вопль

Джон святой, святой, святой, его длинные ноги в узких чёрных джинсах вытянуты на сбитом грязно-сером матрасе, костяшки его пальцев пылают. Вчера ночью он до хрипоты читал Керуака, шёпотом, много говорил – в упоении от того, что Стюарт его понимает – уже почти орал – Гинзберга. Невыносимый восторг. Ночь - лучшее время для крика, любое время - лучшее для крика, он повторяет это несколько раз, чтобы Стюарт запомнил. Его щёки горят, прикасаясь к холодному дереву длинной парты, руки беспокойно вертят перо, они перепачканы в чернилах, ВСЁ перепачкано в чернилах, если бы пару вёл Баллард, его бешеная выходка могла бы быть воспринята не так истерично, но там торчит не Баллард, а какой-то плешивый хрен в твидовом костюме, поэтому всё становится важнее и интереснее. Его взгляд на искусство. Люди должны быть похожи на людей, обнажённые девушки позволены только Модильяни, студенты = натюрморты. Мики Бидстон ссылается на Ван Гога, на которого ссылаться моментально запрещается, потому что он гений и всё. 'Но дадаисты?' – дадаисты были бездельниками и дилетантами, живопись отброшена в сторону, с удовольствием цитируется - ну - ну - угадайте - Шекспир - вот это искусство - Джон сходит с ума, щёлкает пальцами, привлекая внимание Стюарта, громко и невольно хрипловато спрашивает 'хотите знать, ЧТО такое настоящее искусство?' - там на него смотрят с беспробудной тупостью в глазах, так что он выскакивает из-за парты, вытирая мокрые руки о синий клетчатый пиджак, пару мгновений обводит взглядом комнату напротив и начинает читать. Его выгнали спустя минуту. Он вывалился в коридор, объятый вчерашним, вечным восторгом, посмотрел на свои руки, рванул дверь и, не выдержав, заорал вдогонку: - И БЕС–КО–НЕЧ–НЫ–МИ СОВОКУПЛЕНИЯМИ, НЕСРАВНИМЫЕ СЛЕПЫЕ УЛИЦЫ ДРОЖАЩИХ ОБЛАКОВ И МОЛНИЙ СКАЧУЩИЕ К ПОЛЮСАМ КАНАДЫ И ПАТЕРСОНА ОСВЕЩАЯ НЕПОДВИЖНЫЙ МИР ВРЕМЕНИ ЛЕЖАЩИЙ – Кажется, в него чем-то швырнули. Он снова громыхнул дверью, отскочил в сторону, ударился о стену и сполз на пол, почти хохоча. Стюарт выскочил следующим, через несколько мгновений, с сияющими глазами. - Ерунда полная, пол-ней-ша-я, - счастливо заявляет он, - надо было читать с середины. - Они от слова 'член' падают в обморок, - тяжело дыша, Джон улыбается и сдвигает брови, - им хватило. Святоша Син жива? Стю бросает взгляд через плечо. - Что ей сделается. Ты же ничего не сказал, ну абсолютно ничего не сказал– - Не успел– - Ага, вернись ещё. - Ну а вообще... как? - всё-таки спрашивает Джон, понятно что имея в виду. - Да за такое повесить мало, - насмешливо передразнивает его Стюарт. - Нормально. Замечательно, - серьёзно добавляет он. - Ты волновался как сумасшедший. - А они не знают. - А они не знают. Вот именно. Ты каждый день наизнанку выворачиваешься, - замечает Стюарт, не озвучив, правда, главной мысли. - Ну и пускай, - хмыкает Джон. - Я с тобой в Рокленд, - медленно говорит Стюарт, - где ты вопишь в смирительной рубашке... -...проиграв в пинг-понг над бездной, - отвечает Джон. - Пошли в Крэк? Там сейчас пусто.