно и отстраненно, но свою любовь она проявляла иначе. Не словами, а незаметными действиями. Когда у меня начали резаться зубы, она держала меня ближе к себе, делала какое-то семейное средство, чтобы успокоить десны, которое сильно пахло травами.       Когда я явно проявлял нелюбовь к юбкам, она всегда переодевала меня в штаны, как только мать уходила на учебу. Мать всегда надевала на меня юбки и девчачьи вещи. Бабушка же знала, что мне нравятся штаны, особенно широкие. Она, в отличие от матери, знает мои любимые цвета, и старается покупать мне одежду в этих цветах. Она называет меня «Бел», а не «Белла».       Именно она орлом смотрит за мной на детской площадке, когда мать в очередной раз отвлекается на что-то. И если я разбивал коленки, пока мать копошилась и вздыхала, именно бабушка спокойно обрабатывала ранки.       Пусть она и была холодной, и отстраненной, и редко выражала любовь словами, а ее губы были постоянно поджаты – я знал, что она меня любит.       Конечно, я не пытаюсь выставить мать в плохом свете. Она просто была слишком молода для этой роли, но я видел, что она старается. Я видел кучу книг по воспитанию детей у нее, я видел, как до самой ночи она сидит за учебниками, чтобы выучиться, получить работу и обеспечивать нас. Я видел, как она ходит по комнате, повторяя материал, чтобы сдать экзамен на высший балл. Я видел, как она тайно плакала, из-за того, что преподаватель валил ее. Но она не позволяла мне видеть эту сторону. При мне она была вечно веселой, немного забывчивой матерью.       Отец у меня тоже был. Ситуация не была, как у Мей, где один из родителей сбежал от ответственности, нет. Просто мать остыла к моему отцу, поэтому она ушла от него. У моей матери были перспективы и желание двигаться вперед, тогда как мой отец, где сел, там и сидит. Никого из них не осуждаю, у каждого свой стиль жизни. Но просто я посреди этого конфликта интересов.       Когда мне было шесть лет, мать наконец-то закончила обучение. Я обучался на дому, ценой криков и истерик. Учитывая то, насколько тихим и послушным я был, подобное было шоком даже для бабушки. Но та, оказывается, была когда-то преподавателем антропологии, а в молодости даже иногда ездила на раскопки. Она согласилась обучать меня на дому. У них была надежда, что если мать станет учителем в местной начальной школе, то я соглашусь пойти туда. Но я все еще категорически отказывался.       Во-первых, я не хотел проводить большую часть своего дня с мелкими сопливыми детьми. Что-то подсказывает мне, что такой дисциплинированности, как в Японии, здесь не будет. У Америки всегда были немного странные взгляды на обучение. Во-вторых… Ко мне относятся, как к девочке. А куча познающих себя детей? Я просто сойду с ума!       В итоге у меня не было друзей, но я часто гулял сам по себе в районе, притворяясь, будто у меня есть знакомые. На самом деле обычно я проводил время в парке, наслаждаясь зеленью. Иногда я также собирал красивые камни, которые особо западали мне в душу. Некоторые из них пропадали, но, я так полагаю, их просто выкидывали взрослые.       Бабушка, помимо обычных уроков, также углубленно учила меня истории, рассказывала про раскопки и свои поездки в другие страны. Она искала для меня диски с документальными фильмами, иногда даже ездила за ними в другой город, чтобы показать мне больше информации о других странах. И мне было близко это, ведь изучая разную мифологию нельзя не изучить страны, из которых она происходит. Как мифология, история и культура влияли и изменяли друг друга.       Со временем мать стала настаивать на том, чтобы мне прокололи уши. И у меня были проблемы не столько с проколами, а сколько с причинами, почему она хочет это сделать. - Ну Бел, милая! – ну хоть сокращением этим называла. – Ну это же будет так красиво! Ты будешь самой милой девочкой в городе, сладкая! – и как только она сказала это, я взорвался. Не только за годы этой жизни, но и прошлой. Где у меня не было возможности высказать накипевшее, где я проглатывал все слова, что хотел сказать. - Хватит! Хватит играть со мной, будто я твоя кукла! Мне надоели эти юбки и эти рюшки! И как же мне надоели эти волосы! Я ненавижу это! Я ненавижу свое имя! Я не хочу быть девчонкой, я не хочу всего этого! – я прокричал это, чувствуя, насколько горячим было мое лицо. Ведь меня достало все это. Я не собираюсь быть этой идеальной дочкой для Рене, ведь это не то, кем я являюсь.       Я преподавал мифологию, я состоял в банде и со школы принимал участие в драках, я выпивал каждую пятницу в баре, а все выходные я проводил с другим мужчиной. И сам я был мужчиной и наслаждался этим! Я сделал фаллопластику, а потом использовал свой новый член, чтобы трахать Канто, в позах, которые Рене, наверное, даже и не знает. Я мужчина, и я не собираюсь притворяться кем-то другим.       Мать с мокрыми глазами вышла из комнаты. Бабушка же посмотрела ей в след, поджав губы, и покачала головой. После она посмотрела на меня. - И кем же ты собираешься быть? – спросила она у меня. - Мальчиком, - ответил я, шмыгнув носом. Я и не заметил, как начал плакать.       Бабушка не стала задавать других вопросов. Думаю, пробыв со мной больше всего времени, она прекрасно понимала, насколько я серьезен. Да и… Она же была антропологом? Вот кто уж точно знает, насколько был распространен транссексуализм в истории, то, наверное, это она. Да и... Другие ее разговоры, когда она позволяла выпить себя парочку бокалов вина, показывали на некоторые вещи…       Она взяла меня за руку и повела в ванную комнату, по пути прихватив табуретку. Она посадила меня, положив на плечи одно из полотенец, а после ушла за чем-то.       Снова меня подстригали перед зеркалом в ванной комнате. Но если мать в прошлой жизни просто покромсала все под горшок, то здесь же бабушка аккуратно подстригла меня, не жалея длинные кудри.       А после она начала говорить со мной… Некоторые ее знакомые профессора изучали транссексуализм у детей, а также то, как можно им помочь. Я и забыл, что в такие ранние годы с этим было намного хуже… Ее знакомые также хотели узнать, как можно помочь детям и с помощью лекарств – блокаторов, которые помогут в пубертатный период, чтобы составить общие методики лечение. И, кандидатов транс-мальчиков было намного меньше. Ну да, большинство даже в будущем не всегда знали, что транс-мужчины есть… Большинство просто знали про транс-женщин, и все. Если я пройду оценку врачей, то под их наблюдением я смогу принимать лекарства. Они также потом помогут со школой, если решу, что захочу учиться не на дому. Все-таки они также тесно и работают с учителями, чтобы установить роль воспитания, влияния сверстников, а также для помощи для разработки методичек для учителей. Бабушка обещала поговорить с матерью, чтобы та дала разрешение.       Мне… Мне правда повезло с бабушкой, а также с тем, что мы живем именно в Портленде.       Позже, когда мы закончили с волосами, бабушка оставила меня на диване в гостиной. Она принесла большую книгу и сказала, что это наша родословная. Без учета семьи отца, конечно.       Бабушкина семья когда-то приехала из Франции, но отец Рене имел другие корни, оттуда и мое имя, тогда как остальные носили более французские имена. Она зачитывала для меня имена, а также указывала их возможные сокращения.       И… Мне понравилось одно имя. Немного похоже на имя Изабелла, что дала мне мать, но уже очевидно французское. И сокращение у него мне достаточно нравилось.       Изидор. Айк. Мне нравится это имя…